Глава 5
27 июня 2011 г. в 10:10
На дворе стоял апрель 2028 года. Жизнь текла в привычном русле, чуть сменив направление течения. Теперь она стала для меня нужной, наполненной смыслом и целями. Я не могу сказать, что нравилось мне больше в супружеской жизни, потому что нравилось все. Нравилось каждое новое утро просыпаться в прохладных объятьях, видеть мягкую улыбку, слышать ласковое: «С добрым утром!». Было весело наблюдать за ходящим по дому чудом, которое каждый раз ухитрялось придумывать себе новую деятельность. Радовало вызывать звонкий, будто звон колокольчиков, смех разными шутками и проделками. Становилось приятно от простых слов: «я дома!», каждый день после его возвращения из школы. Все это раскрашивало мою жизнь новыми, неиспользуемыми до этого красками.
За те короткие месяцы, что мы были вместе, я открыл в Андриане новую для себя, многогранную личность. Он хорошо играет на фортепьяно, чудесно поет, отлично рисует. Ему нравится философия, и он совсем не любит фэнтези потому, что во многих книгах данного жанра пишут ужасную чепуху про вампиров, и ему просто обидно за «своих». Он увлекается фотографиями и ходит в секцию по фехтованию. У него получается вкусная еда, и он любит готовить, но все это он делает спонтанно, и не знает ни одного точного рецепта. Он может запомнить каждую мелочь, увиденную и услышанную им за день, но чаще всего это кажется ему ненужным, и он забывает об этом. У него хорошее чувство стиля, и он просто не переносит сочетание желтого и черного. Он добавляет в чай две ложки сахара, но никогда не пьет сладкий кофе. Когда ему что-то не нравится, он говорит об этом в открытую, и не ждет, пока кто-то что-то исправит, исправляя это собственноручно. Он требует от слуг полного подчинения, но никогда не орет на них, ожидая полного взаимопонимания, и высоко уважая их труд. Он любуется луной, но ненавидит звезды, объясняя это тем, что те лишь портят черное покрывало ночи своим надоедливым блеском. Он может слушать любые направления музыки, но так или иначе верно предан классике. Когда ему грустно, он закутывается с головой в покрывало и сидит возле камина, слегка покачиваясь, и напевает себе колыбельную. Его раздражают точные науки, он не понимает высшую математику и поэтому часто просит меня о помощи. Но когда речь заходит об истории или литературе, рассказывать ему что-либо бесполезно. Все, что вы расскажете, будет ему знакомо, ибо в его голове столько информации по этим наукам, что, если записывать ее на бумаге, получится целая библиотека размером с центральную лондонскую. Если он чего-то боится или чем-то встревожен, его губы сжимаются в две тонкие полоски и темно-карие глаза становятся чуть алыми. Он не переносит чистую кровь и поэтому смешивает ее с вином, что порой доводит его до опьянения. Он всегда высокомерен и холоден с малознакомыми и незнакомыми ему существами, но, тем не менее, от него никогда нельзя услышать необоснованной грубости или непочтительности. Он усерден и настырен, нередко вступает споры. Правда, когда дело касается отца, всегда смиренен и послушен до неузнаваемости и причина тому – уважение к главе семейства. Он чтит традиции своего рода не меньше, но и не больше традиций чужих родов. Ему чуждо безрассудное насилие, но он не против убийства во имя чего-то стоящего. В нем много противоречий и еще больше разных недомолвок, но он открыт и честен со мной, искренне доверяя мне. С ним порой бывает нелегко, но по большей части очень просто, стоит лишь хотеть понимать его. Он необычный, непохожий на других и это нравится мне… Мне вообще все в нем нравится…
Я подъехал к дому, загнал машину в гараж и, забрав из багажника сумки из супермаркета, пошел в сторону дома. Зайдя внутрь, я с наслаждением обнаружил абсолютную тишину, что царила благодаря тому, что две служанки, повар и дворецкий были отправлены лично мной на трехдневный отдых в загородное имение моих родителей. Адриан же, судя по тому, что сейчас было почти шесть, скоро должен был вернуться из школы. Последнее время их задерживали в связи с подготовкой к экзаменам, что жутко раздражало его.
