На носу были ноябрьские праздники, и Ирина Алексеевна только и размышляла о том, как бы лучше их
испортить отметить.
Взгляд Ирины Алексеевны бесцельно блуждал по заваленному опавшими листьями, окурками и бумажками двору больницы. Все это добро скопилось на прибольничной территории вследствие того, что Ирина Алексеевна уже полгода выбирала организацию, которой можно было бы, ничего не опасаясь, доверить уборку двора.
— Уборка… Грабли… Черные мешки…
Жмурики Субботник! — озарило Ирину Алексеевну, — Нужно вызвать смену, у которой выходной и поручить убраться. Тем более, праздники длинные, целых три дня! И, недолго думая, Ирина Алексеевна вывесила на стене объявление, которое призывало к чистоте, порядку и физическому труду. В обязательном порядке, причем, призывало. Неявка грозила санкциями, пострашнее европейских.
— Подожди ты, — отмахнулась Марина Владимировна, дописывающая что-то жизненно важное в карте, от Олега Михайловича, интенсивно тянувшего ее домой.
— Выходной! — разглагольствовал, между тем, Олег Михайлович, — Выспимся, сходим куда-нибудь…
— Уберемся, наконец-то! — вставила Марина Владимировна, вспомнив про двухсантиметровую пыль на крышке пианино.
— Не-е-е-т! — протянул Олег Михайлович, — Представляешь: Кафешка. Мы с тобой. Пивка попьем, рыбки поедим…
— Не, ну, вы видели! — прервал мечтательно-расслабленный настрой Олега Михайловича Константин Германович и потряс какой-то бумажкой, как тореадор красной тряпкой перед быком.
— Чего там? — не ожидая никакого подвоха, поинтересовался Сергей Анатольевич, тоже планировавший завтра отдохнуть, хоть и не с таким размахом, как Олег Михайлович.
— Субботник завтра у нас! — проинформировал Константин Германович без особого энтузиазма. У Константина Германовича был план провести весь завтрашний день в обнимку с Александрой Алексеевной, а не с ржавой лопатой с изъеденным жучками черенком из ближайшей подсобки.
— Завтра не может быть субботника — завтра четверг! — не к месту вклинился Салам Магомедович. Саламу Магомедовичу субботник был не страшен — завтра он дежурил и принять участие в увлекательнейшем мероприятии по очистке и стерилизации территории никак не мог.
— Может не пойдем? — предложил Олег Михайлович Сергею Анатольевичу, опасливо скосив глаза на Марину Владимировну.
— Ты опять, Брагин, меня без премии оставить хочешь? — не поддался на провокацию Сергей Анатольевич, — Придется идти! — тяжело вздохнул он и многозначительно подмигнул Олегу Михайловичу.
— А-а-а! — «догадался» Олег Михайлович и согласился, что субботники тоже дело хорошее. А главное — полезное. Труд на свежем воздухе, и вообще… Субботник — это когда те, кто не мусорит, убирают за теми, кто мусорит. Бесплатно. В общем, торжество справедливости на отдельно взятой, загаженной территории.
— Что вы там семафорите друг другу? — не удержалась от вопроса любопытная Нина, назначенная Ириной Алексеевной главной по
тарелочкам граблям и лопатам. — Чтобы завтра, как штык, все были к одиннадцати! — распорядилась Нина строгим голосом.
— Вот, всегда знал, что власть портит людей! — съехидничал Олег Михайлович, со свистом застегивая молнию рюкзака, — Мы ушли, всем пока! — раздалось за дверью.
***
К одиннадцати утра одинокая Нина, ежась на пронизывающем ноябрьском ветру, стояла с набором граблей и с надеждой смотрела в сторону проезжей части. Нинины товарищи, как водится, не торопились на официальное мероприятие, организованное Ириной Алексеевной. Зато, сама Ирина Алексеевна уже маячила на крыльце и бросала в сторону Нины укоризненные взгляды. Что тоже Нину нервировало.
— Привет, старушка! — подкравшись сзади и выхватывая грабли, поздоровался полный оптимизма в это хмурое, осеннее утро, Олег Михайлович.
— Привет! — облегченно вздохнула Нина, всерьез опасавшаяся, что, в конечном итоге, ей придется трудиться за пятерых, под пристальным надзором недремлющей Ирины Алексеевны.
— Что? Что вы стоите?! — не заставила долго ждать своего антре подскочившая зав. отделением.
К двенадцати дня, зевая, потягиваясь и бесперебойно бубня себе под нос, подтянулись и остальные участники действа. Грабли разбирали нехотя, с ленцой. Долго спорили, кому какой участок достанется для уборки. Так ничего и не решив, бросили жребий. Результат жребия абсолютно не устроил мужскую часть коллектива, которая планировала скрыться в ближайших чахлых, облетевших кустах и, не откладывая в долгий ящик, перейти к самой торжественной, важной и главной части любого субботника. Перебросили жребий. Пять раз подряд. Пока мужчины, наконец, не получили заветный кусок территории и, с трудом волоча грабли и мешки для мусора по подмерзшей за ночь земле, не отправились ее осваивать. В смысле, облагораживать.
