Пустые чувства

      — Пошли, Люппи, — сходу приказал Гриммджоу как только зашёл в убежище.       — Куда? Зачем? — разразился Люппи наиглупейшими вопросами, как будто он не фрассьон, а дорогой гость в чужих покоях. — Айзен же приказал сидеть по комнатам и ждать.       — Да срать я хотел на твоего Айзена. Как и ты сам, в принципе. Альта мне сказала убираться из Лас Ночес. Что-то должно произойти, — Гриммджоу это немного беспокоило, но он бросил взгляд на своего фрассьона: тот до сих пор даже с дивана не встал, исступлённо глядя на Сексту. — Шевелись!       — Альта? — переспросил его компаньон.       Гриммджоу не удержался и закатил глаза.       — Люппи, не тупи. Альта Мадригаль, та самая, которая хотела отрезать от тебя по кожаной полоске до тех пор, пока не потеряешь сознание или не помрёшь.       Наверное, напоминание об этом прозвучало как угроза. Люппи тут же подскочил и засеменил за Гриммджоу наружу.       — Подожди, то есть, между вами двоими всё прояснилось?       Вместо ответа Гриммджоу улыбнулся собственным воспоминаниям о том, что ещё недавно произошло. Рука сама собой потянулась к шее, потирая розовый след. Люппи фыркнул.       — Ну, по крайней мере, твоя тупая улыбка раздражает меньше, чем твои внезапные порывы кидать в стену всё, что сможешь поднять.       Вместо обычной язвительности Гриммджоу вдруг рассмеялся, подставляя лицо лучам искусственного солнца. И всё же, несмотря на расслабленную атмосферу, Люппи был хмур и периодически покусывал нижнюю губу. Его сонидо всегда соответствовало темпу Сексты, но сейчас из-за своей задумчивости Люппи иногда заметно отставал. И Гриммджоу приходилось останавливаться и ждать своего фрассьона. Разумеется, он видел настороженность своего компаньона, потому решил сказать:       — Что с рожей? Я же веду тебя в безопасное место. А мог оставить тут, в самом пекле.       Люппи посмотрел на Сексту, будто впервые увидел.       — Гриммджоу…       — Да-да, мелкий ты ублюдок, — Гриммджоу поспешно отвернулся и был готов продолжить путь. — Будешь жить достаточно долго.       Люппи опустил голову, потому что говорить что-то на такое казалось проявлением слабости. Вместо этого он прислушался к своим ощущениям. Не было никого впереди или позади этих двоих. Всё шло к тому, что выйдут из Лас Ночес они без неожиданных препятствий. Как вдруг воздух застонал. Они остановились. Гул нарастал, а земля под ногами начала дрожать. И небо, яснейшее, без единого облачка, вдруг стало пропитываться чем-то красным, словно кровь.       — Что за… — ошарашенно восклицал нечто совершенно ерундовое Люппи. — Твою мать!       — Активируй ресуррексион! — закричал Гриммджоу и на всякий случай толкнул в плечо, чтобы не стоял с открытым ртом и не пялился наверх. — Быстро!       Побежала во все стороны трещина по небосводу. И прежде, чем оба выкрикнули имена своих мечей, на их головы посыпался песок. Но всё же арранкары успели. Люппи сжал щупальца, собираясь отбрасывать от себя огромнейшие осколки купола, а Гриммджоу был готов рвать их собственными когтями. Мгновение тишины — и они больше не могли ничего увидеть или услышать за обрушившимся на Лас Ночес хаосом. Лишь спасать собственные жизни.       На Люппи упал особо крупный обломок, который он не смог с первой попытки отбросить. Задней мыслью он понимал, что опоздал с дополнительной силой ещё трёх щупалец, и сейчас сверху его придавит ещё одним куском купола. Но толстый белый обломок неожиданно не потяжелел. Люппи отбросил-таки его, про себя благодаря собственную удачу, но очень зря в тот момент вдохнул полной грудью. В горло вместе с воздухом попало огромное количество летавшего в нём песка. Люппи закашлялся, сплёвывая всю грязь себе под ноги.       — Живой? — донёсся удивительно энергичный голос Гриммджоу, которого за завесой было не разглядеть.       Люппи рукавом прикрывал глаза от песчинок, но всё равно приходилось жмуриться. Со всех сторон стали раздаваться ликующие крики пустых, и пока что никто не понимал, что произошло. Но вскоре облако песка сдуло ветром, и Люппи, хоть и впотьмах, впервые увидел Гриммджоу в его высвобождённой форме. Тот без какого-либо неудобства стоял на своих двоих ногах-лапах прямо на одном обломке из целой кучи, причём который ещё и торчал слишком неустойчиво, под углом. Но Гриммджоу этого будто и не чувствовал. А Люппи не был бы Люппи, если бы не выдал противную колкость.       — Какой ты милашка, Гриммджоу. Тебе идёт такая форма.       — Помереть хочешь?       — Да ты что! Я же искренне, — смеялся он. — А можно теперь называть тебя «котик»?       Но стало вдруг не до смеха, и Люппи пришлось увернуться от летящего в его сторону куска купола, на котором разместились бы ещё десять таких, как он. Люппи привык к такой реакции, потому просто посмеялся в ладошку и на том закончил. Вместо этого он начал крутить головой из стороны в сторону и пытался оценить масштаб катастрофы во дворце.       — Слушай, а в Уэко Мундо всегда было так темно? Или это у меня с непривычки после света купола?       — А ты на небо посмотри.       Гриммджоу был хмур и не опускал взгляда, что-то пристально высматривая в высоте. Люппи поднял голову и чуть не упал на землю, теряя всяческие слова. Небо было абсолютно чёрным. Ни редких звёзд. Ни той самой единственной Луны.       — Это ведь не могла сделать Альта, да?       Гриммджоу не был уверен.       — Тот красный свет, из-за которого обрушился купол, был очень похож на серо гиллианов Альты. К тому же, я не знаю никого другого, кто мог бы сейчас напасть на Лас Ночес.       — Т-тогда… — Люппи восстановил твёрдость голоса, хотя до сих пор был поражён до глубины души, не в силах скрыть волнение. — Даже если Айзен достаточно силён, чтобы создать искусственное Солнце во дворце, словно это пустяк. Но что, блять, он может противопоставить Альте, которая может управлять самой настоящей Луной?!       — Мы этого не знаем. Но если всё как ты говоришь, — задумчиво протянул Гриммджоу, — то я рад.       Тогда же на крыше жилища Трес не утихали споры.       — Ты можешь работать резче, Эмилоу?       — Хватит орать мне под руку, Франческа! Из-за тебя ничего не выходит!       — Вы обе только и делаете, что орёте друг на друга, вместо того, чтобы убирать обломки.       — Какая примерная наша. Ну, давай, покажи свою хвалёную умелость.       — Пф, — усмехнулась Сун-Сун и взмахнула длинным рукавом, из которого показался недлинный саи. — Задуши, Анаконда.       — Сун-Сун, ты сдурела?! — в один голос завопили Франческа и Эмилоу.       