***
Граф Ройран уже в десятый раз дёрнул за небольшой звоночек и с силой хлопнул рукой по столу. — Да где, чёрт подери, пропадает этот мальчишка! — Острое желание выпороть наглеца завладело разумом графа, но в этот раз он быстро остыл. Вспомнив свою предыдущую вспышку, он, что уж совсем не в духе его характера, раскаялся. Как бы альфа не злился, но поднимать руку на омегу — это всё же подло, особенно после того, что он недавно совершил. Совесть до сих пор подспудно грызёт его. Хоть он и не признаётся. Ведь парнишка ещё совсем ребёнок, чистый и невинный, а он такое сделал. Осквернил, обесчестил непорочное тело и душу. Но извиняться перед слугой, тем более рабом, не достойно Ройрана! Да, поступок был ужасен и впредь он его не повторит, но это никак не объясняет неаккуратность парня. Вот на днях разбил дорогую чашку из его любимого сервиза, а он даже вспылить толком не смог, был слишком занят. И коса его эта дурацкая, как красиво, когда волосы распущены. Вообще он не похож на простого бедного омежку, выглядит как потомок какой-нибудь знатной семьи. Надо будет его спросить, не врёт ли он. Хотя те отметины на спине уже говорят о многом. Интересно, заживут ли они когда-нибудь? Надо будет у доктора при следующей встрече спросить, а то жалко такое красивое тело уродовать, пусть уж вылечит. А работы непочатый край. Вот опять наркоторговцы распоясались, везут эту гадость тоннами и даже не скрывают. Если раньше они боялись, приходили к графу Ройрану на поклон, просили за внушительную сумму, переправить свой товар вместе с его, то теперь и сами неплохо справляются. Чёртовы отравители, такими темпами весь город задохнётся в этом смраде. И ладно бы это приносило прибыль графу, так нет, теперь всё происходит в обход его кассы. Хотя он и не потерпел каких-либо убытков, взамен наркодилерам, активизировались поставщики нелегального оружия, они заполонили рынок и тоже пристают к торговым компаниям, конечно, не бесплатно. Вот и сейчас граф, внимательно прочитав договор, подписал своё согласие. Стражи всегда досматривают товар на ввозе в город, но стоит им только предъявить печать знатного дома, как те без колебаний пропускают всю партию товара, не производя досмотр, доверяя старинному роду на слово. А очень зря. Таким вот нехитрым способом вся семья уже в четвёртом поколении зарабатывает немалые деньги. Выгодный бизнес, хоть и опасный, но прибыль колоссальная! Покрывать всех этих мелочных людишек, стремящихся нажиться на человеческом пороке, конечно, подло, но в этом мире каждый выживает, как может. Наверное, на сегодня стоит закончить, бумаг ещё много, но они могут подождать и до завтра. Бестолковый Дирих куда-то делся, да и плевать, не очень то хочется кофе, лучше закурить. Граф выудил весьма тонкую дорогую сигарету, достал портсигар и закурил. Дым кольцами поднялся к потолку и медленно там растаял. Ещё один вдох, на мгновение кажется, что долгожданное спокойствие снизошло на графа, но нет. Стоит, наверное, прогуляться, а то сидеть в четырёх стенах порядком утомляет. Солнце сейчас достигло своего пика, припекает, так хочется растянуться на травке и погреться под его лучами. Ребячество, недостойное графа поведение! Но когда никто не видит, можно поддаться влечению, ощутить себя старым волком, который погожим летним деньком выбрался из своей мрачной норы и довольно подставил морду под лучи уходящего лета. Чуть вздыбить шерсть для вящей просушки после сырости логова и широко раскинуть лапы, хотя сомневаюсь, что последнее присуще волкам. Как бы там ни было, я знаю одно подходящее место. Живописная поляна в окружении деревьев. Небольшое озерцо, обрамлённое цветами. Вот оно, великолепие. Граф незамеченно покинул пределы своего владения, хотя формально лес тоже принадлежал ему, но эта территория была нетронутой, а потому заповедной. Такое положение вещей вполне устраивало Ройрана. Вот и полянка, пригретая солнцем и благоухающая цветами. Пускай и простенькими, но такими чарующими. Однако Ройрана опередили. Кто-то уже лежал среди цветов, раскинув руки. Грудь мирно вздымается, похоже человек спит... нет, нога пошевелилась и согнулась в колене. — Эй, — негромко крикнул граф. Незваный гость вздрогнул и приподнял голову. Это запомнилось графу на всю жизнь. Такого ужасающе прекрасного контраста он ещё не видел. На знакомом, таком прекрасном и нежном лице, красовалась улыбка полная счастья и нежности, однако из глаз градом катились слёзы. Они стекали по подбородку и тонули в море