Сквозь тьму

Аркенстон, камень государя. Однажды он сам сказал Гэндальфу, что только владеющий Аркенстоном способен сплотить вокруг себя семь родов гномов. Только ему они принесут присягу верности. Сейчас Королевский бриллиант был у него в руках. Торин рассматривал его в тишине своих покоев, облокотившись на стол. Аркенстон сиял, будто пронизанный лунным светом, купающийся в нем и сам же его источающий. Вызывающий такой трепет, что владение им способно было объединить вокруг не только отдельных гномов, но и целые рода, армии. Сплотить и повести на смерть. Трандуил понимал, что делал, когда вернул камень. Торин усмехнулся: эльф такой проницательный. Он знал, с чем отправлять Торина в путь. Здесь, в Железных холмах, путешествие Торина заканчивалось. Подготовительный этап битвы за Эребор был пройден. Все роды присягнули ему на верность. Все обязались выставить свои армии. Торин знал, что уже сейчас гномьи отряды стягиваются к границам Лихолесья, откуда они пойдут вместе с эльфами к Одинокой горе. А там уже Торин сам встретит их во главе армии Даина. Кузен, как и стоило ожидать, встретил известие о союзе с эльфами бурно и с возмущениями. Без проклятий в адрес «Лесной феи», сбежавшей от пламени дракона и каким-то удивительным образом изловчившейся попасть в плен к оркам, из-за чего была проиграна битва за Эребор, не проходила ни одна трапеза. Торин едва сдерживался, чтобы не задать братцу хорошую взбучку. Кроме того, он не мог забыть, что Даин отказал ему в поддержке, когда он собрал отряд для похода на Одинокую гору. — Не называй Трандуила лесной феей! — оборвал он Даина на очередной обильной на оскорбления фразе, прозвучавшей за обеденной трапезой. Кузен подавился, расплескав эль на бороду. Молча вглядываясь в мрачно взиравшего на него Торина, он в очередной раз подозрительно прищурил глаза, открыл рот, чтобы высказаться, и.. промолчал. В настроении Торина чувствовалась некая каменная решимость, которую Даин почему-то совсем не хотел испытывать на прочность. Сменив тему, он спросил: — Завтра выступаем? — Да, — ответил Торин. Даин уже привык к неразговорчивости кузена. Ждать от него объяснений, когда он сам не хотел их давать, не имело смысла. Торин самостоятельно принимал решения. Не то чтобы Даина это раздражало, однако его постоянно мучили подозрения, что Торин предпочитает обсуждать эти вопросы с кем-то другим. Вот и сейчас, Торин только вышел на террасу, как на руку к нему опустился ворон. Сказав что-то, Торин погладил птицу по голове и взмахнул рукой, отпуская. Ворон — птица Трора. Пернатые будто чувствовали его наследника. Вот уже несколько дней над Железными холмами то и дело кружили эти птицы — улетали и прилетали, принося и унося какие-то вести. Их было семь. Эред Луин, Эред Линдон, остатки гномьих родов Кхазад-дума. Шесть родов гномов, присягнувших на верность, не считая Железных холмов. Но птиц было семь. И эта, последняя, была определенно особенной. Ворон был явно себе на уме, клюясь, если что-то ему не нравилось, и важно нахохливаясь. Пернатый будто не знал, что такое уважение не то что к королевской особе, но вообще к более сильному. Торин же то хмурился, то смеялся, гладил надменную птицу и неизменно давал ей что-нибудь вкусное. Даину эта загадка просто не давала покоя. Сейчас Торин просто смотрел ей вслед, улыбаясь. Это было его решением обмениваться вестями подобным образом. Не то, чтобы Торин был уверен, что Трандуил понимал язык воронов, но всё же надеялся, что эльф сумеет расшифровать послание. Результат ошарашил его настолько, что в первое время Торин от негодования даже не знал, что делать. Птица вернулась сама не своя: строгий ворон, каким послал его в лесное королевство Торин, исчез, возвратившись своенравной и чересчур капризной птицей. Правда, от этого он не перестал быть самым быстрым и изворотливым, неизменно принося известия строго в срок. Но стоило Торину протянуть к нему руку, как птица перевоплощалась. Клевалась, требовала пищи, важно расхаживала пред ним, нахохлив перья. А однажды даже почти вознамерилась петь. «Да он издевается», — подумал Торин, заткнув уши, и обратил свои мысли к белокурому эльфу на ветвистом троне, пожалев, что