Дженсен не...

       AU-перевёртыш

Озвучен Кора Штапель - https://vk.com/cakefic?w=wall-50622380_6729

             - Миш, Миш, - Дженсен шепчет тихо-тихо, но в тишине уснувшего дома кажется, будто орёт на ухо, - ну, Миш… - Первый час ночи, Дженс, - сонно бормочет Коллинз, - что? Его парень умащивается на боку позади него в кровати и, довольный, снова лезет в ухо жарким шепотом, попутно, на автомате тиская Мишино плечо: - Я вот тут подумал… Миша стонет мысленно и тоже очень громко – Дженс, если начинает думать, может разойтись на полночи и точно не даст поспать. Он хватает тискающую его руку, пытаясь остановить поглаживания. Переплетает их пальцы, стукаясь кольцами и обреченно интересуется: - Что, ну что ты подумал? Только быстро, иначе я проснусь окончательно и накажу - мало не покажется! Угроза смешная и немного интригующая – Дженс замирает: - Как? Как накажешь? – и тут же нагло сразу лезет к нему в трусы – слава богу Миша их сегодня надел. - Да отстань, - шипит он на него беззлобно и улыбается, отбиваясь, совершенно не в силах сердиться на неугомонного Дженсена. Эта проблема несовпадающих биоритмов с ними уже лет пять, с самого начала их знакомства. Рука Дженсена замирает на полпути к самому интересному и Миша чувствует теплую ладонь, остановившуюся в районе пупка. - Я вот представил, Миш, а что, если бы у нас были другие жизни? Миша удивленно поворачивает голову к нему – это что-то новенькое. - Какие, например? - Ну, вот если бы я был известным актёром... Миша ржёт, так откровенно издеваясь, что даже не замечает обиженного пыхтения позади себя. Дженс разве что перед зеркалом в ванной может что-нибудь изобразить, когда никто не видит, а так – какой из него актёр? Он краснеет даже на планёрке, выступая, когда по понедельникам в конференц-зале собирается весь персонал клиники… - Ну вот только представь. Я снимаюсь в кино и очень, между прочим, популярный среди молодежи и не только, и богатый, и… - Так, Дженс, я понял, ты – зажравшаяся мегазвезда. Дальше что? - Ну. И ты.. - Я?.. - Ты бы любил меня таким? Миша отвечает очень серьезно: - Конечно. Любил бы. И тоже бы женился. По расчёту. Дженсен хихикает: - Фу. Свинья меркантильная, - и тут же переиначивает Мишину жизнь тоже, - тогда ты тоже актер. Известный. Ну, конечно, не такой, как я, но тоже богатый… - Я бы тогда благотворительный фонд организовал, - мечтательно тут же тянет Миша и знает, что это правда – его бесплатная клиника для бедных слишком малая толика того, что он хотел бы сделать для людей, которые нуждаются в помощи. – Дом бы нам построил. В Италию бы тебя отвёз, показал Рим... А остальные потратил на… Пока он думает – на что, Дженсен уже вовсю фантазирует о внезапно нагрянувшей славе: - Мы известные, популярные и нас постоянно фотографируют, снимают, приглашают куда-то. Классно! - У тебя, кажется, уже началась звездная болезнь, милый, - возвращает Миша его на землю и поражается - ведь Дженсен домашний мальчик, какие, к чёрту, папарацци! Он всегда так яростно охраняет их маленький мирок, и вдруг мечтает о публичности. Не иначе, чего-то порченного наелся... - Значит, ты тоже богат и знаменит и… Любил бы? – возвращается Дженс к тому, что интересует его больше всего. Миша подверждает – любил бы. Как еще доказать ему это сильнее? Он перевелся из Нью-Йорка в Канаду, лишь бы быть рядом со своим парнем, который в Ванкуверской клинике проводил исследования на грант, полученный им от университета. Что ж, здесь тоже болели люди и к слову, город оказался настолько прекрасен, что возвращаться в Штаты не особо хотелось. Или это так казалось, оттого, что Дженсен улыбался ему именно здесь, пусть и в чужой