Необыкновенно темный*

— Так, пара тог про запас, тёплый плащ, лук, сыр, хлеб… а где вино? — бледный до синевы юноша застыл над небольшой котомкой, вздёрнул бровь и оглянулся на мать, сидевшую неподалёку. — Мама, принеси мне вина! — Кайнос [1], тебе ещё рано пить. Да и нет у нас дома вина… — Но мама! Какой нормальный герой отправляется совершать подвиги без вина?! Это же просто неприлично. — Так, может, дома посидишь? Или, вон, с братом завтра на охоту пойдёшь? — с надеждой предложила мать, но юнец был неумолим. — Нет уж, вот пусть Асти охотится, если ему так нравится. А я буду как мой отец, героем! — гордо вздёрнув подбородок, выдал Кайнос, затянул шнурки на котомке и перекинул её через плечо. — Не хочешь меня поддержать, и не надо. Так уж и быть, пойду без вина. — Ну, куда же ты, малыш? — Я не малыш! — возопил юный герой и протиснулся мимо матери, преградившей ему путь. — Отправлюсь в Трою, найду убийцу отца и отомщу ему, как велит мне долг! — Ахиллес, убийца твоего отца, давно мёртв. И как ты собираешься ему мстить? — устало возразила мать и попыталась отобрать котомку. — Тогда найду того, кто убил Ахиллеса, и поблагодарю. — Ахиллес погиб от стрелы Париса, брата твоего отца, но он тоже мёртв, — с тяжким вздохом продолжила увещевания несчастная мать, но сын был неумолим. — Найду того, кто убил Париса, и отомщу ему! — Но он тоже мёртв… — Найду того… — Сынок, война была под Троей, многие люди погибли, а выжившие ещё долго добирались домой. Пути их были трудны и опасны, оставь месть. Одумайся, ты ещё слишком мал для всяких подвигов… — Чушь! Когда Телемах отправился на поиски своего отца, ему не было и пятнадцати. А мне уже шестнадцать! Ты понимаешь? Шестнадцать! Да ещё пара лет, и меня вообще можно будет на пенсию отправлять! У меня вон уже борода растёт, а я всё дома сижу… Ма-ам, все мальчишки из школы уже по два, а то и по три чудовища победили, один я как лох! — Да пусть идёт, если уж ему так хочется, — дверь отворилась, в проёме, прислонившись плечом к косяку, стоял рослый парень с густой шевелюрой и тёмной щетиной. — Если уж он гордо именует эти три случайных волоска бородой, то и с выбором чудовища ни на что серьёзное не позарится. Наверняка, приволочёт в дом очередного полудохлого кота и будет его выхаживать, пока тот не загнётся. Ну, как в тот раз, с Пушком… — Не трогай Пушка! — заголосил Кайнос и бросился на обидчика с кулаками, впрочем, тщетно. — Которого из восьми? Хотя, пожалуй, можно припомнить ещё трёх трагически погибших Марсиков, того пса, которого ты даже назвать не успел, и всяких белок без счёту. Смирись, братишка, твой единственный талант — гробить домашних любимцев. Очень героически! — Да чтоб ты понимал. Сам-то тоже недалеко ушёл, охотишься, да в поле горбатишься с утра до ночи. — Если забыл, то без этого мы бы тут с голоду сдохли. А твои героические подвиги пока ничего в дом не принесли. — Зато я… я… я… — Зато единственное мясо, которые ты приносишь в дом, сам же потом и закапываешь на заднем дворе. И, к слову, если б не твоё персональное кладбище, могли бы там огород разбить, овощи бы продавали, тоже деньги. Так что вали, куда хочешь. Всё равно к ужину приползёшь, как миленький. — Астианакс! — Я-то что? Соврал, что ли? — он пожал плечами, прошёл в дом, сгрузил на стол добычу и повесил лук над кроватью. — Ничего с ним не случится, не волнуйся. Даже если и встретит какую-нибудь тварь опасную, так ему достаточно по загривку животину погладить, чтоб та лапы откинула. Чего ему бояться? Кайнос насупился, закинул на плечо котомку и, хлопнув дверью, выбежал из дома. Нет, определённо, он просто обязан совершить какой-нибудь подвиг, чтобы этот зазнайка начал его уважать. Кроме того, он ведь сын героя и просто обязан быть достойным своего отца. — Истеричка! — донеслось ему вслед, но юноша уже не слышал, он бежал навстречу подвигам и приключениям. *** Асти сидел возле дома, меланхолично свежевал белок и время от времени поглядывал на мать, которая