Дело об огромном алмазе

    Миссис Кэвендиш ничуть не изменилась с момента нашей последней встречи. всё такая же тоненькая и невысокая, всё с тем же кисловато-покорным выражением на лице, она была одета в черное платье, которое весьма ей шло, подчеркивая фальшивую трагичность образа, и элегантную шляпку. – Что вы здесь делаете? – грубо выпалила Бесс, наклонив голову вперед и буравя новоприбывшую тяжелым взглядом исподлобья. Гейл приподняла тонкие брови. – Я лишь пришла навестить профессора Кана, – проговорила она. – Вам не стоило утруждаться, – усмехнулся Санни. – С этой больничной едой я и без помощи вашего нейролептика отдам богу душу в считанные дни. Миссис Кэвендиш побледнела, а потом покраснела. Судорожно сглотнув, она вцепилась в свою сумочку так, что кончики пальцев побелели. – Откуда вы знаете? – прошелестела она. – Просто удачная догадка, – вмешалась я. – Что искажает восприятие окружающего мира? Какое средство могло бы помочь в том, чтобы манипулировать совершенно здоровым человеком, заставив его поверить, что он сходит с ума? – В юности вы были медсестрой, – подхватила Джесс, скрестив руки на груди. – Видимо, тогда и узнали о свойствах подобных препаратов. Гейл сжала челюсти и вздернула подбородок. От образа жертвы мигом не осталось и следа. – Попробуйте доказать! – запальчиво выдала она. Бесс фыркнула. – Нам это и не нужно, миссис Стерва, – вымолвила она. – Ваша Бонгали заложит вас, стоит только надавить на неё. Миссис Кэвендиш ахнула, а потом, запрокинув белокурую голову, звонко расхохоталась. – Я наняла лучших адвокатов, каких только можно найти а этих задворках мира, – ядовито выплюнула она. – Бонгали освободят к полудню. Вместе с Бертой, если вам это интересно. А история о камушке никуда не просочится, ведь никто не поверит чокнутому китайцу... Ой, простите, корейцу, а также паре американок, которые суют свой нос не в своё дело. Санни дернулся, как от пощёчины. – А как же профессор? – едва слышно спросил он. – Неужели, у вас хватит духу навечно запереть его в клинике для душевнобольных? – Хватит, не сомневайтесь, – гордо ответствовала Гейл. – Тем более, он сам добровольно заточил себя туда. И, кстати, на будущее: к нему не пускают никого, кроме членов семьи, так что не надейтесь на свидание. Скорейшего выздоровления, мистер Кан! Круто развернувшись, эта фурия вылетела из палаты. На минуту в помещении установилась мертвая тишина. – Она права, – нарушила молчание Джорджина. – Нам никто не поверит, если власти поддержат легенду Бонгали об алмазе, а профессор Кэвендиш... Теперь нам с ним не связаться, а доказать, что жена намеренно пыталась заставить его поверить в то, что он сходит с ума, будет практически невозможно. Кореец хлопнул по больничному одеялу правой рукой. – Но мы не можем всё так оставить! – воззвал он. – Мы должны спасти Ричарда и посадить этих женщин в тюрьму! Бесс опустила голову и глубоко вздохнула. – Но что мы можем предпринять? – бросила она, вычерчивая пальцем узоры на джинсах. – У нас полностью связаны руки... – Не совсем, – возразила я, поднимаясь с места. – Кое-что нам под силу. Санни порывисто схватил меня за запястье. – Не предпринимайте ничего, пока меня не выпишут, хорошо? – попросил он. – Эти люди могут быть очень опасны. Мне пришлось клятвенно заверить этого обладателя весьма сильных и длинных пальцев, что мы не сделаем ничего безрассудного, и наша небольшая процессия покинула госпиталь. Через минуту мы втроём уже понуро брели по улице, погруженные в свои минорные мысли. Как ни крути, эта Гейл была права: мы ничего не могли поделать. Полицейские нас не слушали, адвокаты миссис Кэвендиш вскоре вызволят Бонгали и Берту из заключения, а к Ричарду не пускали никого, кроме родственников и врачей. Ситуация была безвыходной, и рациональнее всего было бы собрать свои вещи и вернуться в тихий и уютный Ривер Хайтс, ведь формально заказ я выполнила. Но что-то держало меня здесь, и имя это чему-то было "совесть". Я просто не могла оставить всё