Капитан, капитан, улыбнитесь!

Часть третья или Мы, наконец, отплываем! Когда «гроза морей» отошел от шока, то залепил своему помощнику знатную оплеуху, что, впрочем, не сильно того расстроило, ведь Франциск уже давно привык к такому выражению чувств вспыльчивого англичанина, да и догадаться, что он разозлится было не сложно. Для этого все и затевалось. После завтрака и более тесного, чем хотелось бы пирату, знакомства все трое отправились на пристань, где, как ранее говорил Бонфуа, француз условился о встрече с новыми членами экипажа. Дорога сопровождалась веселой болтовней Альфреда, «щебетом» Франца и язвительными подколами Артура, который был, не вполне доволен своей компанией, но смирился и принимал это как божью кару за свои злодеяния. Впрочем, долго страдать ему не пришлось, потому что они быстро миновали последние узкие грязные улочки этого отвратительного города греха, как часто называли Тортугу люди, абсолютно не имеющие к ней отношения.… Да и сам Керкленд всем сердцем ненавидел это место. Слишком много душевной грязи и отбросов общества находили здесь свое пристанище, слишком много отвергнутых Фортуной людей доживали здесь свои последние дни, предаваясь всевозможным плотским желаниям, слишком много смерти было здесь…А капитан «Морского дракона» боялся смерти даже больше чем боли, ведь он уже сам уготовил себе ковровую дорожку в ад. Кстати, пора отвлечься от мрачных мыслей и посмотреть на чудесное лазурное море, которое еще не успел осквернить ни один корабль, все они мирно дремали у пристани, поскрипывая снастями и терпеливо ожидая своих хозяев. Корабль Артура, как вы наверно уже догадались, назывался «Морской дракон» и был для своего капитана самым ценным, что тот имел в жизни, а члены команды были для англичанина семьей, точнее ее своеобразным грубоватым заменителем. Корабль покачивался на волнах и представлял из себя зрелище воистину достойное восхищения: тонкие белые паруса, казавшиеся ослепительно белоснежными в свете занимающегося рассвета, нежные лучи которого заставляли большие куски полотна практически светиться, создавая вокруг них яркую кайму, ореол персикового цвета. Солнце еще не взошло, но серая пелена на горизонте уже разорвалась, и ее края зарумянились малиновым светом наступающего дня, что придавало описываемому нами судну таинственную дымку тумана, словно он только что приплыл из старой сказки, которые так любил в детстве жестокий пират. Все в «Морском драконе» было изящно и прекрасно, от кормы до носа, это был настоящий пиратский бриг, который так славился своей быстротой, превосходной маневренностью, да и чего там греха таить, капитаном, который сейчас с гордостью и улыбкой на лице оглядывал свое сокровище. Альфред, стоящий рядом с вышеупомянутым, восторженно осматривал то, на чем ему предстоит плавать, то и дело бросая короткие взгляды на Керкленда, ведь жизнелюбивому парнишке казалось, что суровый покоритель волн не способен на такую нежную улыбку, хотя Франциск ему поведал, что Арти буквально «женат» на своем судне. Люди, которых так тщательно подбирал вчера француз подтягивались потихонечку, кто парочками, кто по одиночке. К назначенному времени их собралась ровно дюжина, если не считать боцмана Яо, который стоял рядом со своим капитаном, бросая на американца неодобрительные и опасливые взгляды. Кстати, вам всем, наверно, будет интересно узнать, почему пират так безоговорочно согласился взять Ала на борт и не послал Франциска на все четыре стороны? Этому было одно простое объяснение: у Бонфуа было особое чутье на людей, которое было проверено Артуром не один, и даже не два раза. Именно поэтому француз работал у Керкленда, выражаясь современным языком, начальником отдела кадров. Тогда вы логично спросите, за каким фигом Франц вообще на него работает, да еще и терпит его отвратительный характер? Ответ так же прост, как и первый, он обязан англичанину жизнью и свободой….. Но это уже совсем другая история, а сейчас нам лучше вернуться из прошлого к настоящему и понаблюдать за развернувшейся на причале сценой. Во-первых, оказалось, что