Двое в темноте

      Зная общую ситуацию в Лайме, не было трудностью попросить хозяина «Лайма Бин» выступить на один вечер. Численность населения падала с каждым годом, также это относилось к духовному и культурному развитию. Музыкантов здесь – раз, два и обчёлся, так что мистер Грей, хозяин заведения, даже был рад, что такой профессиональный музыкант, как Блейн Андерсон, вызвался выступить на один вечер.       Блейн переживал, что из-за своего обмана он не сможет нормально смотреть Курту в глаза. Без сомнения, можно искусно соврать человеку, который тебе безразличен, но от которого ты без ума — никогда. Может, это Блейн был такой странный, да и обман был совершенно безобидный, но отчего-то его коробила сама мысль, что Курт не будет знать правды.       Сегодня Блейн ночевал у себя в квартире, потому что, как бы необычно это ни звучало, ему требовались тишина и покой. Грустным, он любил побыть наедине со своими мыслями, но нечасто, иначе это могло перерасти в меланхолию или, не дай бог, в депрессию. Обычно свою печаль Блейн заглушал увеселительными посиделками с друзьями или публичными выступлениями с гитарой в парках. Но сейчас был не тот момент — сейчас ему действительно требовалось всё обдумать.       Не обманывает ли его сердце, когда так буйно реагирует даже на простую мысль о Курте? Сегодняшняя беседа с ним была настоящей эйфорией, победой для Блейна, и он постоянно прокручивал в голове всё то, что говорил Курт, как он улыбался и смеялся. Наверняка Блейн не первый, кого очаровал Курт, потому что Блейн не из тех, кто влюбляется с первого взгляда.       Но вопрос был в другом: у Блейна были подозрения, что Курт действительно его истинный сабмиссив. Эта мысль терзала, мучила и давала о себе знать, даже когда Блейн старательно забивал голову всякими пустяками. Было как в притче с белой обезьяной: не стоит специально избегать волнующей мысли, иначе та будет тревожить ещё больше. Блейн смотрел правде в глаза: если Курт действительно его родственная душа, то почему цифры на ладони Блейна до сих пор не ушли? Он уже даже устал думать о том, что между ними чудовищно большая разница в возрасте. В конце концов, как показывают многочисленные подобные случаи, судьба не смотрит на подобные мелочи.       Дело доходило до смешного: Блейн попросту сомневался, что достоин такого шикарного парня. Он понимал, что так, скорее всего, думает каждый второй о своём соулмейте, но Курт… Курт идеальный, и наверняка так думал не только Блейн.       Его сольное выступление было назначено на послезавтра в семь часов вечера. Блейн уже было схватился за телефон, чтобы набрать Курта и сообщить ему, но, немного подумав, отложил аппарат — у него была идея получше.       На следующий день, в 8:20, Блейн стоял около дома Курта, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на наручные часы. Наверное, полное безумие — просто так поджидать едва ли знакомого парня около его дома, и Блейн понимал всё безрассудство своего поступка.       Через некоторое время справа послышался звук открывающейся двери и фраза «Пока, пап, я в школу», сказанная Куртом. У Блейна пробежали мурашки по всему телу, когда он снова услышал этот голос. Прошло меньше суток, но он уже успел ужасно истосковаться по Курту. Он хотел видеть, слышать и чувствовать Курта, так что Блейн даже обрадовался бы их обычному телефонному разговору. Но если есть возможность поговорить с Куртом вживую, то было греховно ей не воспользоваться.       — Курт, — окликнул Блейн, несмотря на то, что Курт и так бы его не смог не заметить. — Привет.       Курт остановился на крыльце и удивлённо посмотрел на Блейна, отчего последний почувствовал себя немного неловко от столь пристального взгляда.       — Эм… Привет. — Курт, выйдя из оцепенения, спустился по лесенкам и оказался в двух шагах от Блейна. — Что ты здесь делаешь?       — Я? Я… — Когда в его голове зародилась блестящая мысль о том, чтобы проводить Курта до школы, он не подумал, что, собственно, скажет ему, когда тот спросит, почему Блейн поджидает его около дома. Смутившись, Блейн затараторил: — Я хотел тебе сказать, что моё выступление в «Лайма Бин» состоится послезавтра в семь часов вечера. Я могу за тобой зайти, и мы бы пошли вместе. Или, если не хочешь идти со мной, можешь подойти к семи часам, и тогда мы…       Конец предложения повис в воздухе — по добродушной улыбке Курта Блейн понял, что повёл себя по-детски. Совсем не так, будто ему за тридцать.       — Пойдём туда вместе? — спросил Блейн. — Я волнуюсь перед каждым своим выступлением, и мне бы помогла какая-нибудь непринуждённая беседа.       — Я сам хотел это предложить. Только прошу, давай отойдём от дома, не хочу ненужных вопросов отца.       Блейн совсем не был против, чтобы Курт говорил о нём со своим отцом, но он понимал, что, наверное, ещё рано.       Когда они пошли по дороге к МакКинли, Блейн спросил:       — А мама? Она наверняка также не останется равнодушна, если увидит тебя со мной.       — Ты прав, — кивнул Курт. — Но мама сейчас на работе. Она медсестра, и случается такое, что ей приходится выходить в ночную смену. Приходит она домой, когда я уже на втором уроке.       За пустой, но уютной болтовнёй они дошли до школы. Это значило, что Курт снова уйдёт. Блейн снова будет мучиться в ожидании их следующей встречи. Снова и снова придумывать предлоги, чтобы был повод встретиться с Куртом. Блейн будто вернулся в юношество, когда побегать за объектом своего обожания было только в радость, и это было потрясающее чувство.       Удивительно, но за всё это время Курт не поинтересовался, почему Блейн решил сообщить время их встречи не по телефону. Не придать этому значения не было возможным, ибо поступок был немного странным, даже по уши влюблённый Блейн это понимал и боялся, что Курт вдруг решит его спросить об этом. Оставалось только одно разумное объяснение: Курт догадался о симпатии Блейна и не стал смущать вопросами, которые будут и без того лишними. Эта мысль одновременно и грела, и пугала.       — Вот чёрт… — пробормотал Курт, когда они оказались на школьной парковке.       Блейн почувствовал, как Курт сжал его локоть, будто нуждаясь в защите.       К ним уверенной походкой надвигался незнакомый брюнет. Его можно было назвать симпатичным, но всё же было в нём что-то, что непременно отталкивало. Брюнет, подойдя к парням, буквально выхватил Курта и положил руку на его плечо.       — Привет, детка, — сказал он на ухо растерянному Курту и поцеловал его в щёку. — Я скучал.       — Но… ты же должен был прийти только завтра, — неуверенно пролепетал Курт, смотря себе под ноги.       — Не мог же я тебя оставить здесь совсем одного.       Это выглядело настолько странно, что Блейн на какое-то время потерял дар речи и сверлил взглядом наглого брюнета. Блейну показалось, что Курту некомфортно находиться в обществе этого парня, а вот тому, похоже, было лишь в радость прижимать к себе сабмиссива. Он, кажется, даже забыл о том, что Блейн стоял напротив них, ведь пожирать глазами Курта было куда интереснее.       Такое поведение брюнета взбесило Блейна. В нём проснулся зверь, который не позволял так просто стоять и наблюдать, как Курта лапает какой-то отвратительный смазливый хам. Действуя на эмоциях, Блейн немного резко притянул Курта к себе и закрыл его своей спиной. Брюнет от столь вопиющей наглости открыл рот в немом вопросе, и его брови приподнялись от удивления.       — А ты ещё кто такой, Фродо грёбаный? Убрал руки от моего парня.       Внезапно Блейн почувствовал, будто его огрели по голове чугунной сковородой.       — Парня?.. — недоумённо переспросил он.       — Та-ак, — протянул брюнет, — оставил, называется, Курта одного на один день — и озабоченные уже тут как тут. Курт — мой сабмиссив, тебе ясно?       Блейн даже не стал сопротивляться, когда у него забрали Курта. Брюнет ухмыльнулся и с самодовольным видом обхватил Курта за талию. Блейн всё это видел, в нём по-прежнему кипела кровь от негодования и ревности, но он ничего не мог сделать. Как он и подозревал, Курт не его. Он до чёртиков влюбился в чужого сабмиссива.       — Вот и отлично, — довольно хмыкнул брюнет. — Пошли, Курт.       Блейн почувствовал, что потерял Курта в одночасье и навсегда. Он до дрожи хочет подбежать к Курту и украсть его у брюнета, но он и выдохнуть не может без режущей всё тело боли. Вмиг всё стало до смешного бессмысленным и ничтожным, что хотелось взвыть. Что теперь делать?       Он не знал, сколько простоял на школьной парковке и тупо смотрел вперёд себя — он был потерян среди весело болтающих учеников. Взяв себя в руки, Блейн поспешил как можно быстрее покинуть территорию школы, а затем и Лайму. Надо забыть Курта, будто его и не было. Надо убить в себе те сильные чувства, что Блейн испытывал к Курту. Для этого надо убить себя, чтобы забыть его.       Блейн не помнил, как дошёл до своей квартиры, он был будто в бреду. Быстро покидать вещи в сумку и покинуть город как можно быстрее — это казалось самым верным, что можно было предпринять в данной ситуации.       