Как музыкальное сопровождение:
«Если наша любовь - трагедия, почему вы - мое избавление?
Если наша любовь - безумие, почему вы для меня ясность?» (с)
Zedd ft. Foxes – Clarity (Electus Remix)
- Любопытно, - пробормотал Холмс, повертев пулю в пальцах, а затем протянул ее Лестрейду. Пока Лестрейд с интересом ее разглядывал, я закончила перевязку. Холмс встал, осмотрел сбитые костяшки своих пальцев и на секунду задержал на мне взгляд. - Благодарю, - негромко сказал он, а затем подошел к столу. Я опустила глаза. Меня мелко трясло от утренней прохлады и ветра, врывавшегося в открытое окно. Холмс что-то писал, склонившись над столом. В воцарившейся тишине едва слышно поскрипывало перо, а я, следуя взглядом за причудливым узором на ковре, вдруг заметила лежащие рядом с ножкой стула окровавленные перчатки. Мои перчатки. И я смотрела на них так, словно они появились из ниоткуда, потому что совершенно не помнила, как сняла их. А эти пятна крови… От неожиданного приступа дурноты у меня слегка закружилась голова. Холмс бросил перо на стол, вложил записку в конверт и протянул ее ожидавшему в дверях лакею. Пауэлл поклонился и ушел. Несколько мгновений Холмс стоял, опустив голову, словно о чем-то раздумывая, но потом, будто очнулся. Он снял с себя окровавленную сорочку и избавился от странного жилета, спасшего ему жизнь. Случайно повернув голову, я увидела обнаженного по пояс Шерлока, стоявшего ко мне спиной, и вспыхнула до корней волос. Мне никогда еще не приходилось быть свидетельницей такого, и я поспешила отвернуться, чтобы не обнаружить своего замешательства. - Передаю это вам, - сказал Холмс, обращаясь к Лестрейду и Майкрофту, и небрежно бросил жилет на письменный стол. Майкрофт укоризненно посмотрел на брата. Но Шерлок, казалось, не понимал, чем вызвано его недовольство. – Вы знаете, что с этим делать, - добавил он. - По долгу службы я должен забрать это вместе с пулей… - сказал Лестрейд, глядя на Майкрофта, и одновременно, будто спрашивая у него разрешения. - Думаю, это дело не задержится в Скотланд-Ярде, но пусть все улики и вещественные доказательства пока хранятся у вас в надежном сейфе, инспектор, - отвечал тот. – Я буду сопровождать вас, так как несу за изобретение личную ответственность. - Конечно. Как вам угодно, сэр, - ответил Лестрейд и взял в руки несколько чистых листов бумаги. – Мисс Морстен, - обратился он ко мне. – Прошу вас, подойдите. Я приблизилась и села на стул, предложенный инспектором. - Не волнуйтесь, мисс, и, пожалуйста, сосредоточьтесь, - сказал он. Его мягкий голос немного успокоил меня. - Мне нужно, чтобы вы рассказали мне обо всем, что здесь произошло. Я говорю о том, что вы видели собственными глазами, и что хотели бы добавить от себя лично. Потом я задам вам несколько вопросов, вы подпишете свои показания и можете быть свободны. - Хорошо, инспектор, - ответила я и глубоко вздохнула. Я понимала, что Лестрейд сделал Холмсу большое одолжение, согласившись допросить меня здесь, и постаралась оправдать его риск и оказаться достойной такого доверия. Я рассказала инспектору обо всем, что случилось в библиотеке, стараясь не упускать ни одной детали, а также о том, как я сама оказалась на балу, разумеется, опуская подробности, но мой голос дрожал, и я часто сбивалась, чувствуя на себе взгляд Шерлока Холмса. Он уже успел привести себя в порядок и сидел в кресле в нескольких шагах от меня, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Краем взгляда я видела, что он поглядывает на меня и, внимательно слушая мой рассказ, изредка одобрительно качает головой. Я не помнила, о чем позже спрашивал меня инспектор, и что я отвечала ему – перед глазами у меня все еще стояли злые лица Паркера и его подручных, а в ушах все еще звучали их гневные, непристойные слова, потрясшие меня до глубины души. Но было еще кое-что, что не давало мне покоя и совсем недавно заставило меня испытывать неописуемый ужас – то мгновение, когда Паркер выстрелил в Холмса, и те несколько минут полного отчаяния, когда я думала, что Шерлок мертв. Но когда он вдруг поднялся с пола и взглянул на меня, мое сердце чуть не выскочило из груди. Наверное, те же чувства испытывала Мария Магдалина, когда увидела воскресшего Христа… Я готова была, не сдерживая слез, броситься ему на шею, чтобы почувствовать живое тепло его тела, биение сердца в его груди!.. Но я не посмела. Скромность