Сквозь тьму

Подобно эльфийским заклинаниям, снявшим боль с измученного избиениями тела, слезы уносили с собой всю горечь и боль, накопившиеся за последнее время. Постепенно рыдания стихли, и Торин, все также сжимая одной рукой ладонь Трандуила, приникнув к ней щекой и будто боясь ее отпустить, осторожно отвел волосы с лица эльфа. Трандуил лежал на боку, прижавшись к холодному полу здоровой щекой, и казался крепко спящим. Но при касании слегка повел головой, подаваясь вперед, ибо впервые за долгое время чужие руки не ранили, не причиняли боль, а дарили лишь нежность и ласку. Это бессознательное стремление к заботе и защищенности одновременно растрогало и огорчило Торина: Трандуилу, которого он помнил, были чужды подобные чувства. Холодный, властный, самоуверенный, он не нуждался ни в поддержке, ни в заботе, ни, тем более, в нежности. Эльф же, что лежал напротив него сейчас, инстинктивно отзывался на малейшее проявление заботы, и Торин продолжал дарить ему ее, осторожно гладя по волосам. Потом тяжело встал и, подобрав шубу, оставшуюся лежать в углу, накинул ее на эльфа, подоткнув сзади. Устроившись на прежнем месте, он придвинулся ближе, боясь, тем не менее, соприкоснуться. Но рядом было теплее. Спокойнее. Ведь оба они — два несчастных пленника — нуждались сейчас в тепле и поддержке, исходящих друг от друга. И так, почти касаясь носом носа эльфа, вглядываясь в его осунувшееся, обезображенное шрамом, но все еще казавшееся ему самым совершенным из всех им виденных, лицо, Торин наконец уснул. А уснув, не видел, как разлилась по полу камеры мгла. Как она волновалась и кружила, клубилась над эльфом и как осторожно опутала его своими нитями. — Идем, — тихо позвал Леголас, давая знак эльфам следовать за собой. Они осторожно пробирались вверх по лестнице, позволившей гномам попасть внутрь Эребора. Леголас знал, что вход в гору был частично завален, когда обозлившийся Смауг вырвался из горы, направившись в Эсгарот, однако он был его единственной надеждой пробраться внутрь и спасти отца. И так, ступая друг за другом гуськом, эльфы, одетые в скрывающие их лориенские плащи, наконец добрались до верха. Сопровождавшим его эльфам не требовалось указаний — они тут же молча и бесшумно взялись за дело: разбор завалов продвигался медленно, но через какое-то время им все же удалось проделать небольшой тоннель. Осторожно перебирая локтями и следуя друг за другом, они поползли вовнутрь. Эребор встретил их далеким, приглушенным шумом, исходившим откуда-то из-под земли. Осмотревшись вокруг, Леголас дал знак следовать за ним и быстро побежал вниз, интуитивно определяя нужное им направление. Несмотря на быстрое передвижение, они оставались незамеченными. Лишь на мгновение Леголас и его товарищи замерли пред открывшимися сокровищами, но золото ненадолго привлекло их внимание — где-то там, внизу, находилось то, что было в разы дороже эльфийскому народу, и они полетели дальше, полные решимости достигнуть своей цели или сложить головы. Показав жестом оставаться под прикрытием стены, Леголас осторожно заглянул в тронный зал и, не приметив ничего подозрительного, махнул рукой, приказывая следовать за ним. Но стоило эльфам оказаться внутри, оставив далеко за спиной выход, как отовсюду — из-за колон, постаментов и даже откуда-то сверху — на них прямо-таки посыпались орки и гоблины. Эльфы кинулись в бой, отбиваясь со всей мочи, на которую была способна их немногочисленная группа, пока не были вынуждены встать спинами друг к другу, решившись пасть в бою, нежели попасть в плен. И тогда, топча и разбрасывая перед собой своих же приспешников, к ним выскочил белый варг, несший на своей спине бледного, покрытого шрамами, орка. Азога. На ходу соскочив со спины волка, он приземлился прямо перед Леголасом. Тот не отступил, не дрогнул, не опустил взгляда голубых, словно осеннее небо, глаз, хоть и был в разы меньше представшего перед