— Пойдемте, девочки! — пригласила, вздохнув, Нина, и «девочки», с инвентарем наперевес, строем промаршировали мимо пристально глядящей Ирины Алексеевны.
— Ну, и славненько! — подумала Ирина Алексеевна и, кутаясь в пальто, отправилась в корпус.
Удивлению Ирины Алексеевны, выглянувшей часа через два в окно, не было предела. Двор как был по колено завален прелой осенней листвой, так и остался. «Мальчики» с пластиковыми стаканчиками в руках засели в ближайших кустах сирени, и, отчаянно жестикулируя, о чем-то спорили. «Девочки» вяло гребли листья и тоже самозабвенно о чем-то трепались. О «мальчиках», не иначе. Чувство долга и ответственности заставило Ирину Алексеевну покинуть теплое, нагретое кресло и спуститься на улицу — навести порядок в рядах подчиненных.
— Что вы еле скребете! Так до утра можно грести! — отчитывала Ирина Алексеевна Марину Владимировну, Нину и Александру Алексеевну, не ожидавших столь пристального контроля в столь нелегком деле, — Вот так надо! — выхватив грабли из рук Нины, продемонстрировала Ирина Алексеевна навыки
ведения ближнего боя подручными средствами наведения порядка в уличных условиях, — Держите! — вернула она инвентарь Нине и направилась в сторону мужчин.
— Ирина Алексеевна, греться будете? — предложил Олег Михайлович, пока Сергей Анатольевич безуспешно пытался приткнуть куда-нибудь тару с согревающей жидкостью и спрятать пластиковый стакан от всевидящего ока Ирины Алексеевны.
— Вы совсем обалдели?! — возмутилась Ирина Алексеевна, — Здесь больница, а не место для пикников! Что вы тут развели!
— Ну, не хотите, как хотите! — ни капли не смущаясь, пробормотал Олег Михайлович, одним махом осушив полстаканчика, и, прищурившись, уставился в низко нависшую, свинцовую тучу, разбалтывая остатки жидкости.
— Так это…, — потер руки Константин Германович, нагло игнорирующий Ирину Алексеевну в свой законный выходной, — Давайте, что ли…
— Вот от Вас я такого поведения не ожидала, Олег Михайлович, — не обращая никакого внимания на пританцовывающего от нетерпения Константина Германовича, не успевшего согреться как следует, и хмурого, что царь Иван Грозный, Сергея Анатольевича, поделилась своими соображениями Ирина Алексеевна, — Вам сорок лет, а Вы все дурака валяете! Если дом не построили и сына не воспитали, так, хоть дерево бы вон, посадили, что ли! — Ирина Алексеевна махнула рукой в сторону чахлых елочек, которые планировалось посадить в ходе работ по облагораживанию территории, и гордо удалилась обратно в кабинет. Даже не подозревая (а может и отлично зная - кто ж ее поймет), что ткнула Олега Михайловича в весьма болезненное для него место. Которое Марина Владимировна старательно обходила стороной, чтобы оно затянулось и зажило.
— Брагин, чего ты замер-то? Пей, давай! — дал дельный совет Сергей Анатольевич, осчастлививший, наконец, Константина Германовича полагающейся его юному организму долей согревающей жидкости.
— Да, не буду. Не хочу…, — сник Олег Михайлович, с особым усердием разглядывая шнурки на своих кроссовках.
— Вот ты где! — «обнаружила» Марина Владимировна тщательно замаскированного кустами Олега Михайловича, — Греешься?
— Греюсь…, — согласно кивнул Олег Михайлович и поплелся помогать Марине Владимировне и Нине таскать мешки с мусором.
— Что случилось? — резко обернулась на полпути Марина Владимировна. Так, что Олег Михайлович не успел затормозить, и чуть не сшиб ее с ног.
— Ничего…, — решил отвертеться от ненужных объяснений Олег Михайлович и попытался обойти Марину Владимировну.
— Ничего?! — несильно пнув его рукой в живот, настойчиво уточнила Марина Владимировна, загораживая проход и заглядывая прямо в глаза. Отвертеться при таком напоре Олегу Михайловичу точно бы не удалось.
— Мне сорок лет…, — нехотя воспроизвел Олег Михайлович, услышанный от Ирины Алексеевны «приговор», — А я дерево не посадил, дом не построил и сына не воспитал…, — выдал Олег Михайлович и понуро вперился взглядом в землю. На земле красовался фантик от конфеты «Бешеная пчелка», три окурка и голубиный помет в неизмеримых количествах. Олегу Михайловичу отчего-то было грустно и немножко стыдно. То ли от такой глупой откровенности, то ли оттого, что не построил, не посадил и не воспитал.
