Учитель танцев

Когда мы в числе прочих гостей вернулись в танцевальный зал, двери в парк и несколько окон были открыты настежь. Я глубоко вздохнула. Свежий ночной воздух донес до меня запах роз и бузины. Маркиз Корнуолл уже ждал Холмса, в нетерпении прогуливаясь мимо открытых дверей в парк. Холмс оставил меня неподалеку, приказав не спускать глаз с лорда Уильяма, и медленно подошел к обидчику. Они встали друг напротив друга так, что я достаточно хорошо могла видеть каждого из них. Вскоре до меня донесся голос Шерлока. - Маркиз, вы оказались достаточно смелы, чтобы оскорбить мою жену, а, следовательно, и меня, - проговорил он, немного растягивая слова. – Хватит ли у вас смелости принести извинения? - Вы этого не дождетесь! – бросил он презрительно. При этих словах маркиза я испугалась и обернулась. Холмс чуть повел бровью, а его губы исказились в презрительной усмешке. - Уверяю, мне бы не хотелось огорчать супругу в медовый месяц и доводить дело до дуэли, - произнес он. - Вы трус!.. – процедил маркиз сквозь зубы и, после паузы, добавил: – Ненавижу вас, немцев: всюду вы суете свой нос!.. Я только слышала, о чем говорили Холмс и Корнуолл, так как все это время прогуливалась рядом, но когда они умолкли, я снова обернулась. Холмс подошел к Корнуоллу ближе и, немного наклонив голову, очень тихо сказал несколько слов. Я не видела лица Холмса в этот момент, но эффект от его речи был просто невероятным – маркиз совершенно переменился в лице и закусил губу. Холмс еще несколько мгновений не сводил с него глаз. - Я… прошу прощения, барон... - пробормотал он и опустил голову. - Ну, вот и славно, - спокойно произнес Холмс, но в его голосе я услышала звон металла. - Ваши извинения приняты. Он развернулся и направился ко мне. Клянусь, я никогда больше не видела у него такого страшного взгляда!.. Этот взгляд был способен убить... Начался венский вальс и несколько пар уже начали кружить по залу. К моему удивлению, от злости Холмса не осталось и следа. Он благодушно улыбнулся и протянул мне руку. - Идемте танцевать, - мягко сказал он. Мы с Холмсом настолько привыкли друг к другу за этот вечер, что я танцевала с ним совершенно свободно. Мое тело вспомнило все тонкости танца, и я даже начала позволять себе маленькие «шалости», а Холмс, казалось, только этого и ждал. Он каким-то образом это почувствовал, узнал, и начал танцевать «в полную силу», абсолютно не давая мне поблажек. И я была счастлива, потому что не просто «успевала» за ним, а танцевала с ним на равных. Конечно, во время танца я думала не только об этом. Мне не давал покоя вопрос, что же мог сказать Холмс маркизу Корнуоллу, чтобы вызвать в нем такое смущение и замешательство. Я сделала робкую попытку спросить Холмса об этом. По его губам скользнула ироничная улыбка. - Это… не важно… - тихо сказал он. Я не решилась настаивать на ответе. *** - Господин барон! Мы с Холмсом пили шампанское, когда его окликнула графиня Марчиани. Она подошла к нам под руку с лордом Уильямом. - Господин барон, мы хотим сыграть в фанты, - сказала она с улыбкой. - Сэр Рой, леди Картер и мистер Алардайс решили присоединиться к нам. Не желаете ли вы с вашей прелестной супругой составить нам компанию? Холмс взглянул на меня и широко улыбнулся графине. - С удовольствием! - О, великолепно! – воскликнула графиня. - Тогда прошу вас пройти в Голубой салон. Мы вскоре к вам присоединимся. Уютная обстановка салона располагала к неторопливой беседе и играм. Мы с Холмсом вошли и увидели не менее десяти человек собравшихся. Это были те, кого графиня назвала в качестве участников, а также миссис Хагерти, муж которой владел золотыми приисками в Калифорнии, граф и графиня Элтвик, мисс Элейн Кингсли – красивая светловолосая девушка с изумительными, голубыми, как небо, глазами. Она редко улыбалась и вела себя очень скромно. Рядом с ней постоянно находилась ее опекунша, миссис Томкинс. Кроме них присутствовали еще несколько гостей, которых я не знала. - Тысяча чертей! – с досадой пробормотал Холмс и оглянулся вокруг. – У нас нет возможности наблюдать за Паркером – это плохо. Но лорд Уильям будет здесь и меня это несколько успокаивает. - Кажется, я