ним врага. Смотрел с яростью и решимостью стоять до конца, сразившись в честном бою. Но Азог оскалился. Поднял руку, и орки кинулись на сопровождавших Леголаса эльфов, нападая на каждого толпами, буквально разрывая их на части. Леголаса же, несмотря на всю его ловкость и доблесть, схватили за руки и бросили главарю в ноги. Эльф отер кровь с губ и поднял на орка взгляд, полный такого испепеляющего презрения, что другой бы сразу вышел из себя, ринувшись в бой. Но только не Азог. Азог издал звук, похожий на усмешку, и задумчиво опустил взгляд на свою левую руку, нижнюю часть которой венчал клинок. Осмотрел ее, будто с удивлением, и вдруг рассек ею воздух, на секунду оросив его мерцающими кровавыми каплями. Другая рука тут же вздернулась вверх, держа за волосы отсеченную голову эльфа. — Не-е-е-е-т! Торин в панике подскочил, лихорадочно вглядываясь в полумрак темницы и еще не до конца осознавая, что происходит. Кричал Трандуил. Будто сумасшедший, он катался по полу, рвя на голове волосы и расцарапывая себе лицо собственными пальцами. — Трандуил! Торин кинулся к нему, пытаясь отвести от лица руки, но эльф с силой, неожиданной для существа, настолько ослабшего, оттолкнул его прочь. Торин с размаху ударился о стену. Трандуил же начал биться головой о пол, всё также продолжая кричать. — Прекрати! Еще не до конца преодолев возникшее головокружение, Торин все же собрался и бросился вперед, и, схватив эльфа со спины, дернул на себя, пытаясь оторвать от пола. Они завалились на спину. Трандуил вырывался, сопротивляясь с таким упорством, будто к нему разом вернулась вся его сила. Торину пришлось со всей дури сжать его в кольце рук. Наконец, умудрившись схватить его за запястья, он прижал его к груди, не давая дергаться. — Хватит! А ну прекрати! — прошептал он, и Трандуил помаленьку перестал кричать и сопротивляться. Через какое-то время Торин рискнул отпустить его руки, но эльф больше и не делал попыток к сопротивлению и, будто разом лишившись всех сил, просто рыдал. Торин повернул его к себе, прижимая к плечу беловолосую голову, и шептал какие-то успокаивающие глупости — и эльфу, и самому себе, ибо сердце, казалось, готово было выскочить наружу. Его самого била такая дрожь, что он боялся, что эльф может почувствовать. Однако Трандуил не замечал ничего, рыдая ему в плечо и царапая ногтями по кольчуге, в которой был Торин. — Успокойся, — шептал Торин ему в макушку, гладя по голове и укачивая в своих объятиях. И чем тише становились рыдания, тем жгучее и невыносимее вдруг охватившая гнома нежность. — Успокойся. Драгоценный. Тише. Ему так хотелось сказать, что всё будет хорошо, однако язык будто немел, как только он открывал рот, чтобы произнести эту фразу. «Теперь уже ничего и никогда не будет хорошо», — внезапно понял он, а истерика Трандуила была тому подтверждением. И Торин вдруг с ясностью осознал, что всё: вот и конец. Вот и достиг Саурон того, к чему стремился. На какие бы ухищрения и колдовство он не пошел, но теперь гном видел — Темный в конце концов выиграл. Ибо на его руках сейчас лежал не пресветлый эльф, всемогущий король Лихолесья, а просто сломанная игрушка. Закрыв глаза, чтобы сдержать рвавшиеся из глаз слезы, Торин крепко прижимал его к себе, и воспоминание о том, что когда-то они были врагами, постепенно истиралось из его памяти. Сейчас в его объятиях лежало существо, на котором на протяжении долгого времени был сконцентрирован весь его мир. Ради которого он, казалось, держался все эти недели, и за которым уйдет вслед — он знал это. Опустив голову и не отдавая себе отчета в том, что делает, Торин поцеловал Трандуила в висок. И снова, снова, оставляя россыпь поцелуев на его волосах и лбу, а Трандуил потихоньку успокаивался, пока вообще не затих, и Торин продолжал укачивать его в своих руках, шепча горькие слова раскаяния и признания. Секунды складывались в минуты, а минуты — в