Пока тебя ветер несет

Ожидая, пока Криса и других заключенных выведут в зал свиданий, Том невольно коснулся щеки. Отек уже спал, но кожа все равно оставалась очень чувствительной. – Что за хрень у тебя с лицом? – гневно спросил Крис, еще не успев сесть за стол. Том опустил глаза и поспешно прижал ладонь к щеке, пытаясь скрыть бледный синяк. – Ничего, – промямлил он, – я в порядке. Крис наклонился вперед, в его глазах плескалась ярость. – Черта с два ты в порядке. Это он сделал? Том продолжал молча смотреть в стол. – Отвечай мне. Голос Криса заставил Тома вздрогнуть, и он неуверенно кивнул. – Когда? – Сразу после нашей прошлой встречи, когда я вернулся домой… – Сука… – Крис прикрыл глаза. Рука Тома потянулась к его ладони, но в последний момент замерла и опустилась на стол. Крис проследил взглядом это движение и быстро оглянулся – не смотрит ли кто? Он тихонько толкнул ногу Тома под столом и прижал свой ботинок к его кедине. И Том почувствовал, как напряжение, сковывавшее грудь железным обручем и не дававшее нормально дышать, ослабевает. – Я правда в порядке, Крис, – прошептал он, нервно сцепив пальцы. – Сейчас мы почти не видимся. А скоро начнется учеба, будет еще лучше. Можно оставаться после уроков. У нас много дополнительных курсов: драма, прикладное искусство и всякое такое... И он часто бывает пьяным к моему приходу. А я хожу очень тихо, так что он даже не слышит... – Все равно, – насупился Крис, – мне это не нравится. То, что он в любой момент может добраться до тебя. – Мне тоже… – Почему он тебя бьет? Это все, что он пытался с тобой сделать? Он… – Крис вдруг откинулся на спинку, как будто его озарило. – Он хотел чего-то большего? Том поерзал на стуле. Ему тут же вспомнилось, как звякнула пряжка ремня, когда Джефф прижимал его к стене. Том зажмурился, пытаясь прогнать видение, и Крису этого оказалось достаточно. Он с силой сжал кулаки и, пытаясь унять дрожь, вдавил их в столешницу. Глаза его сузились, взгляд стал как лезвие – острый, сверкающий и опасный. Сокрушительное желание прошило Тома вдоль позвоночника, и он поежился, нервно зажав руки между колен. В этот миг луч света из окна упал Крису на лицо, позолотив его давно не бритую щетину с крохотными вкраплениями серебристых волосков. – Да, он пытался, – тихо признался Том, – но вообще-то он никогда... ну, это самое... Молчание было ему ответом. – Крис, – шепотом позвал Том. И Крис, сморгнув, наконец сфокусировал на нем взгляд. Том улыбнулся, пытаясь отвлечь его от мрачных мыслей: – Посмотри на меня. Послушай. Ты почти у цели. Пожалуйста, не делай ничего, что может тебе навредить. Иначе в чем смысл нашей переписки? Я имею в виду… Ты же не заставишь меня ждать еще? Ведь нет? – он слегка потер ботинок Криса носком своей кедины. – Прошу тебя. Склонив голову, Крис тяжело вздохнул и с усилием потер лицо. – Бля. Том, да я считаю каждую чертову минуту… – он уперся лбом в кулак и глухо добавил: – Нет, детка. Тебе не придется ждать еще… Сердце Тома пропустило удар, когда он услышал, как Крис его назвал. Эмоции захлестнули его с головой, в груди вспыхнул пожар, и Том совершенно не знал, как с этим совладать. Мгновенно покраснев, от чего синяк на щеке стал казаться темнее, он расплылся в улыбке и, совершенно себя не контролируя, протянул руку и легко коснулся запястья Криса. Его пальцы выглядели настолько тонкими и бледными рядом с крисовыми, что Том невольно представил, как контрастно они будут смотреться переплетенными в постели, в порыве страсти. К его изумлению, Крис опустил свою большую ладонь поверх его руки и легонько сжал. Его кожа была настолько горячей, что Том чуть