Вдохни в меня жизнь

      Он проспал всего пару часов. Это был райский сон, который впервые не сопровождался ненавистным лицом отца. Просто большой чёрный фон перед глазами — ни картинки, ни звука, ни голоса не было. Наверное, именно потому, что как такового плохого сна не было, он смог хоть немного почувствовать себя бодрым. И этот человек пошёл в ночной город. Бёну вдруг резко захотелось посмотреть на его огни. В конечном счёте, что парню делать дома? Заснуть, что ему ещё делать? Он вышел из квартиры. Тогда он впервые залюбовался звёздами…       Эти яркие белые сияния были рассыпаны по чёрному небу, рассыпаны очень красиво. Бён, наконец, нашёл для себя хоть что-то светлое в этом чёрном мире, в котором для него не было ни единого проблеска света. Осень в тот момент вдруг стала чуть лучше, чем была ранее.       Звезды… Они действительно были потрясающими.       Когда он сел на скамью в ближайшем парке, то снова закурил. Мимо проходила пара людей, видимо, таких же страдальцев бессонницей, и даже они в глазах Бэкхёна выглядели уродскими. Он действительно не любил людей. Возможно, это была зависть? Люди, что прошли мимо Бэкхёна тогда, эти парень и девушка… Они жались друг к другу, юноша обнимал за плечо свою ненаглядную, та же жалась к нему, как только могла. Пару раз они даже поцеловались на ходу, от них слышался смех, и прямо-таки веяло счастьем. Правда, до Бэкхёна счастье так и не «довеяло», и ему даже на каплю лучше не стало. Наоборот, появилось чувство зависти. Чувство, которое парень старался подавлять в себе, но не выходило. Как бы то ни было, этот человек пережил достаточно для того, чтобы наконец стать счастливым. Но пока это сделать не получалось.       У него не было в жизни человека, которого он мог бы искренне любить. Бён общался разве что с Минсоком, и то, будучи лишь на работе, и только иногда за её пределами. Но Мин был скорее другом (хотя Бэкхён не знал, друг ли Минсок, потому что по-настоящему никогда ни с кем не дружил). К нему не тянуло со страшной силой, сердце не билось о грудную клетку, как с катушек слетевшее, крыша у Бэкхёна с места не съезжала.       Что было у Бёна от этой жизни?       Разрушенное детство. Отец, который причинил много боли. Работа, от которой мало удовольствия. Минсок, друг, наверное… И… Всё? Да, на этом список кончался. Ах да, сигареты. Его единственная отрада, наверное. Лишь небо в его глазах оставалось всё таким же прекрасным, и только смотря на него, Бэкхён мог улыбаться. Он даже не заметил, как улыбка прицепилась к лицу. И наконец мысли о смерти покинули его. Да, мысли о худшем (а для него, может, и лучшем) часто посещали голову Бёна и никогда не уходили, лишь прятались. Он много думал о смысле своей жизни, о том, что может, было бы лучше, если бы его вовсе не существовало. Смысла в его нахождении в этом гнилом мире ведь как такового и нет, верно? Верно же…       Даже скамья в парке, на которую он уселся, была холодной. Он вдруг вспомнил чужие касания своего тела на работе. Как мужские клешни касались его задницы, причём делая это так незаметно, что обалдеть можно просто. И Бэкхёну стало до тошноты противно... Официант устал ловить на себе двусмысленные, пошлые взгляды парней и мужчин. Бэкхёна бесил до ужаса тот факт, что с работы не уйдёт никак? Она ближайшая к нему, а тащиться куда-то далеко ему было бы сложно, да и вряд ли отпустят с неё. Работников и так не шибко много, а то, как клиенты относятся к обслуживающему его персоналу, начальство во внимание не брало. Неважно ведь, верно? Бэкхёну стало крайне тошно от жизни.       И опять на щёки упали первые капли дождя, что заставили покрыться мурашками далеко не от холода. Бэкхён снова окунулся в ту страшную ночь, которую сопровождали звуки ненавистного дождя…       Кап, кап, кап…       Снова ощутив желание закурить и успокоить бешено стучащее сердце, он начал копаться в карманах куртки, чувствуя, как по спине бьёт холодный ветер. И проклял весь мир, когда понял, что пачка опустела. Отвлечься не на что.       — Нужно? — раздался хриплый, низкий, приятно ложащийся в уши мужской голос прямо под ухом парня, разнеся по телу последнего мурашки. — У меня есть, — наконец Бэкхён заметил, что рядом с ним сидел высокий темноволосый парень, у которого были кудряшки до плеч и большие-большие карие глаза, а ещё лопоухие уши.       — Не откажусь, — сухая интонация. Бэкхён ещё не видел того, кто подсел к нему, да и неинтересно ему это было на тот момент. И только когда ему протянули сигарету, он, наконец, взглянул на этого человека. И обомлел именно тогда.       Наверное, он влюбился. Хотя не наверное, а точно. Всё было как тогда, как в те далёкие десять лет, только ещё сильнее. Дыхание сбилось, мысли мигом улетучились, он забыл, как дышать и не мог вымолвить и слова. Уши этого парня показались ему крайне забавными, ведь торчали в разные стороны. Он поразился его росту. Никогда прежде Бэкхён ещё не видел таких высоких людей. Этот парень был выше его самого на три головы. Тот поднёс к губам Бэкхёна зажигалку, и последний счастливо закурил. Пламя дрожало на ветру. Один раз Бён встретился взглядом с этим парнем, когда закуривал. Глаза делившегося смотрели как-то по-особенному тепло, официанту показалось, что ему даже легче дышать стало от этого. Хотя всё равно в груди продолжало что-то болеть…       Бэкхёну в последнее время стало тяжело курить. Он заметил это неделю назад. Делать это теперь действительно сложнее, чем раньше. На грудь что-то давило, но не так сильно, чтобы нужно было об этом реально беспокоиться, конечно. Хотя надо было, надо… И сам парень курил тоже, выпуская дым в темноту. Бэкхён бродил взглядом по его телу, лицу и ногам. Незнакомец показался ему крайне привлекательным, что удивило Бёна. Это был первый человек, который заставил пробудиться какие-то чувства в нём после всего, что ему довелось пережить. И Бёну вдруг стало так комфортно и легко, как никогда прежде ещё. Бэкхён не заметил, что капли дождя давно не падали на него. Они разбивались о зонт, которым незнакомец поделился с парнем.       — Спасибо, — и дым вылетел из лёгких, прорезав черноту вечера. Ему стало впервые чуть легче. — Наконец полегчало, — он перестал слышать звук ненавистных капель, и кажется, действительно стало чуть легче. Незнакомец ничего не ответил, лишь поджал губы в неком подобии улыбки, чуть прищурив глаза. Ветер растрепал его кудряшки в стороны, это показалось Бэкхёну забавным. Он почему-то удержал себя от улыбки, хотя та так и норовила полезть на лицо. Сделав очередную глубокую затяжку, Бэкхён выдохнул с облегчением. Ему сейчас стало по-особенному легко, вот именно в этот момент. Сейчас, когда он сидел с этим высоким человеком, ему вдруг стало чуть проще дышать, даже с души свалилось немного груза, кажется…       — Я Чанёль, — высокий протянул Бэкхёну свободную руку, сделав очередную затяжку и смотря собеседнику непрерывно в глаза. Он плавно выпустил дым из лёгких, изучая лицо Бёна взглядом. — Пак Чанёль, — Бэкхён задумался, а стоит ли говорить своё имя. Да и зачем это? Они же вряд ли встретятся вновь, а есть ли при таком раскладе смысл представляться друг другу? Конечно же нет, но что-то заставило его голос произнестись:       — Бэкхён, можно просто Бэк, — и он пожал протянутую ладонь своей, и удивился теплоте чужой руки. Высокий парнишка широко улыбнулся, и Бэкхён почему-то ответил ему тем же. Эта улыбка грела. То ли всё потому, что у этого парня добродушное лицо, то ли потому, что от него так и веет каким-то теплом… Да у него даже пальцы тёплые были, а у Бэкхёна вечно ледяные. Наверное, увидев улыбку этого человека, Бэкхён и запомнил его навсегда.       Они не говорили больше. Не хотелось как-то, да и не нужно было. Эта тишина между ними должна была быть. Бэкхён не пугался пения дождя так сильно, как раньше, когда этот человек сидел рядом. Возможно, он не пугался бы дождя так сильно, если бы с ним был кто-то по жизни, вот так, рядом, близко, в полуметре. Но никого не было, кроме этого… Пак Чанёля. Бэкхёну впервые стало так комфортно молчать с человеком, незнакомым ему. Никогда прежде он не чувствовал себя так спокойно, молча с кем-либо. Парню всегда хотелось куда-либо уйти из этой тишины, или оказаться в ней в одиночку, а не с кем-либо. Но с этим человеком молчание было каким-то уютным, что ли, комфортным, и казалось, что всё нормально. С этим человеком всё было