Решив, что все карты в моих руках, я последовал на кухню, сняв куртку и кроссовки. Тяжелые пакеты передавили фаланги пальцев и, быстро достигнув кухни, я с облегчением поставил их на барную стойку. Набор был, как всегда, однообразен. Спагетти, гусиный паштет с шампиньонами, икра, форель, пара пачек свежемороженых креветок, несколько кусков свиной вырезки, творог, две бутылки вина и блок сигарет, которые были необходимы мне словно воздух. Разложив все по законным местам, я поставил кастрюлю с водой на плиту и принялся резать рыбу, чтобы затем приготовить ее на пару. Спагетти и красная рыба давно уже стали «семейным» блюдом. Мне нравились спагетти, а Адриану форель, так что мы решили совместить, и нам обоим это показалось неплохим яством.
Я не слишком люблю готовить, но в моменты подобным этим, моя нелюбовь отходила на второй план, стесненная желанием порадовать и побаловать. В кипящую воду я закинул итальянские спагетти и, основательно посолив, прикрыл кастрюлю крышечкой, желая наискорейшего приготовления. Нарезанная рыба уже лежала в пароварке.
Решив, что здесь я пока не нужен, я поднялся в спальню и, приняв душ, переоделся в легкие серые штаны и просторную футболку, я не люблю, когда моя одежда доставляет мне дискомфорт. Причесавшись и захватив с собой мобильный, я вернулся обратно и выключил готовую рыбу. После чего промыл спагетти и, чуть поджарив их, разложил на две тарелки, сразу же добавив по куску форели и полив все это соусом тартар. Поставив тарелки на обеденный стол, я разморозил в микроволновке креветки и почистил их. После я залил их лимонным соком и поставил их на стол в качестве холодного блюда. В вазу я поставил свежую черную розу – именно эти цветы любил Адриан, а по краям от тарелок бокалы с красным вином. К приходу Адриана все было готово. Не хватало самого вампира.
Он пришел минут через тринадцать после того, как я накрыл на стол. Когда я открыл ему дверь, он влетел в двери будто вихрь, готовый смести все на своем пути. Расстегнутое на верхние пуговицы черное пальто, шарф, явно повязанный наспех и лежащий неравномерно, слегка мятая школьная форма и в завершении ко всему галстук, торчащий из кармана брюк.
— Ты где был?! – ошарашено спросил у него я, принимая пальто.
— Глупый вопрос с твоей стороны… — прошипел он, снимая ботинки.
— А по-моему вполне уместный… Выглядишь ты… — меня прервали.
— Вот только не говори мне ничего! Промолчи, прошу… — взгляд ярко-алых глаз пригвоздил меня к стене.
Первый раз за все то время, что мы жили вместе, его глаза были такого неестественного, отталкивающего и вместе с тем притягивающего цвета. Я начал беспокоиться, чувствуя своей волчьей сущностью подвох. Чуткое обоняние уловило запах мяты и корицы. Запах…
— Вервольфы?! – воскликнул я, чуть не выронив из рук пальто.
Адриан выдохнул, резко отвернулся и торопливо пошел прочь, явно держа курс на спальню.
— Адриан?!? – окликнул я, но он не остановился.
Повесив пальто, я последовал за ним. Нагнав его, я схватил его за запястье и притянул к себе. Он попытался сопротивляться, но я был сильнее и, взяв его за плечи, я повернул вампира лицом к себе.
— Что случилось? – проговорил я, чуть ли не по слогам.
— Ничего… — отрезал он, но внезапно поднявшаяся в воздух ваза, громко разбившаяся об пол, говорила об обратном. Левитирующие без всякой на то установки вещи, являлись верным признаком истинной ярости Блэквелла.
Я потряс его за плечи, изучающее глядя на него.
— Я же…
— Я чувствую! – перебил я, прекрасно зная, что он собирался сказать мне.
Где-то наверху вдребезги разбилось зеркало, сопровождая свое падение громким хлопком.
— Меня пытались сделать изгоем! – выпалил он, сдавшись под моим натиском. – Ясно тебе? Изгоем!
— Кто?! – я был шокирован.
— Безмозглые псы из моего класса… — прошипел он и пошевелился, пытаясь отстраниться. – Они решили, что я слабак… Мели чушь, про то, что я и ты — родоначальники гомосексуальных браков между высокородными вервольфами и ублюдочными, недостойными отбросами коими являются все «вампирюги», — упершись руками мне в грудь, он сделал попытку оттолкнуть меня. – Да отпусти же ты, наконец!!! – он резко дернулся, тем самым выскользнув из моей мертвой хватки.
Все вещи, до этого спокойно стоящие на своих местах, воспарили, когда он побежал вверх по лестнице.
— Подожди! – окликнул я, и невидимая стена моей мысленной проекции загородила ему проход.
Растерянный, он сделал еще несколько попыток прорваться через нее, а затем, полопав все лампочки в висящей под потолком люстре, повернулся ко мне.