и рамки приличий удержали меня… И когда Лестрейд положил передо мной бумаги, исписанные мелким, но разборчивым почерком, и протянул мне перо, я подписала их, не глядя, а потом медленно встала. - Вы хорошо себя чувствуете, мисс? – спросил вдруг Лестрейд, глядя на меня. В его голосе чувствовалось беспокойство. - Да, со мной все в порядке, - ответила я, сжав руки. - В таком случае, я благодарю вас, и не смею более задерживать, - слегка улыбнувшись, проговорил инспектор, и пожал мою руку, а потом свернул бумаги и спрятал их во внутренний карман пиджака. Я медленно подошла к открытому окну и приложила ладони к щекам. Мое лицо пылало, и я с удовольствием подставляла его под ласковые порывы свежего утреннего ветра, действовавшие на меня успокаивающе. А в покое я нуждалась сейчас больше, чем в чем бы то ни было еще!.. Я прислонилась к оконной раме, прильнула щекой к холодному стеклу и долго смотрела вдаль невидящим взором, а в голове моей вертелась лишь одна мысль – поскорее уйти отсюда, убежать куда-нибудь потому, что теперь я чувствовала себя здесь лишней. После в библиотеке слышались чьи-то шаги и негромкий разговор, какие-то люди приходили и уходили, но я не обращала на это внимания. Мною овладело странное безразличие к происходящему за моей спиной. Не знаю, долго ли я простояла так, но очнулась я лишь тогда, когда почувствовала как мне на шею мягко упало что-то пушистое, моментально согревшее мои холодные плечи. Я обернулась. - Не простудитесь, - мягко произнес Холмс, набрасывая мне на шею манто. Я удивленно посмотрела на него, поеживаясь от прохладного ветра, и оглянулась вокруг. К моему удивлению, в библиотеке царил идеальный порядок, каждая вещь лежала на своем месте, а пятна крови исчезли с паркета. Но кроме нас с Холмсом в ней никого не было. - А где же инспектор и мистер Майкрофт? – спросила я. - Они уже уехали. У них много дел. Они сожалеют, что не смогли попрощаться с вами. Я грустно улыбнулась и приложила ко лбу холодную ладонь. - Я знаю, вы устали. Но нам пора ехать, - вздохнул Холмс. - Наши роли сыграны не до конца. Этим утром барон и баронесса должны вернуться в гостиницу. И так, чтобы это могло подтвердить как можно большее количество людей. - Разумеется, - отозвалась я, чувствуя, как в моей душе нарастает пустота. Роли!.. Я и забыла, что для него это лишь очередная роль, которую нужно сыграть, а после забыть об этом… - Что я должна делать? – спросила я, повернувшись лицом к Холмсу. Он странно посмотрел на меня. Легкое облачко на мгновение затуманило его лицо. - Должны?.. – пробормотал он. – Что с вами, Мери? Я набралась смелости и взглянула ему в глаза. - Я понимаю вас, мистер Холмс, - дрожащим голосом произнесла я, пересилив свое смущение и волнение. – Для вас это – всего лишь одно из дел, которое вы расследуете, лишь одна из ролей, которую вы с успехом играете, но как вы могли?.. Зная все, что вы знаете обо мне… Как вы могли?.. Я более не могла говорить. Сердце мое переполнилось. Я размахнулась и дала Холмсу пощечину, но тут же охнула и отвернулась, чтобы скрыть слезы. Холмс молча потирал покрасневшую щеку. - М-да… - наконец произнес он с сожалением. – Наверное, я это заслужил… Но вы… все неправильно поняли, Мери… - сказал он и глубоко вздохнул. – Да, я допустил большую ошибку, не рассказав вам всего, но раньше я просто не имел возможности это сделать… Вы, действительно, помогли мне! Без вашей помощи я бы ничего не смог сделать, Паркер был бы на свободе, а лорд Уильям, скорее всего, был бы уже мертв. Он взглянул на часы. - Еще только шесть утра. Едем в гостиницу. Там вы сможете отдохнуть, - сказал он и вдруг взял меня за плечи. - Прошу вас, Мери! Я все объясню! – его голос зазвучал умоляюще. Я устало кивнула. Он взял меня под руку и повел за собой через галерею первого этажа. Все гости, видимо, уже разъехались и по дороге мы встретили лишь несколько сонных слуг, тушивших в доме свечи, и дворецкого, который и проводил нас. Наш экипаж уже стоял у крыльца. Холмс подал мне руку, помогая сесть в него, затем сел сам, снял цилиндр и бросил его вместе с тростью на сиденье. Экипаж тронулся. Холмс откинулся на спинку, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Я терпеливо молчала, глядя в окно, а через некоторое время заметила, что глаза Холмса приоткрыты и он наблюдает за мной. Я нисколько не смутилась – я слишком устала для