Огромный мощный змеиный хвост без особого труда сметал с крыши тяжёлые обломки, совершенно не обращая внимание на мельтешащих из стороны в сторону подруг Сун-Сун, которые, несмотря на ор, без малейшего труда избегали ударов. И уже совсем скоро смотровая площадка на крыше чудом уцелевшего здания была освобождена. Разумеется, всё для любимой госпожи Трес.       — Как вам, девочки? Разве я не умелица?       — Зазноба ты. Особенно с тех пор, как вернулась с совместного с фрассьоном Квинты задания. Даже Тии-сама рассказывать не собираешься, что вы там делали?       Сун-Сун хотела возразить, но за их спинами раздался спокойный голос Трес, который, несмотря на утешительный тембр, не потерпит возражений:       — Прекрати, Эмилоу. За разглашение информации расплата — смерть.       Фрассьоны как по мановению руки угомонились. Хоть и стреляли друг в друга колкими взглядами, но больше не пытались пустыми словами зацепить одна другую. Вместо этого каждая всмотрелась в темноту.       — Так вот в чём причина, — заключила Трес и лишний раз обвела взглядом чёрное небо.       — Тиа-сама, — обеспокоилась Франческа, — можно ли вообще силой арранкара сместить Луну?       — О чём ты? Ответ прямо перед тобой. Это уже произошло! — с некоторым волнением в дрожащем голосе сказала Сун-Сун.       — Никто из врагов и союзников не способен на такое, — уверенно и в своей манере кратко сказала Тиа.       Ненадолго повисла тяжёлая тишина. Эмилоу усиленно пыталась всмотреться вдаль, ведь видела там нечто странное. А у Франчески вдруг по плечам пробежали мурашки.       — А Первый арранкар? Это мог быть он?       Они не могли ответить уверенно. Сун-Сун на мгновение закрыла глаза и вслушалась в свои ощущения. Да, то, что она нашла, было действительно интересно.       — Секста сейчас во дворе, — она махнула куда-то рукавом, а потом посмотрела в другую сторону. — И Квинта тоже.       — Да чтоб их раздавило, — ругалась Франческа, но под осуждающим взглядом госпожи немного стушевалась. — Айзен-сама приказал ведь не выходить из своих комнат. Послушай они его, и не попали бы под обвал.       — Хорошо, что они целы, — заметила Трес больше сама себе.       Франческа не понимала, почему Тиа-сама так беспокоилась о жизнях этих конченных придурков. Когда-то пострадавшая голова сама собой заболела от мысли о Гриммджоу. Нет, не могло быть такого, что она одна в полной растерянности. Уж её глупая сестра-олениха точно должна была затупить больше всех, а потому Франческа с надеждой начала искать себе сторонника. Но Эмилоу, казалось, даже не слушала, о чём они говорили и пыталась максимально сблизить брови друг с другом, пока высматривала что-то в темноте. Столь сложная физиономия у неё так и не вышла, потому пустая решила прекратить ломать голову и прибегнуть к помощи своей Эспады.       — Тиа-сама, а разве Песчаные горы всегда были так близко к Лас Ночес? Мне кажется, я могу их прекрасно видеть отсюда.       Все обратили внимание на то самое место, привлекшее внимание Эмилоу.       — Это точно не Песчаные горы, — уверенно отрицала Тиа. — Их не видно со стен. А сами стены отсюда нельзя было не разглядеть.       Но стоило Трес присмотреться, и она поняла, что немыслимым образом ошибалась. Это были самые что ни на есть Песчаные горы! Те самые огромные дюны далеко в пустыне, до которых лишь Эспада смогла бы в сонидо добраться до того, как духовные силы совсем сгорят. Линия гор, такая знакомая, ведь это один из немногих ориентиров в пустыне, была так же близко, как если бы они сейчас стояли у внешних стен Лас Ночес. Которые, как и обычно, нельзя было увидеть так глубоко во дворе. Расстояние играло с ними злую шутку? По воле ли того же, кто убрал с неба Луну? Трес не знала, что можно было сказать, какими словами успокоить и без того встревоженных подчинённых. Эта заминка стоила её фракции уверенности, нарастала нервозность в ожидании прихода легендарного Первого арранкара, который единственный приходил в голову, стоило только задуматься о всех аномалиях последних мгновений.       А тем временем под самыми стенами Артуро вздохнул. Он смотрел на Альту и вспоминал, как сам когда-то распалялся в Сейрейтее. Сейчас собственная уверенность выглядела очень опрометчивой, как и такая же ошибка Альты. Но, как та уже сказала, теперь любое из событий Судного дня невозможно было остановить. Почти сразу же, как Альта секла головы предателей, наивно посланных в попытке сдержать её, Артуро забирал себе духовные частицы экзекиасов. Но то ли это были совсем какие-то сопляки, то ли он сам ожидал слишком многого от хвалёных крыс Айзена, Первый арранкар не насытился даже на десятую часть. Оставалось лишь тешиться мыслью, что всё самое вкусное ждало впереди, и лишь поэтому Артуро не изменил своему бесстрастию и подошёл к оставленным Альтой на окровавленном песке чёрным ножнам, чтобы поднять.       — Ничего-то ты без меня не можешь. И что, здесь их оставить намерена?        Золотой узор излучал горячий свет, как и глаза обоих пустых: Альта чуть ярче, из-за чего её лицо было прекрасно различимо во тьме, а вот Артуро же был едва заметен в сравнении с ней. Возможно, такой контраст с тьмой безлунной ночи давал их обликам зловещую ауру, и потому Бьякуя не мог расслабиться ни на минуту. Он помнил план, помнил договорённость и помнил, чего, по словам Гина, Альта Мадригаль хотела на самом деле. Но Бьякуя не мог найти себе места с ней рядом, не то что считать гарантированным союзником. И всё же он пока капитан шестого отряда. Был приказ.       Альта лишь шикнула на замечание Артуро. Она ходила между телами казнённых экзекиас и явно решала в голове какое-то неоднозначное затруднение. А кончик её слишком длинного ресуррексиона рисовал на песке рваный путь, по которому она ходила из стороны в сторону.       — Шинигами, — от резкого голоса Альты Бьякуя едва сдержал предательски дёрнувшуюся в сторону зампакто руку, — можешь дать свой плащ?       