***
Дождь медленно накрапывал за окном. Пасмурные тучи затянули весь небосвод. Казалось, они тоже оплакивали нечто незримое, то, чего не способны понять люди. Промозглое летнее утро не доставляло большого удовольствия. Было холодно. Даже в помещении приходилось утепляться. Здание не отапливалось, камины обычно топили ближе к зиме, и такой нежданный подарок лета застиг всех врасплох. Небольшая фигура, плотно закутанная в одеяло, сидела на роскошной кровати. Парнишка мелко дрожал, а губы шевелились в такт давно заученным словам. Он тихо, почти беззвучно пел. Ещё совсем темно и стоило бы вновь лечь спать, но... Тихие звуки отчётливо слышались в тишине. Старая колыбельная успокаивала. Всё ведь кончено? Почему-то в это мгновение ему хотелось провалиться под землю, на радость всем мракобесам и демиургам. Ведь он повторяет судьбу многих омег. Дирих не раз слышал ужасные истории. В работном доме, после отбоя, когда порядочным омегам стоило ложиться спать, некоторые всё же нарушали правила. Тихие перешёптывания были весьма отчётливо слышны. Сколько же страшных историй, сколько печальных концов. Молоденьких омежек соблазнял красавец-граф, он развращал их, клялся в вечной любви, а получив желаемое, бросал как ненужную вещь, сломанную игрушку. Да что уж тут истории! Добрая половина из них — вымысел. Толи дело реальные случаи. Взять хоть папу Ника. Весьма печальная история со схожими обстоятельствами. Парнишка ещё сильнее укутался в одеяло, руки сами собой сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки. Боль и обида. А ведь нельзя с полной уверенностью сказать, что виноват граф. Течка — нечто, что заставляет терять разум, туманит мысли и толкает на необдуманные действия. Ужасно, не правда ли? Сейчас Дирих ничего не чувствовал, ни течки, ни боли, просто пустота. А слёзы против воли катятся из глаз. Что же делать дальше? Как он посмотрит в глаза графу? Глаза... в памяти мгновенно мелькает добрый и нежный взгляд альфы, его аккуратные руки, которые медленно ласкают податливое тело, тихий шёпот, подобный дьявольскому. Он раскрепощает и заставляет на миг поверить в сладкую сказку. Его собственные руки, которые так сильно сжимают спину графа, чувство полного единства без пошлостей и гнусных намерений. Это не похоже на наказание, на ту страшную пытку, что омега пережил по прибытию в особняк. Нет, в этот раз нечто другое, нежное и даже можно сказать любящее. Что же тогда говорил граф? Дирих был не способен разобрать ни слова, но сейчас разум подкидывает некоторые отрывки. "Я хочу слышать твой голос", "Расслабься, больше не будет больно", "Не плачь". Омега вспыхнул, пряча голову под одеяло. Он помнил, что был слишком откровенен и развратен, подобное поведение недостойно юного омеги, но... Дверь тихо скрипнула, полоска света скользнула в тёмную комнату. Уже давно одетый граф прошёл в покои. С его волос стекала вода, капли падали на пол и мгновенно исчезали в пушистом ковре. Он тихо подошёл к кровати, сел так, что оказался с омегой спиной к спине. — Значит не спишь? — вопрос растворился в гробовой тишине. Граф чувствовал вину. Ведь он решил, что больше не причинит Дириху боль. А теперь. — Эй, ты как? — он совершенно не умеет говорить с омегами, тем более в подобной ситуации. За спиной послышалось невнятное бормотание и шебуршание. — Знаешь... я не знаю, как это объяснить, но твой запах, — граф Ройран запнулся, формулируя свои мысли в правильные слова. — В общем я никогда раньше подобного не испытывал, — он оправдывается прямо как паршивый мальчишка, утащивший с кухни конфету и утверждающий, что он тут не при чём. Омега дёрнулся и сжался ещё сильнее, послышались слабые всхлипы. Граф испугавшись, развернулся к парнишке лицом. Плотно закутанный в своё импровизированное убежище, парень уже не сдерживал слёз. Одно движение и Дирих надёжно зажат в объятиях. Граф успокаивающе гладил его по голове, продолжая другой рукой всё так же прижимать омегу к себе. — Тише, Дирих. Собственное имя заставило парнишку вздрогнуть и сдавленно выдавить. — Хватит. Прошу вас, хватит. — Успокойся, я никуда не уйду, — заведомая ложь для маленьких детей или наивных омег, Дирих хорошо это понимает. — Знаешь... может сейчас и не подходящий момент, — граф ещё не был полностью уверен в своих словах. — Но я бы хотел попросить тебя, остаться со мной, — подумав, добавил. — Не как слугу, — и почему графа так сильно и непреодолимо тянет к этому, красивому и милому мальчишке? А в голове омеги крутится только одно. "Всё повторяется. Никто не учится на чужих ошибках, все предпочитают совершать их сами".***
