Жена по объявлению

Дневной свет упорно пытался пробиться через прикрытые веки, однако они были такими тяжёлыми, что открыть глаза стоило больших усилий. Сначала изображение плыло, и Акулов попытался сфокусироваться хоть на чем-нибудь, но когда он повернул голову в поисках предметов в незнакомом помещении, она болезненно загудела. Обстановка, совершенно не обещающая ничего благоприятного. Осмотрев себя, мужчина обнаружил верёвки, привязывающие его к старому офисному стулу. Руки оказались крепко закреплёнными за спиной, а вот ногами была возможность пошевелить, и можно было попытаться куда-то двигаться. Вот только куда? В пустом помещении не было абсолютно ничего, кроме висящего на стене неработающего экрана, а единственную дверь наверняка заперли. Саша опустил голову, которая продолжала ныть, и предпринял попытку припомнить, как он оказался в таком положении. Это было обычное утро. Нет, скорее оно было необычно счастливым и спокойным. * * * Звонивший не очень громко, но крайне настойчиво телефон вытаскивал крепко спящую Соню из страны снов. Несколько секунд она с закрытыми глазами пыталась игнорировать шум, однако вскоре нащупала гаджет на прикроватной тумбочке и сняла трубку. — Ало, — сиплым голосом отозвалась девушка, ещё не успев осознать, что это не её телефон. — Саша, ты где? Тебя клиент ждёт, — уведомил незнакомый мужской голос на другом конце. — Александра сейчас нет на месте… Что ему передать? — поспешно соображала брюнетка, как выкрутиться, изображая то ли секретаршу, то ли автоответчик. Собеседник слегка раздражённо попросил перезвонить как можно скорее и скинул трубку. Захарова наконец продрала глаза и осмотрелась, вспоминая подробности прошлой ночи. Спальня Акулова. Большая кровать со слегка смятой подушкой по соседству, на которой никого не оказалось. Неподалеку на ней же, у самой стены, обнаружилась столь знакомая Соне игрушка — мягкая акула. На лице тут же возник лёгкий румянец, когда девушка обнаружила себя полностью без одежды. Окинув комнату взглядом в поисках какой-нибудь одежды, она обнаружила несколько вещей, брошенных на кресле. Футболка уверенно доходила до середины бедра, и, накинув её, Соня вышла из спальни, прихватив с собой телефон Акулова. Пароль на нем не поменялся, и брюнетка без труда открыла список вызовов, чтобы посмотреть, кто конкретно её разбудил. В журнале значилось лаконичное «БББ», и на ум пришёл один из коллег Саши по офису, однако Захарова не помнила, кем именно тот являлся. Из ванной доносился шум воды, а приоткрытая дверка со включенным в помещении светом свидетельствовала о нахождении адвоката именно там. Аккуратно заглянув, Соня обнаружила его, с закрытыми глазами склонившегося над ванной и смывающего с головы краску ярко-фиолетового цвета. Вопреки ожиданиям, цвет волос после нее оказался не сиреневым, а серым — но чуть более тёмным, чем пепельно-белый, который Саша носил раньше. Акулов выпрямился и смерил себя в зеркале критичным взглядом, после чего посмотрел на Соню в отражении. — Покрасился? — скорее констатировала, чем спросила она, подходя ближе и остановившись за спиной. — Почему сейчас? — Так я ощущаю себя собой, — лаконично пояснил блондин, развернувшись. Утопающая в этой большой для девушки футболки Соня выглядела милой-премилой. Возможно, стоило добавить пункт носить его одежду в их «контракт» с самого начала. Захарова же тем временем с интересом рассматривала рельефные грудь и живот. Она и сама не понимала, почему раз за разом они вызывали такой интерес. Ведь раньше она видела и другие тела — например, на пляже. Причем самые разные, в том числе эстетически красивые, загорелые, накаченные, но всегда реагировала на них с равнодушием. — Так мне идёт? — замечая её явный интерес, с насмешкой поинтересовался Акулов. — А? — не поняла Соня, на секунду потеряв нить разговора. — А… Да. Когда ты покрасился в первый раз? — поинтересовалась она, немного