I
Ирина Алексеевна судорожно рылась в бумагах на своем столе. У Ирины Алексеевны пропал договор на поставку четырех потолочных хирургических ламп, а Ирине Алексеевне позарез нужно было чем-то потрясти в суде перед недобросовестным поставщиком (точнее, адвокатом поставщика), чтобы он, поставщик, привез-таки эти треклятые лампы, купленные за счет бюджетных средств, или вернул деньги.
— Куда, куда он мог подеваться? — размышляла Ирина Алексеевна вслух, просматривая бумаги в папках.
— Вы не меня ищете, часом? — возник в дверях Олег Михайлович с заманчивым предложением прооперировать сифилитика. И дурацкий вопрос, и предложение Ирина Алексеевна, разумеется проигнорировала.
— Пропали! — обреченно решила Ирина Алексеевна, заглядывая под горшок с фикусом, — Точно пропали! — Ирина Алексеевна опустилась в кресло, прикрыла глаза
закурила трубку и попыталась воспроизвести свой вчерашний день по минутам. Договор, правда, Ирина Алексеевна подписывала где-то месяца два назад, но это ее не смутило. Воспроизводить по минутам то, что было два месяца назад у Ирины Алексеевны все равно не было решительно никаких моральных сил. Тем более, Ирина Алексеевна точно знала, что бумаги у нее в кабинете. Она их никому не отдавала и из кабинета не выносила.
— Вчера я опоздала. То есть задержалась. На час тридцать. Потому что, домой привезли новый унитаз, — вспоминала Ирина Алексеевна, — Потом я сходила в буфет. Затем помогла Саламу Магомедовичу с операцией по удалению почки. В обеденный перерыв пила кофе с Покровским и обсуждала выставку в ЦДХ. Проводила совещание. Нет, два совещания. Ходила на совещание
надо же где-то высыпаться как следует. Доделывала квартальный отчет в Минздрав… Куда же мог подеваться договор? — снова вернулась в исходную точку Ирина Алексеевна, — Вчера я с ним не работала, позавчера тоже…, — Значит…, — осенило Ирину Алексеевну, — Значит, его кто-то выкрал! Но, вот кто? И, главное, зачем? Надо рассмотреть все по порядку! — потерла руки Ирина Алексеевна, вообразив себя миссис Марпл и комиссаром Мегрэ в одном флаконе.
— Итак, что мы имеем? — задалась классическим для любого мало-мальски правильного расследования Ирина Алексеевна, — Вчера, в течение дня, неизвестный злоумышленник пробрался в кабинет и завладел очень важными, секретными, можно сказать, документами. На поставку аж четырех лампочек.
— Как пробрался? Каким путем проник в помещение? — задала себе вслух следующий вопрос Ирина Алексеевна, — Через дверь или через окно? Ирина Алексеевна не поленилась, встала и со всех сторон
с лупой в руках осмотрела подоконник. И, заодно, подергала ручку окна. Окно не открывалось, потому что уже второй год у Ирины Алексеевны не доходили руки вызвать мастера и отремонтировать ручку. Кабинет Ирины Алексеевны находился на четвертом этаже, что также свидетельствовало о ложности версии с окном.
— А может быть, он пролез в вентиляционное отверстие? — внимательно оглядев свой кабинет на предмет наличия проходов, проемов и потайных лазов, подумала Ирина Алексеевна, подкатила стул к вентиляционной решетке размером 20 на 30 сантиметров и с интересом заглянула внутрь. Увиденное наповал убило Ирину Алексеевну. За решеткой клубилась вековая пыль и дивной красоты паутина. Творец паутины злобно посмотрел на Ирину Алексеевну, и она отпрянула от решетки — от греха подальше. Количество, консистенция и расположение пыли в пространстве говорили о том, что через вентиляционную трубу точно никто не лез. В последние лет десять точно.
На всякий случай, Ирина Алексеевна заглянула еще и в шкаф, но, кроме своего пальто и сидящей на нем тучной моли, ничего примечательного там не обнаружила.
— Значит, через дверь! — проверив все возможные варианты, выбрала наиболее вероятный Ирина Алексеевна.
Дверь кабинета Ирины Алексеевны оставалась открытой
и днем и ночью для всех желающих, в период, когда Ирина Алексеевна ходила к Алексею Абрамовичу — угощать его пирожками с малиной (то есть утром) и, когда Ирину Алексеевну позвал на операцию взмыленный, как полковая лошадь, Салам Магомедович (то есть сразу после обеда).
