Грани

Американец приходит регулярно, раз в четыре дня, чтобы насладиться страхом и мучениями своего пленника, но постепенно становится несколько скучно действовать по проверенной схеме, да и через два месяца страх в глазах уже не так забавляет, а отсутствии новых эмоций даже начинает раздражать. Поэтому Альфред после долгих раздумий решает издеваться над братом по-другому. В очередной раз придя в комнату, он не приступает к побоям, а надевает на голову Мэтью мешок с отверстием для рта и, стягивая его запястья за спиной веревкой, больно врезающейся в кожу, тащит вон из помещения по запутанным коридором здания, о точном назначении которого затрудняется сказать даже он сам. Мэтью обреченно плетется за своим мучителем, вяло перебирая ногами, то и дело спотыкаясь и падая на холодный железный пол. Юноше почти все равно, куда его ведут. Американец снимает мешок с "жертвы", только притащив ее в комнату, пустые стены и пол которой выложены белоснежной плиткой, а в полу имеется водосток. Мэтью, щурясь от непривычного взгляду света, с паникой осматривается по сторонам и тут же забивается в угол, словно стараясь занимать, как можно меньше места. Полный ужаса и тоскливой безысходности взгляд сиреневых глаз напряженно следит за притащившим его сюда Альфредом, а сам юноша отчетливо начинает дрожать от смеси страха и отвращения, так и не смирившись со своим положением за эти несколько месяцев. Альфред подходит к пленнику, по дороге доставая нож. Увидев лезвие ножа в руках брата, Мэтью отчетливо содрогается, пытаясь забиться еще дальше в угол. Но мучитель не собирается ранить юношу, во всяком случае, не сегодня. Он всего лишь разрезает его путы, отбрасывая веревки куда-то в сторону. На пол рядом с Мэтью падает кусок мыла. - Раздевайся, - произносит Америка командным тоном, одновременно снимая с крюка возле двери шланг. Поворот краника - и на пол хлещет ледяная вода. Юноша относительно успокаивается только когда складной нож снова скрывается в кармане насильника, а сам он отходит к двери. Но, заслышав приказ, Мэтью снова содрогается и, испытывая почти животный ужас перед Альфредом, снимает одежду, не осмеливаясь проигнорировать прямое распоряжение и не желая злить мучителя непослушанием. Тот подходит ближе и обдает Канаду струей холодной воды. - Бери мыло и намыливайся, - следующий приказ. Брезгливо морщась, американец хватает Мэтью за плечо, толкая на середину комнаты, и с нескрываемым удовольствием наблюдает, как тот поскальзывается на мокром, скользком полу и растягивается на холодной плитке. Канада с трудом приподнимается на локтях, дрожа теперь уже от холода, и пытается встать с пола, но снова поскальзывается, падая на спину. Тело слишком плохо слушается своего хозяина, словно всеми силами напоминая про постоянные голодания и бессонницу, поэтому, оставив попытки подняться на ноги, Мэтью переворачивается и, вставая на четвереньки, ползет к оставленному куску мыла, не отрывая испуганного взгляда от американца. - Ползи уже быстрей! Америка продолжает поливать своего пленника из шланга, стараясь не смотреть на грязную воду, по слегка наклонной поверхности стекающей в центр комнаты к круглой решетке в полу. Увидев, что канадец наконец добрался до мыла, Альфред снова приказывает: - Встань на решетку и делай, что сказано! Зябко ежась, Мэтью осторожно приподнимается, опираясь на стену, и, подняв кусок мыла, осторожно проходит к решетке, стараясь не поскользнуться еще раз на кафельном полу. Юноша продолжает ощутимо дрожать, от чего едва не роняет мыло, но, кое-как справившись с дрожью в руках, начинает намыливаться, с остервенением стирая грязь со своей кожи. Дождавшись, когда Канада весь покроется грязновато-серыми разводами, американец обходит комнату по неполной окружности, смывая с "жертвы" мыльную пену, кровь и грязь, после чего достает из кармана маленький флакончик с шампунем и отдает его Мэтью, делая струю поменьше и начиная промывать его грязные волосы, а Канада только отстраненно удивляется происходящему, но