Зереф: пробуждение (Рабочее название)

Дальнейшие дни и ночи не отличались разнообразием: хищники посменно спали, уходили поесть да продолжали сторожить меня, иногда предаваясь песенному «творчеству». Эта их невозмутимая упёртость в выжидании прямо начинала выводить из себя. Единственное, за что я был им благодарен, так это за открытие того, что мне, то есть моему организму, грубо выражаясь, вообще НИЧЕГО не нужно. Да-да, ни еды, ни питья, ни справления нужды, ни даже сна. Я без проблем и какого-либо дискомфорта обходился без всего этого уже… Какой? Четвёртый день, точно. Всё-таки слишком странное у меня тело: невероятно сильное и выносливое. Будь иначе, ещё в первый день я не смог бы сначала так долго скитаться по труднопроходимой чащобе, спать в обнажённом виде на голой земле, а после чувствовать себя удивительно бодрым. Не в силах был бы мгновенно забраться на это высокое дерево, на котором сейчас сижу, да продержаться на нём целых четыре дня, не слезая. Способности тела приятно поражают — это да. Пожалуй, я был бы даже не против ещё парочки подобных сюрпризов, если только в них не будет скрываться каких-нибудь подвохов. Также надеюсь, что и от этих проведённых на дереве суток у меня не будет никаких осложнений. К примеру, не скопытюсь после первого приёма пищи, как это иногда бывает после долгого голодания. Когда же вернётся моя память и… вернётся ли вообще? Мне бы очень хотелось назад свои воспоминания. Думаю, они бы многое разъяснили, и мне бы не пришлось, как сейчас, чувствовать себя слепо тыкающимся в неизвестность кутёнком. Четвёртый день подходил к концу. Я безмятежно полусидел-полулежал на ветке, пожёвывая сорванный листик и иногда приоткрывая сощуренные от ещё пока яркого солнца глаза, чтобы полюбоваться на небо. Волки, с которыми стал в последнее время ощущать даже некоторое неприязненное сродство, спокойно дремали и почёсывались внизу, вторя своим миролюбивым (хотя скорее ленивым) настроением мне. Идиллия… Была. Поскольку внезапно мои пленители насторожились, а затем вскочили и стали сосредоточенно принюхиваться к округе. Я даже полностью открыл и скосил в сторону глаза, заинтересованно следя за непонятным оживлением блохастых. Те тем временем стали что-то обсуждать на своём языке, суетливо бегать по берегу — в общем, всем своим видом выражать обеспокоенность. Закончилось всё тем, что зверьё с чего-то ломанулось гурьбой куда-то сквозь чащу, оставив со мной лишь одного надзирателя. Единственного. Это сначала вогнало меня в ступор. Наверное, потому, что я не ожидал подобного: слишком многое возомнил о себе. К примеру, будто бы моя персона — особая дичь, которую будет неотлучно сторожить вся стая. Глупые мысли, хотя, не скрою, меня постигло даже некоторое разочарование после осознания их неправоты. Хм… Почти все волки ушли… Постепенно до моего мозга всё больше доходила значимость сего факта. Вместе с тем приходила и ненормальная, предвкушающая бодрость. Ведь в настоящее время мне предоставлялась пусть и слабая, но какая-никакая возможность побега из волчьей западни. И пусть провал высок, на кону будет стоять моя жизнь, именно сейчас, победив всего лишь одного противника, я мог попробовать сбежать и от остальных, в данный момент куда-то отлучившихся. Позже, когда они вернутся, уже не получится никуда скрыться, потому как одолеть мне — одиночке — целую стаю будет невозможно. Итог: рискнуть стоит. Это единственный шанс выжить. Я поскорее начал действовать, поскольку иначе, чувствую, вскоре пошёл бы на попятную: трусость, к сожалению, мне не чужда. Было решено воспользоваться элементом неожиданности, благо враг стоял ко мне спиной и был полностью сосредоточен на наблюдении за той частью леса, в направлении которой скрылись его члены стаи. Осторожно ползя к самому краю ветки, стараясь не шуршать голой кожей по древесине (вы же помните, что на мне из одежды были лишь трусы?) и даже через раз дышать, дабы не выдать себя звуками, я тем самым достиг нужной позиции, нависнув прямо над головой ничего не подозревающего противника. До него (и земли) оставалось приблизительно пять метров, что считалось достаточно высоким для того, чтобы при неудачном спуске что-нибудь себе сломать. Но, как бы я не рисковал, иного пути не было. Авось ничего не случится благодаря крепкости моего тела и… удаче. Сосредоточившись на спине стоящего внизу волка, я напрягся всем существом, готовясь к предстоящему прыжку. Отсчёт пошёл: секунда, две… И, наконец, я сорвался с дерева точно на своего врага! Под моим весом, разогнанным силой ускорения, волк впечатался в землю, взвывая от неожиданной и резкой боли. Однако с празднованием победы спешить не стоило, ибо, потратив всего лишь мгновение на то, чтобы справиться с шоком, зверь сразу скоординировался и, злобно рыча, попытался скинуть меня со спины. Но я не растерялся и как можно сильнее обхватил кольцом рук его