С точки зрения обоснованности просьба была непонятной, несомненно. Но как бы Бьякуя ни пытался, он не мог увидеть в ней ничего настораживающего. И потому без задней мысли снял плащ и подал благодарно улыбающейся Альте. Бьякуя не был обитателем Уэко Мундо, и потому не мог видеть в темноте столь же много, сколь и пустые. И поэтому ему пришлось прибегнуть к кидо просто чтобы осветить путь перед собой. Красный свет Сяккахо мерно лился, но всё равно не был способен развеять густую тьму, упавшую на Лас Ночес, так, как того ожидал капитан от собственной силы. По крайней мере, этого хватало, чтобы видеть очертания фигуры Альты, которая находилась в метрах восьми от него. Она расправила плащ в своих руках, расстелила на земле и… Начала бесцеремонно кидать в него отрубленные головы, хватая за глазницы черепа. Кровь ещё не вытекла полностью из зияющих артерий, и почти сразу же белая ткань плаща покрылась всё растущими тёмно-багровыми пятнами. Свет Сяккахо дрогнул и погас. Бьякуя очень жалел, что по собственной прихоти или из страха перед тьмой он стал свидетелем такой зверской картины. Ушей коснулась хоть и, на удивление, не противная, но весьма снисходительная усмешка Артуро. Арранкары всё ещё оставались бесчувственными высокомерными пустыми, как бы они не походили внешне на людей. Бьякую впервые за всю долгую жизнь по-настоящему тошнило от его работы.       — Прекрати провоцировать нашего свидетеля, — потребовала Альта у Артуро, и могло показаться, что она уже смертельно устала, хотя всего лишь завязывала узел на своём импровизированном мешке. — В конце концов, он из праведников.       Возможно, арранкар был согласен с ней, и потому так сразу стал водить глазами вдоль стены. А потом заметил, что их компании в любом случае стоило бы вернуться в Гнездо Трес Цифрас и уже оттуда постепенно продвигаться вглубь дворца. Ведь там столпились очередные звание гости сегодняшнего события. Альта, разумеется, не чувствовала их реяцу, но кто сказал, что она не догадывалась о личностях этих самых «званых гостей», чья роль всегда оставалась выследить и прирезать без лишнего шума. Бровь сама скептически дёрнулась. Альта проследовала в разлом навстречу экзекиасам. А вслед за ней теперь тащилось не только длинное лезвие, но и белая самодельная сума, ко дну которой очень быстро налипал песок и становился таким же тёмным. Артуро присоединился. Никто не звал Бьякую за собой, никто не ждал. Ему было предоставлено право самому выбирать, с кем идти, куда, а, главное, зачем. Но был приказ. Без лишний раздумий Бьякуя нагнал их в шунпо с последней надеждой, что света Сяккахо будет достаточно, чтобы осветить всего лишь пространство внутри стен.       Они шли долго, молча, почти вровень друг с другом. Но вдруг Альта остановилась. Артуро заметил то, что её остановило, и с неприкрытой улыбкой отступил на два шага. У него была роль поглотителя убитых в этой войне душ. А вот Бьякуе оставалось лишь полагаться на свои собственные ощущения, ведь никто не проронил ни звука в этих треклятых коридорах. Что ему подсказывало внутреннее чутьё? Реяцу, её было много на другом конце коридора. Бьякуя насчитал двенадцать огромных источников. Стеной, движущейся в сторону Альты, они всё приближались и приближались, хоть и оставались где-то в густоте тьмы. Бьякуя остерегался усиливать кидо в своей руке, ведь потерять контроль всегда было легко, а грозило это достаточно мощным и не нужным никому взрывом. Но достаточно было лишь чуть-чуть прибавить света — и красным блеснули маски черепоголовых. Абсолютно такие же, как те, что пришли с Альтой. Идеально ровный строй в два ряда лишённых эмоций солдат, что уже вынули одним и тем же движением мечи из ножен на поясах.       — Среди вас реяцу шинигами-капитана и Первого арранкара. Вы нежелательные субъекты на территории Лас Ночес. Просим вас проследовать за нами без сопротивления.       Только Альта осталась неопознанной, освещённая светом Сяккахо лишь со спины. Пустая опустила мешок на каменный пол и перехватила двумя руками рукоять клинка, заскрежетавшего по холодному камню. Хоть ресуррексион и был длинным, сложным в управлении, даже тяжёлым для тонких рук, на самом деле ничто из этого не мешало Альте уже заранее считаться победителем в схватке. Да, Бьякуя считал слишком опрометчивым кидаться прямо на двенадцать оголённых клинков, как это собиралась сделать она, и хотел вмешаться, решить всё по собственному уму. Но Артуро не позволил.       Лёгкие шаги быстро перешли в бег, и это было последним, что услышали трое экзекиасов в самом центре, прежде чем одним ударом их отбросило на сзади стоящих, а из груди не начала литься до дрожи тёплая кровь. Эти трое больше не встали, но по бокам и спереди на Альту тут же обрушились попеременные удары ресуррексионов. Это должно было заставить её по меньшей мере отступить, по большей — на месте умереть от кровотечения из семи рассеченных ран по всему телу. Однако для усиленного синим поясом иерро то были лишь прикосновения — даже ткань кафтана не оцарапали.       Альта без особого труда отскочила в два широких шага назад, уходя от всех последующих атак, чуть повернулась корпусом и отвела руку с клинком за левое плечо, чтобы в выпаде рассечь одним ударом уже пятерых, что одновременно приближались к ней. И пока раненые даже не оправились, подошла к четвёрке оставшихся невредимыми и, по очереди рывком выхватывая за белую форму из толпы, кидала на пол и, уже перехватив рукоять двумя руками, обезглавливала. Она полностью игнорировала попытки остальных разрубить ей рёбра с позвонками, просто принималась за казнь следующего по очереди. За это время многие из раненых снова встали на ноги, но лишь чтобы бестолково направить свои мечи на противника, а не спасти собственные жизни, пока Альта была отвлечена другими. В головах экзекиасов была твёрдая установка: уничтожай угрозу ради Айзена-сама. Альта могла совершенно не беспокоиться, что такие безвольные крысы могут вдруг попытаться улизнуть, чтобы доложить лидеру о происходящем.       Вопросом времени являлось то, когда пустая прорубит двенадцатую шею и опустит ресуррексион, с лезвия которого маленьким ручейком стечёт кровь и затеряется в огромной тёмной луже. Так оно и было. С хлюпающим звуком, от которого Бьякуя вновь чувствовал накатывающую тошноту и неприятные приливы жара к лицу, Альта прошла через всё поле сражения с последней отрубленной головой в руке, чтобы закинуть её в мешок. Разумеется, она собрала их все, не пропустила ни одной, как будто это несло сакральный смысл, который непременно раскроется, но чуть позже.       — Только не поскользнитесь, — лишь это кинула она через плечо, прежде чем отправиться вновь в путь.       Бьякуя начинал привыкать, меньше поражался происходящему и пытался не позволять выбить себя из колеи. Хладнокровие возвращалось, но он не мог сказать, что вместе с тем приходило и облегчение. Бьякуя старался сосредотачивать мысли на цели в большей мере, чем на обстановке. Спросил, куда они направлялись, и был удивлён, что получил ответ так просто.       — В Башню Новено.       