не застонал, сдержав себя в последнюю секунду. Отведенный им час неумолимо истекал, а Том не мог заставить себя оторваться от Криса. Но все же ему пришлось. Когда Криса уводили, то буквально за шаг до того, как скрыться в коридоре, он обернулся и пристально посмотрел на Тома. В его глазах читалось: в следующий раз, когда они увидят друг друга, он уже будет свободен, и никто не сможет им помешать. * * * В своем последнем письме Крис попросил Тома не приходить в тюрьму в день выпуска. Я хочу сперва немного обустроиться, ок? – написал он. – А потом я сам приду за тобой. Ты сразу поймешь, что это я. Том не мог ослушаться. Ему только и оставалось, что ждать возвращения в школу – и каждый день наблюдать, как со щеки постепенно сходит синяк, и каждую ночь без сна крутиться в постели, предвкушая будущую встречу. Начало учебного года немного скрасило его ожидание. После уроков Том уходил с Бобби за трибуны школьного стадиона, где они болтали, делали домашние задания и курили тайком. Вернее, курил Бобби, а Том иногда просил у него затянуться – но каждый раз не мог сдержать кашля, когда едкий дым забивал горло. Когда же Бобби было пора домой, Том прощался с ним и шел в библиотеку. Там он рисовал, пристроившись в углу, пока за передними партами шли занятия по прикладному искусству. Но после шести школа закрывалась, и Том, уже порядком голодный, садился на велосипед и ехал домой. Если машины Джеффа нигде не наблюдалось, он мог себе позволить зайти в дом через дверь, а не карабкаться в окно. Заглянув на кухню, Том обычно понимал, что есть особо нечего, поэтому хватал со стола банан и упаковку печенья и спешил запереться у себя в комнате. «Слава богу, обошлось», – всякий раз думал он по прошествии дня. И это касалось не только Джеффа. Никто в школе так и не спросил о синяке, еще довольно заметном на его лице. Даже Бобби – который, скорее всего, думал, что его друг опять подрался с кем-то за велосипед. Как Том и планировал, он сделал подборку из их с Крисом писем – за исключением тех, что они писали друг другу в самом конце лета, когда их общение уже было насквозь пропитано флиртом. Эти письма он оставил себе. В итоге из переписки получилось неплохое портфолио, к которому Том добавил описание тюремной системы и прочий бред о свободе, правах человека, и все в таком духе. Когда он провел презентацию своей работы, аккуратно собранной в объемную папку, глаза миссис Лиз светились от восторга. Не сдерживая эмоций, она затараторила, что проект получился невероятно творческий и наполненный глубоким смыслом. Том скромно улыбнулся и поблагодарил англичанку, с трудом скрывая радость от произведенного эффекта. Если бы она только знала, какие трепетные чувства переполняли его – как будто тысячи крыльев бабочек щекотали грудь изнутри – с тех самых пор, как он бросил в почтовый ящик свое первое письмо. Мысли о Крисе помогали Тому отвлечься от гнетущего чувства опасности, которое стало его постоянным спутником из-за жизни в одном доме с Джеффом. Казалось, злоба материного бойфренда утроилась в последнее время. Том думал, что тот случай с лаком стал последней каплей, после которой Джефф его просто возненавидел. И теперь он старался быть как можно осторожнее со всем тем, что Джефф называл «пидорскими штучками». Он тщательно скрывал свой лак, блеск для губ и маленький, уже почти выдохшийся пробник духов, который ему подарила девушка-промоутер в торговом центре. Еще у него было кружевное белье, купленное в магазине «Все за доллар». Том его просто обожал. Тонкие, светло-сиреневые невесомые трусики идеально сидели на бедрах и так ловко обнимали его естество – однако