Исповедь луны

- Она не просыпается, - тревожно говорит Коугеку, сидя на краю постели первой принцессы. - Она вообще дышит? - спрашивает Коуха, поднося ладонь к лицу кузины. Слабые потоки теплого воздуха щекочут кожу. Принц ощутимо похлопывает девушку по щекам, но та никак не реагирует.       Коугеку перевела взгляд на запертую дверь, в которую всего минуту назад вышла понурая Хакуэй. Младшая принцесса не испытывала нежных чувств ко второй принцессе, но смотря как она пытается держаться, становилось по настоящему жалко Хакуэй. Но ещё больше было жаль Хакурю. Коугеку видела, что с ним что-то происходит. Он сильно изменился с момента возвращения в Ракушо. - Интересно, почему брат запретил пускать сюда Хакурю? - задумчиво произнесла принцесса, спрашивая скорее саму себя, чем находящегося рядом Коуху. Тот лишь пожал плечами. У третьего принца было несколько догадок, но озвучивать он их не собирался. - В любом случае, брат Эн знает что делать.       Коуха поднялся на ноги, разминая затекшую спину, и бросив последний взгляд на бледное лицо кузины, вышел из комнаты, оставив девушек одних. Он знал, что с минуты на минуту заявится Джудал и все равно выпроводит их, ссылаясь на то, что как Великий Маги, он точно знает, что нужно делать. Коухе было все равно как именно, но как только Хакуюи придёт в себя, он снова попытается, как следует отметелить проблемную родственницу.       Как и полагал третий принц, стоило ему уйти, в спальню вальяжно зашел Джудал, по-хозяйски завалившись на чужую кровать, нагло отодвигая в сторону Коугеку, которая чуть не свалилась, пытаясь умоститься на крошечном клочке пространства. Прохладная ладонь легла на горячий лоб, и Маги нахмурился, не заботясь обратить внимание на младшую принцессу, все еще находящуюся в комнате. Джудал метался между двумя крайностями, не зная, что выбрать. Смотря на страдания Хакуюи, ему хотелось хоть как-нибудь облегчить ее мучения, помочь, но с другой стороны, он понимал, что тогда ее рух снова очистится и принцесса станет прежней, а Маги так хотелось сделать ей больно, как делала она все его детство. Единственная, кого он по-настоящему ценил в этой прогнившей империи. С ним Хакуюи была настоящей, никогда не притворялась, никогда не приклонялась. Джудал прекрасно помнил, как будучи еще здоровой, она часто награждала его подзатыльниками за пакости, не заботясь о том, что он - Великий Маги, избранный рух. - С Хакуюи все будет хорошо? - тихо спрашивает Коугеку, заставляя Джудала вынырнуть из водоворота собственных мыслей. - Сестринские чувства проснулись, старая клюшка? - грубит Маги, пряча за этими словами свое беспокойство. Как же ему хочется сказать, что Хакуюи непременно поправится, но он не знает наверняка, лишь может надеяться, что принцессе хватит сил выкарабкаться.       Коугеку не отвечает, лишь недовольно хмурится, продолжая сверлить жреца взглядом. Джудал притворно равнодушно пожимает плечами и указывает младшей принцессе на дверь, не двусмысленно намекая, чтобы она ушла. Коугеку нерешительно переводит взгляд на кузину, но нетерпеливый Маги настойчиво выпроваживает, и принцессе приходится смириться, как и в предыдущие дни.       Джудал провожает Коугеку взглядом, а когда дверь бесшумно закрывается за принцессой, кладет голову Хакуюи к себе на колени, перебирая темные волосы. - Три дня уже дрыхнешь, - говорит Маги. - Поторопись и просыпайся. Знаешь, тебе следует присоединиться к нам с Хакурю.       Джудал наклоняется к уху Хакуюи, будто кто-то может его услышать, и, растянувшись в кровожадном оскале, доверительно сообщает: - Мы собираемся убить ведьму.       Я сделала глубокий вдох, переводя дыхание. Сердце билось где-то в районе горла, доказывая, что я жива. Мои руки были замараны в черной слизи, что тягуче стекала вниз, испаряясь, превращаясь в пар. Чудище напротив меня корчилось в муках, уменьшаясь в размерах, и с каждой минутой я чувствовала себя лучше, словно освобождалась от невидимых цепей, тянущих меня на дно болота. Я ни на мгновение не останавливалась, продолжая наносить сокрушающие удары, игнорируя жалобный голос матери, звенящий в ушах. Монстр принимал ее облик, просил, умолял, требовал, но я больше не поддавалась на эту иллюзию. За спиной стоял Ю, придавая мне сил и уверенности. Теперь я понимаю, что именно он был тем лучом, что не позволял чудищу окончательно завладеть моим сознанием. Бесконечно любимый брат всегда жил глубоко в моей душе, как невидимая поддержка.       Удары сыпались на чудище градом, не позволяя ответить, не позволяя мне засомневаться. Только не перед братом. Последняя атака превратила сжавшееся подобие былого монстра в сгустки черного пара, рассеивающиеся в пространстве. Меч выпал из вмиг ослабевших от усталости рук. Я обернулась, с облегчением вглядываясь в улыбку Ю. На сердце моментально стало тепло, а тело, словно накачали воздухом, даря небывалую легкость. - Ты справилась, - сказал Ю. Как же я счастлива снова слышать такой родной голос! Слезы градом хлынули из глаз, когда брат заключил меня в теплые объятья. Ю гладил меня по голове и успокаивал как маленькую. И я снова почувствовала себя ребенком, вцепившись руками в его плечи. - Не уходи, - всхлипывала я, понимая, что этот момент не может длиться долго.       Ю осторожно отстранил меня, заглядывая в глаза. А я боялась разжать кулаки, выпустить смятую ткань. Руки дрожали, как и голос, слезы не хотели останавливаться, но я попыталась выдавить из себя улыбку. - Что мне делать, Ю? Что мне делать дальше? Кажется, я все потеряла. - Ты сильная. Ты справишься, - заверял брат. - Но я… - Ты ведь уже знаешь что делать, верно?       Я утвердительно кивнула. Теплая рука коснулась моего лица, стирая слезы. Силуэт брата стал бледнеть, постепенно растворяясь в пространстве. А я отчаянно вглядывалась в его лицо, стараясь запомнить каждую черточку, прежде чем мне придется очнуться ото сна.