шею, начав душить и при этом следя за тем, чтобы противник не смог извернуться да вцепиться острыми клыками в лицо или шею. А он, пожалуй, был очень близок к своей цели. Его ненависть, жажда крови, отражающиеся в глазах, с каждым мгновением сбавляли уверенность в собственных силах и внушали больший страх жертвы перед хищником. Вдобавок, пока мы яростно метались по траве, я ясно чувствовал то, как постепенно сдавал позиции и слабел физически, не только морально. Поражение было уже не за горами, сил оставалось только на последний рывок. Скопив в душе всю решимость, я со всей своей отчаянностью как можно сильнее сдавил смертельные объятия. Эмоции на миг затмили мой разум, мир сузился до одной цели. И не выразить словами удивление и шок, когда под моими руками послышался отчётливый хруст, а некогда сильное тело обмякло безвольный куклой. Победа?! Настороженно заглянув в пугающие в прошлом глаза волка, заметил, как те медленно погасли — из них ушла последняя жизнь. Да. Откинув остывающую тушу, я встал, покачиваясь, и отрешённо поглядел на ещё свежий труп. Посмотрел и… отчего-то рассмеялся. Захохотал как безумный громко и радостно от облегчения и шока, совсем не заботясь о собственной незаметности. А потом где-то в душе после бури чувств стало по-неприятному пусто. Я жив, но… Совершил первое убийство. Пусть это и была смерть животного, пусть я и не имел никакого выбора… от этой смерти всё равно внутри было гадко. Ещё будучи в растерянности, я поднял глаза и посмотрел в ту сторону леса, куда убежали остальные волки. Те могли вернуться в любой момент, вынырнув из-за деревьев прямо передо мной так, что я и не замечу. А в таком случае моему существованию уж точно придёт гарантированный конец. Ведь молниеносно добраться до спасительного дерева, а затем и вскарабкаться на него, когда от быстрого врага тебя отделяет лишь пара метров, невозможно. Эти мысли отрезвили меня и заставили, скрепя сердце, затолкать свои переживания насчёт убийства куда подальше. В самом деле, зачем в такой ситуации ещё мучиться терзаниями совести? К тому же, беря во внимания, что в том противостоянии выжили бы в любом случае либо он, либо я, то и вовсе становится ясно, что волноваться не о чем. Всё произошло именно так, как и должно быть, если рассуждать логически. Да, всё в порядке. Мой внутренний спор с самим собой разрешился неожиданно быстро. И в тот же момент, как уверовал в правильность своих действий, я окончательно вернулся в реальность и как угорелый сорвался с места в противоположном направлении от намечающейся опасности. По пути лишь неясным образом додумался сорвать до сих пор висевшую на дереве одежду. Бежал я долго. Очень. А всё потому, что мне не переставал чудиться позади фантомный вой разгневанных волков, заметивших пропажу жертвы и виновника в смерти сородича в одном лице. Остановился лишь впотьмах и то по воле случая, когда неудачно споткнулся о что-то, подвергнув ногу. Тогда я навернулся, изрядно пропахав носом землю да выронив до этого крепко сжатую в руках одежду, сразу улетевшую по инерции куда-то в кусты. Правда столь жёсткое торможение несильно меня успокоило: я тут же как можно скорее вскочил на ноги и стал судорожно озираться, ожидая появления преследования. Но его не было. Была лишь тишина, шумный звук моего дыхания да гул бешено колотящегося сердца. Оторвался? .. Похоже на то. Адреналин схлынул. Бессильно рухнув на колени, я посмотрел на свои дрожащие, покрытые грязью руки, а после неуверенно закрыл ладонями лицо и, сгорбясь, сел… Спустя приличный промежуток времени мне стало лучше. Дыхание успокоилось, и вместе с тем я решился думать, что нахожусь в безопасности, и угроза быть настигнутым миновала. Однако разбитое состояние не спешило покидать моё тело настолько же быстро, как и тревожные мысли голову; всё пережитое за недавние сутки оставило большую моральную и физическую усталость, проявившуюся именно сейчас. Так что было неудивительным, что в итоге меня сморило под одним из росших вблизи кустарников. Проснулся утром другого дня уже с более-менее свежей головой. Поднявшись на ноги, ещё заторможенно осмотрелся по сторонам и не сдержал вздоха облегчения — вокруг не было ни души за исключением, конечно, невидимой для глаза разной мелкой лесной живности. Та хоть и была незаметна, но подавала о себе знать разнообразными характерными звуками: свистом, щёлканьем, трелями. Усмехнувшись, я подошёл к густо растущим папоротникам и наклонился, чтобы собрать замеченную за осмотром местности разбросанную одежду. К сожалению, из-за моей неаккуратности и малой неадекватности вчера она вновь была в грязевых разводах. Однако что-то надеть всё-таки стоило, потому я натянул её на себя. О событиях прошедших дней, а особенно вчерашних суток, я постарался не думать. То, что случилось недавно, оставило некий неприятный след в моей душе, с одной стороны незаметный, а