Иллюзия

      Честно говоря, я не очень-то представляю, что мы делали потом. Помню только урывками, и то только середину и конец наших, так сказать, приключений. Мне как будто крышу снесло от внезапно нахлынувшей свободы.       Мы постоянно зависали по клубам. Ненавижу их, ненавижу алкоголь и прочую дрянь, но почему-то я ночами там находилась, причём нажиралось всякой всячины до такой степени, что не понимала, кто я и где нахожусь. Лица, события, даже впечатления превратились в единую кашу, и я до сих пор не понимаю, хорошо мне тогда было или страшно.       Также помню одну блондинку, которая похожа была на ребёнка. Самое нормальное из того, что она жрала, была лапша быстрого приготовления. Она любила декаданс, гедонизм и иронию. Она сказала это при знакомстве, приправив речь французскими идиомами. И я сразу поняла, что она страшно невыносимая бабенция. И мы стали зависать вместе, трансжиря её деньги. Она была богатой девочкой, озверевшей от скуки.       Помню, что один раз нас всех чуть не арестовали, потому что мы горланили на улице всякую чушь и приставали к прохожим. Мы убегали от полицейских и смеялись, хватаясь за бока. Я помню, что у меня даже заболели рёбра тогда.       Ещё меня два или три раза забирали в больницу, потому что язва открывалась. Это было на улице и я забрызгивала рвотой стены. Блондинка хохотала, как ненормальная. Тео качал головой.       Один раз мне взбрендило покататься на льду. Коньков не было, поэтому я каталась в обуви и пыталась выделывать пируэты, которые я подсмотрела на трансляции по фигурному катанию. А потом провалилась под лёд, и меня пришлось вытаскивать. Блондинка опять смеялась, Тео просто испуганно смотрел, как меня пытаются откачать от воды.       А потом меня нашёл мой брат. Он был от первого брака матери и я совсем забыла, что он уехал в этот город. Он меня почти сразу узнал, несмотря на то, что мы виделись в последний раз лет десять назад. Я тогда лежала в сугробе возле какой-то харчевни, вокруг всё как будто ходило ходуном, а меня выворачивало наизнанку. Не знаю, что я тогда выпила или употребила, но я тогда поклялась себе, что больше так делать не буду. И вообще, пора заканчивать со всеми этими походами. Ха, да я каждый раз так думаю.       В общем, лежала я тогда в сугробе и страдала. А он склонился надо мной и громогласно что-то сказал мне. Ничего не понимающая я смотрела в его ослепительно-серые глаза. Они казались огромными. Мне стало страшно.       — Убери их, — попыталась прошептать я, но вышел только сдавленный хрип.       Он отнёс меня к себе, откачал и дал выспаться. Не помню, сколько я спала, но это было долго, и проснулась я совершенно разбитой. Брат сидел рядом и пил какао. Поймав мой взгляд, он отложил чашку и скрестил руки.       — Ну что, алкашка? Выдрыхлась?       — Ты кто?       Он вскинул брови и посмотрел на меня, как на дуру.       — Брат твой. Эшли.       С некоторыми усилиями, но я его вспомнила. Голова вообще отказывалась соображать.       — Твою мать, — говорю.       — Именно, — кивает Эшли. — Ты вообще в курсе, что брат с сестрой тебя разыскивают?       — Ну да, тяжело жить без бесплатной няньки и домработницы, — процедила я.       Брат тяжело вздохнул и грустно посмотрел на меня.       — Самми, пойми, тебе нужно учиться. Я знаю, что обстановка в семье не самая лучшая, но всё же. Тебе ведь нужно хотя бы закончить школу, чтобы иметь возможность получить нормальную работу и свалить отсюда, правда? Да хоть ко мне переезжай. Но подожди хоть немного.       — А мне плевать. Я туда не вернусь.       Я вспомнила о Тео. Интересно, где он сейчас? Где я его оставила? Когда в последний раз с ним виделась? Ничего не помню. Он же пропадёт без меня, этот чудак.       — Со мной не было блондина примерно моего роста? — спросила я у Эшли. — У него такие белые волосы. Это бросается в глаза сразу.       — Нет, — удивлённо ответил мой брат.       Он пошёл на кухню, налил какао и вернулся. Я почувствовала сильную жажду. Ещё бы, я, похоже, больше суток проспала. Эшли включил приставку и принялся играть в какуой-то шутер. Это на время заняло меня. Я лежала в кровати, ела, пила, смотрела на брата, который почти не отходил от телевизора. Ругался, радовался, танцевал «танец победы», как он его сам назвал, хохотал, иногда разговаривал со мной. Так мы провели весь день.       Но всё испортил вечер. Точнее, звонок в дверь. Эшли побежал открывать, шлёпая босыми ногами по полу. Внутри меня всё сжалось, предчувствуя беду. Ну, или это просто язва даёт о себе знать.       Дверь захлопнулась. Брат что-то весело щебетал в прихожей, и ему вторил голос… Тессы. Ну конечно. Он позвонил сестре, чтобы оповестить её о том, что я здесь. Сестричка-то волнуется обо мне, как же. Кто ещё будет драять полы и готовить еду?       Её сопровождал аромат клубники и римтичный стук каблуков. И тонкий, почти детский голос, обычно говорящий всякие гадости. Я спряталась под одеяло, желая, чтобы дверь, ведущая в комнату со мной, не открывалась как можно дольше. Например, пусть сестра внезапно упадёт в обморок. Или передуемает и вернётся к себе, оставив меня в покое. Или ещё что-нибудь.       Но Тесса всё-таки вошла и сдёрнула с меня одеяло. Выглядела она донельзя противно. Ну не шла ей красная помада и эти уродские осветлённые волосы. Эшли робко выглядывал из-за её широкой спины. Я поспешила отвернуться.       — Самми, — умоляюще позвал брат.       — Не пойду, — отрезала я.       — Ты всё время ругалась на нас, что мы бежим. А сейчас что делаешь? — спросила Тесса.       — Это ответная реакция, — усмехнулась я. — Этот город осточертел мне. Вместе с этой ублюдской семейкой и школой. И вообще со всем. Не могу больше там находиться. Он давит на меня.       — Думаешь, если убежишь, что-то изменится? — осторожно спросил Эшли.       — Кто знает…       Что-то гнало меня подальше отсюда. В Город, Где Всё Хорошо. Где зимой дожди, а летом всё цветёт. Где море и чайки. И дельфины. И пёстрые крыши. И Тео. И всё. Никакой горы грязной посуды, шёпота за спиной и пьяных драк. И никаких серых стен, напирающих отовсюду.       — Может, проблема не в городе, а в тебе? — проворчала Тесса.       И тут я разозлилась. Она била меня всё детство, брат мог рассечь мне губу из-за неосторожного слова, мать предпочла сбежать от нас в мир грёз после смерти отца, одноклассники отказываются сидеть рядом со мной, а директриса заявила, что я не смогу интегрироваться в нормальное общество, но проблема во мне?!       — Проблема была бы во мне, если бы я сама выбрала родиться здесь! — взвизгнула я. Я накидываюсь на сестру и она падает под моим напором. Спина ударяется о пол, дыханием с хрипом вырывается из её раскрытого рта.       — Катись в грёбаный ад, ты и твоя тупая семейка! Вместе с братом-алкашом, который наверняка даже не помнит, как меня зовут! Пошли вы все в жопу! И город тоже пошёл в жопу! Хоть раз, сука, прислушайся к моему мнению!       Я вдавливаю её в пол и душу. Эшли пытается оттащить меня от неё, Тесса что-то вопит, но я уже ничего не слышу и не вижу. Всё застилает пелена чистой ярости.       — Вы все! Вам плевать на меня! Вы только и делали, что били меня и оскорбляли! А теперь! Теперь! Проблема во мне?!       Чувствую её кожу под ногтями. Чувствую волны её страха и запах пота. Блеск в накрашенных глазах и растёкшаяся тушь. Эти волосы. Вырвать бы их.       — Ты не видишь этого. Ты не видишь этих стен, которые сжимают. Как корсет, — прохрипела я прямо ей в лицо.       Я вся дрожала. К ярости примешался дикий ужас.       — Они сжимают, они сжимают, сжимают, — бормотала я. — Они заслоняют небо. Они забирают цвет. Они хотят сжать меня и превратить в кашу. А ты не замечаешь. Никто не замечает, потому что вы такие же. Тео бы понял. Он единственный, кто понимает меня. Я хочу к нему. К вам — нет. Вы как эти стены. Вы давите.       Слова сами вырывались из меня, опережая мои мысли. Просто я хотела сказать. Я хотела, чтобы меня поняли и услышали. Что не я ненормальная, а город такой. Чтобы они увидели это торжество серого.       В глазах Тессы я увидела отражение своего страха. Но боялась она не города, а меня. Мне стало смешно. Волны нервного, истерического смеха ходуном заходили по моему телу. Я смеялась над Тессой, над Эшли, над городом, над собой. Всё смешное. Вы смешные. Я смешная.       — Видимо, тебе хорошо, — просипела я, — Ты привыкла, когда на тебя давят. А ты, в свою очередь, давишь на других. Колесо Сансары, а? Иерархия Серого Города, чтоб вас всех.       Тут подбежал Эшли и сунул мне чашку с успокоительным. Горькая жидкость коснулась моего языка. Я предпринять ничего не успела, как почувствовала, что эта бурда заливает моё горло. Я закашлялась и попыталась оттолкнуть брата, но он был сильнее. Тесса скоординировалась и схватила меня. Пришлось проглотить. Они не отпускали меня, пока чашка не опустела. В процессе я облилась и получила несколько синяков. В итоге брыкающуюся меня уложили в кровать и удерживали, дожидаясь действия лекарства. Молча смотрели друг на друга. Спелись, ублюдки.