цветов. Хрупкое тело дёрнулось, бесконечное счастье сменилось страхом и омега отполз на несколько сантиметров в сторону, подальше от графа, впрочем, не отрывая от него взгляда. Он наскоро рукавом вытер слёзы и тихо пролепетал: — П-п-простите, сэр, я и не знал, что вы... я уже хотел возвращаться, простите. Альфа в несколько шагов пересек разделяющее их расстояние и присел перед испуганным парнишкой. Такой милый, злости на него не хватает. К тому же он плакал, наверное, не стоит сейчас на него кричать? Граф легонько скользнул рукой по его красивым волосам. Распущенные, они намного лучше. Сорвал небольшой белый цветочек и впутал его в одну из прядей. Так ещё лучше. Напряжённое молчание угнетало, и граф решил развеять его. — Слушай, — как бы невзначай начал альфа, садясь рядом, — ты часом не из благородной семьи? Твоя внешность... столь необычна для простого человека. Парень лишь тихо ухмыльнулся, он осмелел и, чуть расслабившись, показал графу свои руки. На них была куча ссадин и все они свидетельствовали о беспрестанном и утомительном труде. — Это ничего не значит, такие порезы и у благородных бывают, да и вообще, мне кажется, что в работных домах не такая уж и сложная работёнка... — это была страшная ошибка, подобные слова, но граф самозабвенно продолжал разглагольствовать. — Вы там вполне неплохо живёте на попечении государства, едите, спите. Вас даже лечат, когда вы больны, а взамен небольшой труд. — Небольшой труд? — тихое шипение со стороны омеги заставило графа дёрнутся и посмотреть на него. — Да что ты знаешь об этом!? — он перешел на фамильярный тон, его буквально колотило от злости. — День изо дня раздирать себе руки в кровь, не спать и не есть неделями, мучиться от жары или холода, медленно умирать от болезни. Это по-твоему пустяки!? Ах да, такому изнеженному господину не понять, что значит быть брошенным, отвергнутым обществом отребьем. Шататься по помойкам, выживать из последних сил, не сдаваться, когда даже собственные родные отвернулись от тебя! — он уже плакал, в бессилии ударяя кулаками о землю, вновь раздирая кожу до крови. — Попасть в работный дом — сущий ад. Работать весь день без перерыва с раннего утра до глубокой ночи, вкалывать, иначе тебя будут стегать плетью до потери сознания. Перебиваться с хлеба на воду! Медленно гнить в этих помещениях, пропитанных смрадом и смертью. Тебе не понять, каково это, терять близких. Быть рядом, но не в состоянии чем-либо помочь! Смотреть, как твой родной человек медленно угасает, как болезнь поглощает его, а ты ничего не можешь сделать! Бесполезный кусок дерьма, отброс этого мира, бездомный мусор, забытый людьми и богами, — и уже чуть тише, надрывным шёпотом. — Понимать, что бой проигран, что ты сломлен и нет пути назад, вновь и вновь терпеть поражения, медленно сгорать в этом прогнившем мире. Омега сжавшийся в комок, тихо плакал, а граф не мог прийти в себя. Такого обращения он ещё никому не позволял. Но то, что сказал омега... Неужели все настолько плохо? Так значит такова участь тех, кто остаётся в этом работном доме и по сей день. Работать, как проклятые, вкалывая лишь за ночлег и еду, без перерывов круглые сутки. Труд тяжкий и неподъёмный. Неужели этот хрупкий омега, этот мальчишка, уже столько пережил? Почему такой человек, как граф Ройран, так внезапно меняет свои взгляды на вещи, осторожно придвигает паренька ближе и бережно обнимает, успокаивает этого забытого миром ребёнка, который скорее всего не раз терял близких ему людей, испытывал боль лишения и просто человеческую жестокость. Почему ему, суровому графу, владыке контрабандистов и королю торговли, вдруг захотелось утешить этого омежку, пускай и на несколько минут, но скрыть его от всего мира, подарить ему нежность, которой он был лишён столько лет.***
Даже самый стойкий цветок однажды может начать увядать. Он безусловно силён, но и растения могут хандрить. Особенно если его душит вьюнок, который столько времени плотно цеплялся за стебель, медленно, словно болезнь, опутывая растение. Но цветок терпел, не позволял назойливому паразиту взять верх, однако, кольца вьюнка сжались, душа невинный стебелёк, заставляя его пожухнуть от нехватки питания. Листья желтеют и опадают, нераспустившиеся бутоны засыхают. Но если найдётся кто-нибудь, хоть кто-то в этом большом мире, кто сможет помочь цветку, срезать эти оковы и просто нежно прикоснуться к лепесткам, то он будет спасён. Ведь для этого не нужно многого, лишь чуточка заботы, капелька любви.