этого, и мне просто хотелось поскорее оказаться там, где я смогу отдохнуть и привести мысли в порядок. Холмс тем временем выпрямился, а затем подался вперед и, уперев локти в колени, осторожно взял мою руку в свои ладони. Я позволила ему это. - Ну, вот, похоже, мы близки к развязке этой истории, - произнес он со вздохом облегчения. – Теперь я могу рассказать вам то, чего вы не знаете, и за что вправе злиться на меня. Наш план был прост. Комплекцией и ростом мой брат похож на лорда Чемсуотера. Остальное должен был компенсировать грим. И, как вы уже поняли, в нужный момент Майкрофт занял место лорда, а лорд под видом Майкрофта был доставлен под надежной охраной в дом моего брата. Лишь там лорд и его жена могли чувствовать себя в безопасности. Охрана получила строгие распоряжения. Мой брат, я полагаю, уже дома и по возвращении на Бейкер-стрит меня, скорее всего, будет ждать его письмо или телеграмма. Дочери лорда, одна из которых замужем за герцогом Альбой, а другая – за лордом Сомерсетом, живут за границей, но их мужья предупреждены об угрожающей их женам опасности. На балу я не спускал глаз с гостей, но так и не увидел Морана. Значит, планы Мориарти были другими изначально или что-то им помешало. Зная моего врага, я скорее был уверен в первом, и когда мы с вами входили в библиотеку, я почти не сомневался, что Морана здесь не будет. Я убедился в своей правоте, когда увидел, как Паркер намеревается сам выстрелить в «лорда». Кстати, вы очень удачно ему помешали, и в сущности, мой брат обязан вам жизнью… Единственный вопрос, который меня занимает – где Моран? Но в этом мне еще предстоит разобраться. Была для меня в этом деле одна неожиданность – то, что барон фон Оффенбах не просто шпион, а шпион, работающий на Мориарти. - Чего же хочет этот Мориарти? – поинтересовалась я. - Он владеет сталелитейными заводами, производством опиума, скупает или крадет изобретения, так или иначе связанные с производством оружия. Вся Европа взволнована серией взрывов, организованных по его приказу. Чего он хочет?.. Я вам отвечу. Ради частной наживы развязать мировую войну. Теперь вы понимаете, как опасен этот человек. И рано или поздно мне придется столкнуться с ним лицом к лицу, я знаю это. - Но если все это так, почему его до сих пор не посадили в тюрьму? - Это длинная история. Сейчас я могу сказать лишь то, что твердо уверен в его виновности. Но одной уверенности для суда недостаточно. Для того, чтобы засадить его за решетку, нужны серьезные доказательства, которых у меня пока нет. Но дайте мне время... Дайте мне время! - А о каких чертежах говорил Паркер? - Понятия не имею. Но Мориарти не зря пытается проникнуть в Адмиралтейство. Я уверен, речь идет о какой-то военной тайне, которую он пытается купить через подставных лиц. Я пытался разговорить Паркера, чтобы узнать подробности, но безуспешно. Однако, в любом случае, все выяснится: если следствию не поможет один, добьются сведений от другого. - От кого же? Кто этот другой? - Ах, да… Я ведь обещал рассказать вам о бароне!.. И тут он рассказал мне подробно о бароне фон Оффенбах и его жене. - Так значит баронесса – не шпионка? – спросила я, когда он закончил. - В том-то и дело. Когда она вышла замуж за барона, ей, разумеется, не было известно, кто он на самом деле, но она оказалась очень умна и догадалась о тайных делах своего мужа. - Почему же она не выдала его ни тогда, ни теперь? Холмс посмотрел на меня пристально и серьезно. - А вы как думаете? – спросил он, сжимая мою руку чуть сильнее. - Думаю, она любит его. - Именно!.. Иначе, зачем бы ей понадобилось отправляться вслед за ним в одну из самых мрачных тюрем Англии… - Теперь я понимаю, почему Паркер вел себя таким образом и почему угрожал барону... то есть, вам. - Да... Надо сказать, что этот малый пользуется огромным доверием Мориарти и действовал от его имени. Я подозревал, что этот мерзавец хитер и в случае необходимости не станет медлить, а просто убьет человека, который стоит у него на пути, поэтому я решил испытать на себе изобретение Майкрофта. В конечном итоге оно и спасло мне жизнь, а для Паркера я устроил маленький спектакль, который вас так напугал. Теперь вы представляете, как меняются такие люди, как он, когда чувствуют себя хозяевами положения. Кроме того... Он продолжал говорить, а я надеялась, что он все же принесет мне извинения, хоть и не чувствовала, чтобы