часы. Трандуил больше не подавал признаков жизни, будто последние силы покинули его вместе с неожиданным истерическим приступом, и теперь безвольно лежал в руках все также сжимавшего его Торина. Через какое-то время из тоннеля послышался звук спешного приближения, и два орка-охранника с растерянностью заглянули в камеру. — Что с ним? — гаркнул один из них, и Торин уловил в голосе беспокойство. Эльф был ценным пленником, которого следовало беречь. — Вы убили его, — глухо произнес Торин, даже не подняв головы. — Мертв?! Дверь камеры распахнулась, пропуская в панике кинувшихся к эльфу тюремщиков. Они вырвали его из рук Торина, принявшись щупать вены, дабы проверить пульс. И в какой-то яркий, мимолетный миг гном понял, что такой возможности больше не будет: тюремщики, занятые Трандуилом, забыли обо всем прочем. Рванув вперед, он быстрым, точным движением вырвал ятаган из ножен одного из орков и, взмахнув им, отсек ему голову. Второй, было, рванул к двери, но Торин настиг и его и буквально разрубил на две части. Несколько секунд он бездумно обозревал содеянное, когда наконец очнулся, и выглянув в коридор, чтобы убедиться, что больше никого нет, кинулся к эльфу. — Трандуил! — Упав на колени рядом с неподвижным телом эльфа, Торин принялся тормошить его. — Трандуил, приди в себя! — с лихорадочной горячностью шептал он, переходя, порой, почти что на крик. — Нет времени. Нужно бежать. Трандуил! — Отчаявшись уловить хоть какие-либо признаки жизни, Торин потянул эльфа на себя. — Я всё равно спасу тебя. Я вытащу тебя отсюда! — Укутав эльфа, Торин взвалил его себе на плечи и вышел из камеры. Тот показался ему совсем легким, невесомым. И почти мертвым, если не совсем, и, боясь действительно подпустить к себе эту мысль, Торин быстро пошел вперед. Не сильно вдумываясь в то, куда он идет, Торин двигался, будто в трансе: по тонущим в темноте переходам, периодически заныривая в какой-нибудь проход. Вниз. Его вели воспоминания, он отчетливо осознавал, где его цель. Река. Трандуил был прав, когда однажды упомянул о ней: под горой протекала река, снабжавшая водой гномьи рудники. Проходила глубоко под скалами, выныривала, огибая Дейл, и в конце концов впадала в озеро Долгое. На выходе из тюремных подземелий Торин встретил еще двух орков. Зарубив их почти на ходу, он вновь подхватил на плечо эльфа, взял факел и двинулся дальше. Лестницы вели вниз. Никого больше не встречалось на их пути — видно, орки не спускались в шахты, обосновавшись в основных залах, и это было на руку. В конце концов Торин сумел достигнуть заветного, ведущего к реке, тоннеля. Продвигаться было заметно тяжело — проход был узкий, явно рассчитанный по высоте на свободный переход гнома без дополнительной ноши, поэтому Торину, тащившему на себе эльфа, было порядком неудобно. Тем не менее, он упрямо продвигался вперед, пока, неожиданно, не уткнулся в каменный завал. Не сразу осознав, что тоннель завел его в тупик, Торин так и застыл на несколько секунд, бессмысленно взирая на каменную груду. — Не оставь меня, Махал! — взмолился он. Осторожно опустив Трандуила на пол, он подошел к завалу и, установив факел, начал аккуратно разбирать камень за камнем. Действуя механически, он сознательно глушил в себе любые мысли, осознавая, что если позволит им завладеть сознанием, решимость его иссякнет. Стоит только подумать о том, что будет, если не удастся разобрать завал… Если Трандуил, на самом деле, уже… Торин молча выполнял свое дело, чувствуя, как перехватывает дыхание от накатившего в горле кома и каждый новый валун становится все более тяжелым, когда вдруг услыхал слабый голос. — Торин? Торин бросился назад, склонившись над эльфом, и встретился глазами с растерянным взглядом. — Торин, где мы? — Мы выбрались, — горячо зашептал гном, подхватывая его под руки. — Мы спасемся! Ты только помоги мне, приди в себя. Осталось совсем немного! Но вместо ожидаемого