Боец (In the Clearing)

Телефон Джона оживает, проигрывая какую-то стандартную мелодию, а на экране появляется фотография Шерлока. Доктор долго смотрит на фото — это изображение супруга нравится ему больше всего. Лицо Джона озаряется улыбкой, он прекрасно помнит, как фотографировал Шерлока — через секунду после того, как щелкнула камера, детектив начал смеяться. Доктор не отвечает на звонок, и фотография исчезает. Джон немигающим взглядом смотрит на экран до тех пор, пока тот вновь не оповещает его о новом звонке, снова от Шерлока. Джон восхищенно глядит на фото, но на вызов опять не отвечает. Когда детектив звонит в третий раз, доктор, все же решив взять трубку, скользит пальцем по экрану и подносит аппарат к уху. — Джон, ты где? В голосе Шерлока слышится неподдельное беспокойство. Оно должно бы уже раздражать Джона, однако этого не происходит. — Я дома, — отвечает он, зная, что Шерлоку не понравится тот факт, что доктор там, где его не должно быть. — А почему ты не в хирургическом отделении? Почему не на лечении? Мне недавно звонили оттуда, они не могли найти тебя. Почему ты не отвечаешь? Джон медленно вдыхает прохладный осенний воздух, легкие тут же начинает покалывать — остаточные последствия недавно перенесенной пневмонии еще дают о себе знать. Доктор из окна наблюдает за снующими туда-сюда людьми. Обычные люди бегают по своим делам. Это — жизнь. По ту сторону окна раскинулся целый Мир. Жизнь неспешно течет, все вокруг продолжает свое движение… так, как если бы ничего не случилось. — Я больше не пойду на лечение. Джон видит маленькую девочку, семенящую рядом со своей матерью. Ей, должно быть, лет шесть, не больше. Доктор касается ладонью стекла, проводит по нему пальцами, как бы очерчивая силуэт девочки. Она выглядит вполне здоровой. — О чем ты говоришь? Джон слышит, как изменился голос детектива — в нем появились нотки страха. Джон вздыхает. Он не хочет пугать Шерлока. Доктор набирает в легкие воздух, но сыщик продолжает прежде, чем Джон успевает ответить. — Конечно же, ты продолжишь лечение. Тебе осталось только семь сеансов. Ты преодолел уже больше половины. Джон закрывает глаза. Прохладный легкий ветерок, коснувшись лица доктора, проникает в квартиру. Тело Джона покрывается гусиной кожей. Он наслаждается этими ощущениями. — Шерлок, я не хочу больше спать. Мне так надоело чувствовать постоянную усталость. Я не хочу больше лечиться. — Джон? — слышится голос в трубке, — не глупи. Ты можешь уме… Чтобы поправиться, тебе необходимо продолжить терапию. Может, сходить погулять в Ридженс Парк? Он прекрасен в это время года. — Джон? — снова подает голос Шерлок, ему совершенно не нравится, что доктор не ответил. — Что? — Твое лечение. Я с тобой разговариваю. Ты меня слышишь? Хьюго перенес твой сеанс «химии» на три часа пополудни. Я буду ждать тебя там. Джон отрицательно качает головой. — Нет, я не хочу. — «Нет» — это не вариант. Ты одет? Я сейчас подъеду и составлю тебе компанию. — Нет, — с нажимом отвечает Джон, — я не могу. Нет смысла продолжать. Все лишено смысла. На линии повисла тяжелая пауза. Если бы Джон не слышал, как Шерлок дышит в трубку, он бы решил, что связь оборвалась. — Я не понимаю, — наконец произносит Шерлок. Детектив вообще-то ненавидит признаваться, что он чего-то не понимает, поэтому его реплика так удивляет Джона. — В чем нет смысла? Джон хмурится — ему не хочется объяснять подобные вещи. Он совершенно не горит желанием даже думать о них. Единственное, чего он невыносимо хочет — снова чувствовать себя хорошо и пойти прогуляться по Ридженс Парку. Возможно, и Шерлок к нему присоединится. Они бы шли по дорожке, взявшись за руки, а потом примостились бы на одной из скамеек и обнимались. Шерлок, конечно же, стал бы возражать и жаловаться, но его улыбка говорила бы об обратном. Джону нравится, когда Шерлок делает вид, что ему что-то не по душе, особенно если это совсем не так. — Что случилось? — в конце концов задает нелегкий для Джона вопрос Шерлок. Доктор молчит. Он чувствует, как что-то щекочет щеку. Джон подносит ладонь к лицу — слеза. Доктор утирает сначала одну, а затем вторую. — Она умерла, — со слезами в голосе отвечает он. Интересно, сколько времени уже прошло с тех пор, как все началось. Шерлок, наверное, знает. Джон трясет головой — конечно, Шерлок знает. — Кто? Джон, кто умер? — спрашивает детектив. — Кэсси, — отвечает доктор. Он отходит вглубь комнаты и падает на диван. — Ей было всего шесть. Шерлок, всего шесть. Джон опускает голову и прижимается лбом к раскрытым ладоням. Из глаз одна за другой текут слезы. — Шесть, — повторяет он изменившимся до неузнаваемости голосом. Шерлок что-то говорит, но Джон не разбирает слов. Предложения сливаются воедино и превращаются в какой-то неразборчивый гул. Джон не понимает ни единого слова. Он их даже не слышит. — За что? — спрашивает он, обращаясь не к Шерлоку и не к себе — в космос. — За что, Шерлок? Я не понимаю. — Я не знаю, — слышит он. Слова кажутся какими-то чужими и незнакомыми. — Джон, я приеду через десять минут. Доктор кивает. Слезы продолжают падать на колени.

