Любовь - это... (Love is)

Первое сообщение приходит от Джона на следующий день ближе к вечеру. Шерлок прячется в одном из своих тайных убежищ в Камден Лок* и признается самому себе, что сообщения этого он ждет. Скорее всего, Джон не заметил письма, собираясь утром на работу, поэтому сейчас он думает, что Шерлок просто-напросто спит или же чем-то занят. Он тянется к раскладной койке за телефоном, и пальцы его дрожат. Ты где? Вот оно. Его сердце проваливается куда-то вниз. Значит, Джон еще не видел письма. Шерлок не отвечает, и минут через двадцать Джон отправляет еще одно сообщение: Собирался приготовить ужин. Ты скоро вернешься домой? Какое-то мгновение Шерлок размышляет, не ответить ли на него и привлечь внимание Джона к каминной полке, но решает промолчать. Рано или поздно тот все равно его обнаружит. Он представляет, как Джон спускается вниз к миссис Хадсон, спрашивая, не видела ли она Шерлока. В какой же ярости она будет, узнав, что тот съехал, даже не попрощавшись. Он отчаянно желает, чтобы Джон прочитал письмо и пожалел о сделанном, а затем все исправил, изменил к лучшему. Очень слабая надежда. С его стороны это не авантюра и не игра, Шерлок действительно считает, что порознь им будет лучше, хотя при одной мысли об этом он чувствует жгучую боль в груди. И действительно, только Джон может найти выход из ситуации, в которой они оказались. Ведь именно Джон отказал ему, когда Шерлок собрался с силами и рассказал о своих чувствах. Нет, письмо было необходимо. По крайней мере, теперь Джон будет знать, что Шерлок способен любить, как и любой другой человек. И дело тут не в том, кто гей, кто натурал, и кто нечто среднее. Речь идет о них двоих, и больше ни о чем или о ком другом. Джон больше не пишет про ужин, и Шерлок спрашивает себя, означает ли его молчание, что он нашел письмо, и если да, то что он думает о нем. Вполне вероятно, решает Шерлок, сначала он посчитает это несколько театральной выходкой, потом заглянет к нему в спальню, и увидит, что некоторых вещей нет на своих местах. Обратит внимание на специально оставленную на виду скрипку, на единственную зубную щетку в стаканчике в ванной, поймет, что умывальные принадлежности Шерлока тоже исчезли. Он рассердится? А может быть, расстроится? Шерлок вскакивает с койки и принимается нервно расхаживать по комнате. Невозможно не думать о Джоне, не зацикливаться на мыслях о нем. Скорее всего они все-таки сведут его с ума, но Шерлок не может заставить себя переключить внимание на что-либо другое. Проходит почти два часа, прежде чем Джон снова пишет ему. Шерлок бросается к койке и дважды роняет телефон, отчаянно стараясь прочитать написанное: Шерлок, где ты? И через мгновение: Пожалуйста, ответь. Джон может видеть, что Шерлок читает его сообщения, и знает, что тот не отвечает намеренно. Джон продолжает: Я могу к тебе приехать? Где бы ты ни был. Пожалуйста. Мне нужно увидеть тебя. О нет, Джон, не нужно, думает Шерлок. Он пристально всматривается в буквы, и через пиксели чувствует ощутимое присутствие Джона рядом с собой. На том конце замолкают, ожидая, что он ответит, а затем Джон пишет вновь: Я прочел твое письмо и не хочу, чтобы ты уходил. Пожалуйста, вернись домой. Затем воцаряется долгое молчание, оба смотрят на экран, и Шерлок не отвечает. Потому что он не может ответить, потому что ему нечего сказать, потому что все уже сказано. Наконец, Джон снова печатает: Я не хотел говорить об этом в СМС, поскольку это слишком важная вещь. Но придется написать это здесь: Твое письмо значит для меня больше, чем что-либо, что я когда-нибудь читал. Я тоже тебя люблю. Пожалуйста, возвращайся домой. Сердце Шерлока делает попытку выскочить из грудной клетки, стуча прямо напротив того места, куда попала пуля, и выталкивая