один из них с морским делом вообще не знаком и по-английски вообще не говорит, на все вопросы отвечает восторженным итальянским лепетом, да еще таким быстрым, что даже знавший итальянский язык Бонфуа не смог уловить сути сказанного. Когда незадачливого паренька, наконец, заткнули посредством яблока, Артур сердито развернулся к Франциску. -Я спрошу лишь один раз, и я думаю, ты догадался о чем. -Не серчай, мой дорогой англичанин. -Если сейчас же не придумаешь себе оправдание, клянусь, кое-кто получит по морде. По наглой французской морде. -Ах, ты как всегда черств, как хлеб трехдневной давности, мой друг! -А ты как всегда подбираешь глупые эпитеты. – злобно сказал англичанин, закатывая рукав, - ну так мне начать, или ты все же передумаешь? -Ладно, ладно, я выкупил его у одного австрийца, на рынке….. Возьми его к в команду, он готовить умеет, кока у тебя убили…. Я бы себе оставил такую прелесть, но, к сожалению, денег лишних нет, не смогу содержать… -Но ему на вид не больше шестнадцати! -Это имеет значение для повара? -Хорошо…. Ладно…. А как я буду с ним разговаривать, черт тебя дери? -Язык, я уверен, он выучит легко, а для начала….. Эй, господа, кто-нибудь из вас знает итальянский? -Я знаю. – Из шеренги выступил высокий мужчина, с широкими плечами и сильными руками, которые вдоль и поперек покрывали шрамы самого разнообразного происхождения, что очень неоднозначно говорило о его прошлом. Но в любом случае, не сложно было догадаться, что оно у него было не очень-то радужное. Светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, а синие глаза смотрели ясно и внимательно, бледная, но отнюдь не болезненная кожа выдавала его не совсем простецкое происхождение. Проще говоря, он создавал очень забавный контраст со стоящим рядом с ним итальянцем, который был тоненький, без намека на сильные натренированные мышцы, обладал нежной загорелой кожей и копной золотисто-каштановых растрепанных волос, обрамлявших его детское личико. Но самым интересным в нем были глаза, цвета молочного шоколада, смотревшие на мир с наивной непосредственностью и верой во все самое лучшее, которая бывает лишь у детей. Они встретились взглядами и улыбнулись друг другу: итальянец широко и дружелюбно, а ариец робко и удивленно. Француз, который удовлетворенно наблюдал за этим безмолвным знакомством, наконец, подал голос: -Как же вас зовут, месье? -Людвиг. Людвиг Байльшмидт. -О, месье Байльшмидт, вы не могли бы обратиться к нашему итальянцу и сказать ему, что он будет на корабле готовить и заниматься прочей мелкой работой. И скажите, что он должен будет выучить английский, если захочет пообщаться с другими. И да, обращайтесь к нему «Феличиано». Людвиг кивнул и спокойно обратился к Феличиано, внятно пытаясь донести до того его обязанности и планы на ближайшее будущее. Юноша послушно кивал на каждую его фразу и после этого короткого монолога ответил что-то, несомненно, утвердительное, что собственно подтвердил Байльшмидт, сказав, что мальчик со всем согласен и ждет, не дождется, когда сможет приступить к своим обязанностям. Дальнейшее знакомство произошло без казусов, все люди оказались бывалыми и надежными, что не могло не радовать капитана, хотя некоторые, вроде японца Кику Хонды внушали подозрение, но не более того. В общем, Артур остался вполне доволен своими новыми ребятами и, улыбнувшись, громко произнес: -Господа, вы в скором времени станете полноправными членами моей команды, и я ожидаю от каждого из вас верности, преданности и храбрости. Трусов, предателей и беженцев я на своем корабле не потерплю, надеюсь, вы все это запомните, а сейчас….. Шевелитесь, лентяи! Поднять паруса! Поднять якорь! Отдать швартовые! Полный вперед! * * * А тем временем, в открытом море, на носу корабля стояли двое молодых людей. Один, высокий испанец, с беспокойством смотрел на друга, ласково обнимая его за прямые плечи, даже не замечая, что его традиционная пиратская треуголка не солидно сползла на бок, а его товарищ, практически не моргая, смотрел на восходящее солнце, шепча: -Я найду тебя, братик…