— Что ты сделал с ними? – я стал медленно подниматься к нему, ступенька за ступенькой.
Он поежился.
— Ничего… Потаскал по полу, попинал под ребра, потопил в унитазных бачках. Думаю, они запомнили… — слишком цинично и высокомерно, скрывая досаду за ложными эмоциями. – Получили по заслугам…
С каждым новым шагом я становился чуть ближе к нему.
— Мерзкие уроды… Гомофобы… Деградирующие животные… — с каждым новым словом его глаза темнели, снова становясь карими и вещи возвращались на свои места.
— Никак не пойму, зачем мне нужно учиться в школе, если я могу пройти программу двенадцати классов за один год… — уже бурчал он, совсем затихая.
— Меня все злит и бесит… Я устал… — прошептал он, когда я вплотную подошел к нему и прижал к себе, обняв за плечи.
Элементарная успокаивающая магия вервольфов, испокон веков практикуемая нами, помогла и в этот раз. «Успокоить разъяренного вампира главная задача охотящегося на него вервольфа»,— три, а то и четыре века назад учили мои предки, на то время конфликтующие с вампирами.
— Все хорошо… — ответил я, поглаживая его по голове. – Если хочешь, я могу договориться с директором школы, и до экзаменов ты будешь обучаться дома, у квалифицированных наемных преподавателей. А еще могу сказать Сиду и Нэнси имена этих придурков, и будь уверен, они сотрут их в порошок…
Я почувствовал легкое дыхание возле своей ключицы. Адриан уткнулся лбом в мое плечо.
— Я просто устал… — тихо ответил он. – У нас есть что нибудь съестное?
— Форель на пару, спагетти, креветки в лимоне и вино. Все пока что еще теплое.
— Сам готовил? – его руки обвили мою талию.
— Исключительно сам, — поправил я. – А ты не доверяешь моей стряпне?
Он коснулся губами моей шеи, а затем произнес, дыша прямо в нее.
— Ну почему же не доверяю? Очень даже доверяю. Больше всего успокаивает то, что я бессмертен, и умереть от отравления мне не грозит… — он поднял лицо и дерзко глянул на меня.
Я щелкнул его по носу и усмехнулся, отстранившись от него.
— Иди переодевайся, мой руки и за стол!
— Приказ? – тонкая, черная бровь чуть приподнялась.
— Ну что ты? Всего лишь просьба! – я легонько чмокнул его в лоб.
Он довольно зажмурился и затем, согласно кивнув, бодро пошагал в комнату. Барьер, выстроенный мной, к тому времени спал.
Убедившись, что он закрыл дверь в комнату, я стал медленно спускаться вниз, попутно достав из кармана телефон и набирая с давних пор знакомый номер. Я не желал, чтобы моему мужу кто-либо досаждал и плевать на то, что это могут быть мои соплеменники.
— Слушаю тебя, Макс, — раздался чуть хрипловатый голос в телефонной трубке.
— Вечер добрый. Мне нужно, чтобы ты разобрался кое с кем.
— Когда?
— Желательно сегодня.
— Ммм… С кем?
— С одноклассниками Адриана.
— Школьники значит?
— Можно и так сказать… — пройдя на кухню, я открыл холодильник и достал оттуда пакет свежей крови.
— Вампиры?
— Вервольфы, — бордовое вино чуть загустело.
— Имена?
— Да черт их знает. Они из выпускного. Их всего двое.
— Адреса?
— А ты как думаешь?
— Хм… — я готов был отдать голову на отсечение, что сейчас он закурил. – Ясно. Будет сделано. Запугать или…
— Или, только не насмерть. А то шумихи много возникнет. Нам ни к чему.
— О’кей.
Послышались короткие гудки. Сид отключился. Он работал в охране моего отца вместе со своей девушкой Нэнси, и оба они были долгое время приставлены ко мне. С тех самых пор я привык обращаться к ним за помощью тогда, когда мне нужно было с чем-то или кем-то разобраться. Они никогда не отказывались и выполняли все четко, без лишних следов.
Убедившись, что вино пропорционально крови, добавленной в него, я убрал пакет обратно и присел на стул, положив голову на гладкую поверхность стола. «Слава Богу, Адриан быстро отошел…», — подумал я и прикрыл глаза, придумывая планы на сегодняшний вечер.