так и допустить, чтобы зло и коварство восторжествовали. Я не желала мириться с настолько вопиющей несправедливостью и, пусть это звучало наивно и по-детски, собиралась бороться на стороне добра до конца. Остаток этого дня и ночь можно перекантоваться в посольстве, а завтра выпишут Санни, и мы что-нибудь придумаем. Кореец всегда славился умением изобретать неожиданные планы, и с его помощью нам удастся восстановить честное имя Ричарда и отправить Гейл и Бонгали куда подальше. Мы поравнялись с посольством, и Джесс вдруг потянула меня за рукав. Я оглянулась, и подруга быстро стрельнула глазами налево. Я послушно посмотрела в том направлении и увидела рослого чернокожего здоровяка в черном спортивном костюме. Он нахально глядел мне прямо в глаза, не разрывая зрительного контакта, как будто это не он огрел меня по голове и утащил в подземелье в мазанке своей королевы. Его присутствие здесь означало, что тёмная сторона держит руку на пульсе событий и не собирается успокаиваться, пока пресловутые американки не покинут Южно-Африканскую Республику. Что ж, Бонгали, может, эту битву ты и выиграла, но решающая схватка ещё впереди! Я послала своему суровому стражу воздушный поцелуй и, пропустив подруг вперед, зашла в здание посольства. Помимо звёздно-полосатого флага на фасаде здания и барельефа с Орленком Эдом на одной из стен, больше всего о родине нам напоминала местная администраторша. Её звали мисс Элайза Гинч, и она была типичной американкой средних лет: яркий макияж, бриджи, свободная кофта, проницательный взгляд поверх очков на цепочке и неизменная жевательная резинка. Как именно её занесло сюда, на противоположный край планеты, никто не знал, а в ответ на вопросы она лишь отшучивалась. Всех собеседников мисс Гинч называла "крошками", и это не зависело ни от их пола, ни от возраста. Бесс идеально поладила с администраторшей, и, когда они умильно болтали друг с другом, облокотившись на стойку, ко мне невольно закрадывалась мысль, что через лет пятьдесят-пятьдесят пять моя лучшая подруга станет такой же. Джесс, чтобы не терять времени зря, решила заняться сбором информации о клинике, в которой был заточен профессор Кэвендиш, и для этого она устроилась в столовой, прихватив с собой ноутбук. Я же поднялась наверх и решила разобрать вещи, которые после нашего спешного отъезда из общежития и стихийного упаковывания выглядели неважно, но из рук всё валилось и в прямом, и в переносном смысле. Сложив купленную Джорджиной и затем приватизированную Элизабет шаль, я села прямо на пол и начала теребить клёпку застежки чемодана. И почему порой случается так, что в одной точке мира встречаются две отъявленные негодяйки, которые с первого же слова распознают друг в друге потенциальных союзниц? И бывает же такое... Я вытащила из своего чемодана портативный компьютер и включила его, думая, что будет нелишним изучить информацию, которую моя боевая товарка добыла для меня. Все данные, нарытые по электронным следам, Джесс отправляла мне по электронной почте, и я, каюсь, ещё не успела изучить ни одного файла, но теперь пришла пора оценить труды моей подруги. И я погрузилась в чтение. "Гейл Марсден родилась в Пирстоне пятнадцатого июля тысяча девятьсот семьдесят шестого года. В восемьдесят первом вместе с семьёй эмигрировала в США..." "С апреля девяносто шестого по июль девяносто девятого работала медсестрой в госпитале Санта-Кристина в Сан-Антонио, штат Техас..." "Была замужем за гонщиком Тедом Митчеллом с июня девяносто девятого по ноябрь две тысячи пятого. Брак закончился его гибелью – разбился на гоночном автомобиле, у которого были неисправны тормоза..." "В январе две тысячи седьмого вышла замуж за Ричарда Кэвендиша..." Я быстро пробегала глазами эти строки, и жизнь этой женщины проносилась у меня перед глазами. Я успела заметить подозрительную гибель её первого супруга, но сейчас было важно не это: мы занимались делом о её втором замужестве. Я открыла интернет-браузер на телефоне: нужно было