***
— Ты останешься со мной? — мальчишка с наивными голубыми глазами смотрит прямо на меня. Я встретил его две недели назад, но мы отлично поладили, да и выживать вместе немного проще. — Конечно, мы всегда будем вместе! — я сжал руку в кулачок, оставив только мизинец, и протянул к нему. — Обещаю. Он сделал тоже самое и сцепил наши пальцы. — Обещаю, — мы разжали мизинцы и вновь сели на землю. Мальчик поджал колени к груди и, немного стесняясь, спросил: — Можно я буду называть тебя "братик"? — Я не против, — ответил я и потрепал Ника по голове. В этом пропащем мире приятно иметь родственную душу. Тот просиял и задал давно мучавший его вопрос. — Братик, а почему остальные беженцы не такие, как ты? Они такие жестокие, и им не стоит попадаться на глаза. Могут и побить... — Я не знаю, — чуть качнул головой и придвинулся к омеге.***
Ночь, проведённая без сна, несомненно, плохо сказалась на моей трудоспособности. Я буквально засыпал во время шитья и стежки выходили неровными: то слишком крупные, то маленькие, а иногда вообще узелки затягивались. Сейчас точно засну. Глаза слипаются, а голова так и норовит опуститься.***
— Эй, — молодой бета-надзиратель заметил, что один из работничков самым наглым образом спит. Он уже собирался дёрнуть его за плечо и, оттащив в угол, всыпать пару раз плетью, разбудить "спящего красавца". Но рука, которая вовремя легла ему на плечо, осадила мужчину. Второй надзиратель, тот самый омега, удержал товарища от вспышки гнева. — Что? — зло рыкнул бета. — Не спеши, дай ему поспать. — С какой это стати?! — Он всю ночь сидел со своим братом в лазарете, — омега грустно посмотрел на спящего Дириха. — А мне то какая разница? — продолжал возмущаться мужчина. — Ну прошу, — он состроил такое умоляющее лицо, что отказать было просто невозможно. — Ладно, только ради тебя, — бета поумерил пыл. — Спасибо, Риран, — омега осторожно чмокнул бету в щёку и хитро захихикал. — Ну не при этих же, — смутился суровый надзиратель. — Ладно, потом продолжим. Вот хитрюга, знает же, как повернуть ситуацию в нужное ему русло.***
Кто-то самым наглым образом толкнул меня в бок. Обидчика я так и не увидел, все омеги вываливались в коридор, шли за своим "честно заработанным" обедом. Я, кряхтя, поднял свою тушку с пола. Оказывается, я заснул и проспал добрых три или четыре часа. И как меня только не высекли? Ответ тут же предстал передо мной. Надзиратель-омега стоял, уперев руки в бока, и укоризненно смотрел на меня. — Дрыхнешь когда попало! Ещё бы немного и Риран задал бы тебе взбучку. Но я сегодня добрый, — он улыбнулся. — Спасибо, Джим, — благодарно протянул я и вновь зевнул. — Как Ник? — голос омеги изменился, он тоже волнуется. Всё же он единственный из здешних обитателей, кто смог поладить с нами. Наверное, потому что он раньше был таким же, но удача повернулась к нему передом, и он смог выкарабкаться из нищеты. Работал омега здесь в надежде изменить условия работного дома, но пока безуспешно. — Плохо, — честный ответ с примесью боли в голосе, омега помрачнел. — Я слышал, что от чахотки помогает свежий воздух... но из лазарета вам не позволят выйти. Это я и без него отлично знал, поэтому, махнув рукой, отправился есть. Следующая неделя протекала всё в том же ключе: работа, еда и ночные посиделки с братом. Ник и не думал идти на поправку, с каждым днём становилось только хуже. Он слабел на глазах, а кашель изматывал ещё сильнее. Я отчаялся, прекрасно понимая, к чему всё идёт. Не хочу в это верить. — Братик, — я опять сижу рядом с ним. Тонкий фитилёк свечи еле теплится и отбрасывает тусклый свет на наши лица. Он кажется ещё бледнее, чем раньше, уже несколько дней омега не мог ничего съесть. Брат чах на глазах, угасал прямо как эта свеча, но если её можно будет зажечь вновь, то с ним так не получится. Я сжимаю его руку, переплетаю наши пальцы. Омежка как-то печально улыбается, в его глазах столько грусти. Он не малое дитя, он уже всё понял. — Сколько я ещё протяну? — Ник улыбается. — Не говори так! — сколько горечи в этих словах. — Да ладно, не всё так страшно, умирать не больно... — он не закончил фразу, как я резко дёрнулся. — Даже не думай! Что я буду без тебя делать?! Ты всё также грустно смотришь мне в глаза, поворачиваешь голову чуть в бок. — Жить, — слово