К ужину Адриан спустился достаточно скоро, заставив меня покраснеть из-за своего внешнего вида. Он надел обтягивающие округлые бедра короткие шорты и белый свитер, который был несколько велик ему, и из-за этого длинные рукава полностью закрывали руки. Черные волосы были влажными и чуть завивались, еле касаясь молочной кожи. Женственно стройные ноги были вызывающе оголены. Плавной, летящей походкой он проскользнул мимо меня, а затем легко и непринужденно сел за стол, наблюдая за каждым моим жестом. Я же, напротив, на него не смотрел, уткнувшись в свою тарелку.
Ужин мы провели в тишине, молча чокаясь то и дело звякающими бокалами и выпивая по глоткам их содержимое.
После трапезы и он, и я, совершенно не сговариваясь, прошли в гостиную, врубили телевизор и сели на диван, устроившись кому как удобнее. В итоге его ступни уткнулись мне в бедро, а моя рука легла на его лодыжку.
— Как прошел день? – убедившись, что по ящику нет ничего интересного, спросил у меня Адриан.
Я не ожидал вопроса, поэтому не сразу сообразил, как следует на него ответить.
— Эм… Ну… На четверку с минусом, — подумав, ответил я.
— Неприятности?
— Не то чтобы. Просто набегался за сегодня.
— Преподаватель по истории выздоровел?
— Если ты про грипп, тогда да. А если про шизофрению, то это уже не лечится, — я хмыкнул и услышал звонкий смешок.
Он чуть шевельнул ногой, а затем вдруг замер, зашипев. Я посмотрел на него и увидел, что он чуть прищурился.
— Ты чего?
— Ммм… — он повернулся на спину. – Ногу свело…
У Адриана это было частым явлениям. Врачи говорили, что он здоров, но, тем не менее, каждый раз, стоит ему поволноваться, ноги сковывала жуткая боль.
— Давай массаж? – предложил я и, сев по-турецки напротив него, взял в ладони его ступню. Он поморщился и присел, помогая своими руками вытянуть ногу.
Небольшая, изящная ножка была просто прекрасна. Прикасаясь к гладкой, нежной коже я чувствовал, что будто бы касаюсь атласа. Внутри меня пробуждалось нечто доныне спящее.
— Легче? – спросил я у него.
Он кивнул. Не знаю, что нашло на меня в тот момент, но вместо того чтобы выпустить его ступню, я чуть приподнял ее и, склонившись, коснулся губами большого пальца. Адриан дрогнул, но далее движений за ним не последовало. Значит, он разрешал. Я стал подниматься выше, проводя дорожку из поцелуев по его икре. Затем губы мои накрыли коленку, и чуть прикусив тонкую кожу, я тут же провел языком по покрасневшему пятнышку. Дальше поцелуи становились все горячее, оставляя на коже почти сразу же исчезающие следы. Добравшись до внутренней стороны бедра, я на секунду замер и поднял голову, тут же поймав на себе взгляд темных глаз. Он заворожено смотрел на меня, видимо, отслеживая каждое новое движение.
Дрожащими пальцами я дотронулся до пуговицы на его шортах, а затем, отбросив сомнения, медленно расстегнул ее. На щеках Адриана появился легкий румянец. Я не знал точно, что нужно делать в подобных ситуациях, потому что до этого интимной близости с мужчинами я не испытывал. Но, подчиняясь инстинктам и свято веря в то, что гомосексуальный секс не многим отличается от гетеросексуального, я продолжил действовать и дернул вниз собачку молнии. Она легко поддалась мне, и вскоре я стянул с него шорты, бросив их в близ стоящее кресло. За шортами последовала его кофта и моя футболка.
Все это время Адриан молчал, позволяя мне делать все, что угодно. Я не знал, хорошо ли это, или плохо, но чувствовал, что ему это нравится. Я накрыл его губы своими и, легко скользнув языком между зубами, игриво коснулся его языка. Поцелуй был горячим, страстным и тягучим, будто бы нуга в шоколадных батончиках. Почувствовав, что воздуха в легких уже не хватает, я прервал поцелуй, а затем, глубоко вдохнув и насытив организм кислородом, провел кончиком языка по тонкой шее, останавливаясь возле уха. Вобрав губами его мочку, я принялся посасывать ее, нарочито задевая дырочку от серьги.
С губ его сорвался легкий стон, когда я, очертив очередную дорожку поцелуев, коснулся языком набухшего, розоватого соска и начал лизать его, прочерчивая окружность по часовой стрелке. Другой сосок я мял пальцами, порой сжимая его чуть сильнее обычного.
Его руки легли на мою голову, запуская длинные пальцы в волосы, когда я дошел до впадинки пупка и вторгся в нее своим языком.