кровь с такой силой, что это причиняет ему боль. Неловкими пальцами он набирает ответ: Ты на самом деле так не думаешь, просто хочешь, чтобы я вернулся, и мы будем продолжать делать вид, что все в порядке. Все не в порядке, и тебе об этом прекрасно известно. Джон отвечает мгновенно: Сейчас моя очередь говорить тебе, что ты не знаешь, что я чувствую. Я действительно люблю тебя, люблю всей душой. Пожалуйста, возвращайся домой, чтобы я мог сказать тебе об этом как полагается, лицом к лицу. – Д. Не мешкая ни секунды, Шерлок берет свое пальто, набрасывает на себя, хватает все еще нераспакованный чемодан и несется вниз по ступенькам, едва не оступившись с них, стараясь как можно быстрее выскочить на улицу. Он ловит первый попавшийся кэб и приказывает: «Едем на Бейкер Стрит, немедленно», заставляя кэбмена надавить на газ. Стоит только такси остановиться перед домом, как Шерлок швыряет деньги на сиденье и вываливается наружу. Входная дверь закрыта, однако когда он берется за ручку, то обнаруживает, что та не заперта. Он втаскивает чемодан на лестничную площадку, пока Джон не слышит шум внизу и не появляется на верхней ступеньке. Шерлок останавливается, позволив чемодану упасть на пол с глухим стуком, и поднимает глаза на Джона. Их взгляды встречаются, и Шерлок не может произнести ни единого слова. Левая рука Джона стискивает письмо, его рот крепко сжат, и - трудно точно сказать, но – похоже, что глаза у него заплаканные. - Ты вернулся, - сглотнув, произносит он. Шерлок ощущает беспокойство. - Ты… ты просил меня, - говорит он. Джон спускается на пару ступенек вниз, его пальцы все еще крепко держат письмо. - Я знаю, - говорит он. – Шерлок, - его голос отрывистый и неровный. – Это самое лучшее и самое плохое письмо, которое я когда-либо получал. Ты… Он замолкает и снова сглатывает, его голос срывается. - Не смей даже думать, что я хочу, чтобы ты ушел. Не смей думать, что так будет лучше для нас. Ты неправ. Ты совершенно, ты абсолютно неправ! Шерлок пытается что-то сказать и прочищает горло. - Я… думал, что это к лучшему, - в конце концов удается ему произнести. Джон, что, на самом деле не имел в виду то, что написал в СМС? Или он еще до этого доберется? Джон спускается вниз еще на одну ступеньку. - Возможно, я бы согласился с тобой до того, как прочитал твое письмо, но…Боже…Я… Я так сильно ошибался, Шерлок, был таким слепым. Прости меня! Робкое облегчение чуть ослабляет сведенные плечи. - Почему? – осторожно интересуется Шерлок, стараясь не предполагать слишком многое. Джон взволнованно взмахивает письмом. - Все, что там написано, - говорит он. – Как же я мог не видеть всего этого? Как мог этого не замечать? И это я еще говорил тебе, что ты не знаешь, что такое любовь, а ты… ты написал самое яркое, самое убедительное сочинение о любви, перечислив по пунктам, в чем она проявляется и то, как ты выражал ее снова и снова… Голос его срывается, и он замолкает. - А я, придурок, не замечал этого. Никто, никто раньше не любил меня так сильно, как ты, и… если, конечно, это не поздно, то…ну я… я, можно сказать, прозрел. А затем, поняв это, осознал, что ты ушел, и… таких ужасных пары часов в моей жизни еще не было. Не было, даже когда выяснилось, что именно Мери стреляла в тебя. И еще понял, что нанесенный мной урон может быть настолько непоправим, что ты даже не захочешь, чтобы мы остались хотя бы друзьями после всего, через что я заставил тебя пройти. Особенно недавно. Да и не недавно тоже. И я теперь вспоминаю, сколько раз я … - Джон, - прерывает его Шерлок, чувствуя настоятельную потребность остановить поток самобичевания. – Все в порядке. Я просто… Мне нужно было, чтобы ты понял, что я знаю, что такое любовь. Что я знаю, что значит любить кого-то. Джон с трудом