не умеет общаться на расстоянии. Потом же просто рассмеялся — определенно, общение с эльфами никому не шло на пользу. По крайней мере, с одним конкретным точно: испортил ему птицу. «Вот и всё», — подумал Торин, наблюдая за черной точкой, вот-вот грозящей исчезнуть из поля его зрения. Это был последний раз перед битвой, в который он связывался с Трандуилом. Послание было лаконичным: «Завтра» — гласило оно. Впрочем, так всегда и было. Союзники страшились разглашения тайны и обменивались лишь короткими, малозначащими словами и фразами, непонятными для тех, кто не знал сути. Так, со времени Совета, это были: «Месяц» от Трандуила, из чего Торин понял, что у него есть плюс-минус месяц на то, чтобы собрать армию. «Эред Луин», «Эред Линдон» и прочее — как сообщение о том, что гномьи роды присягнули на верность. «Торондор», «Полурослик» — предводитель орлов и Бильбо Бэггинс — Торин сделал вывод, что орлы согласились перенести хоббита в Мордор. Он и сам большую часть пути пропутешествовал на орлах — чудной лесной маг пришел на помощь Совету, договорившись с гордыми птицами о подмоге. Таким образом намеченное удалось выполнить в кратчайшие сроки. Было и другое, что приносил ворон. Сообщения от Трандуила были короткими и лаконичными, но это не мешало птице рассказывать Торину, что он видел. Своенравный ворон, получив свою порцию мяса, с удовольствием выкладывал вести о том, что успел повидать за свой полет — о сборах эльфийских войск, о гномах, расположившихся лагерем у кромки леса, о людях, которые также понемногу стягивали свои силы. О подготовке врага. Рассказывал он и о короле эльфов, одном единственном, который волновал Торина, и сообщения были малоутешительными. Ворон говорил, что несмотря на оживление, которое неизменно выказывал Трандуил при общении с ним, выглядел эльф бледным и угасающим, не говоря уж о шраме, что так и уродовал его щеку. Молодой эльф, сын короля, был обеспокоен и повсюду сопровождал отца. Да что уж говорить — Торин уже и сам догадался, что состояние Трандуила теперь напрямую зависело от присутствия в Эреборе врага. Именно поэтому каждый час ожидания до выхода казался гному пыткой.

***

На то, чтобы добраться до Эребора, войску Даина потребовалось несколько дней. Тяжело вооруженные и пешие, но окрыленные верой в то, что совсем скоро великое королевство гномов возродится, воины шли быстро и останавливались редко. Однако за несколько миль до места назначения им преградило путь войско гоблинов, не меньшее по численности, чем гномье. Поняв, что таким образом враг пытался остановить их передвижение, Торин без промедления рванул в бой, ведя за собой сородичей и практически сметая на своем пути коренастых тварей. Глаза гномов налились кровью, с воинственным кличем они врезались в ряды растерявшихся соперников. От такого напора враг заметался, и бойня быстро превратилась в догонялки – струсившие гоблины разбегались в стороны, пока гномы тратили время на то, чтобы их догнать и убить. Нельзя было допустить, чтобы хоть один выбрался живым и предупредил основные вражеские силы об их победе и приближении. Времени было потеряно немало, однако, в конце концов, это сыграло им на руку. Когда они наконец подошли к Эребору, битва кипела вовсю, и никто уже не ожидал их прихода. Долина кишела растревоженным муравейником, знамена – зеленые, золотые, голубые – перемешались друг с другом. Тьма разверзлась над землей, затемняя место битвы, и Торин сразу понял: Саурон. Он не мог биться, но своим присутствием воодушевлял и поддерживал дух собранной им армии. В центре долины бились эльфы, в арьергарде и на боковых фалангах – гномы и люди. Бились с яростью, ненавистью. Враг пытался окружить войско, пробиваясь к основным силам, и без того принявшим на себя главный удар, исходящий от горы. Однако ощетинившиеся копьями ряды гномов не давали им ходу. Стоя на восточном отроге горы, Торин пытливо вглядывался в самую гущу битвы, пытаясь рассмотреть, где бились лесные эльфы. Однако определить что-то в этом месиве было почти невозможно. С боевым кличем Торин кинулся вперед, и воины, воодушевленные своим королем, бежали следом. Рядом были Двалин и Балин, Ори и Нори, и