— Дерево... Дом и сына…, — надолго задумалась Марина Владимировна, тоже уставившись на пятерню красно-желтого кленового листа, распластавшегося по земле. — У тебя кризис среднего возраста, что ли? — полушутливым тоном «догадалась» она, не понимая, то ли это очередная шутка, и надо ждать какого-нибудь подвоха, то ли Олег Михайлович всерьез задумался, и надо срочно спасать его от уныния.
— Н-да, — уныло сказал Олег Михайлович.
— Всерьез, — испугалась Марина Владимировна. Так они и стояли, молча, глядя друг на друга.
— Брагин, — не выдержала разъедающей тишины Марина Владимировна и подергала Олега Михайловича за рукав толстовки, — Дерево мы с тобой сейчас вместе посадим, (елками Ирина Алексеевна могла бы обеспечить все лесное хозяйство Москвы и Подмосковья, а не только желающего срочно выполнить план-минимум каждого настоящего мужчины Олега Михайловича), если тебя не устраивает квартира —
наша, — подчеркнула Марина Владимировна, — Можем взять кредит, купить кусок земли и будешь строить дом. А сына… Сына я тебе, конечно, пообещать не могу, здесь уж, все от тебя зависит. А пока сына нет, будь добр, займись своими девицами! А то одна кусается в детском саду,
рискуя стать жертвой ювенальной юстиции, а вторая школу напропалую прогуливает...
— Ну? — потормошила Марина Владимировна Олега Михайловича, никак не желающего выпадать из прострации и рассматривать предложенные варианты. Олег Михайлович молча прижал Марину Владимировну к себе. Олегу Михайловичу, почему-то, вспомнились вдруг все потери, переживания и поражения. И Марине Владимировне они тоже вспомнились.
Осень, вероятно, время воспоминаний. Время «ощутить сиротство, как блаженство», потому что «замысел весь уже ясен и тема угадана» и «партитура листвы обгорает строка за строкой». Ощутить, погрустить и понять, что сегодня все хорошо. Хорошо, что у Олега Михайловича есть Марина Владимировна, а у Марины Владимировны Олег Михайлович.
— Да! — выпав из созерцательного состояния и что-то для себя решив, согласился Олег Михайлович, бросил, изумленную резкой сменой своего настроения Марину Владимировну на дорожке, и резво побежал выбирать елку для посадки, позабыв, что обещал помочь с мешками.
К концу дня, стараниями Олега Михайловича и Марины Владимировны, а также, в меньшей степени, Сергея Анатольевича, Константина Германовича, Александры Алексеевны и Нины, больничную территорию украшала целая елочная аллея.
— Красота! — оценила Нина нестройный ряд елок и засобиралась домой.
— Целый день на эту красоту убили! Я не высплюсь опять! — пожаловался Сергей Анатольевич свежепосаженным деревцам. Елки сочувственно помахали вслед Сергею Анатольевичу тонкими, с залысинами, веточками — ручками.
— Куда вы расходитесь-то? — крикнула с крыльца Ирина Алексеевна Олегу Михайловичу, — А мешки с мусором кто убирать будет? Завтра комиссия из Минздрава…
— Я? Я к себе домой! — бросив взгляд на Марину Владимировну, весело сообщил Олег Михайлович — За сыном!
***
— Нет, ну, что за люди! Даже убраться толком не могут! — впотьмах, чтобы никто не застукал ее за таким экзотическим занятием, возмущенно бормотала Ирина Алексеевна, забрасывая очередной мешок с мусором себе на спину и еле волоча его до ближайшего мусорного бака.
— Что?! Что Вы делаете?! — искренне удивился Алексей Абрамович, когда Ирина Алексеевна, не вписавшись в поворот, вылетела прямо на него, "со взором горящим" и полным мешком листьев и окурков за спиной.
Прям, как Дед Мороз.
— Му-му-мусор выношу! — отчиталась перед вышестоящим руководством запыхавшаяся от непомерных нагрузок на работе Ирина Алексеевна.
— Давайте, я Вам помогу! — галантно предложил Алексей Абрамович и с силой дернул мешок на себя.
— Не-не не надо! — отбилась от него мешком, как от маньяка-любителя, Ирина Алексеевна, — У Вас же сердце, Вам нельзя!
— У меня еще и почки, и печень! — решил ознакомить Ирину Алексеевну с особенностями своего анатомического строения Алексей Абрамович, улучшив момент и выхватив у зазевавшейся Ирины Алексеевны раздербаненный наполовину мешок.
— Позвольте, я Вас провожу? — махнув рукой в сторону мусорного бака, призывно зеленеющего вдали, любезно попросила Ирина Алексеевна.
— Буду только рад! — учтиво сообщил пыхтящий Алексей Абрамович, пальто которого было щедро усеяно листьями и прочим малосимпатичным скарбом из мешка.
— Давайте, вместе понесем! — предложила Ирина Алексеевна, хватаясь за край пакета.
Так Ирина Алексеевна с Алексеем Абрамовичем и брели в темноте, волоча полупустой мешок и поминутно обмениваясь любезностями.