***

      — Успокоилась?       Тесса мылась в душе, мурлыкая какую-то песенку. На кухне в мультиварке что-то варилось. Пальцы Эшли ритмично ударяли по клавишам.       — Возможно.       Слабость сковала все мои члены. Голова ныла. Суставы болели. Лень было даже говорить. И как я ни силилась, я не смогла почувствовать ни ярость, ни стыд.       Внезапно брат отложил в сторону ноутбук и бросился ко мне, заключив в объятия.       — Самми, я слышал, что у вас трудности, но не знал, что всё настолько плохо. Я не знал, что тебе так тяжело. Прости, что давил на тебя.       Забавно, что он извиняется, а Тесса, даже если ткнуть её носом туда, где она накосячила, всё равно будет считать, что она права.       — Я поговорю с Тессой. Может, закончишь школу здесь. Поживёшь у меня. Я вижу, что тебе нужна помощь, и тебе её окажут.       И он много чего милого шептал, гладя мои волосы и прижимая к себе. Вспоминал, как мы вместе играли. Рассказывал, как он здесь живёт — учится в медицинском, завёл друзей и читает в парке. Он обещал, что здесь я буду жить хорошо. Что он будет поддерживать меня и не скажет дурного слова. Спрашивал, как я жила и что делала. Меня не прорвало на откровения, но плакать хотелось. И я плакала, мои слёзы впитывались в его рубашку.       Впервые за столько лет меня наконец услышали.