остальные, сумевшие спастись во время первой битвы. Врезаясь в ряды врага, они раскидывали их в стороны, прорываясь к эльфам. Торин впервые бился бок и бок с чудным народом и даже в горячке боя был поражен, с какой лютой, горючей ненавистью разили орков «миролюбивые» остроухие создания. Светлые и прекрасные, с разлетающимися в стороны волосами, они походили на вихри, разящие всех вокруг. И наконец он увидел ЕГО, мечущегося из стороны в сторону на огромном большерогом олене, и сердце пропустило удар, когда стрелы пронзили животное и эльф вылетел из седла, пропав из поля зрения. Не помня себя от ужаса, Торин бросился вперед, не замечая царящей вокруг истерии и каким-то немыслимым образом уворачиваясь от оружия и перепуганных животных. Эльфы, орки, гномы... Лошади с полными паники глазами, мечущиеся и давящие всех на своем пути... Преодолев последние шаги, Торин вылетел вперед. - Трандуил! Тот бился с холодным остервенением, с клинками в обеих руках, сверкающих при каждом взмахе. Подкладка плаща то и дело алела кроваво красным. Вокруг своего короля бились его военачальники, держа круговую оборону. Торин позволил себе облегченный вздох и, на выдохе сразив напавшего на Трандуила со спины орка, крикнул, прежде чем бежать к другим отрядам гномов: - Не смей пасть в бою! Оборону со стороны Дейла держали отряды из Эред Луин. Воодушевленные появлением своего короля, они стали биться с еще большим остервенением, однако Торин быстро понял, что при всех собранных союзниками воинах, силы далеко неравны. Огромные орды орков продолжали наступать. Вряд ли эльфы на своем совете не понимали настоящего положения дел, но на что они тогда надеялись? И вдруг произошло нечто, изменившее ситуацию в корне: битва остановилась, воины с ужасом вглядывались вверх, где лихорадочно и гулко пульсировала тьма, то загораясь желтым оком, то вновь угасая. А потом раздался взрыв. Тьма разлетелась в стороны, рассеявшись по долине. Огромной мощности волна сбила с ног. Оглушенный, Торин не сразу понял, что произошло, но, сумев наконец подняться на ноги, с ясностью осознал, что Саурона больше не было. Вот чего ждали эльфы! Часть вражеского войска в панике разбегалась в стороны, пытаясь покинуть поле битвы. Откуда-то раздавался оглушительный визг, от которого хотелось заткнуть уши. Торин обернулся, поняв, что зов шел с Вороньей высоты, откуда в очередной раз руководил битвой Азог. Зов рога приказывал биться дальше – возможно, Саурона теперь и не было, и собранные им из далеких земель войска разбегались, однако Азог вовсе не собирался сдаваться и отдавать гору. Глаза Торина налились красным, запылав лютой ненавистью и жаждой крови. Оседлав мечущегося без седока горного козла, он бросился наверх, не замечая ни криков товарищей, ни последовавших за ним гномов. А где-то там, в сердце долины, на это с ужасом взирал Трандуил. Торин мчался вверх, не разбирая ничего на своем пути. Соскочив с козла на верхней площадке, он кинулся на рванувшихся к нему орков. Где-то за спиной засвистели стрелы. Те, кого он не успевал разить секирой, падали, сраженные меткой стрелой. Торин обернулся, с удивлением признав в стоящем на одной из башен эльфе сына Трандуила. Вот и отдал он Торину долг за спасение своего отца. За спиной Торина также бились гномы, последовавшие за ним наверх. Пусть. У Торина была иная цель. Оставив товарищей сражаться с рядовыми орками, Торин побежал искать главаря. Миновав несколько лестничных пролетов, он оказался на уступе, открывающем вид на замерзший водопад. - Азог! – закричал он, оглядываясь по сторонам. – Выходи, Азог! Нападение пришлось со спины. Внезапно выглянувшее солнце бросило на него тень, позволив Торину вовремя увернуться от удара. Палица с ужасающим грохотом опустилась на камень ровно в том месте, где только что стоял гном, и выбила сотни осколков. С мерзким оскалом Азог принялся наносить удар за ударом. Превосходящий ростом почти вдвое гундабадский орк бил с ужасающей силой, и только ловкость и натренированность позволяли Торину уходить от ударов, от которых шли трещины по каменной кладке. Однако его собственные удары почти не наносили орку каких-либо стоящих повреждений. Торин