отодвинув адвоката рукой с прохода к раковине, и принялась умываться. Захарова точно помнила, что при их первой встрече он не был блондином. — На втором курсе, — ненадолго призадумавшись, ответил Саша, смотря на девушку через зеркало. — Когда начал работать, решил, что лучше сначала не выделяться, поэтому на некоторое время прекратил. — Наверное, хотел родиться сразу блондином? Не пришлось бы постоянно осветляться, — с набитой пеной ртом предположила Соня. — Генетика не позволила бы — в моём роду нет блондинов. По крайней мере среди тех, о ком знаю, — усмехнулся мужчина. — Так я хотя бы меньше похожу на отца, а он был тем ещё… негодяем, — подбирая слова поприличнее, он оперся плечом о стену. Удивленный вопрошающий взгляд девушки так и кричал о желании развернутых пояснений, которые та по привычке опасалась озвучить. Безусловно, она всегда считала прошлое — важной частью жизни, ведь это именно то, что делает из любого человека именно того, кем он есть сейчас. Однако, если Акулов не хотел делиться чем-то неприятным для него, давить и выпытывать Захарова не собиралась. Адвокат, в свою очередь, с небольшой отречённостью наблюдал за действиями Сони. Воспоминания, и в самом деле, были не из приятных, как и некоторая часть правды о себе. — Отец не был ни образцовым человеком, ни заботливым папочкой. Всю жизнь занимался только тем, что бегал за разными вертихвостками, и вот одной из них являлась моя мать, которая вскоре после моего рождения свинтила куда-то в Грецию и так и не вернулась. Отцу я не особо был нужен, поэтому на воспитание к себе взял дядя. Однако он всегда был занятым человеком, поэтому большую часть более-менее осознанной жизни, начиная со средней школы, я был предоставлен самому себе, — не без некого усилия, но всё же рассказал Саша. — А бабушки? Неужели совсем больше никого не было, кроме дяди, который был так занят? — с толикой негодования уточнила Соня, на что мужчина покачал головой. — Родители моего отца и дяди были простыми работягами из деревни. Собственно, там и оставались до конца жизни, вот только деревня пустела, так что даже статус свой потеряла, и единственную школу закрыли за несколько лет до моего рождения. Так что да, по сути других родственников не было. У отца и дяди ещё был сводный брат, с которым я, правда, виделся раза три, и не особо знаю его судьбу. В любом случае лучше так, чем детский дом, — криво усмехнулся Акулов. — Да и я многим обязан дяде в итоге. Он честно не пытался заменить отца и дал понять мои обязанности и перспективы. Таким образом, ещё в школе я был осознанней большинства одноклассников, хорошо учился и наладил какое-никакое общение с окружением. — А где всё это время был отец? Он хотя бы поздравлял с праздниками? — спросила Захарова, закончив с умыванием, но не спеша покидать помещение. — Не, — бросил адвокат, с интересом рассматривая орнамент плитки на стене перед собой. — Ему вот вообще не было дела до меня. После моего рождения и того, как мать уехала, он решил последовать примеру дяди и попытался податься в бизнес. Кажется, они там со сводным братом что-то пытались строить, но в итоге прогорели. В мои десять лет отец повесился, ну и, собственно, на этом и закончилась его история. К сожалению, я сильно похож на него лицом, поэтому пытаюсь вводить отличия, — подытожил Акулов. А Соня подумала только о том, как сильно порой картина о человеке, выстроенная в голове, отличается от реальной. Долгое время она считала адвоката избалованным сынком богатых родителей, которые, конечно, дали ему лучшее образование и знания, но также наделили большим самомнением. С одной стороны, вся эта напыщенность Акулова, наверное, имела место быть, ведь с его колокольни большинство людей, а в особенности, студентов, просто ленивые, недостаточно трудолюбивые и не осознанные. Это ещё, по своей сути, дети, которые сами не знают, чего хотят от жизни. С другой стороны, колкость характера