Том надевал их только иногда, на ночь, опасаясь, что Джефф может случайно увидеть кромку кружев из-под джинсов. Но даже при таком бережном обращении трусики постепенно снашивались, и Том уже подумывал о том, что скоро придется покупать еще одну пару. Теперь ему приходилось передвигаться по дому короткими перебежками, выглядывая из-за углов и высматривая в пепельницах свежепотушенные окурки, лишь бы не столкнуться с Джеффом. Нужно было как-то пережить эту неделю, пока Крис еще в тюрьме и не может защитить его. И все же Тому не удалось полностью избежать общества Джеффа. Однажды им пришлось ужинать вместе, потому что мать была дома, и он не мог отказаться. Все время, что они сидели за столом, сожитель матери, пока она не видит, не отрывал от Тома тяжелого взгляда. Второй раз случился, когда Том, проходя мимо материнской спальни, услышал разговор на повышенных тонах. Взрослые говорили о нем. «Тебя совсем не волнует, что у твоего сына вся одежда в обтяжку? – раздраженно вопрошал Джефф. – Что он красит ногти? Губы? Сьюзи, черт, это же ненормально! Ему нужна дисциплина!» Наверное, мать переодевалась после долгого дня в закусочной, потому что ее усталый голос то приближался, то удалялся: «Оставь его в покое, Джефф. Мальчик просто экспериментирует. Это свойственно подросткам, они так пытаются самовыражаться. Со временем это пройдет». Том думал, что успеет сбежать прежде, чем Джефф выйдет из спальни – но тот вылетел словно ураган и настиг его возле задней двери. Том уже выскочил во двор, когда грубая рука вцепилась ему в волосы и припечатала к кирпичной кладке стены. Джефф с силой зажал ему рот ладонью и прошипел: – Что, сучонок, шпионишь? Том дернулся и попытался закричать, но широкая ладонь заглушила его полный отчаянья возглас. – Не трепыхайся, – гаденько улыбаясь, Джефф навалился на него сзади, прижимая своим весом. Том вжался в стену так, будто хотел просочиться сквозь кирпич. – Что? Тебя уже кто-то недавно оттрахал, голубок? Может, устроить тебе хорошую порку, а? Чтобы не подслушивал чужие разговоры? Липкий ужас затопил сознание Тома. Борясь с тошнотой, он открыл рот и вонзил зубы Джеффу в ладонь. – Блядь!!! – взревел тот и разжал пальцы. Том пригнулся, проскользнул у него под мышкой и бросился к низкой стене, опоясывающей участок. – Вернись сейчас же, тварь! – донеслось ему в спину. Сердце бухало где-то в районе горла, когда Том вскарабкался на стену, спрыгнул и тяжело приземлился с другой стороны. Ноги подвернулись, и он угодил коленями и руками прямо в битое стекло и гравий, покрывавшие грязный газон за домом. Не замечая боли, Том кинулся вверх по улице. Обернувшись на ходу, он увидел, как Джефф пристально смотрит на него поверх стены, и взгляд его полон обещания мести. Бежать в гору было трудно, поэтому, свернув за угол, Том рухнул на землю и привалился к стене соседского дома. Желудок свело спазмом, и его согнуло пополам и вырвало. На языке до сих пор чувствовался вкус джеффовой кожи – такой мерзкий, будто бы Том проглотил горсть пыли. Немного отдышавшись, он добрел до общественного туалета в парке. Там он скомкал и намочил несколько бумажных полотенец и, спрятавшись в кабинке, принялся оттирать кровь и выковыривать из ссадин мелкие камешки, которые засели особенно глубоко. Было уже далеко за полночь, когда Том, превозмогая боль и жжение в содранных коленях, вернулся домой и осторожно взобрался через окно в свою спальню. Тихо ополоснувшись в душе, он проскользнул в комнату и закрыл дверь на замок, для верности подперев ручку стулом. Свернувшись под одеялом, он обнял подушку и стал мечтать о Крисе, который должен приехать