сглатывает, и его губы сжимаются в тонкую линию. - Теперь я это знаю, - произносит он несчастным голосом. – Знаю. Я и вполовину не заслуживаю тебя, но я тоже люблю тебя. Я точно знаю, что люблю всей душой, и не собираюсь больше этого отрицать. Если ты все еще хочешь меня, то я твой, Шерлок. Сердце Шерлока стучит с такой силой, что в какой-то момент ему становится трудно дышать. - Джон, - кое-как выдавливает он, чувствуя, что находится в шаге от остановки сердца. Его возглас довершает дело: Джон с грохотом преодолевает последние пять ступеней и бросается к Шерлоку. Одной рукой вцепившись в его плечи, а второй касаясь лица, он прижимается своими губами к губам Шерлока. Шерлок к тому времени успевает оправиться настолько, чтобы в свою очередь обхватить ладонями лицо Джона и яростно поцеловать его в ответ. Волны облегчения накатывают на него с такой силой, что он, похоже, вот-вот потеряет сознание. И все-таки он был прав: все ощущается совсем иначе. Руки Джона, его прекрасные руки прикасаются так, словно это другие руки; они невероятно теплые и гораздо более красивые, чем были раньше. Джон такой горячий, что жар его тела проникает под кожу Шерлока, опаляя его огнем, и Шерлок закрывает глаза, позволяя себе полностью погрузиться в это ощущение. Он приходит в себя, только когда Джон начинает хватать ртом воздух между поцелуями, словно он или плачет, или с трудом дышит, и понимает, что находится в точно таком же состоянии, а его грудь тяжело поднимается и опускается рядом с грудью Джона. В кулаке тот все еще сжимает его письмо. - Я люблю тебя, - говорит он, снова целуя Шерлока. – Люблю тебя. Люблю. Люблю. Шерлок тонет, чувствуя, как эмоции охватывают его с такой силой, что захлестывают с головой. Он словно барахтается на волнах, и даже волны эти - один только Джон. - И я люблю тебя, - отвечает он, впервые признаваясь ему в этом, и его голос звучит низко и слегка сипло. То первое, объятое морфиновым дурманом, признание не считается. – Я тоже люблю. - Ну конечно, любишь. Ты твердил мне об этом годы, а я ничего не слышал, - горячо произносит Джон. – Я такой мудак. Тогда, в больнице, ты был одурманен лекарствами - почти как я сам потом – Боже, Шерлок, сможешь ли ты простить меня за это? - Да, да, - немедленно отвечает тот и наклоняется, чтобы снова прижаться губами к его губам, а его ладони все еще нежно обхватывают его лицо. Все это похоже на наркотик, и Шерлок чувствует мгновенное привыкание, настолько сильное, какого он не испытывал до этого ни к одному другому. - Конечно, - говорит он, снова целуя Джона, а затем снова и снова. – Сейчас это не имеет значения. - Поцелуй. – И я больше тебя не оставлю. – Поцелуй. - Если ты только сам этого не захочешь. - Я хочу, чтобы ты был со мной всегда, - клянется Джон, и глаза у него все еще красные. – А помнишь тот раз, когда ты так устал после расследования, что я укладывал тебя в постель, а ты начал возбуждаться, когда я тебя раздевал… Я ведь тогда поверил, знаешь, поверил в то, что ты на самом деле желаешь меня. Мне никогда раньше не приходило в голову, что ты и такое желание… Но я поверил. Именно тогда я был вынужден признаться себе, что раньше, до этого момента, тоже желал тебя. Я просто… просто не мог… - Понимаю, - прерывает его Шерлок, и кладет руки Джону на бедра. – Правда, Джон. Сначала твоя мать и Гарри, а потом еще армия… Я понимаю. Но ты действительно никогда…? - Нет, - твердо отвечает Джон. – Я никогда не позволял себе даже думать в таком ключе, ни о ком. Но знаешь, если бы я ком-нибудь и думал, то только о тебе одном. Шерлок медлит, а затем все-таки спрашивает: - То есть с майором Шолто… Джон выглядит так, словно не может поверить своим глазам. - Он был офицером выше по званию! Конечно, я относился к нему с большим