Жена по объявлению

Зимой темнеет раньше, а солнце встаёт позже. Снежный покров давно накрыл ненавистный адвокату город. Допив чай, он поставил грязную кружку на гору немытой посуды в раковине и направился к выходу из кухни. Сделав пару шагов, он вернулся к столу и забрал с соседнего стула мягкую игрушку — акулу. Саша отнёс её в пустующую комнату, где положил на кровать, на которой когда-то спала Соня. — Я скоро вернусь, — глухо сказал он игрушке перед тем, как покинуть квартиру. Сегодня Акулов вышел пораньше, впрочем, как частенько до этого. Ему плохо спалось. Проигнорировав стоящую на парковочном месте машину, укрытую снежным сугробом, он направился к станции метро. Раньше адвокат в нём почти не бывал. Этот запах стойко ассоциировался лишь с определёнными моментами в жизни, одним из которых был диалог с маленькой Соней после выигранного им дела и убийства её отца. Совершив пересадку, Саша прибыл на ту самую станцию и остановился посреди зала. Пассажиры проходили мимо, спеша на свои работы, поезда приезжали и уезжали, а он продолжал стоять, изредка делая несколько шагов к стоящей поблизости лавке и возвращаясь назад. Телефон коротко провибрировал в кармане, напоминая о назначенном на десять часов слушании. Раньше Акулов приезжал пораньше и беседовал с подзащитным, однако сегодня он зашёл в зал суда практически без запаса по времени. Равнодушно опустился на стул рядом с мужчиной, что оказался здесь из-за взяток особо крупного размера, и стал без интереса слушать обвинение. Однажды он сидел так здесь же напротив Сони. С неизменным скептически взглядом адвокат выслушивал её позицию, приводимые улики и доказательства, однако в душе ликовал. Её милое, слегка по-детски наивное лицо почти не изменилось за четыре года, но само поведение и даже взгляд стали другими. Уверенная осанка и особенная элегантность на должности государственного служащего приковывали взгляд и отдавали некой харизмой. Ей определённо нравилась эта роль, и хоть замешательство при виде Акулова было легко прочитываемо, проиграв дело своей ученице, он так и не смог подойти к ней в тот день. Возможно, он хотел ещё раз увидеть ту наивную девочку, всеми силами пытающуюся показать, на что она способна, потому и не рассказал ничего о своих планах и целях. Сейчас это всё не имело смысла. Всё, ради чего адвокат потратил столько лет, было напрасно. Чтобы Соня жила в чуть более безопасном городе и занималась любимым делом, он пожертвовал отведённым ей временем, которое мог быть просто рядом. Когда слушание закончилось, Акулов так же на метро отправился в совершенно другую часть города и через час оказался перед огромным благоухоженным особняком. Его встретил дворецкий, приняв пальто, и провёл в гостиную на первом этаже. — Подождите немного, он скоро будет, — поставив на стол перед адвокатом апельсиновый фреш, известил он, после чего удалился. Через десять минут в гостиную зашёл губернатор в сопровождении секретаря и приземлился в кресло напротив. — Негодник, почему раньше не пришёл? — недовольно спросил он, покашливая. Акулов без интереса смотрел в его сторону, но взгляд словно проходил сквозь куда-то на стену. — Почему рискуешь собой где непопадя? — продолжал ворчать он. — Я собирался сделать тебя своим приемником. Хочешь, чтобы я передумал? — Мне всё равно, — безучастно отозвался адвокат. Губернатор нахмурился и снова покашлял. Столь равнодушный ответ не мог порадовать его, и пусть мужчина угрожал, завещание уже было написано. — Чем ты болен? — спросил Саша, понимая, что неспроста тема о наследовании завелась именно сейчас. — Онкология, — произнёс он, и адвокат вздрогнул. — Когда придёт время, я улечу в Нидерланды и сделаю эвтаназию. Услышав это, Акулов вскочил и хлопнул ладонью по деревянной столешнице. — Почему? Почему ты не хочешь бороться? — почти выкрикнул он. — Ты можешь ещё долго прожить! — Ты думаешь я сдался сразу? — хмыкнул губернатор. — За последние полгода я побывал у лучших врачей мира: в Израиле, Швейцарии, США. Всё, что меня ждёт — медленное угасание. Не