Он протяжно застонал, когда я коснулся пальцами выступающего бугорка, поглаживая возбужденный орган через тонкую ткань. И громко всхлипнул, когда стянув плавки, я обхватил губами головку чувствительной плоти. Я вбирал в рот его член так, что головка упиралась мне в гланды, затем выпускал его и вновь вбирал, поглаживая пальцами яички.
Позже, чувствуя, что все идет к финалу, я остановился, не желая скорого завершения. Облизнув пальцы, я раздвинул ноги Адриана и, нащупав розовую дырку между ягодиц, слегка надавил на нее. Адриан вздрогнул и тихо ойкнул, шумно выдыхая через нос. Забросив его ноги на свои плечи, я принялся увлажнять языком судорожно сжимающуюся дырочку. Растягивая ее пальцами – сначала одним, потом двумя и тремя. Все тело Адриана била мелкая дрожь. Упершись руками в мои плечи, он то и дело сжимал пальцы, порой больно надавливая на ключичные впадинки.
По истечению некоторого времени, решив, что он достаточно подготовлен, я поднялся на колени и, спустив плавки – штаны уже давно валялись на полу, прильнул к нему. Мой член, налитый кровью, весь сочился и уже не требовал никаких манипуляций. Я приставил жаждущий орган к влажной растянутой звездочке и надавил. Вошел я на удивление быстро, перехватив испуганный вскрик Адриана глубоким поцелуем. Потом остановился, давая вампиру привыкнуть к новым ощущениям. Внутри него было узко и горячо, пожалуй, такого я еще не испытывал. Он тяжело дышал, опаляя прохладным дыханием мое ухо. Его ладони легли мне на спину. Я замер в нерешительности, не зная, когда следует продолжить.
Вскоре тонкие пальцы очертили на моей коже незамысловатый узор, и Адриан тихо прошептал немного охрипшим голосом:
— Продолжай… Прошу…
Его слова подействовали как заклинание на мой слегка помутненный рассудок, и я продолжил. Размеренно, не ускоряя темпа, я двигался внутри него, давая ему ощущение заполненности. Он извивался подо мной, всхлипывал, стонал и хныкал, но раз за разом подавался навстречу, вторя моим движениям.
Я сжимал его в своих объятьях, покрывая поцелуями его лицо и шею, то и дело облизывая раскрасневшееся ушко. Он же в ответ на мои ласки стонал, срываясь на тихие, приглушенные крики.
Чувствовать его под собой, быть словно укутанным в его легкий, родной запах и слышать стоны, звучащие, словно музыка для моих ушей. Мне хотелось, чтобы время остановилось на месте, замерев ради нас двоих. Я желал, чтобы тишину комнаты взрывали наши с ним вздохи. Мне казалось, что наши с ним сердца бьются сейчас в одном ритме, будто танцуя буги-вуги.
Первым, измученный моими ласками и длительной подготовкой, не выдержал Адриан. Вскрикнув чуть громче, и мучительно сильно сдавив мой член в судороге мышц, он выгнулся всем телом, будто бы кошка, и между нашими телами стало влажно и липко.
Я же сделал еще несколько толчков, и кончил в томительных судорогах, все так же обнимая своего вампира, который казался мне еще красивее обычного.
Поцеловав его в щеку, я лег рядом с ним, заключив его в свои объятья. Он уткнулся мне в грудь, проводя ногтями по животу.
— Мой первый раз… — прошептал он, когда я чмокнул его в лоб.
От его неожиданных слов я приподнялся.
— Совсем первый?
— Совсем, — он сладко потянулся и дотронулся губами моего подбородка. Запечатлев на нем легкий поцелуй.
«Я его… первый?!», — пришедшая в голову мысль взорвала мозг.
— Мне понравилось… — прошептал он прямо мне в губы, целуя их. – Давай будем делать это чаще? – его ладонь легла мне на щеку и легко погладила меня.
Я счастливо улыбнулся. Я был всеми руками ЗА.
Уже чуть позже, приняв вместе душ, мы, обнявшись, лежали на кровати в спальне и шептали друг другу о всякой ерунде, чувствуя, как к нам обоим подкрадывается дядюшка Морфей.
— Знаешь, вервольф… Я пообещал отдать тебе сердце, если буду уверен в том, что ты сохранишь его… — сонно выдохнул он на одном дыхании. – И, кажется, я отдал тебе его… Так что пожалуйста, храни его, ладно? – он поцеловал мою руку, которую держал в обеих ладонях и, прижавшись ко мне всем телом, погрузился в царство сна.
— Обещаю… — тихо произнес я и, зарывшись лицом в его пушистые волосы, последовал за ним – в страну грез.