уважением, я, как и все остальные под его командованием, по крайней мере, до его разжалования, равнялся на него. Возможно, и был какой-то элемент увлечения, однако вряд ли его испытывал я один. Но если говорить о чем-то похожем на то, что происходит между нами, то нет, Шерлок, никогда! Шерлок приходит в замешательство. - Я просто подумал, да и Мери тогда высказала предположение, что… Нужно ли ему теперь извиниться? Впрочем, Джон не выглядит обиженным. - А что у тебя было с Джанин? - спрашивает он, в его голосе снова звучит ревность, но в то же время в нем слышатся и извиняющиеся нотки. Шерлок, улыбаясь, мотает головой. - И отдаленно ничего похожего не было. Для меня всегда существовал только ты. Разве ты об этом не знаешь? Джон моргает и кладет обе руки ему на шею. - Я тебе верю, - шепчет он, и прижимается к его губам. Этот поцелуй медленный, не такой отчаянный и намного более чувственный. Письмо Шерлока все еще прижато рукой Джона к плечу Шерлока, Джон потихоньку оттесняет Шерлока к стене, и их тела прижаты друг к другу, пока они поглощены поцелуем. Он все продолжается и продолжается, и Шерлок чувствует, как искорки желания прокатываются вниз по телу, собираясь в паху; жар распространяется от одной клеточки к другой, возрастая по мере того, как его тело отзывается на прикосновения Джона, на его руки, на его губы. На его любовь. - Я хочу тебя, - шепчет он, немного опасаясь говорить это вслух, и его губы все еще прижаты к губам Джона. – Я так сильно хочу тебя, что это приводит меня в замешательство. Зрачки Джона расширяются, отчего его глаза становятся совсем темными, и Шерлок чувствует тугое напряжение в его брюках. - Не надо, - произносит он бархатным голосом, звучащим как обещание. – Я тоже тебя хочу. Какое облегчение. - Мы можем подняться наверх? – спрашивает Шерлок, стараясь не выглядеть чересчур обнадеженным. Джон улыбается столь искушающе, что едва не лишает Шерлока самообладания прямо на месте: - В твою спальню или мою? – вкрадчиво спрашивает он. Шерлок громко выдыхает, чувствуя еще большее облегчение: - В чью ближе! - Тогда в мою, - произносит Джон. – Оставь свой чемодан тут, сними пальто и туфли, а об остальном я позабочусь. Его голос такой глубокий и настолько чувственный, что Шерлок, запнувшись, едва не наворачивается, спеша сделать так, как он сказал. Джон берет его за руку, переплетает их пальцы и ведет его в комнату на верхнем этаже, в окно которой, думает Шерлок, последний раз он смотрел не далее, чем двадцать четыре часа назад. Все происходящее кажется чудом, от которого у него кружится голова. Яркий свет почти полной луны проникает в комнату. Джон не включает лампу, просто поворачивается к Шерлоку и начинает раздевать, целуя его, в то время как его пальцы проворно расстегивают пуговицы на рубашке и молнию на брюках, а затем одна рука крадется внутрь, поглаживая его через белье. Шерлок неуклюже следует его примеру, однако у одежды Джона, по крайней мере, есть одно существенное преимущество – она отличается простотой. Он стягивает с Джона свитер, под которым нет ничего, кроме восхитительной обнаженной кожи, затем настает черед кнопки на джинсах, и он жаждет перейти к этой части как можно быстрее, не желая ничего, кроме как распробовать его. Джон помогает ему, стягивая джинсы вниз по ногам, а затем и вовсе снимая их. Он также снимает носки с себя и с Шерлока, прежде чем выпрямиться и обвить руками почти полностью обнаженного Шерлока. И сейчас ничего более жизненно важным не представляется Шерлоку, кроме как ощущать Джона напротив себя, касаться своей кожей его кожи, быть разделенным только двумя тонкими слоями белья, и – это самое лучшее – чувствовать его возбуждение рядом со своим собственным. Это осязаемое, реальное подтверждение того, что