догадываюсь… Вы волнуетесь из-за того, что Паркер до сих пор ничего не предпринял, верно? - Да, - сказал он шепотом. – Но у нас еще есть время. Я рассеянно кивнула. В этот момент в дверях появились графиня Марчиани, лорд Уильям и еще несколько гостей, которые пожелали сыграть вместе с нами. Всего я насчитала двадцать человек. Был выбран самый простой вариант игры. Слуга внес перо, чернила, бумагу и большую шляпу. Ведущим игры по жребию выпало быть сэру Рою, графиня же помогала ему. Каждый из игравших по очереди написал на бумажке задание, а затем, свернув ее, опустил в шляпу. Когда шляпа наполнилась, было определено, что исполнение фантов будет происходить по часовой стрелке. Игра проходила весело и задорно. Чего только не выпадало исполнять дамам и кавалерам: я не могла удержаться от смеха, наблюдая за мистером Алардайсом, которому нужно было изображать зеркало и повторять все действия того, кто в него «смотрелся», и за одной из игравших дам, изображавшей оракул. Монотонным, но оттого комичным голосом она «открывала» леди и джентльменам ближайшее будущее. В числе прочих я аплодировала графине Элтвик, которая, сидя в кресле, изображала кошку. Публика заразительно смеялась и надо мной, когда мне выпало быть укротительницей тигра, которого искусно изображал граф Элтвик. Но когда дошла очередь до Холмса, смех стих, так как выпавшее ему задание оказалось весьма интересным. - Прочесть с выражением любовный стих выбранной наугад даме, - гласил фант, который Холмс держал в руках. Публика начала шептаться. - Интересно, - заговорщическим тоном сказал сэр Рой. – Тогда мы завяжем вам глаза, господин барон, чтобы все было честно. - Разумеется, - ответил Холмс. Ему завязали глаза и играющие встали вокруг него. Он пошел по кругу и остановился как раз напротив мисс Кингсли. Играющие зашумели, зал наполнился изумленными возгласами. Холмс снял с глаз повязку и внимательно посмотрел на девушку. О, я хорошо знала этот взгляд! Он изучал и замечал все!.. - Позвольте вашу руку, мисс, - попросил он вдруг. Девушка посмотрела на него с недоверием, но медленно подала ему руку. Холмс сжал ее в своей ладони. - Мисс, вы понимаете немецкий? - Да, сударь. - Какая удача… Несколько мгновений царила тишина, а затем я снова услышала его голос: Saphire sind die Augen dein, Die lieblichen, die süßen. O, dreimal glücklich ist der Mann, Den sie mit Liebe grüßen. Dein Herz, es ist ein Diamant, Der edle Lichter sprühet. O, dreimal glücklich ist der Mann, Für den es liebend glühet. Rubinen sind die Lippen dein, Man kann nicht schönre sehen. O, dreimal glücklich ist der Mann, Dem sie die Liebe gestehen. O, kennt ich nur den glücklichen Mann, O, daß ich ihn nur fände, So recht allein im grünen Wald, Sein Glück hätt bald ein Ende*, - прочел Холмс с чувством и поцеловал руку девушки. Она покраснела и опустила глаза. - Благодарю вас!.. – только и вымолвила она. Публика зашумела и зааплодировала. Холмс поклонился и вернулся ко мне. С приветливой улыбкой к нам подошел мистер Алардайс. - Дорогой барон, - сказал он. – Я должен сознаться, что знаю немецкий весьма посредственно, но это моя оплошность, а вы владеете английским ничуть не хуже, чем немецким. Так не объясните ли вы мне, о чем в точности говорится в этом стихотворении? Ведь это Гейне, не так ли? - Совершенно верно, - отозвался Холмс. – Но боюсь, мне придется огорчить вас, мистер Алардайс: я уверен, что мисс Кингсли не хотела бы этого. - О, в таком случае, я не имею права настаивать. Желание дамы – закон, - поклонился он и ушел. Игра продолжилась. Теперь настала очередь графини. Ей нужно было рассказать две-три коротких истории, а играющим предстояло угадать, правда это или это выдумка. - Может, вы объясните, что все это значит? – вполголоса спросила я Холмса. – Я знаю, этот стих был со скрытым смыслом, но девушка, кажется, поняла, что вы хотите сказать. - Безусловно, - тихо проговорил Холмс, медленно обводя взглядом гостей, а затем повернулся ко мне. – Взгляните-ка на мисс Кингсли… незаметно… Что вы видите?.. Я взглянула на девушку через его плечо. - Она очень скромна и, кажется… боится чего-то… - произнесла я нерешительно. - … не чего-то, а