Двенадцать подвигов Ирины Алексеевны

      Конфликт между Олегом Михайловичем и Алексеем Абрамовичем разгорелся практически на пустом месте. Поздно вечером привезли мальчишку с огнестрельным ранением. Мальчишка не вовремя попал под руку папаше-самодуру, и папаша решил применить сугубо мужские методы воспитания. А ремня, как видно, под рукой не оказалось. — На УЗИ! — скомандовал Алексей Абрамович. — На рентген! — усомнился в действиях коллеги Олег Михайлович, разглядывая рану. — А я говорю, на УЗИ, — решил настоять на своем Алексей Абрамович, который хоть и не был большим специалистом в области травматологии и нейрохирургии, но привык, что с его мнением считаются. — В операционную! — решила Марина Владимировна, заглянув через плечо Олега Михайловича и оценив фронт работ. Санитары ловко провезли каталку между недобро уставившимися друг на друга Покровским и Брагиным, вслед за снимающей на ходу халат Мариной Владимировной. — Марина Владимировна! — возмутился Алексей Абрамович. — Марин! — поддержал главврача, слегка обескураженный Олег Михайлович. Марина Владимировна предусмотрительно прикинулась глухой и даже не обернулась. — Ну, что Вы встали, пойдемте! — пригласил Алексей Абрамович и махнул рукой в сторону операционной. — А пойдемте! — задиристо согласился Олег Михайлович.       В операционной развернулся настоящий бой. Нет, вовсе не за жизнь пациента, а за право избрания тактики оперирования. — Внутренний невролиз! — настаивал Олег Михайлович, пока медсестра натягивала ему перчатки и завязывала медицинский фартук. — Внешний! — не сдавался Алексей Абрамович, смывающий мыло с рук.       Марина Владимировна, тем временем уже ввела новокаин и пыталась иссечь рубцовые изменения периферического отрезка нерва. — И что я говорил! — победно глядя на Алексея Абрамовича, провозгласил Олег Михайлович, — А сейчас аутопластика, и все будет хо-ро-шо, прекрасная маркиза. — Это еще ничего не значит! — заупрямился Алексей Абрамович, — Могут быть осложнения! И вообще, без обследования делать такую операцию не положено! — Заткнитесь оба! — без обиняков попросила Марина Владимировна, которая хоть и была сторонницей соблюдения субординации, удержаться от комментария никак не могла — Я эпиневрий выделить не могу… — Ну, давай…, — Олег Михайлович сменил, наконец, балаганное настроение на рабочее и помог Марине Владимировне. Из операционной вышли молча и разбрелись, кто в ординаторскую, а кто и в отдельный кабинет. — Что ты завелся-то?! — допытывалась Марина Владимировна у мрачного, как туча в ноябре, Олега Михайловича, — С начальством дружить надо… Сам говорил! — Да, ну его! — отмахнулся Олег Михайлович, не выпадая из задумчивости. — Нет, это немыслимо просто! — делился с Ириной Алексеевной впечатлениями Алексей Абрамович, — Одна, ни с кем не посоветовавшись, режет без анализов и рот затыкает, другой спорит все время! Так невозможно работать! — Да! — согласилась Ирина Алексеевна, — Вы не волнуйтесь, я обязательно проведу воспитательную беседу! И Ирина Алексеевна, осторожно прикрыв дверь кабинета, отправилась на поиски нарушителей спокойствия Алексея Абрамовича. — О! Олег Михайлович! — выразила неподдельный восторг Ирина Алексеевна, обнаружив своего подчиненного у кофейного автомата, — Вы то мне и нужны! — Да-а-а-а? — подбавил огоньку во взгляд Олег Михайлович, хитро улыбаясь Ирине Алексеевне. — …это недопустимо, — войдя во вкус, воодушевленно отчитывала его Ирина Алексеевна на глазах Нины и снующих туда-сюда медсестер, — пререкаться с руководством в операционной! Я понимаю, что Вы талантливый врач, и оперировать можете хоть с анализами, хоть без, но будьте любезны, соблюдайте правила поведения! — завершила свой полный страсти монолог Ирина Алексеевна, и с чувством выполненного долга гордо удалилась в сторону буфета — за плюшками к чаю для расстроенного, что бабушкино пианино, Алексея Абрамовича. — Соблюдайте правила поведения! — передразнил Олег Михайлович Ирину Алексеевну, в лицах пересказывая разговор Марине Владимировне. — Брагин, что ты вечно нарываешься? — трезво оценил ситуацию Сергей Анатольевич, ставший свидетелем беседы. — А! И ты туда же! — надулся Олег Михайлович, — Что он из себя строит-то! Подумаешь, плановая хирургия! Это мы тут - на передовой, а они перестраховщики все! Крысы штабные! — не на шутку разошелся Олег Михайлович. — Брагин, мне кажется, что ты не прав! — честно призналась Олегу Михайловичу Марина Владимировна, когда они остались вдвоем, — Покровский, конечно, тоже не прав, но лучше извиниться и не портить отношения. — Не буду! — твердо решил Олег Михайлович, о чем незамедлительно и сообщил Марине Владимировне. — Ну, как знаешь…, — вздохнула Марина Владимировна, — Домой едем? — Едем! — хлопнул себя по коленям Олег Михайлович и бодро соскочил с дивана. — Вы извинились перед Покровским, я надеюсь? — подкараулила их на выходе Ирина Алексеевна. — С какой стати? — прикинулся валенком Олег Михайлович и потащил Марину Владимировну к машине, чтобы не продолжать неприятный разговор. — Олег Михайлович очень сожалеет и переживает…, — докладывала Ирина Алексеевна Алексею Абрамовичу, — хотел к Вам лично зайти - извиниться, но Вас в кабинете не было. Но больше такого точно не повторится, операций без предварительного обследования не будет…, — заверила Алексея Абрамовича Ирина Алексеевна. И Алексей Абрамович, на радостях, состряпал указание не брать на стол больных без обследования.       