проблеска надежды, взгляд Трандуила блеснул обреченностью. Прикрыв глаза, он слабо шепнул: — Мне не нужно спасение. — Не говори так! — с горечью выдавил Торин, обхватывая плечи эльфа руками. — Ты должен жить. У тебя есть твой лес. Твой сын! — пылко добавил он, надеясь пробудить в эльфе угасшую волю к жизни. Но лицо Трандуила исказилось столь откровенной мукой, что Торин внезапно понял, что главного, что удерживало эльфа в этом мире, больше не было. Чуть было не взвыв от отчаяния, Торин с неистовством сжал хрупкие плечи эльфа, но отпустил, как только до него донесся болезненный стон. — Ты должен жить, слышишь?! — вновь горячечно повторил он, встряхнув Трандуила. — Чтобы отомстить! Мне отомстить, понимаешь, ведь это всё случилось по моей вине! Украдкой смахнув со щек потекшие по ним слезы, он вопрошающе вглядывался в глаза эльфа. А выражение лица Трандуила потихоньку менялось. Лицо, искаженное болью и мукой, преобразилось, и теперь он смотрел на Торина с добротой и состраданием. — Ты такой глупый, Торин, — со слабым подобием улыбки проговорил он. — Никакая месть не вернет мне сына. — Не говори так! — Торин, Торин, послушай! — Трандуил поднял руку, коснувшись ею его щеки. — Уходи. Беги. Я прощаю тебя. Я буду рад, если ты спасешься. — Нет! — Торин отшатнулся, и Трандуил, больше не поддерживаемый сильными руками, с болезненным вздохом упал на пол. Спохватившись, Торин вновь схватил его за плечи. — Нет, — раскаянно и горячо заговорил он. — Нет. Никогда. Я не уйду без тебя... Я тебя вытащу! — Глупый гном, — только и прошелестел эльф, когда Торин опускал его на пол. На глаза попались босые ступни, и Торин, не задумываясь о себе, снял с ног унты. Натянув их на эльфа, он встал и направился к завалу. Через какое-то время его старания были вознаграждены, и пламя факела затрепетало под сквозившим воздухом. Тут же уловив перемены, Торин взялся за работу с удвоенным рвением. Ему было жарко, пот тек по телу, но он видел, что уже у цели, и когда в лицо ударил шум от несшегося внизу потока, он истерично рассмеялся. Собрав силы, он толкнул ногами оставшиеся камни, и они с грохотом посыпались вниз, в конце концов с громким всплеском рухнув в воду. Схватив факел, Торин поднес его к разобранному выходу, осветив просторную пещеру. Пол почти сразу после выхода из тоннеля уходил вниз, к потоку. Разгоряченный, он уже предвкушал, как опустится в живительную прохладу. Подхватив на руки эльфа, вновь пребывавшего за гранью осознанного, он осторожно спустился вниз. — Трандуил, — тихо позвал он, опустившись с ним у воды. Набрав в ладонь воду, он плеснул ее в лицо эльфа, горячо убеждая: — Мы уже у воды. Эта река вынесет нас к Дейлу и дальше — к озеру. А там недалеко и твой лес. Совсем скоро ты будешь под его защитой. Открой же глаза, эльф! — Но реакции так и не последовало, и нервы Торина наконец сдали. В отчаянии он начал хлестать Трандуила по щекам, призывая его к себе. И в какой-то момент так приложился к щеке со шрамом, что эльф распахнул обезумевшие от боли глаза. — Трандуил!? — Торин пылко прижал его к себе. — Смотри, вот река. Мы поплывем сейчас. Видишь то бревно? Мы схватимся за него. Слышишь?! — И, боясь, что эльф вновь потеряет сознание, подхватил его на руки и шагнул в воду. Тело обожгло нереальным холодом, но, осознавая, что другого выхода все равно нет, Торин упрямо погружался глубже, пока, внезапно потеряв опору, не ушел под воду. Трандуил рванулся к берегу, в панике распахнув глаза, но вынырнувший Торин не дал ему этого сделать, упрямо утягивая его за собой по направлению к бившемуся о стену порядком подгнившему бревну. Схватив рукой, он подтянул его к ним, заставив Трандуила за него ухватиться. — Нет пути назад, только этот, — продолжал убеждать он, стараясь не замечать, как острыми иглами прошивает все его тело холод, и поддерживая за талию судорожно цепляющегося за дерево Трандуила. — Сейчас. Сейчас. — Оттолкнувшись