хочу проходить через медицинские мучения со столь неутешительными прогнозами. Акулов растерянно опустился назад в кресло. Пусть они не были никогда по-родственному близки, и в основном с губернатором связывали деловые отношения, он был для адвоката почти единственным родственником. Но эта ужасная болезнь продолжает забирать у него дорогих людей. — Я не знаю, как вести бизнес. Отдай своё дело какому-нибудь заму, иначе я его продам, — честно сказал Акулов. Боролась ли Соня, лёжа на операционном столе? Возможно, если бы он был с ней, она бы смогла выкарабкаться. Люди приходят и уходят, а мир продолжает существовать и двигаться дальше. Но есть ли смысл в бесцельной жизни? Только потому, что Соня попросила не потратить время впустую, Акулов продолжал что-то делать и честно старался, но всякие желания покинули его в день, когда он очнулся после ранения. Женя постоянно пытался отправить его к психологу, но адвокат не считал, что заслуживает помощи. Избавиться от постоянной боли, по его мнению, значило предать память Сони. Ведь она была в его жизни, и боль являлась следствием её утраты и частью этой памяти. Саша не хотел забывать. — На сегодня всё, — уже чуть позже сказал Акулов, дорисовав на доске схему. Он сложил папку с бумагами в сумку и вышел из аудитории, а студенты ещё продолжали сидеть, не шелохнувшись. Уже не первый раз преподаватель заканчивал занятие раньше, но это было дико непривычно. Раньше он никогда так не делал, поэтому всякий раз студенты ждали подвоха и не понимали, что же заставило его измениться. Акулов пришёл на пустующую кафедру — у большинства преподавателей отсутствовали вечерние пары, а другие в этот момент проводили дополнительные консультации. Он кинул сумку на свой стол и остановился рядом с ним, задержав взгляд на парте напротив. Иногда адвокату казалось, что он сходит с ума. Это было похоже на помешательство и галлюцинации, но в какие-то моменты он словно и правда видел Соню в местах, где она была когда-то. Вот она сидит с ноутбуком и листает статью, задавая вопросы, и Акулов замер, но морок развеялся спустя пару секунд. Почувствовав духоту, он подошёл к окну и открыл его, оперевшись ладонями на подоконник и наблюдая, как редкие снежинки подхватываются потоками ветра и уносятся куда-то вдаль. Неизвестно, сколько бы Саша так простоял ещё, но от созерцания пейзажей его отвлёк звук громко открывшейся двери. * * * Сидя за столиком у окна в ресторане итальянской кухни, Соня с удовольствием ела карбонару. Но вкус этого блюда был каким-то непривычным. Напротив находился Миша и увлечённо что-то рассказывал, когда девушка резко подорвалась и в одном платье выбежала на улицу. Её спутник не последовал за ней, на что брюнетка даже не обратила внимание. Она выбежала на тротуар и стала оглядываться по сторонам. Только что Захарова увидела в окне знакомые белые волосы, но сейчас их обладатель исчез из виду. В час-пик в центре города спешащая толпа людей, казалось, вовсе не замечает девушку, которую толкало из стороны в сторону, пока кто-то не вытащил её за руку под козырёк ресторана. Соня увидела столь знакомые черты лица и серебристо-белые волосы, а льдисто-голубые глаза серьёзно изучали её. Не успела брюнетка что-то сказать, мужчина положил руку ей на плечо и потормошил. — Вернись, — требовательно произнёс он. В следующее мгновение Захарова распахнула глаза и обнаружила, что она всё ещё в палате. Всё те же белые стены и потолок, столь давящие после странного сна. Рядом по-прежнему дремала мама, и Соня удивилась тому, что она столько лет провела здесь и продолжает это делать. На самом деле, многое казалось странным. В здании было очень тихо и, кроме нескольких больных в коридоре, девушка никого не видела, даже навещающих их родственников. Ко всему прочему, её по-прежнему не выпускали на улицу, хотя прошло достаточное количество времени, и Соня чувствовала себя вполне сносно. Когда у двери послышались шаги, брюнетка сделала вид, что спит. В палату зашёл врач, от чего Татьяна проснулась, и остановился напротив койки. — Для