мои слова нашли хоть какой-то отклик в черством сердце этого непомерно гордого и временами просто невыносимого человека. В конце концов, мне все это надоело. - Ну, хватит уже!.. – вскричала я в нетерпении и всплеснула руками. Холмс замолчал и нахмурил брови. Взор, которым он меня смерил, выражал полное недоумение. – Я слышала достаточно об этих отвратительных людях и ужасном Мориарти! - кричала я и была не в силах остановиться. - Я и так стреляла в человека!.. Вы понимаете?.. В живого человека, будь он хоть трижды негодяем!.. Одна мысль об этом леденит мою кровь… Больше ничего не говорите мне о них… Я не могу это слышать!.. Не хочу больше ничего знать о шпионах и преступлениях… ничего… пожалуйста!.. Я обхватила себя руками и отвернулась к окну, чтобы остановить подступившие слезы. Холмс сидел напротив меня в той же позе и смотрел на меня с таким изумлением, что я поняла, до какой степени он поражен моим внезапным негодованием. До самой гостиницы мы не произнесли ни слова. Когда мы приехали и поднялись в номер, я почувствовала, что от усталости у меня подкашиваются ноги. Если бы я, поднимаясь по лестнице, не держала Холмса под руку, может статься, я бы просто уснула на каком-нибудь диване в холле. За окном уже давно рассвело, но портьеры, конечно, еще были опущены, поэтому в гостиной царила полутьма. Я ступила два или три шага, прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза. Я поняла, что засыпаю, но вдруг услышала, как Холмс подошел ко мне, а затем легко подхватил на руки, после чего отнес в спальню и осторожно положил на кровать. Но мне уже было все равно. Я была в безопасности и мечтала лишь поскорее уснуть. Моя рука соскользнула с шеи Холмса и безвольно упала на мягкую перину. Я скинула с ног туфли и лишь только приложила голову к пуховой подушке, как тут же задремала, бормоча сквозь сон слова благодарности. Я проснулась неожиданно, словно кто-то меня толкнул, и тут же села на кровати. Я еще не знала, который час, но поняла, что в номере очень тихо. Это было странно. Спросонья я удивилась, что на мне все еще мое бальное платье, а затем встала и, потирая глаза, вышла в гостиную. В ней царил полумрак. Я отдернула портьеры и сощурилась от яркого солнечного света. Огонь в камине был потушен, в гостиной был идеальный порядок, но в номере, кроме меня никого не было. Холмс исчез. Мою сонливость как рукой сняло. - Нет-нет-нет… Не может быть, - простонала я, оглядываясь по сторонам, и все еще не веря своим глазам. Это было так похоже на Холмса, что не должно было бы меня удивить, но я все же не могла поверить, что Холмс просто сбежал, даже не попрощавшись со мной. Когда я приняла эту правду, то почувствовала себя обманутой и одинокой. Но горечь от обманутого доверия не могла даже сравниться с той болью, которую испытывало мое сердце... Я уже знала, что он догадался о моих чувствах, и как низко было с его стороны выказать к ним такое безразличие! Я, конечно, не смела и мечтать о том, чтобы услышать от Шерлока хоть одно ласковое слово, увидеть хоть один его неравнодушный взгляд. Мне было бы вполне достаточно знать, что я - не просто часть его расследования, что он не забудет обо мне. И мысль о том, что все мои страдания для него - ничто, ввергала меня в бездну отчаяния. Я взглянула на часы в гостиной. Они показывали ровно девять. Я вернулась в спальню и тихонько села перед зеркалом. Из него на меня смотрела девушка с бледным лицом и слегка покрасневшими от слез глазами... Я была одна в этом шикарном номере фешенебельной гостиницы в центре Лондона и мне казалось, что кто-то неведомый только что забил последний гвоздь в крышку моего гроба, а я, еще живая, начинаю постепенно в нем задыхаться… Я с трудом избавилась от платья и тесного корсета, затем отыскала в шкафу подходящий пеньюар. После этого я смыла с лица грим и машинально вытащила одну за другой все шпильки из моих волос. Тут я вдруг заметила лежащую на краю туалетного столика диадему и, конечно же, догадалась, кто снял ее с моей головы... Я бросила шпильки на столик, вынула из ушей тяжелые серьги, а потом распустила волосы и принялась расчесывать их великолепным костяным гребнем баронессы. Когда волосы улеглись на моем плече в одну светлую гладкую волну, я заплела их в длинную косу. Потом я расстелила кровать с той стороны, где она уже была смята, и тут же легла под мягкое одеяло.