Вдохни в меня жизнь

      Чунмён сидел за столом в своём номере *** отеля, думая. В его голове была лишь одна мысль. Мысль о Бэкхёне.       О том, что он умер. О том, что его Бэкхён действительно умер, и это не сон, а реальность. Реальность, которая стала ещё более жестокой, чем была. Вместе с Бэкхёном умерла какая-то и его часть. Единственное, что заставляло его жить, неожиданно потухло. Пустота всё больше пожирала его изнутри, и Чунмён не мог противиться этому.       Не мог бороться. Он сдался.       Слишком труслив для того, чтобы убить себя.       Да, мысли о смерти стали часто посещать его голову. Он думал о жизни. Для чего он теперь жил? Зачем? Раньше его подпитывала мысль о новой жизни. В тюрьме Чунмён мечтал о том, чтобы предстать перед сыном другим, совсем не тем человеком, которым он был. Новым, совсем не похожим на того, кем был ранее. Но сейчас это не имело никакого значения. Для кого ему жить?       Ким Чунмён слишком слаб, чтобы идти дальше. Слишком.       Кошмары стали частью его жизни. Он стал на место Бэкхёна, чьи ночи были бессонны всю его жизнь по вине отца. Ночью мужчина видел перед собой слишком реальные глаза маленького восьмилетнего мальчика, и глаза двадцатилетнего сына при смерти, в которых были эти вечные немые вопросы без ответа, что терзали его всю жизнь. Каждую ночь истошный крик разрывал тишину, Чунмён просыпался, ища глазами сына, всё ещё веря в то, что найдёт его на второй половине кровати. Но осознание того, что эта надежда на нахождение Бэкхёна рядом лишь надежда и нечего более, наносило ему слишком сильный удар. Не тот, что он мог вынести.       В темноте он видел рядом лежащую фигуру Бэкхёна, фигуру маленького мальчика. Мужчина тянулся к ней, собираясь прикоснуться, но рука проходила сквозь пустоту. Призрак прошлого преследовал его по пятам, и он не мог убежать.       Пришло понимание. Понимание того, что фактически он — убийца. Ведь именно из-за его действий, из-за того, что он делал с Бэкхёном, перестав бороться с собой, мальчик ломался, покупал чёртовы сигареты и губил себя. Он создал ему тягу. Тягу такой же силы, какая была и у него. Разница лишь в том, что Бэкхёна тянуло к сигаретам, Чунмёна же к нему. Из-за лишь по его вине и парень с детства вдыхал свою смерть.       Медленно, но верно мужчина сходил с ума, слетал с катушек. Самое страшное в том, что он осознавал это в полной мере. Понимал, что медленно, но верно теряет остатки разума. Может быть, даже хотел этого. Бездна, овладевшая им, убивала всё в Чунмёне. Стирала всякую надежду на что-то хорошее в следующем дне, в этой жизни. Жизни, которая преподнесла столько дерьма на его долю, отняла самое дорогое — единственного сына, перед которым его поглощало чувство вины за всё то, что пришлось ему вынести.       Раны на его теле лечило время, но шрамы на душе сопровождали Чунмёна всю оставшуюся жизнь.       Ошмётки человечности, которые оставались в нём, не давали трезвому разуму ни на секунду забыть о том, что он сотворил своими порочными действиями. Это минутное помутнение, но одновременно и осознанные действия стоили ему всего того, чем он дорожил. Ломая жизнь кому-то, ты ломаешь жизнь и себе — к этой мысли привели раздумья.       Раздумья, из которых его вырвал писк телефона. Посмотрев на экран, понял, что это за сообщение. Сообщение от неизвестного номера, в котором были указаны дата, время и место похорон. Киму не потребовалось много времени, чтобы понять, кто отправитель. Наверное, похороны сына стали для него отправной точкой. Отправной точкой к концу всего. Стали тем, что стёрло всякую надежду на лучшее будущее.       Будущее, которого не могло быть…