хорошего сна ей нужно продолжать ставить капельницы, — шёпотом сказал мужчина, меняя пакетик с медицинским веществом. — Это необходимо? Она и так крепко и много спит, — неуверенно уточнила Татьяна. Врач дёрнул головой и, сделав своё дело, вышел из палаты. Немного подумав, женщина последовала за ним, а когда дверь закрылась, Соня дрожащими пальцами отклеила пластырь и извлекла катетер из вены, поморщившись. Она подошла к окну, чтобы посмотреть на улицу, и только сейчас обнаружила, что оно завешано снаружи армированными жалюзями. Вот почему в палате было всегда темно. Смутные подозрения усилились, и тогда Соня, впервые за всё время, решила проверить целостность грудной клетки. В районе рёбер обнаружился достаточно свежий шрам. Значит, операция на лёгких была недавно, а не четыре года назад. Пока никто не вернулся, брюнетка поторопилась к двери и, осторожно приоткрыв её, убедилась в отсутствии людей в коридоре. Действительно слишком спокойно для больницы, даже мед сестёр не видать. Соня в одних больничных тапочках и пижаме пробежала по коридору к ближайшей лестнице, на которой было значительно холоднее. Когда она оказалась снаружи здания, шокировано застыла от открывшегося взору вида. Это не был центр города или хотя бы спальный район. Кругом находился пустырь, а само здание напоминало недострой с одним отделанным этажом. Поёжившись от холода, Соня осмотрелась. Если это тоже был сон, хотелось поскорее проснуться. Пока она не понимала, что происходит и почему её держат здесь, однако оставаться и дальше в имитации больницы желания не возникало. Неужели её с мамой захватили бандиты и они шантажируют Татьяну, чтобы та плясала под их дудку? По каким ещё причинам той бы понадобилось врать про кому? Девушка очень боялась бросать мать здесь, но сейчас она была не в том состоянии, чтобы кому-то помочь. Даже себе. Для начала требовалось добраться до ближайшей цивилизации. Соня небыстрым бегом направилась в сторону высаженных полосой деревьев, постоянно сбиваясь на шаг. Она верно выбрала этот маршрут — чаще всего деревья высаживают таким образом около дорог, чтобы они защищали от бокового ветра. На трассе в будний день было достаточно машин, тем не менее, девушка не решилась ловить попутку, да и в таком виде её вряд ли бы кто-то взял. Брюнетка прошла немного вдоль обочины. Было очень холодно в больничной одежде, но ещё больше она боялась опять попасть назад. Забравшись с ногами на лавку под навесом, Соня скукожилась и стала ждать хоть какой-нибудь автобус. Через несколько минут на горизонте появился «пазик», и девушка выбежала на край остановке, принявшись судорожно махать. Оказавшись в тёплом салоне, она приземлилась на ближайшее свободное сиденье, которых было предостаточно. — Оплата проезда, — напоминал водитель. — Извините, у меня нет с собой денег… — Соня не думала, что когда-либо окажется в подобном положении, и было очень неловко. — Можно я вам переведу на карту, когда доберусь до дома? Мужчина стал недовольно ворчать что-то про бомжих, но какая-то сердобольная женщина решила заплатить за брюнетку. Та стала её благодарить и попросила уже её номер для возврата средств, но женщина только отмахнулась. — Вам нужна помощь? — спросила она, бегло скользнув взглядом по одежде Сони. Помощь действительно не помешала бы, но девушка и без того чувствовала себя должной. Она только поинтересовалась, в каком направлении идёт автобус, и с облегчением выдохнула, когда услышала про питерский автовокзал. Другая проблема заключалась в том, что при Сони ничего с собой не было, даже её смартфона и ключей от квартиры. А значит отсутствовала возможность банально одеться по погоде. Откровенно говоря, её мало волновал внешний вид. Сейчас брюнетка несколько беспокоилась по поводу того, а что ей именно снилось. Какая часть сна была сном, а какая — реальностью? Приходил ли её навещать отец в самом деле? Если это так, значит он не убийца и не в тюрьме, а значит не было и суда. Но что тогда вообще было?.. Только спустя час начали появляться городские застройки