Джон желает его, что все это не просто сверхкомпенсация пустых сожалений, что он не видит, как далеко Шерлок готов пойти ради него; Джон действительно жаждет его так же сильно, как Шерлок жаждет его. Он настолько тронут этим обстоятельством, что находится почти на грани рыдания, однако успешно маскирует сменившими его вскоре вздохами удовольствия, когда руки Джона начинают мять его задницу, а их твердые члены настойчиво трутся друг о друга. Руки Джона забираются под белье, сжимая и тиская, и вся суть Шерлока, неспособного больше сформулировать ни одного слова, сводится к бессвязным восклицаниям. Его собственные руки хватаются за задницу Джона, и внезапно этого ощущения становится недостаточно, несмотря на то, каким полным и абсолютно всепоглощающим оно является. Он хватается за краешек джонова белья и тянет его вниз, стараясь по мере своих сил донести до Джона то, что его рот не в состоянии внятно произнести, и Джон, чудесный Джон, не раз прошедший по этому пути и понимающий язык рук и тела лучше, чем он когда-либо будет на это способен, все понимает и стягивает белье с него самого. Оно отброшено в сторону, и вот Шерлок, впервые в своей жизни находясь в самой недвусмысленной сексуальной обстановке, стоит перед кем-то полностью обнаженный. Он никогда особенно не задумывался о столь обыденных вещах, как нагота. Тело – всего лишь транспорт, или, по крайней мере, так он с наивной спесивостью привык вещать об этом тому, кто никогда раньше не рассматривал человеческое тело в подобном ключе. А сейчас оно кажется ему самой важной вещью во всей вселенной. Джон проводит руками вверх и вниз по его бокам, затем переводит взгляд на его член и с любовью и восхищением прикасается к нему, нисколько не возражая против того, что Шерлок резко дергается от похожего на удар прикосновения. - Боже, ты просто невероятный, - шепчет он и придвигается ближе, чтобы поцеловать, в то же время продолжая нежно ласкать его, стараясь, чтобы прикосновение было возбуждающим, ярким, но не чрезмерным. Пока они целуются, Джон другой рукой находит руку Шерлока и кладет ее на собственный возбужденный член. Возможность чувствовать его под рукой, но при этом не видеть его, каким-то образом еще больше усиливает все ощущения. У Шерлока вырывается звук, который он оказывается не в силах удержать, и он придвигается еще ближе, углубляя поцелуй. Тихий, влажный звук поцелуев, залитая лунным светом комната: и Шерлоку кажется, что он сейчас просто загорится от испытываемой им чистой радости. Они целуются, лаская языком друг друга, в то время как их руки ведут друг с другом самый близкий, самый интимный разговор, а теплое тело Джона крепко прижимается к его собственному. Через какое-то мгновение Джон прерывает поцелуй. - Идем в кровать, - приглашает он и ведет Шерлока за собой. Джон подходит к ней первым, вынимает что-то из ящика прикроватного шкафчика и откидывает покрывала, освобождая место для Шерлока. Шерлок забирается на кровать, чувствуя себя немного скованно. В тот же миг Джон поворачивается к нему и притягивает его к себе. Их ноги переплетаются, вызывая странное ощущение естественности всего происходящего. Джон еще раз его целует, наклоняясь над ним, и его рука снова перемещается на его член. Шерлок слепо шарит по его телу, а Джон ставит свое колено поверх его ног и оседлывает его. На мгновение он выпрямляется, а затем тянется за тем, что достал из ящика. Смазка, вычисляет Шерлок, пока Джон выдавливает ее, и ставит бутылочку обратно на столик. - Для нас обоих это в новинку, - говорит он. – Поэтому, я подумал, может быть, начнем с чего-нибудь простого, если ты не против. - Нисколько не против, - честно отвечает Шерлок, и у Джона вырывается приятный смех. Он наклоняется, чтобы поцеловать Шерлока и