На следующий день им всё же удалось поговорить, спокойно и непринуждённо. Омега безнадёжно влюбился в графа, и это глупо отрицать. Чувства зародились в его душе уже давно, но он всеми силами отвергал их. История повторяется, и он отлично понимает, что ожидает его ничто иное, как печальный конец. Но так хочется отдать всё за несколько мгновений счастья, неправда ли? Минула неделя, и, кажется, все в особняке проведали про новые любовные похождения графа и горничной. Конечно, слухи не остались без внимания, и посол, принёсший письмо от отца графа, охотно их подслушал. А позже не преминул доложить своему господину, рассчитывая на его похвалу и благосклонность. Тучи начинают сгущаться, и на горизонте уже не видно и проблеска солнечного света.***
— Ах, ты, паскудное отродье! Даже не смей повторять сказанного! Мы с твоим папой растили из тебя человека, который чтёт семейные ценности и устои. В отличии от твоего брата, ты всегда был человеком умным и покорным моему слову, и я не потерплю подобных заявлений! — старший Ройран отвесил пощёчину своему сыну. Альфа зашипел, прикладывая руку к пострадавшей щеке. Он явился в особняк своего отца, поскольку ему приказали немедленно туда приехать. Крайне разъярённый старший Ройран встретил сына шквалом ругани и проклятий. Ведь причина для негодования была. Подумать только, наследник известной семьи, владелиц стольких предприятий и подпольный мафиози всерьёз решил жениться на горничной! На горничной! Пожилой граф мог бы стерпеть омегу из самого захудалого рода графов, но так низко пасть его сын не мог. К тому же сердце жгла старая обида, воспоминания о его собственном отце и печальной истории папы. Не хотелось, чтобы подобное происходило с его сыном. — Но отец. — Я не желаю слушать твоих возражений! Я запрещаю! Моего согласия на этот порочный союз ты не дождёшься! Ты обязан выбрать себе достойного мужа, а не жалкое отребье. — Не позволю тебе называть его отребьем, — вспылил граф Ройран. — Замолчи, неблагодарный отрок, я прощу твое неповиновение на первый раз, но даже и думать о подобном забудь. Я сам займусь поисками супруга для тебя. Достойный омега из знатного рода, вот лучший вариант. Не слушая дальнейших возражений, пожилой граф удалился из комнаты. Ройран с злостью ударил кулаком по стенке кареты. Кучер прикрикнул на лошадей, и карета помчалась обратно к поместью. Всё летело к чертям. Граф наконец встретил того самого омегу, он в этом уверен и окрылённый радостью немедля решил жениться. Однако совсем запамятовал, что, пока живы его родители, без их согласия он не вправе заключить брак. А отец никогда бы не позволил ему подобного поступка. От осознания безысходности ситуации хотелось со злостью размозжить пару нахальных рож, которые ухмылялись ему в догонку. Слуги отца казались ему на редкость противными отродьями. За тяжкими думами пролетело несколько часов тяжёлой дороги и вот усталый и измотанный граф выбрался на твёрдую землю. На почти негнущихся ногах дошёл до входной двери. Куда же делась уверенность взрослого мужчины? Насмешливая улыбка и гордость как рукой смахнуло. Оскорблённый мальчишка нерешительно дёрнул за ручку. Дверь протяжно скрипнула, нехотя впуская графа домой. Он не успел снять ботинки, как перед ним появился предмет его обожания. Омега был одет в дорогие одежды и явно чувствовал себя неуютно. Он нерешительно подошёл к графу и поклонившись, поприветствовал господина. Ройран не раздумывая притянул к себе мальчишку, обнимая и тем самым приходя в себя. — Что случилось, господин? — нерешительно уточнил паренёк. — Сколько можно просить? Не зови меня "господин". И тут в голове графа мелькнула мысль. Как же сия светлая идея не пришла ему на ум раньше? Ведь он когда-то задумывался, что омега неспроста такой симпатичный, он даже спрашивал его, но парнишка не дал внятного ответа. — Эй, Дирих, расскажешь мне о своей семье? Внезапный вопрос немало удивил омегу, но он покорно кивнул.***