Гин давал Готею 13 карту Лас Ночес, и потому Бьякуя досконально изучил её, прежде чем соваться в гудящий осиный улей. Он сразу сообразил, в какую сторону лежал путь и конкретно откуда. Раньше из-за темноты это давалось с переменным успехом. Но теперь, уверенный в происходящем, он следовал за Альтой без лишних вопросов. Естественно, чтобы наблюдать, как тот же Артуро, но быть готовым вмешаться, если что-то пойдёт не в интересах Готея.       Лишь по исчезнувшей духоте Бьякуя понял, что они вышли на открытое пространство. Свет в его руке показал глазу неширокую дорогу перед ними, которой было слишком мало, чтобы идти бок о бок втроём, и толщиной с обычную стену ограждения по бокам, очень напоминающие крепостные брустверы. Бьякуя полагал, что они забрались на стену или встали на мост, соединяющий её с башней. Но это было совершенно не принципиально сейчас.       — Шинигами, — обратилась к нему Альта. — Напомни мне. Как тебя зовут?       — Кучики Бьякуя, — через небольшую паузу представился он, не совсем понимая необходимость в этом знании, а пустая, он был готов поклясться, вздохнула.       — Кучики Бьякуя, как ты относишься к клятве чести?       — Данное слово обязано быть соблюдено.       — Тогда поклянись именем своего клана, что не будешь вмешиваться, пока я не дам позволения.       — Если ты будешь действовать наперекор интересам Готея…       — Я тоже поклянусь, что все мои действия в башне не заставят тебя пожалеть о своём бездействии.       Бьякуя задумался. Ненадолго. Ему было свойственно принимать решения моментально: категорично «да», если это не сулит проблем, и «нет» при малейшей подозрительности.       — Даю слово.       Альта кивнула, и они двинулись навстречу башне. Но уже через долгую минуту Бьякуя пожалел. Пожалел, что не расслышал подозрительной ноты в просьбе этой подлой пустой. Ведь впереди колебались реяцу личностей слишком знакомых ему. По крайней мере, от одной из них Бьякуя несколько растерялся. Такое не представлялось ему возможным, потому ошеломляло. Альта чувствовала сомнения, душащие Бьякую, потому в сонидо ушла вперёд, пока тот не плюнул на собственную честь и имя всего клана Кучики.       — Аарониро! — воскликнула Альта, чтобы привлечь внимание двоих противников, явно закончивших своё противостояние, ведь маленькая хрупкая шинигами висела в воздухе, проткнутая насквозь.       Новено испуганно отбросил от себя тело противницы, будто это она была виной кричащему инстинкту самосохранения. Девушка ударилась спиной о стену и больше не вставала, но была явно в сознании. Ведь вскоре тихо сказала:       — Нии-сама…       Бьякуя не мог не услышать. Рукия была в ужасно тяжёлом состоянии, но всё равно держалась за ускользающее сознание. Да, он как будто насквозь видел её нежелание даже в такой ситуации приносить позор клану Кучики и конкретно ему. В Ад это проклятое слово чести! Но Бьякуя мог лишь нахмуриться и поднять взгляд на того, кто сотворил такое с его сестрой.       — Кайен.       — О-о-о… Бьякуя, давно не виделись.       Голос давно умершего лейтенанта не был ни радостным, ни злым. Он дрожал, старательно пытаясь лепить непринуждённое веселье. Пока это не стало раздражать Альту.       — Ты кого решил водить за нос, Аарониро? Меня? — Бьякуя ничего не почувствовал, но отдалённо знакомый ему Кайен вдруг упал на колени, будто по принуждению, которому тот не мог противиться (и ведь не мог, он был всего лишь гиллиан). — Быстро убери эту фальшивую рожу.       Но даже в таком плачевном челобитном положении Аарониро всё ещё пытался защитить остатки гордости перед званием Эспады. В конце концов, за ними наблюдали!       — Альта, ты предательница! Спелась с капитаном Готея…       — Ты до сих пор не понял, что я тут делаю? — оборвала его она, притом не повысив голоса.       Это подействовало, ведь в следующую секунду глаза, так похожие на Кайена, стали бегать повсюду в поисках спасения, но зацепились лишь за самую тревожную вещь в башне.       — Ч-что у тебя за спиной?       — Ох, это?       Альта вытащила вперёд тяжёлый мешок, что оставил после себя кровавую полосу на полу, а затем швырнула прямо в лицо Аарониро, который всё же успел отползти чуть назад от места, куда ударился мешок. Головы разлетелись по сторонам, ударяясь и отскакивая, а затем покатились, в том числе и к его ногам. Да, Аарониро всё понял. Его голова следующая.       — А… Альта-сама! Умоляю, пощадите! — Аарониро истошно закричал и забил лбом в пол. — Я ведь Вам помогал!       — За кого ты меня держишь?! — крикнула она, и лже-Кайен схватился за шею, захрипев, словно на ней сжались тиски. — Разве я не сказала прекратить этот фарс с чужой личностью?       — Д-да.       От испуга Аарониро голыми руками содрал своё изумительное творение-лицо, а не просто заставил исчезнуть. Хоть личина Кайена и была искусной подделкой, сдирать фальшивую кожу было так же болезненно неприятно, как если бы та была настоящей. Плевать, Аарониро это сделал, грубо, не задумываясь ни о чём, кроме как близящейся расплате. Альта осталась довольна, потому сразу же начала излагать своё дело.       — Я пришла сюда по одной причине. То, что я хочу сейчас сказать, должны услышать абсолютно все обитатели Лас Ночес.       Да, Бьякуя понял, о чём она говорила. И снова Гин со своей информацией сыграл для Готэя далеко не последнюю роль, в том числе там были сведения о способностях арранкаров из Эспады. И как бы шинигами не сомневались, что всё это одна большая ловушка, чем дальше Бьякуя заходит в Лас Ночес, тем убедительнее звучало утверждение Гина, что у Айзена появился враг, которого ему будет крайне сложно одолеть.       А конкретно в беседе между Аарониро и Альтой речь шла о способности Новено Эспады к передаче увиденного союзным арранкарам, благодаря которой он уверенно удерживал за собой своё элитарное кресло. «Синхронизация познаний». И Бьякуя также понял, почему Альта тогда, на стене, вдруг ни с того, ни с сего спросила его имя и взяла с него слово чести. «Синхронизация» уже была активирована на тот момент, и Альта видела своими глазами всё, что творил этот ублюдок с его сестрой.       — Мне нужна твоя помощь, — лениво протянула Альта. — И ты мне её окажешь.       — Да, пожалуйста, можете говорить прямо сейчас, — Аарониро не стал задаваться вопросами, ведь чем меньше он об этом думал, тем больше была вероятность пережить встречу с безумной пустой.       