накрывает его своим телом, и это так восхитительно, что Шерлок готов растаять и лужицей впитаться в его простыни. Джон обхватывает рукой сразу оба их члена, и ощущение его ничем не покрытой эрекции напротив его собственной настолько непередаваемо хорошо, что дрожь удовольствия прокатывается по его телу. Он кладет свою руку поверх руки Джона, вырывая у того одобрительный звук. Его ладонь скользкая от смазки, и ощущения просто потрясающее, когда Джон водит кулаком по их сдвоенным членам, направляя руку Шерлока. Джон опускает взгляд между ними, наблюдает, и Шерлок тоже смотрит вниз, глядя, как головки их членов, темные от прилившей к ним крови, то исчезают, то снова появляется в их руках. Он выдыхает, и Джон переводит на него свой взор и снова целует его. Наконец, он отпускает руку и просто начинает толкаться бедрами, и от этого Шерлоку становится хорошо, слиш… так хорошо, что он слышит, как раздается его собственный стон. Ухватив обеими руками задницу Джона, он толкается навстречу его движениям, поймав ритм и заставляя Джона ускорить движения, ругаться и судорожно ловить ртом воздух. Оргазм охватывает его внезапно, он и не подозревает, насколько был близок к нему, пока вдруг не начинает задыхаться, а его тело судорожно сжимается, каменеет и наконец, бурно изливается, стремительно осушая переполненные яички. Из члена выстреливает струя, она попадает им на грудь и пачкает все вокруг. Сперма продолжает извергаться еще и еще, и он не может ничего с этим поделать, не может ее остановить. Пик удовольствия не имеет себе равных, наслаждение волнами сотрясает его тело, все вокруг заливает белым. Воздух стремится из его легких, вырывая у него хриплые стоны. Джон испускает ругательство, продолжая исступленно толкаться в член Шерлока, и тот понимает, что Джона накрывает собственный оргазм, понимает это буквально за секунды до того, как это происходит, как втягивается живот, как бедра резко подаются вверх, и наслаждение охватывает его. Горячие брызги трижды орошают их тела, смешиваясь со спермой Шерлока на их животе и груди, затем тело Джона расслабляется. Их бедра все еще двигаются, а члены все еще сочатся влагой, и это прекраснейший, величайший момент в жизни Шерлока. Головой Джон упирается ему в плечо, его спина ходит ходуном, и Шерлок обнимает его рукой, удерживая его. Он чувствует с ним такую близость, которую он не мог себе даже представить по отношению к другому человеческому существу. Он ощущает горячую благодарность к Джону, отправившему ему сообщение, в результате которого он оказался здесь. Спасибо Господу. - Я люблю тебя, - произносит он, все еще слегка задыхаясь. – Господи, я люблю тебя. Джон поднимает голову и касается чистой от смазки рукой его лица. - А я люблю тебя, - отвечает он, его глаза полны одновременно нежности и страсти. - И собираюсь провести остаток моих дней, стараясь выяснить, как сказать тебе, насколько сильно я тебя люблю. Джон наклоняется к нему, их губы встречаются снова, и все просто идеально. Лучшего невозможно себе даже представить. Они еще долго целуются, не испытывая потребности облекать свои чувства в слова. Луна поднимается совсем высоко, и вся комната погружается во мрак. Впервые Шерлок оказывается в комнате Джона после такого, но сейчас это уже не имеет значения, поскольку ни одного препятствия не осталось между ними. Наконец Джон сдвигается и ложится на бок, и Шерлок получает возможность сделать то, что всегда так страстно желал: обвиться вокруг Джона, обхватив его всеми четырьмя конечностями. Джон делает то же самое, и это настолько восхитительно, что Шерлоку хочется плакать. Впрочем, он удерживается от слез, и проводит еще по крайней мере двадцать минут, наслаждаясь дыханием спящего Джона, пока тоже не проваливается в сон.