и ещё через сорок минут Соня оказалась в нужной ей части Петербурга. Ещё раз поблагодарив женщину, она вышла за несколько остановок до автовокзала и поспешила по второстепенной улице в сторону университета, что находился в двух кварталах. Некоторые прохожие оборачивались и шарахались при виде девушки в больничной одежде, но брюнетке было не до их взглядов. Вбежав в дверь здания, Соня накинулась на охранника, также обескураженного её видом и поведением, и стала спрашивать, работает ли здесь Акулов Александр Александрович. Мужчина растерялся и предложил ей посмотреть в расписании, совершенно забыв спросить студенческий билет. Девушка незамедлительно последовала к нему, и глаза судорожно забегали по строкам, не находя нужную фамилию. Она почти запрягала от счастья, когда Акулов нашёлся в списке и прямо сейчас проводил лекцию у третьего курса. У него было значительно меньше пар, чем раньше. Посмотрев номер аудитории, Захарова побежала на второй этаж, но миновала один лестничный пролёт и тут же почувствовала, как подскочило давление и ударило в голову, а дышать стало значительно тяжелее. Всё же ей не следовало так резко перенапрягаться. Добравшись до аудитории, Соня открыла дверь, но не обнаружила там, кого искала — только тихо собирающихся студентов. — А где Акулов? — спросила она у ближайших. — Не знаю, он решил закончить пару пораньше, — пожал плечами незнакомый ей парень. Шумно выдохнув, брюнетка тревожно поморщилась. Она не могла спокойно себя чувствовать, пока сама не увидит Сашу. Может, это всё опять просто сон, и тогда радоваться раньше времени было слишком опасно — потом будет больнее возвращаться в реальность. Но неудача на даёт повода сдаться, пока есть вера. Подумав, что после пар Акулов перед уходом обычно заходил на кафедру, Соня побежала на третий этаж и шумно вломилась в помещение, оперевшись на дверной косяк и пытаясь отдышаться. Он стоял перед открытым окном, задумчиво смотря куда-то вперёд, а когда повернулся, Соня наткнулась на стеклянный взгляд. Это выражение лица повергло девушку в ужас — такое же она видела у смертельно больных людей перед своей операцией. Саша несколько секунд безжизненно смотрел на неё, а потом буквально на глазах его лицо начало меняться. Сделав несколько шагов в её сторону, преподаватель остановился, проверяя, не исчезнет ли этот морок. — Ты… есть, — только и смогла облегчённо выдохнуть девушка. Одетая в больничную пижаму, растрёпанная и в одних тапках, она была слишком настоящей, чтобы быть галлюцинацией. В окно ветер подул новым холодным потоком. Сократив разделяющее их расстояние за один миг, Акулов схватил девушку и стал ненасытно целовать. В щёки, в нос, в лоб, в губы, столь разгорячённые от бега. Растерявшись в первую секунду, Соня с удовольствием ответила на глубокий поцелуй, обвив одной ладонью шею адвоката, а вторую запуская в волосы. На глаза выступили слёзы от осознания, что прожитые годы не были иллюзией, а человек, что так отчаянно впивался в губы — живой и настоящий. У него были русые волосы — не каштановые, как когда он притворялся двойником самого себя, и не серебристо-пепельные, но не возникало никаких сомнений, что это Акулов. Оторвавшись от губ, адвокат заглянул в по-настоящему счастливое лицо Сони, провёл пальцами по щеке и обнял её так крепко, что девушка едва не ойкнула. Брюнетка почувствовала, как его спина стала вздрагивать, и прислонилась щекой к его подбородку. — Ну ты чего, — с небольшим смятением спросила она, нежно погладив русые волосы. Саша ощутил лёгкое головокружение и слабость в ногах, резко ставших ватными, и медленно сполз на колени. Он уткнулся лицом в живот девушки, скрывая лицо, и почувствовал тепло ладоней на своих плечах. — Спасибо, что жива, — хриплые искренние слова повисли в пустом помещении. Слишком часто в жизни людей складываются кошмарные обстоятельства. Чтобы понять, чего мы заслуживаем и о какой любви мечтаем, необходимо сначала пережить утрату. Зачастую без этого сложно понять даже самого себя. Снег на улице как-то резко перестал идти.