Но Альта всё молчала, и вместе с тем усиливалось недопонимание каждого, кто смотрел на неё в тот момент. Смотрел и ждал слов, поясняющих многое из произошедшего. Сотни пар глаз всех союзников Аарониро были устремлены к одной единственной центральной фигуре, но в душу каждого закралась мысль, что это не они подсматривали сейчас. А именно горящий золотой взгляд внимательно следил за ними, нетерпеливыми, заинтересованными, но всё ещё скептически настроенными, этот взгляд видел насквозь. Противоестественно. Как такое было возможно? И всё же…       — Да, так я и думала, — с некоторой тяжестью заключила пустая.       Она чуть опустила голову, и несколько прядей кровавых локонов тут же упали на лицо, отводя всеобщее внимание от уставшего и даже презрительного взгляда. Но только на мгновение. И Альта впервые за очень долгое время была в полном праве не прятать своё отношение от публики.       — Забери у вас свет. Разрази землю под ногами и заставь полыхать. Но нет, ваши умы будут упираться в одну мысль, что всё происходящее каким-то чудом не должно вас коснуться. Что всё это большой замысел, а для того, чтобы быть его частью, ваша сущность слишком мелка и незаметна. Этим жалким жизням провозглашён конец, а вы хлопаете в ладоши и ждёте публичной казни кого-то сбоку от вас, твёрдо убеждённые, что слова объявлены именно им… Нет. Вы все! Вам не выкупить свои жизни, не разменять их. Вы все мне не нужны и не можете предложить хоть что-то, что изменит моё мнение.       Заявить такое в обществе, где вся система строится на том, что занимаемая цифра отражает уровень незаменимости и полезности, всё равно что объявить о падении всего прежнего. Это вызовет тревогу за себя, страх, панику, но пока все слушатели, как и сказала Альта, наивно верили, что это не про них.       — Особенно ты, Заэльапорро. Ты считаешь, что тебе есть что предложить абсолютно любой стороне конфликта и оказаться в выигрыше, ведь ты, несомненно, самый ценный в твоём представлении. Но давай посмотрим, останется ли у тебя после нашего разговора хоть что-то, что ты, как считал, смог скрыть, чтобы использовать в нужный момент.       От того, как блеснули золотые глаза, темнота вокруг стала плотнее. Снаружи полуразрушенной башни, где царила тишина всё последнее время, вдруг обрушился гул. И из огромного разлома в стене в комнату ворвался ветер, заметая пол без сомнений белым песком. Альта стояла и всё так же смотрела на всех своих невольных зрителей, но больше ничего не предпринимала. Но ни у кого не возникло сомнений: странная песчаная буря была явно рукотворной. И сложно не поддаться напрашивавшейся мысли о том, что рука творца принадлежала Альте Мадригаль, вопреки логике и скепсису. Многие охотно склонились к этому мнению, когда вдруг за стенами шуму ветра стали вторить панические крики гиллианов. Они чувствовали, несомненно, больше арранкаров, потому имели все основания для трусости. И вызвали смутное чувство тревоги.       Но всё стихло так же внезапно, как и началось. И бушующая стихия, и настигнувший ряды оккупантов переполох. Всё ещё сидевший на коленях Аарониро отряхивал высокий воротник и про себя отметил тяжесть песка на бёдрах. Ветром его замело почти до поясницы. Капитан Готея был больше озабочен состоянием сестры и убирал песок с её лица и раны. Но только не Альта и не Артуро. Во всём беспорядке они стояли как нетронутые, всё ещё возвышающиеся статуи, как те, кто не шелохнётся даже под мощью стихии апокалипсиса.       Альта смотрела прямо перед собой, на песок, и ждала. Нельзя было понять, чего именно, пока белые песчинки не разбежались от центра к периферии мысленно нарисованного круга и не выпустили на поверхность маленькую тоненькую фигуру ничем не приметного арранкара. Да, это была вполне обычная нумерос, и многие из жителей Лас Ночес точно утверждали, что видели её где-то, только никак не могли припомнить, где же. Девочка подняла лицо, и её ещё не избавившиеся от поволоки сна глаза встретились с горящим взглядом.       — Альта Мадригаль-сама? — тихо спросила нумерос.       — Кто ты?       Вопрос, который она однажды уже слышала. И на который, как на автомате, не успев подумать, выкинула шаблонный ответ.       — Рока Парамия.       Альта отвернула от неё взгляд. События имеют злокачественную тенденцию повторяться, и это оставляло её разочарованной.       — Ты всё ещё не понимаешь.       — П-простите?       — Твоё имя — это не всё, кем ты являешься. И значит не больше, чем камень под моими ногами. Так скажи мне, кто ты. Камень, каким привыкла являться до этого момента? Камень, который можно впечатать в стену, просто потому, что у Десятого плохое настроение?       — Я… — девушка захлопала длинными ресницами, с которых песок тут же посыпался ей в глаза, и Рока не могла не начать тереть их ладошками, даже при том обстоятельстве, что с ней сейчас говорила та, кто вернул её из места, куда дотянется мало чья рука. — Я не знаю.       Губы Альты вздрогнули и сжались чуть сильнее.       — А кто знает? Твой создатель, Заэльапорро Гранц? — Рока, игнорируя песок в глазах, всё же посмотрела на Альту широкими глазами, полными удивления, но та смотрела уже на Новено и обратилась: — Заэль, может, ты сам подойдёшь к нам, вместо того, чтобы метаться от стены к стене подземной лаборатории, словно между оправданиями, даже не стараясь поправить привычным движением съехавшие на левый бок очки? Я понимаю, что ты и представить себе не мог, что я до этого докопаюсь, — Альта вдруг вздохнула и провела рукой по воздуху. — Но всё же Заэльапорро достаточно чуток, чтобы не бросаться из тёплого и уютного логова сюда лишь для того, чтобы дать нам свои ответы вместо тебя, Рока.       Альта присела на колено, приближаясь к ней достаточно близко, чтобы девочка поверила в предназначенное лишь ей обращение.       — Это был полностью твой выбор, соответствовать роли. Нет? Смотришь на меня так, будто совершенно точно оказалась в безвыходном положении, что потерялась в этом мире и своём предназначении. Смотрю на тебя и вижу простой рулон белой бумаги. Бесполезный расходник. Им подтирают грязные следы. Вкладывают в разбитый нос, чтобы не кровил. Даже используют для пометок важной информации, чтобы хранить её где-то под боком, на всякий случай, если что-то забудется или исчезнет из поля зрения. Или бросают в костёр, чтобы распалить огонь, который поглощает бедную бумагу быстрее, чем такое действие приобретает смысл. И вот, распала больше нет, а костёр живёт и существует лишь благодаря древесине в нём. Не благодаря тебе. О тебе забыли, Рока. Живая бумага — поистине универсальное творение мастера Заэльапорро, но любая пустота стремится к заполнению. Так и ты, Рока, каждое мгновение задаёшься вопросом: «Зачем я есть в этом мире?» Вопросом, что не предусматривал создатель. Ведь ты не просто бумага, и щемящее чувство в груди говорит тебе об этом, разве нет?       