позвучало тихо, но я смог расслышать. Ты уже дремлешь, удобно устроившись на моих коленях, а я сижу и зажимаю рот руками, чтобы никто не услышал моих всхлипов. Однако слёзы заглушить было нельзя, они катились по щекам, стекали на шею или попросту падали на кровать, впитываясь и исчезая. Что я могу поделать? Слабый и никчемный омега. Слёзы не помогут, но почему-то сдержать их я не в силах. Только и остаётся, что безнадёжно уповать на чудо. Свеча вновь дёрнулась и наконец затухла. Тонкая струйка дыма поднялась в воздух и рассеялась. Обугленный фитилёк быстро остыл, а воск, скопившийся по бокам свечи, активно принялся твердеть, украшая её причудливыми узорами. Ночь длинная, но после неё обязательно настанет день, и кто-нибудь зажжёт её вновь. Жаль, что ты не свеча.***
Разбудил меня Джим. Я сонно хлопая глазами, посмотрел на него. — Пойдём, — он потянул меня за рукав. — Куда? — Я глянул на большие настенные часы. — А завтрак? — Есть дела поважнее. Без объяснений и лишних слов омега потащил меня в неизвестном направлении. Мы буквально неслись по коридору, обгоняя неспешно идущих постояльцев. Те недовольно на нас косились. Обогнув группу, состоящую из пяти альф, которые не торопясь шли по улице, мы пулей влетели во второй корпус. Он выглядит побогаче, в основном здесь проживают надзиратели и вся администрация работного дома. Красивые внутренние убранства, дорогущие ковры на полу и величественные картины, изображающие всех владельцев данного заведения. А ведь их было не мало. За девять лет их сменилось как минимум три, вот и последний. Самая крайняя картина, пожилой альфа весьма аристократической наружности с чуть лысоватой головой и седеющей бородой. Изначально она, наверное, была рыжая, как и волосы, но с приходом старости изменила свой цвет. Глаза серые, хитрые и, как мне показалось, коварные. — Слушай меня внимательно, — Джим был очень серьёзен. — Сейчас ты встретишься с Графом Мирео, нашем достопочтимым покровителем, веди себя прилично. — Что я такого сделал, зачем к Графу, — от ужаса я, кажется, стал ещё бледнее, чем обычно. В глазах Джима была жалость. — Он тебе всё объяснит. Меня вновь схватили за руку и потащили, на этот раз к кабинету, двери в который были закрыты. Пару робких ударов по деревянной поверхности и послышался чуть скрипучий голос: — Войдите. — Давай, — омега, открыв дверь, пропихнул меня вовнутрь. Я заученно поклонился, всё же, не смотря на страх, о манерах не стоит забывать. Тот самый мужчина с портрета сидел передо мной, правда теперь уже живьём. На носу красовались маленькие очки, которые он осторожно поправил. Послышался шорох бумаг. - Итак... Имя: Дирих Фамилия: не указана Год рождения : 1*** Возраст: 17 лет Он зачитал небольшое досье на меня с самыми важными данными. Такой листочек был заведён на каждого, кто жил в этом месте. Я вздрогнул в тот момент, когда альфа сказал "не указана". Обычно так писали, если люди не знают или у них попросту нет фамилии, но в моём случае это не так. Я не хочу, что бы меня с этим человеком что-то связывало. Он мне больше не отец. Будь это фамилия или же имя. Но имя мне дал папа, а вот фамилию я предпочту забыть. — Сегодня за тобой приедет карета и отвезёт к твоему новому господину, — скучающим тоном сообщил мне старичок. Вот так в лоб, не ставя перед выбором. Просто констатировал факт. — Но что... — Это не обсуждается! — он чуть повысил голос. — Тебя купили на аукционе, и теперь ты собственность одного уважаемого господина. Я стоял и молчал, как будто набрал в рот воды. Возражать бесполезно, а если начну слишком сильно возмущаться, меня накажут. Паника, вот что завладело моим разумом. Страшнее всего было не то, что я попаду к одним из этих страшных альф, о которых тайком перешёптываются омеги, а то, что брат останется здесь один. Ник тяжело болен, и я должен быть рядом. Если я уйду, кто же о нём позаботится? Тело била сильная дрожь, она не стихала ни на минуту. Страшно. На выходе из кабинета, меня поджидали совсем незнакомые люди. Они явно были надзирателями, но с ними я раньше не встречался. Один схватил меня за руку и, пробубнив что-то про прибывший транспорт, потащил на улицу. Я отпирался, но против альфы я бессилен. Сильная хватка, не хуже стальных наручников, особо не побрыкаешься. Карета, это