нарезала круги перед крыльцом. Парень фыркнул, когда она дёрнулась на звук шагов и мгновенно сникла, едва разглядела, что это всего лишь пастух гнал овец с поля. Однако отчаяние её было преждевременным: пастух направился прямо к их дому, а в руке у него кто-то яростно брыкался. — Кайнос! — Забирай своего щенка, и больше чтобы я его возле своих овец не видел! — буркнул пастух, отбросив парня к дверям альма-матер. — В самом деле, Андромаха, держала бы ты его дома. Всех бродячих зверей перетравил, а теперь что? За мою скотинку принялся? — Да не собирался я их травить! — Да-да, конечно, поговори мне ещё. Келайнос [2], да тебя только к Аидовым тварям и пускать! — Меня зовут Кайнос! — заорал мальчишка, но пастух уже не слышал. Он развернулся и торопливо погнал стадо прочь. — Ну, почему они так со мной? Я же ничего плохого не сделал… — Ага, совсем ничего, — усмехнулся Асти, отправляя очередной кусок мяса в таз. — Просто зверьё вокруг тебя мрёт, как мухи, так ничего. Тоже мне, Аидов выродок… — Мой отец — герой! — Асти, не обижай брата, — прикрикнула на старшего мать, обняла младшенького, у которого уже слёзы на глаза наворачивались, взъерошила тёмные кудри. — Конечно же, ты ничего плохого не сделал. Люди просто не понимают, какой ты у меня хороший. Не плачь, малыш. — Но ведь и впрямь вокруг меня все умирают, — прохныкал Кайнос, уткнулся носом в тогу, втянул родной запах и начал понемногу успокаиваться. — И дети меня боятся, словно прокажённого. А если, правда, какой-то не такой? — Да скажи ты ему уже, не маленький ведь! — вмешался Асти, вытер кровь с ножа и, с лёгкостью подхватив таз, ногой открыл дверь. Уже на пороге обернулся, глянул исподлобья на мать. — Скажи, хуже не будет. Андромаха с сомнением покачала головой, но Кайнос уже услышал последнюю фразу брата, уцепился за неё, как за спасательный круг, вывернулся из материнских объятий и застыл в ожидании желанной правды, небывало грозный и настроенный получить, наконец, все ответы. — Понимаешь, сынок, твой отец не совсем человек. — В смысле? — Только не волнуйся. И не спеши меня судить. Время тогда было тяжёлое, военное, я уже несколько лет, как овдовела, а тут появился он, весь такой сильный, уверенный… В общем, ты сын бога. — Правда? Серьёзно?! Да это же круче, чем отец — герой! Ну, кто же из богов мой отец? Зевс? Посейдон? Аполлон? Нет? Гермес, Дионис, Эрос? Да кто же? Фу, неужели Гефест? Да не тяни же! — Аид, — едва слышно прошептала Андромаха и поддержала сына за локоть, когда тот чуть не грохнулся прямо на землю. — Не-е-е-е-ет. Только не он. Как ты могла вообще? С ним?! Нет! — Не суди о нём по мифам, сынок. В жизни он гораздо лучше, — принялась увещевать мать, — да и к тому же, он подарил мне такого замечательного сына. Ты особенный, малыш, тебе досталась от отца капля божественной силы. Это особый дар, цени его. — Убивать зверьё? Тоже мне дар! Вот у Геркулеса дар, великая сила, с помощью которой он подвиги совершал. У Персея дар, и у Кастора и Полидевка, и у Дардана… Нет, как ты могла из всех богов выбрать самого мерзкого?! Это же… это же Аид! Он даже на Олимпе не живёт! Позор, какой позор. Да лучше бы я был сыном распоследнего смертного. Может быть, это просто какая-то ошибка? Андромаха лишь с сожалением покачала головой, потянулась обнять и утешить юнца, но тот увернулся и рванул в дом, всё так же продолжая бормотать себе под нос, что здесь какая-то ошибка и он никак не может быть сыном бога смерти. *** Поздней ночью дверь тихонько скрипнула, и в темноту ночи проскользнула хрупкая фигурка, закутанная в плащ не по размеру. Лишь стрекот цикад да бледный свет нарождающейся луны стали ему проводниками. — Нет, это просто не может быть правдой! Просто спущусь в царство мёртвых, узнаю, что Аид и в глаза-то не видел мою мать и отправлюсь на поиски могилы своего настоящего отца. Да-да, именно так! [1] Кайнос - от греч. καινός - "новый, необыкновенный, странный" [2] Келайнос - от греч. κελαινός - "черный, темный, мрачный"