protect me from what i want

Все покатилось куда-то на дно, когда Чимин обнаружил в своей съемной квартире красные конверсы и кожаную куртку. Конверсы и куртка принадлежат Мин Юнги. Сын хозяйки квартиры, который: «Я тут поживу пару дней, ты не парься, мешать не буду». Чимину даже и сказать-то нечего. Ему как бы все равно. Лишь бы ванную не занимал надолго. Чимин из вежливости первые дни готовит на двоих завтраки-обеды-ужины, старается не шуметь и вообще меньше высовываться из комнаты. Но «пара дней» в понимании Юнги растягиваются для Чимина на целый месяц. Чимин в общем не против. Да и на вежливость он забил после первой недели. Юнги так-то классный. Помогает с заданиями, ужином, уборкой и даже не занимает ванну на больше, чем пятнадцать минут. Чимина все устраивает. Чимин привыкает. Привыкает готовить на двоих, привыкает к ежедневному: «хен, ужин в холодильнике, я ушел», привыкает к: «спасибо Чиминни, ты лучший». Привыкает отбиваться подушками, когда Юнги лезет его щекотать. Привыкает смотреть странные фильмы, которые так любит хен; привыкает к тихому сопению под ухом, потому что Юнги снова уснул на середине фильма. Месяц перетекает в еще один. Юнги говорит: — Прости за беспокойство, ты не против, если к нам зайдут мои друзья вечером? Чимин цепляется за «к нам» и его почти уносит, но потом доходит, что Юнги спрашивает у него разрешения и: — Хен, не обязательно спрашивать у меня, это и твоя квартира тоже. — Чиминни, ты лучший, — в который раз говорит Юнги и треплет Чимина по голове. Чимин пожимает плечами, мол, ничего особенного. Ох, как же он сейчас хочет вмазать себе хорошенько и сказать хену «нет». Потому что друзья Юнги просто «мама — роди меня обратно». Особенно Хосок. Или Намджун. Или Тэхен. Хотя, все-таки, особенно Намджун. По крайней мере, ни Хосок, ни Тэхен ничего не сломали. Чимин прожигает Юнги взглядом. Юнги обещает, что купит тому новую чашку. И диск с «Crysis». Чимину плевать, потому что это было коллекционное издание. Единственное в своем роде. Ему плевать, что он может все это потом найти в сети. Просто наличие диска согревало сердце. И тешило самолюбие. Ни у кого из его знакомых такого издания не было. И нет, Чимин не геймер. Намджуна отправляют подальше от всего хрупкого бьющегося и умоляют ничего не трогать. Чимин все еще оплакивает диск с игрой. А Юнги чувствует себя неловко. Еще более неловко он начинает себя чувствовать, когда Хосок начинает время своих странных танцев под попсовые песенки. И в какой-то момент он замечает, что Чимин извивается рядом с Хосоком под «crazy in love» из всем известного фильма. Юнги ловит себя на том, что залипает на чиминовых бедрах. В голове все еще крэйзи ин лов, а Чимин облизывает губы. Окей. Нужно просто подышать. Ну, или сменить песню. Тэхен скалится, когда играет «Touch My Body». Хосок снова извивается, повторяя движения из бабского танца, Чимин презрительно кривится и с жестом «увольте» покидает импровизированный танцпол. Чимину по душе вилять задницей под музыку, под которую можно стонать и выгибаться дугой. Юнги это заметил. Он падает на диван с протяжным «хен» и укладывается к Юнги на колени. Юнги тянет улыбку, треплет того по взмокшим волосам и предлагает устроить душ из колы. Ему посылают скептический взгляд и возвращают руку обратно на голову. К трем часам утра все разбредаются по квартире. У Тэхена задушевный разговор с метровым чиминовым мишкой, Хосок спит в комнате Юнги, а Намджун на пару с Юнги залипли на очередном странном фильме. «Арт-хаус, блять», — думается Чимину. Он сваливает на кухню, пока старшие не заметили. Черный чай с лимоном без сахара Чимин пьет уже месяц. Потому что, Мин Юнги оказывается тот еще сладкоежка. И сахар заканчивается буквально через неделю, а Чимин устал его покупать. В холодильнике набор из трех видов пирожных и Чимин кривится от одной только мысли о заварном креме или безе. Слишком много сладкого на 10 квадратных метров кухни. Допив чай, он так же незаметно сваливает к себе в комнату. В квартире тишина, от которой Чимин уже отвык. Он долго ворочается с боку набок, но сон не идет, а желания вставать нет никакого. Лезть за телефоном тоже не хочется, поэтому устроившись как можно удобней, Чимин закрывает глаза и начинает считать баранов. Хрень на самом-то деле, но иногда помогает. На сорок пятом баране дверь открывается с глухим скрипом. Юнги пытается тихо прикрыть дверь, получается вполне удачно. В комнате темно, и видны только очертания предметов. Чимин думает, притвориться спящим или напугать. Потом, он скорей всего отхватит, но соблазн настолько велик, что Чимин не выдерживает. Юнги не успевает ничего понять, как Чимин отбрасывает одеяло с громким «Бу». Юнги даже не понимает, как оказывается на полу. Чимин катается по кровати, заливаясь смехом, потом что лицо у хена настолько потрясающее и обескураженное, что нельзя не смеяться. — Хен, ты в порядке? Юнги трет ушибленную поясницу и проклинает Чимина до седьмого каления. — Я хотел спросить спишь ли ты, но теперь я вижу, что нет, так что двигайся. Чимину даже возражать не хочется, он только покорно отодвигается на край кровати и недоверчиво смотрит на старшего. Юнги объясняет: — Хосок с Тэхеном уснули в моей комнате, а спать с Намджуном — себе дороже. Не хочу остаться без костей. Чимин хихикает от прозвучавшего по-детски оправдания: — Просто признай, хен, ты хотел спать со мной. — Ты меня раскусил, — Юнги театрально вздыхает и корчит рожицу, — спи. Юнги устраивает голову на подушке и закрывает глаза. Чимин рассматривает лицо старшего, который впервые так близко. Каких-то двадцать сантиметров всего. Взгляд задерживается на тонких губах, и тело уже само тянется, но Юнги внезапно открывает глаза и: — Хватит пялиться. — Ты красивый, хен, — слова сами вылетают и Чимин прикусывает язык. — Я знаю, а теперь спи, — Юнги переворачивается на другой бок и через несколько минут действительно засыпает. Чимину снятся тонкие губы и красные конверсы.