кого-то! – уточнил Холмс, и в его голосе слышалось нетерпение. – Посмотрите на нее: прелестное создание, запуганное опекуншей, которая собирается выдать ее замуж за богатого человека, убеждая ее в том, что она бедна и должна обеспечить свое будущее. Он слишком стар для нее, и физически, и умственно, а ей, я думаю, не более девятнадцати лет… - Ради всего святого, откуда вы это узнали?!.. – изумилась я. Холмс глубоко вздохнул. - Я вижу то же, что и вы, но вы не замечаете, а я замечаю. Посмотрите, с какой роскошью одевается ее опекунша, а теперь взгляните на саму мисс Кингсли… Согласитесь, она одета гораздо скромнее. - О, боже!.. – воскликнула я. Холмс улыбнулся и продолжил: - Всякому очевидно, что она обманывает свою воспитанницу, скрывая истину о ее финансовом положении, и всячески запугивает ее, что следует из поведения мисс Кингсли. Кроме того, вы не могли не заметить, как она грустна. Даже улыбается она крайне редко, что совершенно нетипично для ее возраста. Можно было бы предположить, что она грустит об умерших родителях, но это маловероятно – она не в трауре, значит, их нет в живых уже давно. А теперь взгляните на ее левую руку… Видите кольцо с бриллиантом?.. - Да. - Довольно дорогое, не правда ли? А опекунша девушки не настолько щедра, чтобы баловать воспитанницу подобными подарками – на мисс Кингсли лишь жемчужное ожерелье и серьги. Значит, это подарок. Подарок от близкого человека. А тот факт, что девушка носит кольцо на безымянном пальце, говорит нам, что это подарок жениха. Но согласитесь, если бы она выходила замуж по любви, то выглядела бы более счастливой… - Вы просто гений! – вырвалось у меня. – Но как вы узнали, что ее жених – старик? Холмс усмехнулся. - Дело в том, что я предполагал это. А когда услышал, что говорят о мисс Кингсли и мистере Флистоне, я в этом убедился… Честное слово, меня так и подмывает открыть бедняжке правду!.. В этот момент в салоне стало шумно от восторженных восклицаний и рукоплесканий, адресованных графине. Когда дифирамбы смолкли, к ней подошли двое игравших, которых я не знала (как мне стало известно позже, это были мистер и миссис Лонсдейл), и что-то сказали ей. Их лица выражали сожаление. Обратившись к присутствующим, графиня сообщила, что обстоятельства вынуждают их покинуть нас так рано. Супруги поклонились присутствующим, и вышли. Игра продолжилась. Из-за отсутствия мистера и миссис Лонсдейл два фанта остались лишними, и о них решено было бросить жребий. Один из фантов достался леди Аттертон (ее имя мне стало известно также во время игры), другой, к всеобщему изумлению, Холмсу. - Уж и не знаю, уступать ли очередность даме в подобной ситуации… - пошутил он. - Я уступаю вам пальму первенства, господин барон, - улыбнулась леди. Холмс поклонился и с улыбкой развернул свой фант. - Поцеловать даму, которая вам небезразлична, - прочел он, нахмурившись. В салоне стало шумно от ироничного смеха и колких, но безобидных шуток. - Похоже, вы рискуете прослыть дамским угодником, барон! – смеялся мистер Алардайс. – Сегодня вам везет на женское общество даже в игре. Холмс выразил недоумение так комично, что это вызвало новую волну смеха. Развеселившись, он рассмеялся сам, но я заметила, что его глаза оставались серьезными. А гости шумели и требовали исполнения фанта. Холмс, все еще ухмыляясь, повернулся ко мне. Я замерла, не смея пошевелиться. Его левая рука обхватила меня за талию и притянула ближе. Он уже наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, но тут наши взгляды встретились. Он больше не улыбался и замер, словно раздумывая, но уже в следующее мгновение смело поцеловал меня в губы... У меня закружилась голова. Я почувствовала, что слабею и схватилась за его плечо. _____________________________ * Твои глаза - сапфира два, Два дорогих сапфира. И счастлив тот, кто обретет Два этих синих мира. Твое сердечко - бриллиант. Огонь его так ярок. И счастлив тот, кому пошлет Его судьба в подарок. Твои уста - рубина два. Нежны их очертанья. И счастлив тот, кто с них сорвет Стыдливое признанье. Но если этот властелин Рубинов и алмаза В лесу мне встретится один, - Он их лишится сразу! Генрих Гейне (в переводе С. Маршака)