громко сказано. Небольшая телега, запряжённая одной пегой лошадкой, явно породистой и довольно ухоженной. Спереди сидел бета средних лет. На нём была обычная, слегка потрёпанная одежда, из примечательного были разве что усы. Длинные и чёрные. Всем на зависть. Я продолжал вырываться, но альфе это надоело. Он хорошенько встряхнул меня, заставив на несколько секунд потерять контроль над телом. Этого вполне хватило. Двое других перевязали мне руки верёвкой, не туго, но крепко. — Он немного буйный, так что вы за ним приглядывайте, — проговорил надзиратель, закинув меня в телегу. К счастью, приземлился я на небольшую кучку сена, которая была постелена явно для меня. — Хорошо, — добродушно махнул рукой возница и, хлестнув поводьями, отправил лошадку вскачь. Я не верю в происходящее. Работный дом, а вместе с ним и Ник, остались уже далеко позади, а я лежу, уткнувшись носом в сено и не могу и звука выдавить. Страх и отчаянье связали меня не хуже верёвки, заставляя трезво мыслить, затевать план побега. Добрый старичок болтал без умолку. Он нахваливал своего хозяина, впрочем не называя его имени, мол, на месте сам узнаю. А заодно он поведал и более ценную информацию. Дорога займёт примерно часов пять - шесть, и мы сделаем лишь одну остановку, передохнуть и чуток перекусить. Столь длинное путешествие объяснялось тем, что замок графа, а именно граф меня купил, находился на другом конце города, но тоже ближе к загороду. В спокойной и тихой местности. Неподалёку располагался лес и озеро. По его рассказам, мне предстояла работа горничной. Но вот мне сдаётся, что намеренья у графа куда изощрённей. Он просто убьёт меня, как поступил бы любой другой член высшего общества. Поэтому нужно сбежать, сбежать прямо сейчас. Три часа долгой дороги были уже позади. Бесчисленно мелькающие здания сменились белее приземистыми лачужками. Телега притормозила рядом с небольшим трактиром. Красивая расписная вывеска гласила "Хвост русалки". Две изрядно придушенные рыбы, корчившиеся в страшных муках на сковородке, никак не соответствовали названию. А именно такой рисунок был намалёван под надписью. Бета скрылся за дверьми на несколько минут. Этого времени вполне хватило, чтобы оценить обстановку. Стоит только освободить руки, и я с лёгкостью совершу побег. В этом нет ничего сложного, так почему же сердце так бешено стучит? Возница появился вновь, сжимая в руке несколько кусков хлеба и баклажку с водой. Он залез вовнутрь телеги и осторожно расположил напротив меня яства. — Давай я тебе руки развяжу, а то ты так и поесть не сможешь. Эти ироды вечно норовят поиздеваться над слабыми, — он, продолжая ворчать, распутывал туго затянутые узлы. Ещё немного, ещё чуть чуть. Тело всё напряглось, готовясь совершить резкий рывок. Верёвка соскользнула с моих запястий и упала на деревянный пол. Ещё секунда и я уже был на ногах. Не ожидая от себя такой прыти, на мгновение удивился, но, вовремя придя в себя, дал дёру. Были слышны гневные окрики кучера и ворчливое ржание жеребца, а я, что есть мочи, нёсся в обратную сторону, в работный дом. Путь, что мы уже проделали, занял три часа, но это на телеге, пешком выходило чуть ли не в два раза дольше. Я измотанный и усталый плёлся по грязным улицам. Знакомые ощущения, как же я надеялся, что никогда не почувствую их вновь. Начинало смеркаться, тучи перекрывали закатное солнце и расцвечивались в самые причудливые цвета. Вот ярко-красные, а там подальше розовые, а вот здесь можно даже жёлтоватое увидеть. Но мне не до этого, глазеть в небо — пустая трата времени. Я всё продолжал упорно идти вперёд. Неровные дороги, покрытые грязью и пылью, навевали мне мрачные, несчастливые воспоминания. А были ли у меня вообще счастливые? Полагаю, что нет. Смрад со стороны помойки, лужа грязи неподалёку. В тени, вдали от фонарного света, на кучи мусора друг к другу жались несколько ребят. Они были почти не различимы среди всего этого беспорядка, но вот в груди ощутимо кольнуло. Грязь и нищета, ничего не изменилось, время идёт, но всё остаётся по прежнему. Люди не меняются, и жизнь остаётся всё той же, им нет дела до такого отребья, как мы. Никто не поможет, не протянет руку помощи. Все эти дети вновь забыты обществом, прямо как тогда, девять лет назад. Я должен спешить, Ник