была следствием детства без любви. Пусть у Саши и были друзья, в том возрасте, когда закладываются фундаментальные основы поведения и взаимодействий, никто не мог показать ему, что значит быть ласковым, сочувствующим. Возможно, он вовсе был лишён всякой эмпатии, и только имел чёткое представление о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Судя по взгляду, адвокат и сам о чём-то подобном сейчас думал. И, конечно, всё это совсем не обрадовало Соню. В её глазах истоки истории жизни Саши были ничем иным, как вселенской несправедливостью. Когда они выходили из ванной, брюнетка внезапно для самой себя обняла Акулова со спины, чувствуя под ладонями тепло его кожи. — Ты всегда казался бесчувственной колючкой. И даже после этого рассказа логично было бы сделать такой вывод, — как-то не очень осторожно сказала она. — Но я не понимаю, как ты всё-таки умудрился стать таким чутким, — искренне удивилась Захарова, совершенно неожиданно придя к такому выводу. — Ты всегда так старательно держишь многие эмоции и чувства за своими стенами, но это не делает их несуществующими. Даже если тебе так проще — это нормально. Нормально их иметь и не рушить, и это не делает тебя каким-то неполноценным или недостаточно человечным. Только благодаря всему этому ты — это ты. Таким я тебя люблю. Зачастую поддержка в моменты слабости раздражает мужчин, которые не хотят казаться жалкими, но Акулов не чувствовал этой пресловутой жалости к себе, которой так боялся. Напротив — он услышал, пожалуй, то, что хотел всегда. Простая истина из уст другого человека, такого дорогого и с которым постоянно как будто не хватало понимания. Соня понимала его, как никто другой, хотя сама ничего подобного не проходила, и мужчина чувствовал большую благодарность. Развернувшись, он погладил её лицо, убрав прядь тёмных волос за ухо, и поцеловал. Его борьба с непринятием собственного прошлого, наконец, окончена. * * * На этом моменте воспоминания обрывались, и адвокат криво усмехнулся, невольно подумав о старом-добром друге Жене. Настала его очередь страдать от амнезии? От размышлений Акулова отвлекли гулкие шаги по ту сторону двери, которая через пару секунд отворилась, и в помещение вошёл мужчина. Едва увидев его лицо, Саша попытался вскочить, насколько это было возможным, но получилось лишь сдвинуться немного вперёд. Кулаки крепко сжались, напрягая кисти, и кожа врезалась в тугие путы. — Борис Борисович! — сквозь сжатые зубы процедил он, наблюдая, как коллега по офису преспокойно проходит внутрь. Как банально! Кто, как ни прошаренный юрист с огромным опытом может столь долго руководить целой бандой, и ни разу не попасться. Но нельзя было не удивиться тому, как тесен мир. — Добрый день, Саша. Как самочувствие? — участливо поинтересовался он и прошёл за спину адвоката. — Где Соня? — с такой угрозой в голосе, будто бы мог поделать что-то в своём положении, спросил Акулов, повернув голову. Борис тем временем достал внушительных видов тесак с немного изогнутым лезвием. — Мы были бы рады обойтись без лишних увечий во благо дальнейших действий, но ты сам выбрал устроить эту гонку. Как только он обмолвился об этом, адвокат начал бегло припоминать, что было дальше. Обрывки неприятных воспоминаний. Теперь было ясно, почему именно после его отъезда в офис началась эта заварушка, но тогда всё казалось не очевидным. Пропажу собственного портмоне адвокат заметил далеко не сразу. В целом не так просто без следов украсть столь незаметную вещь. И это было настоящим чудом, что Акулову буквально через пятнадцать минут, прямо во время разговора с Борисом в офисе, резко понадобилось уточнить, через сколько ему менять права. Как юрист, Саша редко верил в совпадения, а из-за того, что телефон у Сони сейчас отсутствовал, он не мог связаться с ней, потому сразу поехал домой и перехватил девушку во дворе. Как оказалось, злоумышленник подкинул портмоне под дверь вместе