даже не пытается возражать, покорно делая все, что от него требуется, отчасти и потому, что сам уже устал испытывать отвращение от липкой грязи, покрывающей тело и волосы. Выдавливая шампунь на ладонь, юноша тщательно втирает его в собственные пряди, изо всех сил стараясь избавиться от грязи и пыли, прочно поселившихся в светлых волосах за последние несколько месяцев. Отмыв Мэтью до более или менее приличного состояния, Альфред выключает воду и берет юношу за предплечье, отводя его в соседнюю комнату, больше всего напоминающую канадцу огромную раздевалку. Посадив канадца на лавку, Америка открывает ближайший к двери шкаф, доставая пушистое белое полотенце, и бросает его канадцу. - Вытирайся. Пока дрожащий Канада вытирается, американец достает аптечку и садится рядом. Укутавшись в полотенце, юноша с непониманием и все тем же страхом в глазах смотрит в пол, ни на миг не веря в бесплатную благотворительность Альфреда. Неизвестность пугает куда сильнее, чем что-либо происходившее раньше. Тогда, по крайней мере, он знал, что его ожидает. Заметив аптечку в руках американца, Мэтью снова вздрагивает, отчасти понимая, что синяки и гноящиеся царапины в любом случае надо обработать, но подсознательно испытывая панический ужас от осознания того, что его снова будут касаться грубые пальцы насильника. - П-пожалуйста... М-можно я сам?.. – юноша буквально выдавливает из себя слова, заикаясь от страха. Не ответив, американец открывает аптечку и, достав оттуда ватку с перекисью и спустив полотенце с худеньких плеч Мэтью, только начинает обрабатывать его спину, почти тут же отдавая аптечку. От вида загноившихся ранок и царапин Альфреда слегка подташнивает, но он не останавливается, действуя не особо аккуратно, отчасти просто не умея грамотно обрабатывать царапины, а может и просто не желая уменьшать страдания пленника. Мэтью отчетливо вздрагивает, не отрывая взгляда от пола. Хочется просто закрыть глаза и погрузиться в беспамятство, на миг у юноши даже темнеет в глазах, но тот тут же приходит в себя и сжимается от очередного неосторожного движения Америки. Канада действительно не понимает, зачем с ним это делают, ведь за два месяца Альфред даже ни разу не озаботился ничем подобным. Вид канадца сейчас вызывает лишь жалость и сочувствие, но только не у Америки, который бы с удовольствием опять избил беднягу до полусмерти. - Хотел сам, так делай! – юноша получает грубый тычок под ребра и, дрожащими руками достав из аптечки пузырек с перекисью, капает жидкостью на ватку, начиная обрабатывать царапины и ссадины на животе. Закончив со спиной, Америка больше не трогает Мэтью и, встав на ноги, достает все из того же шкафа стопку не глаженной, но вполне чистой одежды, чуть великоватой канадцу, чем вызывает у того еще большее удивление, смешанное с отчетливым чувством страха перед тем, что будет с ним дальше. Для чего все это?! Но Альфред не обязан да и не собирается объясняться перед Канадой. Хотя, без сомнений, все это он делает, безусловно, не по доброте душевной. И уж точно американец не собирается говорить, что решил забрать пленника к себе в особняк. Безусловно нет. Мэтью все это узнает в свое время. Впрочем, естественно, Америка не считал возможным это сделать, пока от юноши ужасно несет, а на полу после него остаются кровавые следы. Дрожащими руками обработав все свои ранки и ссадинки, Мэтью бросает ватку на пол и, закрыв аптечку, ставит ее рядом с собой, напряженно покусывая губы, отчего следы от укусов снова начинают кровоточить. Испугавшись злости американца, Канада быстро слизывает с губ багровые капли, морщась от слишком знакомого металлического привкуса. Юноша просто не выносил этого вкуса, так и не сумев до конца к нему привыкнуть и испытывая отвращение от солоноватого послевкусия. Закончив с обработкой, Мэтью потянулся к стопке одежды. Слишком неприятно было сидеть обнаженным перед ненавистным мучителем. Противно и одновременно привычно. Наверное, именно поэтому юноша старается поскорее прикрыть свою