как-то… по-другому. Иначе. Совсем не так, как с другими. Совсем не так…       И даже дождь чуть поутих…       — Всё? — задал вопрос высокий, сделав последнюю затяжку. — Я докурил, — он облизал края потрескавшихся губ, выкинув окурок на землю и взглянув на Бэкхёна. — До встречи, — и лёгкая улыбка коснулась уголка его губ, когда Бэкхён моргнул:       — До встречи? — удивлённо переспросил, не понимая, почему этот парень думает, что доведётся встретиться вновь. А тот всё смотрел на него, не моргая даже. Смотрел, чуть заметно улыбаясь уголками губ. — Откуда такая уверенность в том, что придётся свидеться ещё? Город-то большой, вероятность мала, — Бэкхён грустно усмехнулся, бросив окурок на землю и раздавив его кроссовками, невольно сравнивая себя с этим самым окурком. Собственная нога показалась ему жизнью. Ведь так она растоптала и его, начав это делать с самого детства…       — А вдруг, — улыбнулся кудрявый, смешно дёрнув лопоухими ушами. — До встречи, — повторил он, потрепав Бэкхёна по волосам. Последний растерялся и опешил, не зная, как бы отреагировать. Начать можно с того, что к нему вот уже много лет никто так просто не прикасался, а закончить тем, что это сейчас делал мужчина. Бён с трудом выдерживал пребывание на работе, ловя на себе пошлые взгляды этих недо-самцов, из последних сил удерживал себя от ругательств и грубых словечек в их сторону, когда они касались его в области паха, делая это абсолютно (абсолютно!) незаметно, а тут такое… Это, конечно, не домогательство, но Бэкхёну было трудно просто находиться рядом с собственным полом ближе, чем на десяток метров (а этот кучерявый явно нарушал эти границы).       — До встречи? — тихо вымолвил он, коснувшись своих растрёпанных этой большой лапой парня волос пальцами, и тут повторил эти слова снова, только почему-то уже без вопросительной интонации, — до встречи… Чанёль ушёл в вечер, провожаемый облаком дыма от сигарет. Но парень ушёл не так далеко — остановился рядом с каким-то домом, продолжая наблюдать за неожиданным собеседником, в будущей встрече с которым он был почему-то абсолютно уверен. Бэкхён стоял, практически не двигаясь, не замечая, что дождь уже закончился, и Чанёль уже собрался уходить, но его останавливало любопытство. Парню стало интересно, куда пойдёт этот человек потом. Поначалу Пак не разглядел, что делал его неожиданный собеседник, который задрал рукав куртки, и Чанёль присмотрелся. Парень неожиданно понял, что делал этот человек. Бэкхён стал тушить ещё горящий окурок о собственную кожу. Стал тушить, не чувствуя боли. Он ничего не чувствовал. Лицо парня не выражало никаких эмоций. Бэкхёну стало интересно. Интересно, есть ли боль сильнее, чем та, что пожирала его душу каждый день. Но Бён был разочарован результатом. Возможно, просто разучился чувствовать физическую боль, которой в его жизни было достаточно. Его губ коснулась невесёлая улыбка. Несчастный опешил, когда его руку схватил тот собеседник, с которым стоял здесь совсем недавно. В глазах этого парня был немой вопрос и, наверное, даже осуждение. Вот только почему эти чувства овладели парнем, который знал Бэкхёна от силы десять минут?..       — Что ты делаешь? — задал вполне логичный вопрос Чанёль, не понимая, что творил этот парень.       — А что делаешь ты? — Бэкхён сделал акцент, не понимая, почему тот остановил его. — Вот и новая встреча? — усмехнулся слишком уж грустно. Бён не думал, что она произойдёт так скоро. Чанёль смотрел на его руку. Руку, которую упорно не отпускал. Он видел бесчисленные шрамы на его коже, шрамы, оставленные от потушенных сигарет. И каждый след будто нанёс по удару в самое сердце. Он не знал, почему… Почему так больно?       — Зачем? — только и задал вопрос Пак, не понимая, почему его так задело это. Не понимая, по какой причине вдруг так взволновался за этого парня, которого и не знал толком, более того — не знал вовсе.       — Не думаю, что это должно тебя волновать, — прямо сказал Бэкхён, выдрав свою руку. Он должен объясняться перед этим парнем? Нет, конечно. Чанёль понял, что не дождётся и не добьётся никакого ответа. Почувствовав, что Бэкхён не готов для разговора, кудрявый быстро ушёл, выдав ему уверенное:       — До встречи…