Уже через несколько часов Блейн стоял в аэропорту и ждал свой самолёт до Нью-Йорка, где его должен был встретить Сэм. Когда он узнал, что Блейн возвращается домой, то начал было возмущаться, но голос его друга был настолько печальным, что Сэм лишь спросил время прибытия и сказал, что будет его ждать. Они оба знали, что этой ночью дружно напьются и Сэм вновь побывает в роли персонального психолога.       Удивительно: Блейн пробыл в Лайме чуть больше недели, но уже успел построить планы, которые так и останутся неосуществимы. Он даже не предупредил хозяина «Лаймы Бин», что уезжает из города, и не поинтересовался у Уилла, как дела у его жены, которая сейчас находится в больнице.       Эгоистичная скотина. Я не стою и мизинца Курта.       Блейн знал, что вернётся в Лайму нескоро — этот город напоминал ему уже не о родителях или Далтоне. Приезжая туда, он будет постоянно думать о том, что произошло несколькими часами назад на той чёртовой школьной парковке.       Когда родители узнали, что их сын внезапно улетает обратно в Нью-Йорк, они, как и подобает родителям, ужасно расстроились. Блейн наплёл что-то про неотложный вызов, при этом глядя на них честными глазами.       Конченый подонок. Как меня ещё Сэм терпит.       Можно было сбиться со счёта, сколько всего они с Сэмом пережили. Сначала их общение ограничивалось «Привет»-«Пока» в коридорах НЙАДИ, но после одного группового проекта парни стали не разлей вода. Правда, на втором курсе Сэма выгнали из академии, но это нисколько не помешало их дружбе. Поначалу Сэм работал барменом в достаточно элитном баре, а в выходные бегал по кастингам и отсылал свои фотографии в разнообразные издания, так как мечтал стать моделью. Когда Блейн узнал о планах друга, он был настроен скептически. В его голове прочно устоялся стереотип, что все модели смотрят на окружающих свысока, отчего Блейн боялся, что Сэм станет таким же. Но мечта Сэма сбылась, и он вот уже шесть лет занимается своим любимым делом, при этом оставаясь обычным парнем.       Им обоим повезло, что звёздная болезнь обошла их стороной. Сэм три года назад женился на своём истинном сабмиссиве — девушке, которая никоим образом не связана с шоу-бизнесом. Блейн был безумно рад за своего друга, он видел, как Сэм весь светился, когда находился рядом со своей любимой. Блейн видел это, машинально сравнивал себя с Адамом и разочаровывался, что у них всё не так. Он понимал: всё дело в том, что он выбрал не свою родственную душу, но ему уже за тридцать, он хотел, в конце концов, завести семью и стать по-настоящему счастливым.       А потом появился Курт и перевернул жизнь Блейна верх дном.       Сэм уже ждал его в аэропорту. Люди вокруг мельтешили, куда-то спешили, кто-то обнимался, сбоку слышался женский радостный визг, а Блейн, не скрывая печальной улыбки, нёс за плечом небольшую сумку и понимал, что его обратно тянет в Лайму.       — Хэй, приятель, как-то ты совсем не выглядишь отдохнувшим, — сказал Сэм, как только Блейн подошёл к нему.       — Это отстойно, — грустно усмехнулся Блейн и обнял друга. — Но я скучал по тебе.       — Хоть ты и заноза в заднице, но я тоже.       Отстранившись друг от друга, они побрели на парковку. Кажется, они безмолвно договорились, что Блейн поедет к Сэму, чтобы напиться и рассказать всё, что творится у него на душе. Так и случилось: через час с лишним парни подъехали к дому Эвансов, где Блейна уже считали едва ли не частью их семьи.       — Думаю, тебе уже не стоит говорить «чувствуй себя как дома», — сказал Сэм, снимая обувь и кидая ключи на тумбочку.       Блейну очень нравился этот дом. Такой светлый, уютный, и будто в нём дышалось лучше, чем в собственном доме, поэтому он так любил навещать Эвансов.       — Мерседес уехала на пару дней в Филадельфию по работе, так что эта ночь полностью наша.       — Звучит как начало плохого порно.       Сэм закатил глаза и отправился на кухню, оставив смеющегося Блейна одного.       — Виски или бренди? — прокричал Сэм через пару минут.       — Виски.       Хороший алкоголь, вкусная закуска и лучший друг — и через два часа Блейн чувствует себя полностью расслабленным и готовым излить душу. Он говорит, говорит и говорит. Ему нужно было кому-то рассказать обо всех своих переживаниях, ибо становилось сложно всё держать в себе. Блейн знал, что Сэм выслушает, даст хороший пинок и, если повезёт, дельный совет. С ним можно было не бояться, что наутро он наградит тебя косым взглядом, посчитав размазнёй. У них действует негласное правило рассказывать обо всём, что их тревожит. В тяжелых случаях это сопровождается алкоголем, как, например, сейчас.       — Сэм, я, кажется, влюблён в него, — пьяно простонал Блейн. Он уже не помнил, сколько влил в себя грамм алкоголя, но достаточно, чтобы начать называть вещи своими именами. — Я влюбился в чужого саба, представляешь? Ты бы видел того напыщенного индюка… Он… он просто взял и забрал у меня Курта. Почему таким мудакам достаются идеальные соулмейты?       — Ты вообще уверен, что перед тобой не разыграли спектакль? — не менее пьяным голосом поинтересовался Сэм.       — Что?..       — А то. Как будто ты не слышал о том, как доминанты насильно делают чужих сабмиссивов своими.       — Неважно, — отмахнулся Блейн. — Курт не мой. Видишь это? — Он показал Сэму свою ладонь. — Метка на месте. Будь Курт моим, цифры бы стерлись.       — Ты это только что придумал? Ты вообще в курсе, что не у всех сразу исчезает метка? У кого-то после первого взгляда друг на друга, или после первого прикосновения, или поцелуя… Чёрт, да некоторые ходят помеченными до тех пор, пока не переспят! А ты к Курту даже пальцем не притронулся, да?       Блейн грустно вздохнул и кивнул, вспоминая те милые моменты, что он успел провести в обществе Курта. Было в их встречах что-то родное и комфортное, как если бы они знали друг друга много лет. Но Блейн настолько боялся потерять даже самую малость того, что имел, отчего посчитал правильным пока даже не касаться Курта.       — Послушай, — обратил внимание на себя Сэм, — ты глупо поступил, что уехал, ничего не выяснив. Вдруг тот парень насильно сделал Курта своим, а ты уехал в самый неподходящий момент? А если Курту нужна была твоя помощь именно в ту минуту?       Было что-то в этих словах толкового, отчего Блейн заставил свой мозг лихорадочно думать. В самом деле, история не единожды повествовала о доминантах, которые определялись не со своими истинными родственными душами, и лишь оставалось догадываться, что ими руководило в тот момент: настоящая влюблённость или простая прихоть.       — Я ещё не успел стереть его номер. Как думаешь, стоит позвонить?       — Только не сейчас, — усмехнулся Сэм. — Он сразу поймёт, что ты пьян.       Блейн не нашёлся что ответить. Своим внезапным порывом вернуться в Нью-Йорк раньше времени он лишь усугубил ситуацию. Хотя, если бы не Сэм, Блейн, скорее всего, постарался бы забыть всё, что произошло с ним за эту неделю, и вернул свою прежнюю жизнь с Адамом.       — О чёрт, — проскулил Блейн и обхватил голову руками, — Адам… Я совсем забыл, что мы поссорились. Точнее я на него накричал, сказал больше мне не звонить. Он обиделся, это точно.       — Кстати, ты и ему делаешь больно, — заметил Сэм. — Пока ты не решил, как будешь выкручиваться, пожалуйста, ничего не говори ему. Если ты заставишь его поверить, что у вас снова всё хорошо, а следом улетишь в Лайму, ты не будешь отличаться от тех, кто изменяет своим парам на стороне.       — Я уже ему изменил, если говорить об этом, — тяжело вздохнул Блейн и с отвращением посмотрел на свой стакан с виски — теперь уже и глоток в горло не лез. — Мы с ним только поссорились, а я уже положил глаз на другого.       Он внезапно почувствовал себя крайне отвратительно: сидит со своим другом, нажирается как свинья и плачется о своих никчёмных проблемах. В конце концов люди бывали и в более затруднительном положении и при этом не теряли оптимизма.       — Не твоя вина, что ты повстречал Курта в тот момент, — постарался приободрить друга Сэм и положил руку на его плечо. — Но ты должен либо бороться за Курта, либо мучиться дальше со своим нынешним бойфрендом.       — Я не говорил, что я мучаюсь с ним.       — Твои глаза всё говорят за тебя, — ответил Сэм. После недолгой паузы он, потянувшись, добавил: — Ладно, уже четыре часа ночи. Думаю, пора идти спать. Завтра у кое-кого тяжёлый день, да, Блейн?       Блейн лишь уныло посмотрел на друга и поднялся с места, чувствуя невероятную усталость во всём теле.       — Давай уберём всё это со стола и пойдём спать, — согласился Блейн.       Через двадцать минут каждый лежал в своей кровати. Как только голова Блейна коснулась подушки, он моментально провалился в сон. Все те бессонные ночи, переживания, эмоции — это слишком вымотало парня. У него даже не осталось сил бояться за то, с какой «огромной» головой он проснётся наутро. Сознание лишь снова и снова подкидывало образ красивого, но такого далёкого и недосягаемого Курта. Пока что лучшее лекарство — это сон, где Блейн мог забыться хотя бы на несколько часов.