В гостиной неярко горела одна единственная свеча. В полумраке поблёскивала лишь пара чашек. — Ясно, отец твой обычный торговец, а что насчёт папы? Омега отрицательно покачал головой. — Я не знаю. — Но твой отец-то точно знает, неужели он тебе не рассказывал? Мы обязаны его найти. — Нет, ни за что, — омега склонил голову. — Ты не понимаешь, нам не позволят вступить в брак, если хоть кто-то из твоих родственников не будет принадлежать к знатному роду. Конечно, вероятность такой удачи слаба, но всё же. — Ну и не надо, — Дирих отвернулся. — Хватит, я так устал. Вы говорите, что любите меня, что хотите жениться, но всё это не более, чем мимолётное увлечение, простая игра... — он не договорил, поскольку граф резко встал с кресла и подошёл вплотную к омеге. — Перестань. Я уже множество раз сказал тебе о своих чувствах и могу уверить, они не изменятся ни на йоту, — такое серьёзное и одновременно доброе лицо. Омега тяжело вздохнул, верить во все эти признания, вот что ему остаётся. — Так всё же, где живёт твой отец, — граф вернулся на своё место. — Мы обязаны его разыскать. — Не стоит, я не уверен, что он ещё жив, да и встреча с этим человеком... Я более не считаю его своим отцом. То, как он поступил со мной, подобное не прощается. — Он отдал тебя в работный дом, так? Омега немного истерично хмыкнул. — Если бы, с его стороны подобное было бы весьма благородным деянием. Этот человек отвёл меня в лес, и приказал ждать его, мол, он скоро вернётся. Но отец так и не вернулся. К счастью, я смог найти дорогу обратно, а, вернувшись домой, получил пощёчину от отчима и был выгнан на улицу. Вот так, и он даже ничего не сделал. Ненавижу, никогда не прощу, — омега подскочил с места и хотел было покинуть комнату, но граф вовремя перехватил его и сжал в объятьях. — Дирих, успокойся, всё хорошо, — глупые и бессмысленные слова. Лёгкий поцелуй в шею, и злость как рукой сняло, ей на смену пришло смущение. — Этот человек ужасно поступил, но если он ещё жив, нам необходимо его разыскать. Ты можешь вспомнить хоть приблизительно адрес, где вы жили? — Да, — тихо прошептал парнишка.***
Прошло столько лет, а адрес когда-то родного дома, омега до сих пор помнил. Он написал его на бумажке и отдал графу. И вот сейчас они вместе едут в тряской карете навстречу неизвестности. Жив ли отец? Живет ли он всё там же или давно покинул своё пристанище? И как теперь, сможет ли этот человек посмотреть ему в глаза? Наверное, у него сейчас есть семья, поскольку его второй муж хотел ребёнка. Скорее всего ему, пускай и старому, но вполне счастливому человеку и дела то нет до него. Вот бы он уже был мёртв. Да, желать подобное собственному отцу — грех. Но юный омега был не в силах его простить. — Волнуешься? — альфа ободряюще сжал руку парнишки. Тот отрицательно покачал головой. За окном мелькал безмятежный и весьма успокаивающий пейзаж. Густые заросли сменялись редкими деревьями, а порой и чистыми полями. На окраине города полно таких картин. Дома здесь в основном стоят особняком или по три-четыре строения рядом. По большей части тут селились фермеры, но и торговцы частенько строили себе дома вдали от города. Добираться на работу конечно не удобно, зато чистый воздух и тишина. — Прибыли, господин, — крикнул кучер, натягивая поводья, вынуждая лошадей остановиться. Карета вздрогнула и замерла. Граф вышел первый и галантно предложил руку омеге. Одного взгляда на покосившуюся крышу и знакомую, пускай и выцветшую резную дверь, хватило, чтобы Дирих побледнел. Хоть дом и выглядел изрядно потрёпанным и не живым, он напоминал смутные, счастливые воспоминания. К примеру, вон там, на той старой яблоне, на большой и толстой ветке висели детские качели. Мальчик часто катался на них, взлетая высоко-высоко. Сейчас с ветки печально свисали две верёвки. А там, где стоит столбик, поддерживающий крышу во время сильных ливней, он обычно отмечал свой рост. Дирих провёл рукой по столбу, чувствуя засечки, оставленные им самим. Когда омега подрастал хоть на сантиметр, он радостно бежал к отцу и хвалился своим достижением. Граф осторожно постучал в потрёпанную дверь, почти не надеясь на ответ. Однако, вопреки его ожиданиям, из-за неё послышался скрипучий голос. — Дон, это ты? Открыто, заходи. Пускай приглашение и было адресовано не им, но это не помешало войти в дом. Голос доносился со стороны гостиной. — Простите, вы господин Эштон Крандер? — уточнил альфа, в упор глядя на старика, сидевшего в кресле, посреди комнаты. Мужчина был весьма просто, но опрятно одет. В этих так исказившихся за время чертах лица, можно было уловить сходство с воспоминаниями Дириха. — О боже, вы не Дон. Кто вы... господин, — пожилой альфа обратил внимание на богатое одеяние графа. В этот момент омега нерешительно выглянул из-за спины своего возлюбленного. Глаза Эштона широко распахнулись, он медленно приподнялся с кресла и сделал нерешительный шаг в сторону парочки. Из губ донёсся тихий шёпот. — Габриэль?***
Цветы? Они давно завяли.