стране, но от его влюблённого сияния рядом становилось безразлично, в какой точке мира, собственно, удалять аппендицит. Постоянно звучащая двуязычная смесь голосов здесь всегда напоминала, как огромен мир, а в теплых, родных объятиях Миша чувствовал - мир так мал, когда сжимался до бесконечно крохотной точки, в которой их губы встречались, целуя. - Я любил бы тебя, звезда моя, - смешливо, но проникновенно говорит он в темноту, - при любых обстоятельствах. Дженсен прижимается теснее к его спине и усложняет условия, фантазируя: - А если бы я был натуралом? Ну, - он сам смеётся над своими словами, - чуточку гетеросексуальным геем? Во дурак, думает Миша и твердо стоит на своём: - Любил бы. Обратил бы в свою веру. Даже насильно, если бы понадобилось. Дженсен тихонько прикасается губами к его плечу и Миша засчитывает себе очко – Дженсена впечатлило слово"насильно". Пять лет назад кто б знал, каким окажется затейником в постели третьекурсник с хирургического, скромный студент Эклз? Тогда он смущенно прикрывался полотенечком, выходя из ванной, а сегодня, доверившись своему мужу полностью, готов играться в постели часами, глядя на Мишу - страстного, иногда грубого, почти насилующего его - восхищенными глазами. Сон куда-то улетучивается и Миша уже раздумывает - может, всё-таки снять трусы? Но тут Дженсен наносит удар ниже пояса: - А если бы я был женатым почти-геем? – ставит он влюблённого Мишу уже в совершенно невыносимые условия, - вот женился я, а? На твоих глазах? Миша зажмуривается – их собственная свадьба вспоминается им тут же. Скромное торжество только для своих; они, в одинаковых черных костюмах. Элегантная бабочка под воротничком Дженсена была темно-зеленой, а у Миши – синей, в тон глазам. Дженсен солнечно улыбался ему, когда Миша надевал кольцо на его палец, думая - сейчас вот этот красивый парень весь в веснушках только что сделал его самым счастливым человеком на свете... Дженсена иногда хочется убить – ну как он мог сказать такое – чужая свадьба. Не их? И Миша понимает – даже так, даже потерянного навсегда, любил бы, куда б делся… - Давай сразу уточним, Дженс, раз уж ты женился так скоропалительно и не на мне, - зловеще предупреждает его Миша и тут же доказывает, что у него с фантазией тоже все зачётно, - раз я старше, то сам давно женат и даже имею ребенка. Он вдруг замолкает и думает – как это всё было бы сложно: прячась ото всех, обзаводиться семьями и вроде бы быть счастливыми, но скрывать свою любовь, рискуя нарваться на непонимание общества, рискуя загубить карьеры, играть на публику братскую привязанность и лишь редкие ночи посвящать друг другу, оставляя их в памяти как ценнейшие мгновения близости, силу которой не измерить. - Я бы тебя ревновал, - тяжело говорит Дженсен, и даже отодвигается – Миша чувствует холодный поток воздуха, который заполняет расстояние между ними так стремительно, что хочется вновь прижаться, лишь бы не чувствовать этого сквозняка, - блять, как же я хотел бы тебя убить иногда от ревности! Дженсен придвигается и жмётся уже зло, стискивает руку, делая больно и все равно продолжает играть их жизнями, зачем-то добавляя многие переменные в это запутанное уравнение, которое придумал только что сам: - Тогда и у меня будет ребенок, дочка, - с жестоким удовольствием говорит он, - а у тебя кто? Дети – опасная тема, они пока не касаются её, потому что Миша знает, как трудно добиться усыновления таким парам, как их, но кто ж запретит помечтать? - Мальчик и девочка, - говорит он банальное и предсказуемое. - Да-а? Уже двое? Ты только что сказал - один… - обиженно тянет Дженсен, и однозначно делает комплимент, - ты просто похотливое