За или против

Люк ушёл, оставив нас одних. Я пыталась закончить с ужином, но кому это теперь нужно. Настроение упало и пропал аппетит, снова. Джейс, ничего не сказав, направился в коридор к входной двери. Я пошла за ним для того, чтобы закрыть за ним дверь. Когда мы вошли в прихожую, то на пороге мы заметили записку от Люка: " Джейс уйти не получится, так что свыкнесь с мыслью, что теперь твой дом здесь. Твои вещи тоже здесь, их привезли ещё днём." Вот что было написано в ней. Да... По-моему, это называется ловушкой. - Верх по лестнице, до конца и направо. - объснила я, так как дверь была заперта и деваться нам не куда. Ничего не сказав, Джейс пошел на второй этаж. Сейчас я явственно чувствовала себя пустым местом. Не долго думая, я тоже направилась в спальню, уже поздно, а завтра новая тренировка. Сон никак не шел, я металась на кровати и не могла заснуть. Резкий, непонятный прилив энергии бил во мне ключем. Как будто я выпила лошадиную дозу кофеина. Понимая, что заснуть мне не удастся, я вышла из комнаты и направилась в мамину спальню. Здесь царит такой уют и покой. Помню, как в детстве засыпала здесь, когда мне снились кошмары. Тихо открываю потойной ящик стола и открываю шкатулку с красивой гравировкой " D/J", Джонатан Кристофер. На самом дне я вижу сверток. Разворачиваю его и вижу, что это фотография. Красивая рыжеволосая девушка, мама, обнимает красивого незнакомца за шею. Она так счастливо улыбается. Валентин и Джослин на фотографии такие юные, здесь они наверное мои ровесники. Странно, я смотрю сейчас на Валентина и не вижу в нём того самого тирана-деспута. На меня смотрит счастливый мальчишка с открыми и полными надеждой глазами. Как он мог стать таким? В чем причина такой жажды власти? В памяти всплывает то, каким был Джейс в начале нашего знакомства: заботливый, милый хулиган. И каким же безчувственым, далеким и даже жестоким стал он сейчас. И мне невольно становиться страшно. Я боюсь, что Джейс может стать таким же жестоким, как Валентин. Не могу унять внезапную тревогу, но это же нормально беспокоится о своих родных, переживать как сложится их жизнь. Нет, я должна быть хотя бы с самой собой честной. Это вовсе не братские узы мною движет. Эти чувства намного сильнее, они обжигают меня, сжигают изнутри и я никак не могу их убить.