Быть Офелией

Тут бы было логичнее написать, что Бекхён скоропостижно скончался от инфаркта на месте, но парень оказался поклонником неожиданных сюжетных твистов. Где-то уже упоминалось, что он достаточно славный парень, хотя в первую очередь ему подумалось о том, что сейчас начнется извращенное насилие над беззащитными и невинными, и это явно демонстрирует порочную сторону подсознания Бёна. «Ох, нет, конечно же, для его картины требуется, чтобы я снял майку или что-то типа того», - спасительная мысль мелькнула на задворках черепной коробки. Но вот то самое «или что-то типа того» пугало. - В объявлении не говорилось, что нужна обнаженная натура, - голосом человека под тяжелыми седативными препаратами промямлил Бекхён. И он действительно ни разу не задумывался о подобном ходе событий. А может потому так и произошло, что в глубинах души Фрейд прописал непреодолимую тягу к приключениям с оттенком бдсм. На секунду взгляд Чанёля показался даже осмысленным, но у того явно не входило в планы что-либо осмыслять и даже хотя бы попытаться или подумать о том, чтобы попытаться. Он беспомощно дернул правой рукой, которая все еще держала пустое ведро, что выглядело неуклюже и абсолютно бессмысленно. - Но вода ведь остынет, - он проглатывал окончания слов, что, конечно, гармонично сочеталось с его образом, но делало почти невозможным понять саму речь. Не дожидаясь ответа и не разлучаясь с ведром, Чанёль в своей томной манере проплыл мимо Бекхёна в коридор. Там явно находилось очередное неизведанное измерение, и Бёну почти показалось, что на сегодня ужасы внезапных реплик и действий закончены. Но ему постоянно кажутся какие-то глупости – установленный факт. Вот если бы он решил своевременно уйти туда же, откуда явился, то можно было бы с успехом забыть о происшествии. Но вместо этого герой-романтик остался и даже не побоялся сдвинуться с места, чтобы получше рассмотреть свое предполагаемое место пыток. Тем временем из воздуха новообразовался Чанёль и опять же с ведром воды, от которой исходил приятный теплый пар. На плече у него висело что-то белое и полупрозрачное, напоминающее тюль. В странной и уморительной (это так, если вы просто сторонний наблюдатель, но у Бёна было относительно другое мнение) манере Пак проковылял боком к Бекхёну с рядом таинственных намерений. - Возьми и надень, - вряд ли это относилось к ведру, хотя такой вариант имел свой смысл в свете всеобщего тотального помешательства, но Бекхён все-таки взял некую тряпку, абсолютно не имея понятия, куда и как ее следует натянуть. Впрочем, после секундного обследования, тюль оказалась белой полупрозрачной рубашкой, скользящей сквозь пальцы. Что поделать, Бекхён ведь профессионал и неважно, что непонятно в чём именно. Пока Чанёль продолжал свой таинственный ритуал и носил в ванну вёдра горячей воды, Бён переоделся, попутно почувствовав себя уже три раза к ряду опороченным. Когда ванна была наполнена, Пак приставил к ней два обогревателя, также призванные из мрака лабиринтов квартиры. Казалось бы, тут-то сомнения по поводу того, что нужно делать Бекхёну, должны развеяться, но, будем честными, он окончательно и бесповоротно ударился в ступор с летальным исходом. - Спасите, помогите, - Бекхён сам не понимал, от кого можно ожидать помощи, но попытаться явно стоило. - Что? - Чанёль как будто смотрел из глубины десятиметрового колодца. – Ты же по объявлению? - Да… Но… Разве я не должен быть просто натурой? - Ну да, должен. Залазь в ванну. Само собой, что же ты так загребаешь лицом асфальт, Бён Бекхён, ведь очевидно, куда без ванны-то? - Мне туда и прямо в одежде? Чанёль ответил все тем же пространственно-затерянным взглядом, оставив Бекхёна со своей ломкой непорочной девственницы наедине. «Он просто очень и очень странный художник, они же все такие, ха-ха (место для истерического немного смеха), мало ли что он рисует, я просто поваляюсь в этой ванне и получу свои деньги», - примерно так оправдывал себя Бекхён, разуваясь и перекидывая через край ванны первую ногу. Теплая вода залилась в штанину, и появилось странное чувство того, что Бён о чем-то забыл. Но не об этом стоило бы думать сейчас (а зря). Просторная рубашка расплылась медузой, местами прилипнув полупрозрачной тканью к телу, буквально оголяя то, что минутой ранее так рьяно защищал парень. В непонимании, какую именно позу должен принять, Бекхён вопросительно посмотрел на Чанёля и, о чудо, тот понял месседж. - Сделай вид, что ты утонул. - Прости, что? - Ты утонул. - В ванной? - Нет, в реке. - Но это ванна. - Ты собирал цветы и случайно упал в реку, а потом утонул, сочувствую. - МЫ НА ГРЕБАННОМ ТРЕТЬЕМ ЭТАЖЕ НОВОСТРОЙКИ И ЭТО ВАННА ПОСРЕДИ, МАТЬ ЕГО, КОМНАТЫ. - Ты бредишь. Бекхён начал качественно