Олегу Михайловичу Ирина Алексеевна передала, что Алексей Абрамович извинения принимает и не сердится. И оперировать можно на усмотрение врача, и без обследования. — Какие извинения? — с хмурым видом напряг память Олег Михайлович. У Олега Михайловича намечалась плановая операция с Алексеем Абрамовичем, и Олег Михайлович размышлял, не будет ли с его стороны свинством спихнуть планового больного, вместе с занудой — Покровским на Марину Владимировну.       За следующие несколько дней отделение, стараниями Ирины Алексеевны, всеми силами пытающейся уладить конфликт, поделилось на два враждующих лагеря. Ирина Алексеевна сама пару раз прокололась и прооперировала без предварительного обследования. Поэтому внятно объяснить подчиненным, почему нельзя, она не могла. Как и объяснить Алексею Абрамовичу, почему можно.       «Партия» Олега Михайловича в составе Константина Германовича и Сергея Анатольевича ушла в глухую оборону и действовала по ситуации.       «Партия» Алексея Абрамовича, в лице него самого и, частично, Салама Магомедовича настаивала на необходимости полного предоперационного обследования. Алексей Абрамович даже к Олегу Михайловичу на операцию отказался идти, сославшись на занятость. Потому что Алексею Абрамовичу жуть как не хотелось нарушать собственное же поручение и оперировать «вслепую».       Марина Владимировна и Александра Алексеевна разумно придерживались вооруженного нейтралитета и своей приверженности открыто не выражали. Ирина Алексеевна утомилась бегать за плюшками в буфет гасить локальные стычки и сглаживать взаимные подколы. — Я не понимаю, чего они добиваются! — воинственно вопрошал Алексей Абрамович, хватаясь за сердце. — Вы только не волнуйтесь, я все улажу! — кружила с валидолом Ирина Алексеевна. — Что они там себе думают! — бухтел недовольный Сергей Анатольевич, уводя из-под носа Константина Германовича голубец, любовно приготовленный Шурой. — Вот именно! — с набитым ртом согласно кивал головой Константин Германович. — А я считаю…, — решил высказать свою точку зрения Салам Магомедович. — Помолчи! — дружно заткнули ему рот идейные противники.       А Алексей Абрамович, пока все расслаблялись и дулись друг на друга, полностью уверенный в своей правоте, проволок поступившего критического больного с гипоксией и остановкой сердца по всем необходимым кабинетам. Хотя, Марина Владимировна сразу поставила тромбоэмболию. Но Алексей Абрамович не поверил лазутчице из стана врага и решил исключить отек легких. А потом, весело насвистывая себе что-то под нос, позвал Ирину Алексеевну на операцию. Чего Алексей Абрамович собрался оперировать Ирина Алексеевна по анализам, полученным из лаборатории так и не поняла.       Между тем, больной уже почти готов был из пациента превратиться в клиента. Учреждения с табличкой «Морг». И Алексей Абрамович даже пожалел, что позвал на операцию Ирину Алексеевну, а не кого-нибудь более толкового. Вон, хоть Куликова, что ли. — Брагина позовите! — обратился главврач к медсестре, когда больной повторно временно отъехал на тот свет, а реаниматологи снова взялись за интенсивную работу, — Если он свободен, — неуверенно добавил Алексей Абрамович, которого грызло чувство неловкости за отказ помочь коллеге. — И что тут у вас? — лениво поинтересовался Олег Михайлович, — прихвативший с собой для моральной поддержки Константина Германовича. — Так тромбоэмболия же! — мгновенно определил Константин Германович, изучив сопроводительный лист бригады скорой помощи — по шкале Уэллса, так точно! -Ну, да, — согласился Олег Михайлович, — по КТ — тоже похоже. А ангиография сосудов легких? — обратился он к Алексею Абрамовичу. — Не сделали…, — растеряно пожал плечами Покровский, — Ирина Алексеевна пневмоторакс сразу поставила, дренирование плевральной полости результата не дает… — Конечно, не дает! — согласился Олег Михайлович, — Тромб удалять надо и кава-фильтр ставить. — Да-да! — согласно закивала головой сосудистый хирург Ирина Алексеевна, — Безусловно, так и есть.

***

      Усилиями Олега Михайловича и Константина Германовича, пациент, наконец, определился со светом своего дальнейшего пребывания, и, под вздохи Ирины Алексеевны, был отправлен в реанимацию. — Олег Михайлович, я был неправ…, завел разговор Алексей Абрамович на выходе из операционной, — Я, пожалуй, тоже…, — признался Олег Михайлович, стараниями Марины Владимировны пришедший к выводу, что максимализм не всегда есть хорошо. — Как хорошо, что мне удалось их помирить! — с радостью воспитательницы детского сада, утихомирившей главных драчунов, подумала Ирина Алексеевна, глядя в спины мужчин, удаляющихся отмечать заключение мирного договора.