меня ждёт. Ему необходим уход, который никто, конечно, ему не обеспечит. И плевать, что меня выгонят, я должен быть рядом с ним. Ещё один час беспрерывной ходьбы и я рухнул на грязную землю, пачкая свою и без того потрёпанную одёжку. Больше не могу. А вдалеке уже маячит знакомое здание. Я достиг своей цели, я вернулся. И плевать, что, узнав о моём возвращении, меня вновь поймают и насильно отправят к этому графу. Я должен увидеть брата, я должен остаться с ним. Я не брошу его одного. Тело настолько тощее, что без труда пролезает сквозь довольно широко поставленные прутья решётки. Мне не составляет большого труда проникнуть на территорию работного дома. Кругом темно и спокойно, почти все обитатели уже отправились спать, но до отбоя ещё несколько минут, да и стражи ложатся гораздо позже. Сторожа снаружи, верно и честно сторожат. Тихо дремлют на лавочке невдалеке от ворот. Нужно незамеченно прокрасться в лазарет и повидать брата. Есть несколько путей проникновения. Самый разумный, пройти через корпус, прячась, если появятся люди. Проскользнуть в затхлую, провонявшую травами комнату. Опасно, но остальные планы были слишком абсурдны. Тихо, фактически затаив дыхание, я двигаюсь по вражеской территории. Стоит только неосторожно шагнуть, как дощатый пол надрывно скрипит и выдаёт моё место нахождение. Чтоб его, днём не так слышен этот адский звук. Никто мне на пути так и не попался. Удача явно на моей стороне. Тёмные коридоры немного пугают, заставляют колебаться. Правильно ли я свернул? Всё такое одинаковое, не мудрено запутаться. Но вот знакомая дверь. Я достиг цели и осторожно приоткрыл последнюю преграду, ведущую в лазарет. Приторный запах трав и болезни, уже привычно ударил в нос. Всё просто отлично, я рванул к кровати брата, намериваясь поведать ему обо всём произошедшем, но замер. Бледное тело неестественно вытянулось на жёстком матрасе. Глаза смотрели в пустоту, в них больше не теплился тот озорной огонёк. Струйка крови стекала из уголка рта. На шее также были кровавые дорожки, следы, свидетельствующие о попытке отдышаться. Он холодный, больше не движется, даже грудь не вздымается, в надежде получить новую порцию кислорода. Рука безвольно свисает с кровати. Маленькое тельце на большом ложе, последнее пристанище для безутешной души. Доктор стоял ко мне спиной, а рядом с ним был явно Джим, плечи омеги вздрагивали, а рука зажимала рот. Бета приподнял тонкую белую простыню, которой был укрыт паренёк, и накрыл его с головой. Сложил руки в молитвенной позе и что-то неразборчиво пробормотал. — Не может быть, от такой болезни, — послышался тихий всхлип, — не умирают так быстро. Надзиратель смотрел на мальчика с жалостью. — Он просто задохнулся, такое случается, если организм слишком сильно ослаб, и человек уже не способен даже кашлять. Всё скапливается внутри и медленно душит его, — он печально покачал головой. Собеседники повернулись ко мне лицом. — Дирих... — прошептал омега, смотря на меня со смесью удивления, боли и непередаваемой жалости в глазах. Я осел на пол, тупо смотря на неподвижную фигуру под белым покрывалом. В глазах стояли слёзы. Я опоздал, свеча потухла.***
Полевые цветы крепкие и сильные. Им всё нипочём. Будь то мощный ливень или палящее солнце. Они выдержат всё, упорно продолжая стремиться к жизни, черпая энергию из всего. Тянутся к свету и жизни, полны надежды на будущее. Из меленького росточка в прекрасный хрупкий цветочек. Этот путь непрост и весьма тернист, но их воля очень сильна. Но даже они не всесильны, и порой один такой ливень заканчивается для них печально. Побитые цветы и листья пытаются восстановиться, но новые удары стихий не позволяют им этого. Холодный ветер вновь заставляет их склониться, а иссушающее солнце закрепляет эффект. Они медленно вянут, увядают, отдавая все свои силы. Если вовремя спохватиться, удобрить землю или же полить, то неприятности можно избежать. Вновь здоровый цветок, будет радоваться первым лучам солнца. И в благодарность подарит своему спасителю несколько прекрасных бутонов. А если оставить всё как есть, то он не долго протянет, загнётся и умрёт. Ведь в уходе нуждается не только человек, но и цветок. Полевые цветы такие нежные и хрупкие. Их жизнь легко оборвать. Так же просто, как задуть свечу.