На смену длинному рассказу пришла тишина, тяжелеющая от всего количества дум слушателей. Опять же, длилось это недолго.       — Я-я могу дать вам бессмертие, — сказала девушка, пожалуй, смиренно, если бы не подрагивавшие длинные ресницы.       — И неудивительно, весь Лас Ночес стал свидетелем чуда твоего воскрешения с моей... минимальной помощью, — усмехнулась Альта. — Но отчего ты говоришь это с такой печалью?       Рока продолжала смотреть на свои ладони.       — Потому как даже обладая этим чудом я оказалась никому не нужна. Кроме...       — Неллиэль. Бывшая Трес, погибшая в пустыне, не оправдывая имя третьей по силе среди нас.       — Нет, это неправда!       Альта довольно улыбнулась, она смогла повернуть мысли этого ребёнка в нужное ей русло.       — Нелл-сама умерла из-за меня. Потому что мастер Заэльапорро ещё не закончил со своим бессмертием, Габриэль, а Нелл-сама хотела забрать меня к себе. Я так ждала этого... Но мастер не хотел отдавать меня, потому помог своему знакомому... убить Нелл-сама, заманив в ловушку.       Рока пару раз похлопала большими глазами и пальцем потерла ладонь, словно вдавливая в неё всю панику и тревожность. Тонкий голос быстро садился и похрипывал, вынуждая брать паузы. Было видно, что ей непривычно произносить так много слов. Но она сама не ожидала, сколько запала в ней поднялось при упоминании того, кто был её единственным лучиком света.       — И ты не сделала ничего. Между важностью и нужностью ты предпочла остаться обычной белой бумажкой, которую порвали и выкинули, — слова Альты резали не хуже её клинка, даже лучше. — Мало кто хочет признавать собственные ошибки, тем более если для этого придётся перечеркнуть всё, что ты до этого делала. Такова трусость перед ответственностью, ведь именно ты, закопанная заживо девочка, несёшь её за собственную жизнь. И никакой мастер не будет виноват в твоих бедах. Таков грех безответственности.       Рока хотела воспротивиться. Но в самый последний момент прикусила язык. Да, она сама выбрала оказаться в конце концов препаратом в плане Заэльапорро, ведь тогда ей казалось, что ему единственному она всё ещё нужна... Но может... Рока посмотрела на Альту, но та уже знала её вопрос.       — Даже неся чудо воскрешения, ты мне не нужна, девочка.       — Но что мне теперь делать, Альта-сама?       — Не задавай мне этот вопрос. Я откопала тебя, но не буду брать на себя твою ответственность.       Альта была непоколебима в своей позиции, и Рока впервые почувствовала благодарность за то, что лишена обязанности быть нужной. А все зрители, кто ещё считал, что хоть чего-то стоит, содрогнулись. Если эта пустая отказалась от бессмертия, то что такого, чёрт возьми, могут предложить они? Альта знала их мысли. Она точно их знала, ведь следующее, что она им сказала.       — Но я буду благодарна, если вы защитите девушку, Иноуэ Орихиме, на её пути ко мне.       Альта знала, что кинула бомбу в общество арранкаров. Именно эта бомба должна была стать изобличающим истинные сущности светом. Именно эта фраза вкупе со всем ранее увиденным разорвала сплочённых подчинённых Айзена. И именно в тот момент в голове Люппи созрела идея, и он предложил Гриммджоу получить благодарность Альты, помочь ей в её пути. А он, восхищённый и желавший прикоснуться к этой пустой, согласился с предложением своего бывшего врага, с которым на редкость прекрасно можно было сработаться.       Рока нетвёрдо встала на всё ещё слабые ноги и подошла к капитану Бьякуе. На вопрос от Альты, зачем она это делает, она бы ответила что-то вроде «Даже если я вам не нужна, это не потому, я просто хочу это делать и просто хочу идти за вами». Но вопроса не было, и Рока облегчённо выдохнула. Ей было страшно, несомненно, ведь она впервые делала что-то просто так, не зная, насколько тяжёлая эта ответственность. Со словами «Позвольте, пожалуйста» она, не медля ни мгновение, приложила холодные ладошки к ужасной тройной сквозной ране от оружия Аарониро на груди Рукии. И Бьякуя с напряжением, от которого складки между его бровями лишь удлинялись и углублялись, не упускал из виду ни одно движение. В этом проклятом Уэко Мундо он уж точно не собирался начинать кому-либо верить, никогда. Хотя Бьякуя знал, что его подозрительность сейчас абсолютно бессмысленная. Но мог ли кто-то благодаря одной лишь логике побороть свою натуру?       Пальцы Роки опутали светлые жёлтые нити, что шли к краям ран и даже проникали вглубь. Они излучали тёплый приятный жизненный свет духовных частиц и рассеивали воцарившуюся в мире тьму вместе с глазами Альты и Артуро, если не сильнее. В два нехитрых движения пальцами способность Роки стянула края ран вместе и ценой её собственных жизненных сил вернули телу Рукии почти что прежний, нетронутый вид. Как если бы и не было никакой жестокой схватки с Новено Эспадой. А вскоре и сама Рукия вырвалась из сна и широкими глазами осмотрела Бьякую. В глазах всех присутствующих в тот момент он не изменился в выражении лица ни капли. Но кто, как не сестра, поймёт: это не привычная бдительная уверенность, Бьякуя явно растерян перед выбором того, как поступить сейчас. Поблагодарить Альту? Или Року? Может, лучше сразу начать спрашивать, к чему всё происходящее? Или же просто обнять Рукию, которая, хвала Богу, больше не мертвецки бледна и не истекает кровью, а с живым блеском в глазах окидывает всё вокруг своим взглядом?       — Ну, что же, капитан? Такое стечение обстоятельств вы не находите привлекательным?       Бьякуя выпрямился. Но не ответил. Сначала обдумал, а потом спросил:       — А взамен?       — Разве я похожа на торговку? — оскорбилась Альта. — В конце концов, таков выбор Роки. Но именно ваша, шинигами, самодеятельность испортила изначальное течение событий и привела к тому, что сейчас вас всех поодиночке будут протыкать, резать и вколачивать в стены сильнейшие мира пустых. Рока исправила одну из совершённых ошибок, вернув твою сестру. Но я надеюсь на вашу самодостаточность.       — Я понимаю. Вы правы.       Бьякуе ничего не оставалось, кроме этого согласия. Несомненно, было глупой идеей бросаться в самую гущу событий Лас Ночес, при этом не имея ни малейшего представления о тонкостях плана, выстроенного многолетними интригами, что опутали дворец как рыбацкая сеть. А теперь от него требуется всего лишь… Ничего. «Просто ничего не делайте, капитан». Но глава знатного дома Кучики так не мог. Спасение Рукии — слишком большая цена за бездействие. И как искупить в полной мере жест доброй воли, Бьякуя пока не придумал.       