с запиской и фейковой фотографией связанного Акулова на стуле с требованием в течение получаса явиться по указанному адресу, иначе его бы убили. Наверное, только светлый день за окном и большое количество людей на улице спасли Соню от прямого похищения, как только она покинула квартиру. После этого Саша принял решение без промедления ехать в аэропорт. Пускай у него и был адрес, по которому можно было бы кого-нибудь поймать и что-нибудь выяснить, но в его приоритете было сначала обезопасить девушку. Другой город, а может быть даже - страна. Наверное, это было ошибочным решением. Скользкая трасса, большая скорость и неожиданно обогнавшая, а затем резко затормозившая перед ним машина. Кювет, два переворота и тяжкое затмение. — Где Соня? — повторил Акулов единственный интересующий его вопрос, без страха смотря на тесак. В конце концов, если бы его хотели убить, то давно это уже бы сделали. Но вместо этого Борис Борисович разрезал путы и включил тот самый монитор на стене, демонстрируя коллеге невредимость Захаровой. — Только не пытайся её здесь найти. Если хочешь вернуть её в целости, тебе будет нужно кое-что сделать. В конце концов, она была нужна только из-за тебя. Едва верёвки спали, и руки почувствовали свободу, Акулов замахнулся, но, увидев изображение на мониторе, замер, сжав кулаки. Костяшки так и чесались здесь и сейчас расправиться с источником всех последних бед, но Борис был единственным человеком в помещении, кто мог изложить условия договора. Тем более, что времени было не так много. — Откуда мне знать, что вы её не убьёте после всего? — процедил он, желая получить хоть какие-то гарантии. — У тебя нет выбора, кроме как поверить, — усмехнулся нотариус. — Впрочем, если тебя это успокоит, Мутный не заинтересован в её смерти. Думаю, он успел к ней привязаться. В голове возникало всё больше ненужных вопросов, которые только отбирали драгоценное время. Следовало поторопиться. — Так ты не Мутный? — удивлённо переспросил блондин и бессильно опустился обратно на стул, не сводя взгляда с монитора. — Что я должен сделать? * * * Соня очнулась в незнакомом помещении и первое, что почувствовала, был резкий холод. Она попыталась пошевелить конечностями, но они точно так же были привязаны к стулу, на котором сидела девушка. Вот только стоял он не совсем вертикально и, когда брюнетка повернула голову, обнаружила, что за спиной обрыв. Этаж десятый, не меньше. Всё, что удерживает стул в таком шатком положении, была верёвка, привязанная к двери напротив и на другом конце к её собственному телу. Шевелиться было опасно, как и звать на помощь — если дверь откроется, стул упадёт и она повиснет. Если верёвка выдержит. — Очнулась? — уточнил человек в балаклаве, что всё это время находился в стороне справа, оттого Соня не сразу увидела его. — Хорошо. Он тоже как раз пришёл в себя. — Где Саша? — сразу спросила девушка, даже не осознавая, насколько знакомый голос был у недоброжелателя. Тем временем мужчина подошёл к ней и перерезал верёвку, что держала стул в положении падения, но её конец остался у него в руке. Он протянул ей к лицу другую верёвку — потоньше, которая также была привязана к ручке двери. — Держи, эту сейчас отпущу, — приказал он, и Соне ничего не оставалось, кроме как послушно вцепиться зубами в канат, после чего челюсть пришлось сжать так крепко, что зубы заскрипели, а лоб мгновенно покрылся испариной. Мужчина вернулся на своё место. — Готово, можешь включать, — пробубнил он, очевидно, не ей. — Я не хочу, чтобы ты умерла, но только это заставит его поторопиться и не натворить глупостей, — обратился похититель уже к девушке. На этот раз голос показался знакомым. Более того — Соня была уверена, кому он принадлежит, но не могла в это поверить. — А ты. Ты же… — пыталась выговорить она через стиснутые зубы, всматриваясь в силуэт. Мужчина вздохнул и без труда опустил балаклаву. — Рад, что ты узнала меня, дочь.