от стены он погреб в направлении бушевавшего течения. Подхваченные потоком, они тут же устремились вперед — туда, где река ныряла под низкую, ощерившуюся острыми сталактитами скальную арку. — Не бойся! — тут же прокричал он, увидев, с каким безумием и ужасом вглядывается эльф в приближающийся туннель. — Не бойся, я проплывал здесь, когда был еще маленьким. Нужно всего лишь нырнуть, задержав дыхание на несколько секунд, чтобы не пораниться о верхние выступы. Я помогу! — С этими словами он обхватил эльфа за шею и, закрыв ему нос и рот, нырнул под скалу. Вынырнули они уже по ту сторону горы. Трандуил сделал шумный вздох, отплевываясь и судорожно пытаясь удержаться на поверхности. Понимая, что верхняя одежда нещадно тянет его ко дну, Торин буквально содрал ее с него, накинув поверх снова пойманного бревна, вынырнувшего вслед за ними посреди стремнины. — Держись! — приказал он, и какое-то время они плыли, вцепившись в древесину и изо всех сил шевеля конечностями, чтобы не закоченеть окончательно. Было еще темно, но небосвод на востоке уже серебрился. Река быстро несла их прочь, и в какой-то момент Торин, наконец, позволил себе расслабиться, вздохнул и закрыл глаза. И почувствовал, как бревно поплыло легче. Распахнув глаза, он в панике бросился назад, хватая еще видневшиеся на поверхности белые волосы. Дернув на себя, он быстро извлек уходящее под воду тело на поверхность. — Трандуил! — Обхватив рукой шею эльфа так, что его голова лежала у него на плече, Торин сдавил грудную клетку. Трандуил закашлялся от хлынувшей изо рта воды и попытался вырваться. Но Торин держал крепко. — Оставь меня, — хрипло прошептал Трандуил с такой требовательной настойчивостью, что Торин шумно задышал, пытаясь подавить разом обуявшую его ярость. — Ни за что! — рявкнул он, снова перехватывая эльфа и волоча его за собой за волосы так, что его голова оставалась над водой. В два маха нагнав не успевшее уплыть бревно, он перекинул волосы поверх него, заставив Трандуила закинуть на него голову. Эльф пытался бороться, но восставшее внутри гнома упрямство не обращало внимания ни на попытки вырваться, ни на очевидную болезненность ощущений. Торин наконец осознал, что Трандуил вознамерился покинуть мир живых и ни перед чем не остановится. Также он осознавал и то, что если в ближайшее время они не выберутся на берег и не сумеют согреться, то оба умрут от переохлаждения. Поэтому крепко держась одной рукой за бревно, другой — сжимая волосы и не позволяя голове Трандуила погрузиться в воду, Торин с надеждой осматривал проявляющиеся в предрассветных сумерках окрестности. Однако берега были темны и безлюдны. Дейл был тих и мертв, и Торин понял, что этот город не станет для них приютом и выбираться в его близи всё еще опасно. Город остался позади, по берегам виднелись редкие деревья и заросли, и Торин решил, что дальше тянуть нет смысла. Лучше уж попытаться спастись на суше, чем умереть от переохлаждения в воде. Подгребя к берегу, он наконец почувствовал упор под ногами. Перехватив Трандуила за талию, он выволок его на берег. Светало, и, понимая, что необходимо укрыться, если он не хотел, чтобы их обнаружили, Торин подхватил Трандуила на руки и направился вглубь еловой рощи. Эльф безжизненной массой свисал с его рук — почти синий, ужасно холодный. Торин изо всех сил отгонял от себя мысль о том, что он мертв. Опустив его на землю, гном принялся остервенело ломать еловые ветви. Он не знал, что теперь делать. Царила зима. Воздух был холодным — намного холоднее, чем вода, местами лежал снег. А они, только что выбравшиеся из ледяной воды, в которой провели слишком много времени, не имели возможности даже разжечь огонь. Понимая, что всё равно не оставит попыток спасти жизнь эльфа, пусть даже боясь элементарно проверить, есть ли еще у того вообще пульс, Торин молча и быстро делал свою работу. Через какое-то время он начал