с другой — более, чем просто незначительный. Именно потому воспоминания о нём хотелось оставить где-то глубоко в памяти. На этом моменте я не нашёл ничего лучше, как завести руки за голову и устремить взгляд наверх, в кусочек видневшегося сквозь густые ветки неба. Беззаботная синева с белыми хлопьями облаков выглядела предательски невинно. Настолько, что против воли прогнала упаднические мысли и заставила вылезти на мои губы слабую улыбку. К сожалению, этот момент релаксации прервало рациональное рассуждение о необходимости продолжить свой путь, так что я с неохотой перевёл глаза обратно к пологу леса. Было непозволительно проводить за созерцанием так много времени, тем более, что недавно целую прорву часов на это потратил, сидя на дереве. Должен был наглядеться наперёд. Ещё немного простояв, на этот раз выбирая направление, я после отправился в дорогу. За день движения не произошло ничего интересного, разве что под конец случайно набрёл на малинник и смог первый раз за всю свою жизнь с момента пробуждения набить живот. Спелые сладкие ягоды без клопов (почти) подняли жизненный тонус, а отсутствие последствий голодания навело на мысль о собственной исключительности. Действительно, ведь я не припоминал, чтобы люди могли объедаться после длительного непринятия пищи и потом ощущать только сытость без каких-либо болей желудка. За лёгким ужином было незаметно, как окончательно скрылось солнце, и наступили сумерки. Пришла пора ложиться спать, так что сначала я оторвался от порядком обедневшего малинника и, благополучно «забыв» об антисанитарии, облизал сладкие пальцы, дабы избавиться хоть ненамного от липкого сока. Затем, наученный горьким опытом, забрался на одно из деревьев, планируя провести ночь пусть и неудобно, но зато в безопасности: мало ли по мою душу явится ещё кто-нибудь кроме волков. Устроившись, я даже не стал строить планы на будущее, а просто прикрыл глаза и почти мгновенно, как это всегда бывает после перекуса, погрузился в сон. Представшее сновидение было необычным. Странным потому, что было слишком похоже на реальность из-за чёткости картинки и слишком ярких ощущений от органов чувств. Я находился посреди леса, состоящего из огромных деревьев, и опирался спиной на толстый ствол одного из них. Пошевелиться не получалось, несмотря на все предпринятые попытки. — Эй, чёрный маг! — очень близко раздался детский голос. Тело само повернуло голову на звук, позволив увидеть окликнувшую. Ею была стоявшая слева от меня златовласая девочка в милом розовом платьице. Решительное выражение мордашки и странные две заколки-крылышка по бокам головы создавали из ребёнка невероятно кавайный образ. Он немного сбил меня с толку, однако, слава Богу, здравые мысли до конца не выветрил. Кто она? Что делает здесь и почему ко мне так странно обратилась? Эти вопросы были вполне уместны в сложившейся ситуации. Думаю, любой человек задался бы ими, встретив в глухом лесу одинокого ребёнка. — Что? — выдали против воли губы, пока я предавался размышлениям. Кстати, такая проблема, как действующее автономно тело, меня тоже волновала. — Пусть ты и сказал, что мои магические иллюзии удивительны, но эта магия не поможет мне в битве. Научи меня чему-то по-настоящему могущественному! У меня не было слов, настолько невероятно звучало услышанное, однако у моего независимо тела, видимо, были. — Ты о тёмной магии? — Мне всё равно, тёмная она или светлая. Я хочу сражаться. Если бы мог, то высказался насчёт того, что такой маленькой самое место дома, с родителями. Правда, что одна делает рядом со мной? И зачем несёт весь бред про магию, которой не может существовать, и сражения? — Хорошо, я обучу тебя одному приёму, Мавис… — и мир перед глазами стал гаснуть, погружаясь во мрак. Вскоре тьма отступила, и я открыл глаза. Странный сон встревожил меня и заставил задуматься над тем, что было бы, окажись он фрагментом моих возвращающихся воспоминаний. Я поёжился. Меня не привлекала подобная перспектива, и существование сверхъестественного никак не хотелось принимать за реальность. Тем более казалось невозможным представить, чтобы я ещё кого-то учил магии… Неизвестность и загадочность здорово напрягла, из-за чего я начал склоняться к тому, чтобы наконец выбраться из этого чёртового леса и самолично всё выяснить. И насчёт выбивающегося из привычных вещей в этом мире узнать, если они таки есть, и поспрашивать о маленькой блондинке по имени, если не ошибаюсь, Мавис. Хотя нет, про девочку буду молчать, поскольку не имею доказательств её существования. Может быть, та всего лишь плод моей фантазии? На этом я решительно встал и… вдруг почувствовал, что под ногами нет опоры. — Ма~ать! Полёт к земле был скоротечен, а жёсткое приземление — крайне неприятно. «И почему всё так получилось?» — спросите вы. А потому, что дубина стоеросовая в лице меня забыла о том, что засыпала на дереве.