за ним со дня на день. Том сам не заметил, как провалился в глубокий сон. И на грани сна и яви ему почудилось, что чья-то широкая ладонь бережно касается его макушки. * * * Два дня спустя, когда Джефф с матерью смотрели телевизор в гостиной, Том сидел у себя в комнате и дописывал последние строки домашнего задания. Вдруг ручка в его пальцах дернулась, и он замер над столом: с улицы, словно громовой раскат, сотрясающий стены, раздался рев мотоцикла. Том бросился к окну и рванул занавески в стороны. Там, внизу, на рычащей и сверкающей металлом громадине восседал Крис, и смотрел он прямо на его окно. Увидев прижатое к стеклу счастливое лицо, Крис провернул ручку газа, заставляя мотор взреветь; его глаза сверкнули, а губы растянулись в широкой улыбке. Том почувствовал, как сердце уходит в пятки, в груди стало пусто и больно. Заметавшись по комнате, он наскоро нацепил черные джинсы прямо на кружевные трусы, влез в свои рваные кеды и любимую короткую куртку. Выключил свет и полез в окно, слыша краем уха, как Джефф громко возмущается шумом и ворчит, что «эти бандиты на своих драндулетах вконец оборзели». Крис ждал у обочины, уперевшись ногой в тротуар. Другую ногу он держал на педали, демонстрируя готовность в любой момент сорваться с места. Его прическа после тюрьмы слегка видоизменилась: виски были выбриты, длинные пряди с макушки собраны назад и стянуты резинкой. Благодаря этому открылась мощная шея – и стали лучше видны длинные языки татуировки, тянущиеся от затылка к челюстям. Том замер в шаге от мотоцикла, и они улыбнулись друг другу. Подойдя поближе, он оперся на подставленную руку Криса, склонился и легонько клюнул его в щеку. Затем осмелился и провел кончиками пальцев по выбритому виску, который на ощупь показался ему как бархат. Сияя счастливой улыбкой, он перекинул ногу через седло мотоцикла и уселся позади Криса. Обнял его за талию, инстинктивно скручивая пальцами белую ткань футболки, и уперся в раму ногами. Крис едва слышно хмыкнул и вырулил на улицу, а Том почувствовал, как мощно и протяжно отдается вибрация двигателя между его ног. Он поежился от удовольствия и крепче обнял своего байкера, вжимаясь лбом в широкую теплую спину. Резкий ветер трепал их волосы. Ощущая в своих объятьях великолепное сильное тело, Том смеялся от счастья, но его голос тонул в вихре шума и вспышек огней, проносящихся мимо. Крис, улучив момент, коснулся его руки и быстро, но нежно погладил ее. В ответ на это Том прижался еще плотнее щекой к могучему плечу и почувствовал, что его тело будто покалывают миллионы игл – в точности так же, как когда он смотрел порноролики в интернете. Только сейчас все было по правде, и кровь пульсировала в венах с сумасшедшей скоростью, обжигая кожу изнутри. Такое с ним случалось очень редко, и то лишь благодаря разбушевавшемуся в ночи воображению – но собственных рук всегда было слишком мало, чтобы почувствовать все то, о чем кричали мальчишки из порно. Но сейчас Крис был в его руках – такой большой, горячий, твердый как скала, и – настоящий. Рокот двигателя пробирал Тома насквозь, и он слегка поерзал на сидении, прикрыв глаза. Ему было глубоко наплевать, куда и как далеко они едут. Все, о чем он мог сейчас думать – это о своем безумном желании трогать мужчину, что сидел впереди него. И чтобы тот тоже трогал его везде. Тому болезненно, нестерпимо хотелось ощутить весь жар его кожи. Провести кончиком языка по краю татуировки, оставляя тонкий влажный след... Не в силах сопротивляться желанию, Том расцепил руки и провел ладонями по мощному торсу сверху вниз, изучая пальцами твердые мышцы груди, четко очерченные