наготу, натягивая предложенную одежду. Когда Мэтью оделся, американец снова стягивает его запястья за спиной и, до синяков схватив его за руку, тащит к следующей двери. За ней - целая сеть коридоров, дверей и комнат. Казалось бы, Альфред и сам не знает, куда идти и открывает первые попавшиеся двери, но впечатление ошибочно, ведь молодой человек прекрасно помнит, куда направляется и зачем. Минут через пятнадцать блужданий по коридорам очередная дверь распахивается от пинка Альфреда, и страны оказываются на небольшом крылечке. Слева и справа от него - высокие кирпичные стены, как и в трех метрах напротив. У крыльца стоит черный джип с тонированными стеклами. Парень самой обыкновенной внешности с автоматом в руках открывает перед Америкой дверцу, а Мэтью грубо пихают на заднее сиденье, отделенное от остального салона решеткой. Сжавшись в комочек, Канада забивается в дальней от Америки угол сидения и опускает взгляд, не желая видеть свое отражение в зеркале заднего вида, слишком жалкое зрелище он сейчас представляет: покрытая ссадинами губа, гематомы на шее и подбородке, синяки под глазами от хронического недосыпа, бледное, осунувшееся лицо. Не в силах больше выносить напряженной обстановки, юноша смотрит в окно, пытаясь хоть на миг забыться, вглядываясь в свинцовые тучи и небо, впервые увиденное им за несколько месяцев. Один его вид дарит до боли обманчивое наваждение свободы, настолько же желанной, насколько невозможный. Но, даже этого небольшого кусочка мира, находящегося за тонированным стеклом бронированного автомобиля хватает, чтобы возродить давно увядшую надежду в душе пленника. Водитель заводит мотор, в салоне начинает играть какая-то музыка, и автомобиль трогается с места. Альфред скучающе смотрит в окно, провожая взглядом проносящиеся мимо деревья. Через час джип останавливается перед особняком американца, и Америка, распахнув свою дверь, спрыгивает на землю. Обойдя машину, он открывает заднюю дверь и ловит зазевавшегося канадца. Мэтью вздрагивает и тут же вырывается из рук американца, чувствуя как от страха быстро колотится в груди сердце. Подавив первое желание бежать, как можно дальше от собственного брата, Канада все же не делает глупостей, опуская голову и пристально смотря в землю. Бежать бесполезно. По крайней мере, пока. А наказание за неудачливую попытку может быть слишком серьезным. "Нет, - в голове Мэтью возникает отчетливая мысль, - надо просто немного потерпеть и, если бежать, так уж наверняка, чтобы быть уверенным, что не найдут, пока сам этого не пожелаешь". Альфред снова хватает босого канадца за локоть и ведет по дорожке к дому. Швейцар открывает перед странами входную дверь, пропуская их в просторный холл с лестницей. Америка толкает Мэтью перед собой мимо холла, дальше по коридору и останавливается перед металлической дверью. Открыв ее, он пропускает Канаду в комнату со светлыми обоями и мягкой кроватью. Напротив кровати - зарешеченное окно и стол под ним, между постелью и столом - стеклянная дверь в ванную. - Обживайся, - американец усмехается и застывает в дверном проеме. Канада замирает посреди комнаты, растерянно оглядывая светлое помещение, которое, наверное, должно было нравиться после темной, бетонной камеры, но почему-то вызывает только еще больше отрицательных эмоций и чувство панического страха, желание забиться в угол и сидеть там, сжавшись в комочек, словно пытаясь спрятаться от всего мира. Однако, отбросив эмоции, при более внимательном осмотре, Канада понял, что больше всего комната напоминает ему палату в психиатрической лечебнице. Те же белые стены, минимум мебели, ни одного острого предмета и невозможно покинуть комнату без ведома тюремщика. Американец закрывает за Мэтью дверь на ключ и уходит по своим делам, решив вернуться вечером. Несчастный пленник медленно опускается на край кровати, но через некоторое время просто забирается с ногами, сворачиваясь клубочком на краю и, полежав так немного, забывается в беспокойном сне, так и не проснувшись до самого вечера.