*** ***

Шерлок ворвался в квартиру, чуть не сбив с ног выходящую оттуда миссис Хадсон. Он проскочил мимо нее, даже не потрудившись извиниться. Все, что сейчас волнует Шерлока — всхлипывания Джона, которые он слышит в телефонной трубке вот уже на протяжении тридцати минут — весь путь домой. Каждый судорожный вздох доктора отзывается волной боли в груди детектива. Шерлок уже несется наверх — в комнату Джона, когда внезапно понимает, что звуки доносятся из гостиной. Он быстро разворачивается и, перепрыгивая через две ступеньки, бежит вниз. Сыщик бросает свой телефон на кофейный столик и усаживается на диван рядом с Джоном. Телефон все еще зажат в руке доктора, и детектив, аккуратно вытащив аппарат из сомкнутого кулака супруга, кладет его поодаль и, опустив ладони на плечи доктора, разворачивает Джона лицом к себе. Джон со всхлипом поворачивается и утыкается носом в грудь Шерлока. Детектив ласково гладит доктора по спине, между делом замечая, что Джон настолько похудел, что каждый его позвонок теперь выделяется под рубашкой и с легкостью прощупывается. Шерлок наклоняется вперед и целует мягкие светлые волосы супруга. Джон потерял немного волос, не все, но они заметно поредели. — Я так устал, — доносится до Шерлока тихий голос доктора. — Я знаю, — шепчет детектив в ответ, — я знаю. Шерлок, закутав Джона в свое пальто, крепче прижимает его к себе. Джон продолжает всхлипывать, и каждое надрывное рыдание сотрясает тело доктора не меньше кошмаров или болезненных спазмов. — Я больше не хочу ничего делать. Я просто… Я так устал. — Знаю, — отзывается Шерлок и тут же начинает мысленно ругать себя за такой банальный и глупый ответ. Ничего он не знает. Он и понятия не имеет. Абсолютно никакого понятия. Джон, крепче сомкнув руки на спине Шерлока, медленно кивает. Детектив придвигается еще ближе. Его рубашка немного промокла от слез Джона. Несмотря на то, что через несколько невыносимо долгих минут доктор начал успокаиваться, Шерлок ни на дюйм не ослабил объятье. — Ей было всего лишь шесть лет, — снова заговорил Джон, — она сражалась с раком всю свою жизнь и потерпела поражение. Почему тогда я должен победить? Больше всего Шерлока потрясло то, каким спокойным голосом Джон говорил столь ужасные вещи. Детектив не знал, как давно эти крамольные мысли поселились у доктора в голове. Без сомнения, такая реакция со стороны Джона была вызвана вовсе не смертью девочки, ведь он ее практически не знал. — Я отказываюсь верить в то, что ты и она — вы оба — в одинаковом положении. Ты не можешь отказаться от жизни только потому, что она не выжила. У вас совершенно разные типы заболевания. Ее ра… болезнь имела более агрессивную форму, чем твоя. Ты же сам мне это сказал. Джон кивает, а затем снова всхлипывает. Шерлок вновь целует супруга в светлую макушку. Он чувствует, нет, он знает — Джон выплакал еще не все слезы, вторая волна на подходе. Джон все еще натянут, как струна, каждая мышца под кожей подергивается от напряжения. — Я хочу обратить твое внимание на тот факт, что если ты прекратишь лечение, то можешь умереть. Нет гарантии, что этого не произойдет. Слова дались Шерлоку с огромным трудом — горло саднило, и они, не желая быть произнесенными, замирали на губах. — Гарантии нет, даже если… даже если ты завершишь весь курс. — Это так тяжело. Шерлок кивает, усилием воли заставляя себя молчать. Он знает, что это тяжело, ему тоже тяжело. Невообразимо трудно видеть, как страдает его супруг, немыслимо тяжело ощущать свою полную беспомощность, невозможно сложно знать, что ничем не можешь облегчить боль близкого человека. Шерлок не знает в точности, что испытывает Джон, он не знает, каково это — осознавать, видеть, чувствовать, как твое тело мучают со всех сторон: с одной — болезнь, с другой — лечение. Внезапно Шерлок с ужасом понимает: если бы Джона спросили, если бы Джон действительно хотел все прекратить, сыщик бы его понял. Он понял бы причину, заставившую доктора сдаться, прекратить борьбу, принять смерть, но сделать это на своих условиях. Шерлок, не в силах подавить тяжкий вздох, прижимает Джона крепче к груди. Но Джон не потерпит поражение. Нет смысла прекращать все сейчас. Результаты каждой томографии демонстрируют огромные улучшения. Результаты каждой томографии. — Прошу, — шепчет Шерлок, про себя добавив «ради меня», но не сказав этих слов вслух. Он знает, что не ради него, нет. Еще с минуту тело Джона невероятно напряжено, а затем резко расслабляется, и теперь доктор давит на детектива всей массой — словно принимает свое поражение. Искры паники вспыхивают внутри Шерлока, но в следующую секунду Джон кивает.