кубики верхнего пресса, а затем, ниже – небольшой животик, который напоминал о том, что перед ним все же не юноша. Чувствуя сквозь вибрацию, как напряглось тело Криса, Том еще крепче сжал его ноги своими бедрами и подвинулся вперед, чтобы тот почувствовал его возбуждение. Руки Тома уже блуждали по внутренней стороне крисовых бедер, оглаживая их сверху вниз и обратно, постепенно приближаясь к… И тут Крис резко дернул мотоцикл, уходя в поворот. Том ахнул и с трудом удержался, повторяя кривую, по которой прошел байк. Они притормозили у какого-то ветхого строения – судя по всему, бывшей забегаловки, ныне окончательно заброшенной. Крис заглушил мотор, и прежде, чем Том успел сориентироваться, стянул его с мотоцикла. Его лицо тут же оказалось в дюйме от лица Тома, и тот едва успел удивиться, как Крис смог поднять его так легко. – Какого хрена ты творишь?! – прорычал Крис, слегка сжимая его плечи. – Никогда так не делай, если я за рулем! Мы могли разбиться, и твое милое личико пришлось бы отскребать от асфальта! Том часто задышал, стараясь не расплакаться. Он чувствовал себя настолько невесомым в руках Криса – словно пушистое облачко, или солнечный луч, что стремится, сгорая, к земле. Зрачки его расширились, и он обмяк в стальной хватке. – Прости меня… – выдохнул он и сглотнул ком в горле. На длинных ресницах повисли первые слезы. – Я просто не могу... я так хочу… Крис впился в него взглядом, сдвинув темные брови, и по всему его виду было ясно, что он намерен отчитать глупого мальчишку. Но вдруг его лицо смягчилось, руки разжались, и он слегка коснулся пальцами шеи Тома: – Ты правда так хочешь, малыш? Еще до конца не веря тому, что он слышит, Том, тем не менее, машинально кивнул в ответ. – Чего ты хочешь? Скажи мне. Ноги Тома вмиг стали ватными, во рту пересохло. Он нервно облизнул губы и прошептал: – Тебя. Ужасно хочу. Разреши мне, пожалуйста... Папочка. Крис застыл как каменное изваяние, глаза его потемнели. Остатки здравого смысла подсказывали Тому, что сейчас он совершил огромную ошибку, назвав Криса «папочкой». Этим он в одночасье мог уничтожить все свои шансы, разорвать ту хрупкую нить, что протянулась меж ними благодаря письмам и коротким встречам в тюрьме. И теперь он обреченно ждал приговора. Сердце стучало в ушах, губа уже была прокушена почти до крови. Секунду спустя Крис прижал Тома к обшарпанной стене и жадно накрыл его губы своими, врываясь языком в приоткрывшийся от изумления рот. Стиснув мальчишку в объятиях, Крис глухо застонал, и услышал такой же звук в ответ. Одной рукой он крепко схватил Тома за шею, а другой провел вдоль спины и с силой сжал его задницу. Когда воздух в легких закончился, они оторвались друг от друга. Губы Тома пылали, глаза закатывались, под кожей бурлило дикое пламя. Крис с трудом сглотнул и огладил его натянувшуюся ширинку горячей ладонью. Том всхлипнул и непроизвольно дернул бедрами, толкаясь ему в руку. – Значит, ужасно хочешь? Да, малыш? Том сморгнул вновь подступившие слезы и, теряя силы, вцепился в Криса: – Да, папочка… Да… – Тогда садись. Крис поцеловал его еще раз – коротко и грубо – и дернул за руку, втаскивая на байк. Том притиснулся к нему сзади, сокращая расстояние до минимума, нежно чмокнул в основание шеи и уткнулся лицом между лопаток. Движок взревел, оживая, и двухколесный зверь рванулся вперед. Утробный гул, доносящийся из нутра мотоцикла, сейчас был самой сладкой музыкой, что Тому доводилось слышать за всю свою жизнь. Сидя позади Криса и обнимая его широкую спину, он блаженно прикрывал глаза и впервые за долгие месяцы улыбался. Без всяких сомнений, без страха за завтрашний день.