ощущать, как кровь вновь прилила к щекам и жизнь заструилась по венам, но мокрая одежда остужала, и он, морщась, стянул ее с себя, принявшись за работу с удвоенным рвением. Выложив из части кучи наломанных ветвей ложе, достаточно толстое, чтобы не касаться ледяной земли, он посмотрел на лежащего в стороне эльфа. — Прости меня. За то, что сейчас сделаю, — тихо и серьезно проговорил он и начал стягивать с эльфа обувь и камзол. Как он и полагал, под изрядно потрепанным камзолом не оказалось никакой иной одежды. Тело эльфа было бледным, ледяным, и многочисленные ссадины, гематомы и укусы не бросались в глаза так явно. Уложив Трандуила на импровизированное ложе, он сбросил с себя оставшуюся одежду и, подтянув мохнатые ветви, накрылся ими словно одеялом, вытянувшись поверх эльфа. Его собственное тело, разгоряченное активной деятельностью, отреагировало на соприкосновение с ледяной плотью дрожью и настойчивым желанием отстраниться. Тем не менее, сделав над собой усилие, Торин сжал Трандуила в объятиях, уткнувшись носом в его шею и делясь с ним своим внутренним жаром. Ветви достаточно надежно укутывали их от проникновения студеного воздуха, и уже через какое-то время Торин ощутил, что эльф начал согреваться. Воздух потеплел от дыхания, и под его грудью настойчиво и заметно стало ощущаться биение чужого сердца. Торин долго еще лежал, прислушиваясь к мерным ударам в груди эльфа и согревая его в своих объятиях, но потом, понимая, что необходимо сделать что-то еще, осторожно выполз из-под ветвей. Передернувшись от скользнувшего по нагому телу морозного воздуха, он начал бегать, прыгать — что угодно, лишь бы разогнать в венах кровь, и лихорадочно соображал, как поступить дальше. Было очевидно, что они нуждались в тепле, сухой одежде, еде. Он даже не мог позволить себя отойти куда-то, попробовать поискать чье-нибудь жилище, так как у него элементарно не было одежды. Решившись на отчаянный шаг, Торин забегал по поляне, собирая шишки и хворост. Собрав небольшую кучу, он остервенело принялся тереть друг о друга две веточки. Ведь добывали же их предки огонь подобным образом! Можно было еще попытаться выбить искру, но холодный, пропитанный морозом хворост не оставлял на желаемый исход ни единой надежды. Торин был упрям, как любой гном. И упрям вдвойне, как внук упрямейшего из королей гномов. А потому терзаемые ветки вскоре раскалились до такой степени, что, наконец, вспыхнули. Пытаясь сохранить пламя, Торин осторожно положил тлеющие веточки на шишки и соорудил над ними нечто вроде деревянного шалаша. Посчитав, что они достаточно просохли, чтобы их взял огонь, он начал осторожно раздувать пламя. Попытка увенчалась успехом, и уже через некоторое время перед ним весело потрескивал маленький костер. Торин принес еще хвороста, сломал несколько ветвей и, с трудом воткнув их в землю по всему периметру над костром, растянул над ним одежду. Костер был слишком мал, чтобы до нее добраться, но достаточен, чтобы ускорить ее высыхание. Управившись, Торин, наконец, вернул свое внимание на покоящегося в ветвях эльфа. Поразмыслив, как обеспечить равномерное поступление тепла к ложу Трандуила, Торин не придумал ничего лучше, как разжечь вокруг еще несколько небольших костров. Теперь он уже не боялся быть замеченным: стало совсем светло — свет от огня не мог больше привлечь нежелательное внимание. Дыма они тоже не давали, поэтому Торин принялся за реализацию своего плана с удвоенным рвением. Весело затрещали костры, кокон тепла окутал небольшую поляну, и Торин позволил себе расслабиться. Пристроившись спиной к огню, он принялся растирать ледяные ноги все также пребывавшего меж жизнью и смертью эльфа. И впервые Торина это не пугало. Смотря на лицо Трандуила, на котором играли теплые огненные отблески, чувствуя, как под движением его рук оживает жизнь, Торин первый раз за долгое время поверил, что у них всё еще может быть хорошо.