узнать, где находится этот Пирстон. Если Гейл была австралийкой по рождению, то, запросив информацию с её родины, можно было бы узнать о ней побольше. Впечатав название города в поисковую строку, я стала ждать, тихо напевая себе под нос "Девочки всего лишь хотели повеселиться". Когда страница с результатами загрузилась до конца, я чуть было не подавилась собственной слюной. "Пирстон, Южно-Африканская Республика. Город, находящийся вблизи крупнейшей резервации готтентотов, а также центр алмазодобывающей промышленности...". Я отложила телефон и наморщила лоб. Так вот оно что! Скорее всего, Бонгали и Гейл были знакомы ещё с детства... Но это нужно проверить... Я вбила в поисковик имя королевы готтентотов, и с радостью прочитала результат: "Родилась третьего августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года в резервации близ Пирстона...". Что ж, разница между женщинами составляла всего лишь год, и они вполне могли быть подругами. Может быть, они даже переписывались все эти годы... Судя по информации, представленной интернетом, Бонгали рано вышла замуж – ей было всего девятнадцать лет. Через год родилась Берта, которая на данный момент имела диплом бакалавра истории, а ещё через пару лет в ящик сыграл супруг королевы. Вроде бы, он отравился какими-то растениями. Хмм. Слишком уж высока неестественная смертность среди мужей у этих девчат. Выключив мобильный, я помассировала виски, пытаясь хоть как-то систематизировать только что полученную информацию. Итак, этот прекрасный тандем действует уже не первый год. Воистину, женская дружба потрясающая, но не тогда, когда нацелена на физическое устранение других людей. Семья Гейл уехала в США, но это не помешало крошкам Джи и Би оставаться лучшими подругами. Интересно, как именно в качестве места для ссылки профессора был выбран именно Йоганнесбургский Университет? Мне кажется, вряд ли случайно. Не знаю, планировали ли с самого начала эти две дамы устранить Ричарда, но его чересчур пристальное внимание к Лорду Альберту подписало ему смертный приговор чуть раньше срока. Бонгали и Гейл пришлось форсировать события, и они даже пытались привлечь нас в качестве свидетелей, но не на тех напали: им-то было невдомек, что перед ними – не простые американские студентки, а детективы-любители, которые ничего просто так не принимают на веру. Видимо, мы сильно смешали им карты, когда начали расследование, но головорезы-готтентоты с удовольствием подстраховали свою королеву. Однако нам с Санни удалось бежать из плена, и я заявила в полицию. Это пробило довольно солидную брешь в бюджете миссис Кэвендиш, но она и здесь ухитрилась выйти сухой из воды. Или это только ей так кажется. Ведь ничего ещё не кончено. От воинственных мыслей меня отвлекли мои подруги, одновременно ввалившиеся в комнату. – Я выяснила, где находится клиника, куда определили профессора, – сообщила Джесс, присаживаясь на пол рядом со мной. – А я теперь знаю всё о моде семидесятых, – промолвила Элизабет, плюхаясь прямо на свой чемодан. – А я соизволила прочесть, что Гейл родилась в Пирстоне, – вставила я, улыбаясь. Джорджина кивнула, заметив: – Это было в той информации, что я раздобыла для тебя. – А Пирстон, в свою очередь, – театрально продекламировала я, – находится в ЮАР, недалеко от крупнейшей резервации готтентотов. Обе товарки удивленно посмотрели на меня. – Дом, который построил Джек.., – тихо прошептала Бесс, выпрямляясь и с трудом устраиваясь на куче платьев. – Как же я могла это пропустить! – Джесс с досадой хлопнула себя по лбу. – И почему я не посмотрела, где располагается этот город?! – Ты была занята другим, – я попыталась успокоить подругу, положив ей руку на плечо. – В любом случае, теперь становится понятно, как именно познакомились эти две прелестницы. Элизабет захлопала в ладоши. – Дело проясняется и проясняется, – мрачно выговорила она. Я приподняла уголки губ и чуть наклонилась вперед, заговорщицки пробормотав: – Есть ещё кое-что, чем я хотела бы поделиться...