Ловушка доверия

      Прошло две недели с момента оглашения моего приговора. За это время мне ни раз приходила в голову идея покончить с собой и сдерживало лишь то, что это будет бальзамом на душу для всего рода Гремори. А ради того, чтобы насолить им, я был готов терпеть неудобства и регулярные подколы со стороны своего надсмотрщика. Как только я проснулся этим утром, промелькнула мысль, о том, что жить в этом мире мне осталось лишь один день. Уже сегодня ночью будет проведен ритуал отречения, в котором я буду принимать самое активное участие. Только мне никогда не хотелось принимать участие в этом ритуале. Ни как проводящему, ни как тому, над кем проводят. Но судьба решила за меня. Что же, значит будем играть по правилам, продиктованными мне родом. За этими невеселыми размышлениями меня застал слуга, который принес завтрак. Как обычно я посмотрел на обшарпанный железный поднос, ржавую кружку с протухшей водой и маленький кусок черствого хлеба, как обычно скривился, как обычно легкая насмешка исказила лицо этого подхалима. Но что-то было не так, это чувствовалось по напряженной атмосфере, повисшей в камере. Когда воздух уже можно было черпать ложкой, мое терпение лопнуло:       — Что-то случилось? — как можно более непринужденно спросил я, одновременно пытаясь размочить тот камень, который мне принесли сегодня. — Обычно вы наблюдаете более спокойно, — как жаль, что искусство оскорблять собеседника интонациями прошло мимо меня. Сейчас бы это было крайне полезно.       — Я думаю, что в вас такого особенного, раз сам герцог Элигос заинтересовался вами и решил выкупить. С принятием в род, — судя по презрению, растекшемуся по каменному мешку подобно протухшей, плохо выстоянной медовухе, у меня на лице отразилось непонимание, терзавшее изнутри. — Впрочем, он вас просто не видел. Вполне может быть, что после того, как он увидит это жалкое зрелище, он изменит решение, и вы все-таки умрете. По крайней мере, я буду надеется на это изо всех сил. Существо, причинившее госпоже столько проблем не должно жить, — теперь в голосе сквозила хорошо отточенная сталь.       В ответ я не смог произнести ни слова, и даже забыл про свой скудный завтрак. Еще раз усмехнувшись, он попрощался со мной кивком головы, забрал остатки моей трапезы и поспешил удалится. Сил возмущаться не было. Впрочем, было ощущение, что я сделал марш-бросок на 100 километров сразу, без подготовки. Перед глазами все еще стояло лицо моего тюремщика и его слова «решил выкупить с принятием в род»… Это значит, что мы с Риас больше не сможем быть вместе. Воспаленный мозг даже не рассматривал вариант, что быть с ней у меня бы уже не получилось вне зависимости ни от чего. Уставившись на старую кованную дверь, которая отделяла меня от свободы я попытался проанализировать все это, но от усталости решил прилечь. Едва голова коснулась подушки я отправился в царство Морфея.

***

      За неделю до этого в главном замке рода Элигос шел непростой разговор. Обеденный зал был торжественно украшен, как будто для приема важных гостей. Каменные стены украшали гобелены с гербом рода — круг с нанесенными по краю именем рода на латыни, а в центре — змеиный хвост, перечеркнутый летящей стилизованной стрелой. От первого пересечения хвоста и стрелы до конца стрелы был символ высшей власти — памяти о былых временах, когда род был главенствующим в аду. Под потолком и вдоль стен парили канделябры, полностью зажженные. Посреди зала, между двумя дубовыми дверями, покрытыми защитными рунами и соединяющими зал с остальным замком, стоял стол, который был крайне длинным для двух персон. Нарушая правила этикета, они сидели напротив друг друга, с разных концов стола.       Один из них был явно хозяином поместья — дорогой бархатно-черный, шитый серебряными нитками, узор которых причудливым образом складывался в девиз «Tenent potestatem», камзол, шпага на поясе, своей длинной подчеркивающая неформальность обстановки, но, несмотря на это, родовые перстни и обручальное кольцо украшали его длинные и тонкие пальцы. Длинные золотисто-белые волосы были аккуратно уложены и ниспадали на плечи, обрамляя бледное лицо с острыми чертами, вечно хранящее выражение легкого превосходства. Морозно-голубые глаза с оттенком стали смотрели твердо, как будто оценивая собеседника. Второй из собеседников если и был одет беднее, то ненамного. Почти такой же камзол, так же шитый серебряными нитями, но уже просто, безо всякого скрытого смысла. Шпаги на поясе не было, но от этой сущности веяло спокойной силой и мощью, как будто в следующую секунду он готов начать убивать всех вокруг, не разбираясь, друзья ли, враги ли попали под его удары. На его пальцах было лишь обручальное кольцо, с вычурной гравировкой в виде грызущихся барсука и орла. Жесткие волосы каштанового цвета были коротко стрижены, но лицо обрамляли трепетно лелеемые бакенбарды, и оно, в отличии от собеседника, было смугловатым, черты были мягкие и выделялся лишь нос — острый и вздернутый. Карие глаза казались добрыми, но это впечатление было обманчивым — где-то в глубине затаился внутренний огонь.       Сидя друг на против друга было легче вести беседу, хотя со стороны казалось, что эти существа, похожие на людей, просто увлечены как и всегда вкусным завтраком. Но если приглядеться можно увидеть крайне напряженную беседу сложными языками жестов, намеков и недоговорок. Вот один из разговаривающих вопросительно поднял бровь. В ответ на этот, казалось бы невзрачный жест, второй слегка коснулся своего уха. Получив в ответ кивок, он слегка сместил левую руку с золотым обручальным кольцом, инкрустированным бриллиантом, так, чтобы свет свечей, парящих под потолком и вдоль стен, отразился в район груди его собеседника. Последовал понимающий кивок. В следующую секунду последовало легкое касание гарды шпаги, а после пальцы говорящего описали в воздухе фигуру, похожую на крылья. В ответ его визави кивнул и воздух в зале как-то резко уплотнился.       Неожиданно одна из дверей распахнулась и появилась необычайно красивая девушка с черными, как смоль, волосами. Собеседники отреагировали почти одновременно, хотя и по-разному. Рядом с главой поместья валялся перевернутый стул, который был тут же поднят телекинезом его гостя. В руках вскочившего шпага, казалось, материализовавшаяся, — так быстро она была извлечена из ножен. На руках же второго из находящихся в зале в момент вторжения уже горели огненные шары, готовые вылететь и испепелить окружающих.       — Не ожидал, что нас почтит присутствием сама дочь главы Падших, — с усмешкой сказал фехтовальщик. — Что же, Грозовая Жрица, потребовалось Вам, раз Вы проникли в мое поместье? — по интонации было понятно, что это отнюдь не было сюрпризом.       — Я пришла предложить сделку, — раздался в тишине дрожащий, но твердый голос Акено.