сновал с камня на камень, с уступа на уступ, уворачиваясь и отпрыгивая, оскальзываясь на покрытых коркой льда камнях, и один раз думал уже, что победа близка, когда лезвие секиры прошлось, наконец, по открытой части живота врага. Но Азог быстро оправился, и ненависть в глазах Торина запылала с новой силой. Фили. Кили. Трандуил. Трандуил. Мысли били в виски, как бил он. Битва продолжилась. Страшная, ожесточенная. Соперники ненавидели друг друга лютой ненавистью. Удар палицы пришелся на грудь, и Торин оказался отброшенным на край уступа. С ужасом прижимая руку к груди и пытаясь сделать вздох, он неуверенно поднялся. Дышать было тяжело, однако Торин сразу понял, что повреждений не было – кольчуга, выкованная в Железных холмах из особой стали, хорошо сослужила свою службу. Собравшись с силами он все же сумел увернуться от прыгнувшего на него орка, однако оступился на камне и полетел вниз. - Торин!!! Кричал Трандуил. Взбежав на площадку, на которой бились Торин с Азогом, Трандуил видел, как гном оступился. Крик привлёк к нему внимание Азога. Орк развернулся, оскалившись в мерзком подобии улыбки, и стал медленно приближаться к застывшему эльфу. - Иди, иди сюда, - прохрипел он. А Трандуил будто оцепенел от звука этого голоса. Весь ужас, испытанный им во время плена, вернулся, овладев сознанием. Он начал отступать назад, пока не уперся спиной в стену. - Иди ко мне, иди, я скучал по тебе, - продолжал Азог, ухмыляясь реакции своего бывшего пленника, смотревшего на него распахнутыми в ужасе остекленевшими голубыми глазами. Видимо, Азог понял, что ждать нападения от эльфа не приходится, потому что откинул в сторону палицу и, сделав последний шаг, схватил Трандуила за локоть, дернув к себе. И от этого действия всё оцепенение, овладевшее разумом эльфа несколькими мгновениями ранее, разбилось вдребезги. Оттолкнув от себя орка, он полоснул по его телу мечами. Только лишь вовремя поднятая культя с клинком защитила того от смерти. Не сразу поняв, что произошло, Азог с секунду приходил в себя, а потом зарычал, бросившись на эльфа. Силы были почти равны – лишенный главного оружия орк отбивался только лишь клинком. Эльф сновал вокруг него, прекрасный и яростный. Даже Азог, которому было чуждо представление красоты, порой терялся, упуская моменты. В очередной раз опустив в ударе руку с клинком, пришедшейся на блок из скрещенных мечей опустившегося на колено Трандуила, он ухмыльнулся. - Зачем биться, эльф, - сказал он, - у нас есть более интересные занятия. Трандуил снова замер, распахнув глаза. Отчего-то голос Азога производил на него такое впечатление, что разум почти немел, отказывая телу в движении. Возможно, именно эта способность его мозга и позволила ему держаться во время плена, но сейчас она вовсе не играла на руку. Азог захохотал, если можно назвать булькающий омерзительный звук хохотом, повергая эльфа в еще большее оцепенение. Однако смеяться ему пришлось недолго. Лицо его вдруг исказилось и стало еще отвратительнее. Прогнувшись в позвоночнике, он начал захлебываться кровью, шедшей у него изо рта, и эльф увидел появившийся из его живота клинок, который тут же исчез. Взмах – и Торин, только что пронзивший спину заклятого врага, снес ему голову. Огромное тело повалилось на бок. - Трандуил! Ты цел? – Торин бросился вперед, где уставившись на тело Азога, на коленях сидел эльф. - И невредим, - добавил тот. - Трандуил! – выдохнул Торин и с облегчением рассмеялся, притянув к себе голову эльфа. Прижался лбом ко лбу, гладя его по щекам и отводя назад волосы. – Трандуил… - И тот не делал никаких попыток отстраниться, позволяя сжимать себя в объятиях и зарываться пальцами в свои волосы. - Орлы! – долетел до них крик, и они вернулись к реальности. Трандуил поднялся и вместе с Торином подошел к уступу, с которого открывался вид на место битвы. С прилетом орлов стало окончательно ясно, что битва выиграна. Птицы добивали орков, летающих кое-где летучих мышей, гоблинов. Эльфы, гномы и люди наконец чувствовали себя единой армией. Битва подходила к концу. И где-то там Даин наконец прорвался в Эребор. Наблюдая за полетом птиц, Торин неожиданно спросил: - И что ты сделал с моим вороном?