задыхаться от возмущения и преобладающей над ним экспрессии характера. Он даже на секунду другую задумался, может, он действительно в бреду (героиновом?). Но что делать, когда ты такой покладистый парень. Звезда мирового масштаба в лице Бёна Бекхёна даже такую дурь сделает, как будто он тут хозяин жизни. Единственное, что мешало - длина ванны: ноги неудобно упирались и для того, чтобы опустить голову по подбородок в воду, пришлось согнуть коленки. Парень, который пытался утонуть в ванне. Он пытался. Ребята, правда, пытался. Но Чанёля, видимо, и такой расклад весьма устраивал. - Замри, утопленники не шевелятся. - А они могут разговаривать? Бекхён лежал боком к Чанёлю, так что, когда с этой стороны послышался грохот, подобный тому, как будто что-то тащат, он не смог увидеть происходящего. Утопленники не шевелятся. Не шевелятся. Ты кремень, Бён. Но по дальнейшему едкому спиртовому запаху можно было подумать, что художник приступил к работе – растворителем воняло до одури. - Почему именно… ээээ…. Такая поза? – Бекхён одновременно смущался и понимал идиотизм своей ситуации. - Потому что ты Офелия. Небеса, спасите разум невинного. - Офелия? - Ага, не шевелись, пожалуйста. - Не шевелюсь, я же утонул, забыл? Бекхён бы переосмыслил ситуацию, но это казалось чреватым для его душевного состояния. - Но я же парень. Как не погляди, не очень из тебя Шекспировская героиня пьесы вырисовывается, Бён Бекхён, будем честными. - Вроде как парень, - басисто протянул Чанёль. - Ну, нет, уж точно парень. - Ага, хорошо. Скажешь, когда вода остынет. От дальнейших вопросов Бекхён воздержался, проявив небывалую мудрость. Обогреватели издавали приятное вибрирующее тепло, от чего клонило в сон. Тут-то Бён и вжился в роль, прикрыв глаза. На удивление больше всего болел плечевой пояс и спина, парень очень старался выглядеть как можно более натуральным в роли мертвеца. О том, куда катится его жизнь, Бекхён тоже успел поразмыслить. Окончательно опрокинулся из страны Морфея Бек только тогда, когда температура воды стала уходить в минуса, а обогреватели уже не спасали. Как будто он только что вынырнул из пространственно-временной черной дыры. Сколько прошло? Двадцать минут? Пять? Час? Два? Еще и этот отвратительный запах масляных красок и растворителя, от которого космически кружилась голова. - Может, на сегодня достаточно? – Бекхён неуверенно заерзал в ванне, из-за холода больше казалось, что он липкий, а не мокрый. Со стороны Чанёля раздался инородный хриплый вздох. Бён принял его за согласие и попробовал встать, но заледенелым от неподвижности и холода конечностям требовалось время, чтобы начать адекватно функционировать. И вот Бён Бекхён наконец-то стоит на полу, с него стекает водопадом вода, губы синие как у взбунтовавшегося подростка-неформала, дрожит каждая клеточка и даже мысли. Вот оно. Бекхён понимает, что у него нет ни сменного белья, ни штанов. Бинго. Он осознает, что тупой и полный отчаяния взгляд не наколдует ему из пространства сухие вещи (работающие мозги тоже не стоит ожидать), но все равно продолжает находиться в предрыдающем состоянии, упираясь немым криком ужаса в Пак Чанёля. - Мне не во что переодеться… Я не знал… Я не подумал… Пак интригующе выглянул из-за своего холста, сканируя ситуацию. Впервые на его лице отобразилась хотя бы крупица мысли. - Ничего, я дам тебе свою одежду. Пока Чанёль удалился за спасительной парой штанов, Бекхён быстро снимает мокрую рубашку, обтирается первым попавшимся под руку лоскутом ткани (одна из драпировок для натюрмортов, как оказалось позже) и надевает свою родную футболку. Теперь можно было подумать, взглянув на его сухой верх и мокрый низ, что у бедного паренька взорвался мочевой пузырь навылет. Под разутыми ступнями смешно чавкала вода из натёкшей лужи. Глупее не представишь. И, конечно же, Чанёль принёс не соразмерные с Бекхёном потертые джинсы. Взглянув снизу вверх, Бён постарался выдавить некую форму благодарности и застыл в ожидании того, что художник догадается выйти и дать ему переодеться. - Выйди, пожалуйста, я переоденусь. - Зачем? - Ты меня смущаешь. - Почему? – почти с детской невинностью спросил Чанёль. Бекхён смутился еще больше, когда надо было, как минимум разозлиться. Пришлось проталкиваться мимо двухметровой башни несуразицы в виде Пака в коридор и там, в кромешных потемках, переодеваться. Он старался не оборачиваться, даже если кое-кто подглядывает, лучше об этом не знать, чтобы спокойно спать. Что в итоге сегодняшнего дня? Бён Бекхён крадется темными переулками домой с объемным конвертом денег в руках, ощущением трения детородного органа о материал штанов, мать его, Пак Чанёля и звучащим в голове «приходи завтра в это же время, буду ждать, Офелия».