Вдохни в меня жизнь

      Пак Чанёль в самом деле втрескался. Даже проснувшись следующим утром, первое, о чем он подумал... Это был Он. Ему вдруг захотелось взять этого паренька, закутать в тёплый плед и посмотреть с ним какой-нибудь фильм, напоить чаем и выдать какую-нибудь плоскую шутку, как он всегда делал раньше. Парень стал неосознанно желать встречи с этим официантом. Даже выходя на улицу вечерами, втягивая носом сизый дым, он вспоминал их знакомство.       И только головная боль заставляла забывать об этом парне. Мигрень стала лучшим ненавистным другом Чанёля, который и не думал уходить. С детства как привязалась к нему, так и запала до конца жизни, наверное. Голову просто разрывало, и Пак Чанёлю выть хотелось от боли, да биться ею несчастной о стены. Но так, конечно, всё стало бы только хуже.       В один момент ему вдруг стало интересно, а не получилось ли бы у него построить какие-то отношения с Бёном. Он не выглядел как жадный, ищущий во всём выгоду человек. В его глазах было больше печали, чем жажды таких вещей.       Чанёлю не везло со спутниками жизни. Все, на кого попадал взгляд, поначалу были такими добрыми и замечательными, а потом просто пользовались. Этот парень имел постоянный доход и уже устроился в жизни. Он знал, кто он есть и что не умрёт от голода в старости. Это знали и все те, кто имел наглость называть его «любимым»», лезть обниматься и целоваться.       Иногда Чанёль даже думал попробовать сменить свою злосчастную ориентацию, которая была ни черта не традиционной! Пак не знал, почему его тянет к парням, но девушки парня абсолютно не привлекали, более того — отталкивали и вызывали в каких-то моментах полную антипатию и отвращение… Он думал пробовать строить отношения, но знал же, что не получится, поэтому это было лишь в мечтах. Хотя, он не мечтал вовсе…       Часто Паку хотелось иметь кого-то за своими плечами. Чтобы кто-то мог поддержать в трудный момент, просто приготовить вечером ему горячий чай… Но парень понимал, что вряд ли найдёт такого человека. И впервые за пять лет подумал о том, что возможно, нашёл кандидата на эту должность. Возможно, он действительно нашёл. Быть может, этот человек делал бы ему горячий чай по вечерам и обнимал бы со спины после работы, быть может… Быть может, это всё было бы так, если бы судьба не сделала всё так, как ей захотелось…       Пальцы Бэкхёна вновь стискивали сигарету, ему в который раз стало до одури тошно от жизни. В его голове крутились вопросы без ответа. Вопросы… Что этот высокий парень делал в кафе сегодня? Почему он казался там? Судьба снова жестоко шутила с ним, что ли? Бэкхён понял, что ни черта не юморист. Втягивая носом сизый дым, игнорировал спазмы в лёгких, хотя прекрасно понимал, что не к добру они. Расслабленность после сигареты ему прельщала.       В конечном счёте, что у него было?       Изматывающая работа и… И много чего ещё. Например, сигареты, небо, ну и сигареты, конечно. Бён Бэкхён чёртов богач! Эта смешная в своей жуткой правдивости мысль вызвала очередную сухую усмешку у парня.       — Как он узнал, где я работаю? — неожиданно посетил его голову вопрос, сорвавшийся с губ шёпотом. А ведь действительно… — Случайность?       Бэкхён не верил в случайности, он верил в судьбу. Может, это действительно именно она решила свести их вновь в ином месте. Эта злая судьба…       И снова удушающий кашель, раздирающий глотку и не щадящий лёгкие, выбивающий жизнь из тела. Бэкхён снова сложился пополам, боясь, что сойдёт с ума. Он стал уверенным в том, что такой частый кашель не к добру. Уверен в том, что сам себя добивает. Ну, не добила жизнь, значит, добьёт он сам. Собственноручно.       Да и зачем ему она? Жизнь эта… Какой в ней прок? Жизнь для того, чтобы едва выживать после очередного спазма в лёгких? Жизнь для того, чтобы терпеть унижения, эти пошлые касания и взгляды мужчин на работе? Жизнь для того, чтобы только Минсок иногда спасал его дельными советами? А в ответ Бэкхён не помогал ему ничем дельным, кстати. Этому низенькому парню с лисьими глазами он помогал лишь с работой, но такая помощь — помощь ли? Минсок спасал чаще советами, потому что был старше и явно опытнее, а что делал Бэкхён в ответ? Говорил слова благодарности? Ну да, говорил, но разве этого хватит?       — Чёртов эгоист, — снова усмешка наползла на лицо и снова спазм, который Бён героически стерпел. — Да я чёртов эгоист, богатый эгоист, — он неожиданно засмеялся.       Засмеялся этой жуткой в своей несправедливости жизни в лицо, или лоб, или задницу. Чёрт знает вообще. Он смеялся до усталости, до жуткого хрипа в лёгких. Смеялся и смеялся…       Были ли у судьбы намерения и в этот раз исключительно злыми — большой вопрос. Для Бэкхёна все её выкидоны носили в описании именно это прилагательное, но в этот раз, может, всё могло обстоять не так плохо?       Возможно, её шуточки (или как ещё эту жесть обозвать?!) должны были сделать Бэкхёна сильнее, и они действительно делали парня таким, но это сопровождалось громким треском души Бэкхёна, треском веры в людей и в добро, веры в лучшее и самого себя, веры в счастье и хороший конец.       Кашель Бэкхёна чуть поутих, и он поймал себя на невесёлой мысли, что этот чёртов кашель его однажды убьёт. Поймал себя на мысли, которая, возможно, окажется пророческой…