***

- Трандуил! – Торин разыскивал его уже с полчаса, снуя между телами, огнями и теми, кто уносил раненных и мертвых. Стало почти темно, но эльфы, люди и гномы, уставшие и обессиленные после битвы, упорно убирали тела. Эльф обернулся, и Торин замер. Высокий, светловолосый и, несомненно, похожий на того, кого он искал, это был отнюдь не король лесных эльфов. - Приветствую тебя, Торин, сын Траина, наследник Трора, - эльф слегка склонил голову. – Я – Келеборн, владыка Золотого леса. Трандуил только что направился к Дейлу. Растерявшийся было Торин быстро взял себя в руки. - Благодарю тебя, Келеборн, Владыка Лотлориена, - сказал он, - за помощь, оказанную в битве. - Это была общая битва, господин гном, - ответил эльф. - Я рад, что благодаря ей эльфы и гномы сумели преодолеть обоюдную неприязнь и вновь выступили единым войском. Торин склонил в согласии голову. Это было правдой - давно гномы не бились на одной стороне с эльфами. И сейчас как никогда Торин хотел положить конец многовековой неприязни и вражде между ними. Простившись с Келеборном, Торин продолжил свои поиски, думая об эльфах. Стало быть, армию Лотлориена возглавлял муж Галадриэль. Была ли она сама здесь, Торин не знал. Зато он видел, что в битве также участвовали эльфы Ривенделла под предводительством лорда Элронда. Трандуила он нашел в одном из шатров, установленных для раненых. Там и здесь слышались стоны и крики, пахло кровью и лекарственными травами. То и дело мельтешил Эрендиль. Трандуил склонялся над одним из раненых. Торин бесшумно подошел ближе, наблюдая за тем, как эльф творит эльфийские заклинания, положив ладонь на лоб распростёртого перед ним тела. Гном задержал дыхание, вспоминая, как Трандуил еще в плену облегчил ему боль после избиений. И сейчас лежащий без сознания эльф вдруг открыл глаза, ошарашенно вглядываясь в лицо своему целителю. - Ты уже достаточно окреп, чтобы исцелять? Трандуил медленно обернулся, однако не стал подниматься. - Торин, - приветствовал он. – Я действительно чувствую себя лучше. - Шрам почти невидим, - согласился гном, почувствовав настойчивое желание погладить эльфа по щеке. Эльф улыбнулся. Странно было видеть его таким.. мягким. Что бы ни происходило, Трандуил редко терял свою граничащую с надменностью сдержанность. - А вот ты, я смотрю, так и не нашел пока время, чтобы привести себя в порядок. – Трандуил скользнул пальцами по его рассеченному в битве лбу. Вздрогнув от прикосновения, Торин подался вперед. - Всему свое время. Трандуил кивнул, но руку не отвел, проведя пальцем прямо поверх раны. Торин почувствовал, как невидимые нити магии соединяют рассеченную плоть. Подняв руку, он накрыл ею ладонь эльфа и тихо сказал: - Идём со мной в Эребор. Я еще не ступал туда сегодня. Трандуил вздрогнул, и в глазах его мелькнуло что-то непонятное. Несколько долгих минут он молчал, и Торин сжал его ладонь в руках, в смятении ожидая ответа. Наконец Трандуил вздохнул и, проведя другой рукой по волосам Торина, сказал: - Это твоя гора, Торин, и твой дом. Ваш дом. Твои товарищи заслужили честь войти туда первыми. Я же зайду туда во время твоей коронации.