Раздался звук сдержанного кашля вместе со странным последующим бульканьем, но это точно не было попыткой привлечь внимание.       — Ах, да. Я почти забыла о тебе, Аарониро.       «Лучше бы так оно и случилось», — сетовал тот про себя. Аарониро надеялся прокашляться под шум разговора, но не подумал, что ужасно длинные монологи Альты о паршивости всех арранкаров уже подошли к концу. И теперь она приближалась к нему медленно, небольшими шажками, как если бы была хищником в засаде. Чёрный длинный меч всегда готов отрезать головы. Аарониро снова почувствовал, как от колотящегося сердца шатает то вперёд, то назад резервуар, что заменял его большому телу голову.       — Я-я ведь всё правильно сделал, Альта-сама? Я Вам помог. Искренне помог. Помилуете ли?       Ответа не последовало. Аарониро оставалось с ужасом домыслов ждать. За беспокойными движениями головы в воде резервуара следовали золотые глаза, не вольно описывая траекторию, а пронзая вниманием. Вверх, вниз, сначала одна голова, потом другая. Наконец, Альта повернулась в другую сторону, в сторону пролома в стене, из которого небольшой сквозняк всё нёс витающие в воздухе песчинки. Словно снег, который не был знаком пустым.       — «Клятва чести», — не было понятно, с какими эмоциями сказала это Альта, но она тут же перевела всеобщее внимание на другое: — Собери мне головы.       Аарониро был и рад такому отвратительному приказу. Всё лучше смерти. Бьякуя порывисто схватился за рукоять зампакто и был готов сам прикончить врага, раз для Альты это было «не пожалеть о бездействии». Но что-то вдруг заставило его помедлить. Только потом он словил на себе взгляд Артуро.       Головы казнённых экзекиасов оказались заметены в слое песка, и найти их по следу специфического запаха (это сначала казалось Аарониро весьма находчивым решением) тот не смог. Кровью пахло всюду, это не был простой след, скорее туман, застилавший всё кругом. Но Аарониро не терял времени и просто рылся всюду, ползая на коленях, и доставал головы наружу буквально по подсказкам интуиции и удачи.       И Рукия, и Бьякуя готовы были начать распинаться о том, насколько плохая идея сохранить жизнь кому-то из лукавой заискивающей Эспады. Да, естественно, они не знали ничего об Аарониро и том, станет ли тот предавать кого-то настолько сильного. Просто в игру вступили личные счёты. Аарониро притворился Кайеном Шибой, ввёл в смятение, обманул и напомнил о самых болезненных воспоминаниях Рукии, а затем проткнул её насквозь. Прощение? Что сестра, что брат Кучики не могли такое взять да опустить. Требовалась расплата. Но их снова опередили.       Аарониро не знал, сколько «трофеев» было всего. В преувеличенном шуткой сознания воспоминании рассыпалось их даже слишком много. Но когда он достал очередную голову и вдруг что-то изменилось, Аарониро всё ещё казалось, что мешок всё ещё не наполнен даже на третью часть. Но это что-то всё равно изменилось. Чёрный меч с оглушающим грохотом разбил стеклянный резервуар. Прозрачная неизвестная жидкость залила белую форму Эспады и мигом впиталась в сухой песок под ногами Аарониро. Раздались визги.       — Больно! Больно! Как же больно!!!       — Вы обещали! Я бы не предал Вас!       — Я знаю, Аарониро, я знаю, — ровный голос Альты прекрасно прорывался через гвалт ора. — Но не твой брат. Он полагал, что сможет скрыть от меня свою гнусность, раз молчал и ждал, раз не высказал своих намерений. Ведь я похожа на глупую дуру, которую можно провести тишиной. А такое оскорбление не прощается.       Вторая голова визжала от боли, но никак не могла умереть, в отличие от первой, искренней и верной своему слову. Обречённый мог лишь клясть изо всех сил свою обидчицу. Оскорбления в её адрес сыпались до самого конца. Пока Альта медленно подходила к маленькой голове, пока молча наклонялась к нему, брала длинными пальцами причудливое существо, с лёгкостью помещающееся в ладони, и поднимала его с земли на высоту обычного человеческого роста. И пока так же неспешно насаживала ещё живую голову на чёрное лезвие меча. Потоки ругани сменялись неразборчивыми захлёбывающимися криками, боль — агонией. И у всех, кто это слышал, притуплялся слух, начинала болеть голова, сердце в панике заходилось и нутро где-то под ложечкой сжималось. Даже у Артуро, который и не такое повидал и натворил собственными руками. Даже у самой Альты…       Последняя предсмертная судорога, исказившая и без того не самое приятное глазу лицо, — и всё, наконец, стихло. Шинигами как сохранившие за собой способность чувствовать никогда бы не привыкли к такому. А что же пустые? Артуро рассматривал содержимое мешка и прикидывал, хватит ли того для всех голов, которым судьбой предписано занять там места. Альта скинула с меча прямо под руку подельнику голову Аарониро, воткнула меч в песок и села напротив, так и застыв в необъяснённом никому ожидании. Ну, а Рока просто наблюдала за окружением. Ни одной эмоции не отразилось на её лице, словно она никак толком не могла прийти в сознание после пробуждения. Недавняя сцена казни слишком быстро улеглась в их умах чем-то обыденным, и пустые смогли сразу же заняться своими делами. Это просто какая-то дикость.       Первым сакральную тишину нарушил Бьякуя.       — Должны ли мы отправиться дальше?       — Нет. Кто-то один сам заявится сюда.       — Откуда вы это знаете? — уточнила Рукия.       Как и раньше, глупый вопрос остался без ответа. Гораздо нагляднее правота утверждения стала явной, когда вышел из темноты Зоммари Руро.       — Вы знали? — не унималась Рукия, она только и могла, что спросить без увиливаний, прямо.       — Я многое знаю.       — Но откуда?       — Не хочешь же ты, чтобы я сейчас перечислила все свои способы узнать нужную информацию? — лишь посмеялась Альта.       Рукия уже отчаялась постичь тайну, такую подозрительную и интригующую, потому перевела внимание на приближавшегося Эспаду. Она уже ничего не ожидала, но неожиданно Альта сменила дерзкую манеру юлить. Ей без излишних наводящих вопросов было понятно, что именно не давало покоя Рукии. Ладно уж, в конце концов, хоть одну тайну да можно было раскрыть. Даже если и не полностью.       — Септима не мог не прийти. Есть что-то, что он хотел бы забрать у своего поверженного «товарища». Интересно, что так заботило его ум? За всё время, что я его знаю, он ни разу не высказал это тайно вынашиваемое желание, лишь с блеском в глазах следил за Новено в ожидании удобного момента.       — Не обо мне ли ты сейчас говоришь, Альта?       Зоммари подошёл достаточно близко, чтобы тихий звук голоса, отражаясь от стен башни и наполняя пространство, смог дойти до его уха. Да, он знал ответ. И потому пытался всеми силами не выдать обеспокоенности рассекреченного. Зоммари искренне полагал, что его выискивающий блуждающий взгляд надёжно скрыт той самой тьмой, которую принесла в Уэко Мундо Альта. Но фатально ошибался. Тьма никогда не предала бы ту, кто с самого начала находился подле неё.       — Значит, сила тебя интересовала. Способность, — рассудила Альта из того, как сверкнули глаза Зоммари, найдя нетронутую помилованную голову, что сморщилась и уже никогда не блистала бы своим заискивающим красноречием. — Конечно, что ещё могло быть у жалкого Новено? Любая пустота должна быть заполнена. Силой, могуществом, властью. Способностью поглотить всё вокруг себя. Неуёмный аппетит примитивного пустого не покинул даже тебя, безмятежный Септима?       — Не думай, что знаешь всё, Альта. Не из голода, а из истинной любви я стараюсь взять то, что было у Новено.       — Что же, ты явно хочешь доказать свою истину, проверить твёрдость своей позиции сметающей невзгодой в лице меня.       Альта протянула руку и схватилась за рукоять, чтобы использовать меч как опору и подняться на ноги. Но в этот самый момент между ней и Зоммари стал тот, кто тоже ждал своего времени. Он увидел шанс уравновесить цены, которые заплатили обе стороны.       — Это моя обязанность, — настаивал Бьякуя.       Но Альта и не желала спорить, снова упокоив руку на колене.

***

      Сообщение от Альты всему Лас Ночес прервалось вместе с жизнью Аарониро. За огромными каменными дверями в зал Пятой башни по-прежнему было тихо, безмолвно. Ничего не изменилось. Но это пока. Стоило Айзену со своим неизменным выражением лица так обыденно встать из-за главенствующего места за столом Эспады, как вся сдержанность рухнула. Ни Тоусен, ни Гин не ожидали того, что их хладнокровный лидер схватит ни в чём не повинную кружку и что есть силы швырнёт в темноту. Там она встретилась со стеной или полом — что, впрочем, вовсе не было важно в данной ситуации — и с притупленным, но достаточно громким звуком разбилась. Этого хватило Айзену, чтобы выразить всё своё разочарование.       Тысячи гиллиансов — вот что он потерял. Кусок был слишком лакомым. Он так хотел верить в сладкую фантазию, что Альта отдала ему свою преданность. А сейчас всё что мог Айзен, это только злиться от постигшего его поражения. Но нет, не это было в силах повлиять на безупречно выстроенный годами план. И даже не тот факт, что под влиянием сладких речей Альты он снизил мощь своей армии раза в три как минимум.       Айзен повернулся к Тоусену. Тот точно знал, почему все их действия до сих пор рисковали потерять весь свой смысл. И следовало как можно скорее вторгнуться в мир живых, пока Альта не перерезала все подающие надежды пешки Айзена. Но для начала стоило придумать, как запереть её в этом мире.       Среди арранкаров же произошёл раскол на две огромные части: вероотступники и скептики. Но никто не покидал своих постов, всё ещё боясь или не желая ослушаться приказа лидера. Никто, кроме одного. Абсолютно не верящего в серьёзность угрозы Альты. И нет, фракция Сексты, как и сам Гриммджоу, давно покинули своё убежище и тем самым сняли с себя обязанность участвовать в войне. Но был ещё кое-кто столь же легкомысленный, опрометчивый и спесивый, как Гриммджоу. Он с иронией в мыслях самолично пошёл навстречу наглой Альте, и абсолютно плевать, что ещё недавно она была повышена до звания камергера Лас Ночес. Скептик лично был готов показать Альте Мадригаль, что её напыщенность — не более чем бредовая идея, рождённая под зыбким светом славы последних дней. Или, как сказал бы он сам, «зарвалась, сука». Он знал, куда эта тварь придёт. Она сама об этом сказала. Иноуэ Орихиме.       Другой арранкар, но уже вероотступник, действительно метался по своей подземной лаборатории от одной стены к другой. Столь редкие для такого места гости, шинигами и квинси, поглощённые схватками с бесчисленными плодами диких экспериментов, не могли отвлечь его от поиска решения новых вопросов, новых проблем, новых способов утолить жажду обладать силой.       Сила — единственная истина пустых. Без поиска силы и без развития бездушные существа были обречены на бесцельные скитания до края Уэко Мундо и, в конце концов, полное опустошение. Всех ждала неразумная жизнь в качестве хищника и добычи одновременно. Такое существование пугало, особенно пытливый ум упомянутого вероотступника. Белые очки съехали чуть налево — он только заметил это и слишком резким, раздражённым движением поправил их, так, что они врезались в переносицу, а дужка изогнулась, грозясь сломаться. Вероотступник был взвинчен до, казалось бы, предела навязанным ему Альтой чувством полной открытости собственных мыслей. Шинигами? Квинси? Нет, вероотступник умолял вас. Какие из этих недотёп враги? Всё это время истинная угроза скрывалась за тенью абсолютной неизвестности, что, как нескончаемый зуд, не давала покоя уму. Пожалуй, застигнутый врасплох вероотступник впервые не был уверен, что может не придавать значения произошедшему, что всё само собой обойдётся, а ему лишь останется и дальше тихо творить в своей великой мастерской вдали от назойливых глаз.       — Почему именно я публично разоблачён? — спросил Заэльапорро сам себя.       У Альты были конфликты со многими из Эспады. Почему не Барагган? Тиа? Или, быть может, даже Улькиорра с его блестящей репутацией? Столько прекрасных возможностей подорвать их авторитет. Но из всего прочего Альта раскрыла его мелкие махинации с какой-то нумерос! Какими бы ошеломительными ни сулили быть результаты этого эксперимента, всё же в чём заключалась логика такого поступка? Заэльапорро прикусил губу. Месть? Угроза? Предупреждение? Да, наверняка Альта была уже в пути по направлению сюда.       Следовало разобраться с назойливыми детьми и спасать все свои труды, убираться с ними куда подальше. Пройти через парочку гиллианов для Октавы Эспада не составит никакого труда. Плевать, что Альта узнает о направлении, в котором он скроется, ведь она не покинет замок, покуда тут будет хоть один живой грешник. А до тех пор Заэльапорро сможет найти укрытие. Оставались лишь эти двое, что стоят на пути. Шинигами и квинси, какого хрена вы никак не умрёте?!