животное. - И все же, Дженс, - Миша перебивает и отвечает на невысказанный еще вопрос, решая закончить отчего-то тревожащий его полуночный разговор, - я бы всё равно тебя любил. Известным, знаменитым, женатым, с ребенком… Женатый сам, со своими двумя... Любил бы. - Даже если бы я тебя шлюхой назвал при всех? - выдаёт ему скромный, воспитанный в добрых южных традициях Техаса Дженсен, явно не зная - что еще выдумать. - Ты меня так называл, - ухмыляется Миша – уж на тему непристойностей вслух он поговорит с удовольствием. - В посте-ели, Миш, в постели называл, - уточняет Дженс и жестоко грозится, - я бы... в прямом эфире! Вот сказал бы, и не поморщился. - Ой, смелый какой, - фыркает Коллинз, - ну и что? Любил бы. - Изменил бы. - Да с кем? С.. этим, как его, англичанином? – ржёт Миша, - он уже старый. Дженсен чуть не лопается от мучительного припоминания – с кем бы он мог покувыркаться вместо Миши в постели, и чуть не орёт: - Да с Джаредом, например! Мы бы с ним вместе снимались в каком-нибудь сериале и... - Пффф.. Он гетеро, - скучно напоминает Миша, хмуря брови: ревновать к Джа смешно, но с Дженсом они не разлей вода и постоянно, каждые выходные толкаются друг с другом на баскетбольной площадке. Сейчас Джаред женился, нарожал детей, но с его мужем дурачиться не перестал. - Тогда…тогда… - Если ты мне изменишь, я тебя убью, - говорит он Дженсену очень серьёзно, обрывая его весёлые изыскания претендентов для адюльтера, вдруг оставив шутки и фантазии, - потому что… Тишина позади него становится плотной и ожидающей, Миша знает: Дженсен не дыша ждет – что он скажет и себя не сдерживает: - Потому что люблю. Люблю знаменитого, женатого, с детьми. Буду любить всегда. Даже когда слава оставит тебя и популярность канет в лету, - Миша останавливает попытку возражения жестом, поясняя, - она неминуемо тебя оставит – слава такая, мимолетная. Но не моя любовь. Я буду любить тебя вечно, понял, придурок? И если сейчас ты не заткнёшься, прогнозируя свои измены, свадьбы и что там еще у тебя по плану, то я не знаю – что с тобой сделаю, Дженс. Дженсен в предвкушении от таких угроз вжимается в Мишину спину сильнее и начинает дышать в шею влажно и щекотно. Миша поправляется тут же: - И - нет, не затрахаю до смерти, о чём ты, наверно, сейчас мечтаешь, а свяжу, вставлю в рот кляп и буду, наконец, спать. И в своём сне я тоже буду тебя любить, ненасытный ты мой. Доволен? Для Миши это очень длинная речь. И очень пламенная. Он даже не понимает – насколько, пока его не обхватывают и не валят, подминая под себя: - Люблю, люблю, люблю тебя, – шепчут, захлебываясь, пухлые губы его мужа, и Миша подаётся к нему, тянется в поцелуй, в котором тонут остальные признания Дженсена. Он всё знает про него; знает, как необходимо слышать слова любви его брутальному на вид парню; как он раним, как нежен. Как иногда требует жарких откликов от серьезного Миши, вдруг придумывая невыносимые сложности и препятствия для их, в общем-то, счастливой любви. ...Дженсен целуется жарко, красиво, и сам красив той абсолютной красотой, которой всегда ярко отмечены беспамятно влюблённые люди. Сонное настроение уходит безвозвратно. Как хорошо, как же…хорошо! Миша не может и не хочет подбирать сложных слов для их союза и их жизней, потому что именно эта простота так ценна и хранима им; потому что сейчас, после ночного разговора их он понимает – ведь могло быть совсем всё иначе – сложнее, запутаннее, трагичней. Хотя, он знает, что не врал – он любил бы этого солнечного, зеленоглазого парня при любых исходных условиях. В любой возможной реальности; в каждой, придуманной и непридуманной их жизни. Он любил бы его всегда.