Безумцы не притворяются

      — Цицерон, может, ты скажешь зачем навесил на Мамулю это цветочное безумие? — мягко интересуется каджит, опасно повиливая хвостом из стороны в сторону. Цицерон на все это и ухом не ведет, прекрасно зная, что ничего ему не сделается. А все, что сделается, так он тому не против. Мать Ночи, если была бы жива, точно умерла от омерзения, а так просто ныла и ныла у Слышащего в голове о том, что она ненавидит желтые цветы, что ее пятки щекочет игриво розовый чертополох, и «снимите это раболепие и уймите ненормального Хранителя». В общем-то, Рис был с ней согласен. Если бы его увили венками так, что носа не видно, он бы дал этому умнику в лицо. Но этот умник — Цицерон, поэтому ему бы он просто дал… Красивые цветочки-то.       — Праздник Ночи, чтобы прекрасная Мать была ярче воспетых звезд. Нет, — думает каджит, — надеюсь, что он не станет слагать баллады о красоте засохшего трупа. И улыбается, махая рукой под стенания «трупа» и посулы, мол, «больше ни одного контракта не дам. Сгниете в голоде, а при встрече увешаю вас лопухами». Рис хихикает и приобнимает за плечи Хранителя, довольного и утомленного своей работой. Тот что-то лепечет о празднике и теплой погоде в Фолкрите, когда «людишки выйдут прыгать через костры» и «может быть, кто-нибудь из них свернет себе шеи». Кот довольно поддакивает, не особенно вникая. Подготовка к такому, можно сказать, даже милому празднеству Ночи, завершилась, и все селение и приезжие находились в предвкушении. Пожалуй, даже Рис. Даянира так и вообще носилась с множеством гирлянд в Фолкрите, помогая расчищать тропинки к зарослям папоротников и загоняя светлячков в пузатые бумажные шары с воздухом. Бриньольф в с важным лицом следил за выпивкой, на самом деле подтасовывая бутылки и сливая все в одну собственную побольше. Родственница Векс, владелица таверны, снисходительно посматривала на творимое безумие и строила глазки рыжему вору. Тот мужественно держался, особенно после «ласкового» взгляда каджита. Не сказать, что Бриньольф раздумывал над перспективами, но когда это останавливало Риса от возможности прижучить своего заместителя. В воздухе витал сладкий аромат цветов и меда. Ярл прохлаждался на крыльце собственного дома, сбросив душное одеяние с подбивкой из лисы, мимо сновала ребятня и пыталась стащить драгоценный обруч. Ярл делал вид, что попыток не видит, но следил. Рис попробовал представить, какая суматоха будет завтра, но бросил это занятие. Сейчас в убежище было пусто, так почему бы не воспользоваться такой возможностью. К тому же Цицерон явно закончил снашивать букеты к ногам нечестивой Матроны.