— Таким образом, — подвела итог довольная своими дедуктивными, а заодно и индуктивными способностями Ирина Алексеевна, — Кража произошла в период с десяти до одиннадцати утра (ну, подумаешь, задержалась Ирина Алексеевна у Алексея Абрамовича дольше, чем положено), либо, с трех до пяти дня, путем выноса документов неизвестным лицом через дверной проем. Проще говоря, через дверь!
— Теперь, — решила Ирина Алексеевна, — Нужно определиться, кто мог быть этим неизвестным лицом, и дело в шляпе! — здесь, донельзя воодушевленная зав. отделением, быстренько выудила из ящика стола расписание дежурств врачей своего отделения и, старательно выводя буквы привычным медицинским почерком, выписала на отдельный листок всех
потенциальных уголовников возможных кандидатов на роль расхитителей
социалистического имущества важных документов.
Кандидатов оказалось не так много: Салам Магомедович, Сергей Анатольевич и Юрий Михайлович (тот, который с тещей) могли вынести бумагу в первой половине дня, Константин Германович, Олег Михайлович и Марина Владимировна — во второй. Медсестер и пациентов Ирина Алексеевна в расчет не брала, так как в кабинет, без ее персонального приглашения, они заходить не рисковали.
— Молодец, Ирочка! — похвалила себя Ирина Алексеевна, — Круг подозреваемых-то сужается! Надо еще подумать и решить, кого точно необходимо вызвать на «допрос»! А для этого нужно определить что? Правильно! Мотивы!
— Начнем! — открыв, и тут же закрыв обратно левый глаз постановила Ирина Алексеевна, — Салам Магомедович… Недотепа. Увлекается наукой и исследованиями. Исполнителен. Местами труслив и не уверен в себе. Патриотичен сверх меры. Холост, вследствие чего чудовищно наивен и порядочен, — мысленно составила досье на
подозреваемого подчиненного Ирина Алексеевна, — Зачем ему забирать документы? Ради научного эксперимента? Вряд ли… Потому что лампы не соответствуют ГОСТу и произведены в Китае, а не в России, как заявлено? Так он об этом не знает… Нет, Салам Магомедович не подходит! Сергей Анатольевич…, — перешла к следующей кандидатуре Ирина Алексеевна, — Провинциал — и этим все сказано. В любую минуту готов прогуляться налево. Если «направо» не очень бдительна и не следит за поведением мужа как следует. В свободное от работы время увлекается баскетболом и битьем банок. Местами занудлив, впрочем, как и Салам Магомедович. Мог ли забрать документы? Скорее всего — нет! На что-то большее, чем заполнение карт, интеллектуальных способностей Сергея Анатольевича все равно не хватит! — нелестно подумала о подчиненном Ирина Алексеевна, — Так что от документов ему никакой выгоды.
— Юрий Михайлович…, — при упоминании Шейнмана Ирину Алексеевну передернуло, — Этот — да, этот вполне мог. Не то что документы — томограф целиком вынесет и не покраснеет! Только вот, документы на лампы ему точно до лампочки — здраво рассудила Ирина Алексеевна, — Он в своем отделении сам закупками занимается и сводить с ней, Ириной Алексеевной, счеты таким топорным способом точно бы не стал. Да и беседовать с ним у Ирины Алексеевны никаких полномочий нет — он не ее подчиненный,
а жаль. Нейрохирургия же — дело тонкое, топорности не терпит. На этом же основании Ирина Алексеевна, вопреки всякой логике, помявшись, исключила из списка подозреваемых и Марину Владимировну. Хотя у Марины Владимировны были ого-го-го какие мотивы «насолить» Ирине Алексеевне.
— Но, — подумала Ирина Алексеевна, — Марине Владимировне сейчас совершенно не до того, чтобы кому-то «солить», так как Марина Владимировна по уши погрязла в счастливой семейной жизни и теперь решает мучительный вопрос — рожать ли ей тройню или разводиться.
— То есть, остаются у нас два кандидата — Олег Михайлович и Константин Германович, — резюмировала Ирина Алексеевна, — Единственным плюсом которых является то, что они хорошие врачи. А во всем остальном — редкостные шалопаи и балбесы. И взять документы могли как раз в силу своего шалопайства и нелюбви к руководству в целом и к Ирине Алексеевне в частности. Вот с ними-то я и побеседую! — подвела итог своим размышлениям Ирина Алексеевна и стала вызванивать Нину, чтобы пригласить бандитов на допрос. К себе в кабинет.
— Лазарев, где Вы были вчера с трех до пяти? — нудным голосом поинтересовалась Ирина Алексеевна.
— Я?! — польщенный таким интересом к своей скромной персоне оживился Константин Германович, — Я с Саламом поменялся дежурствами и на мастер-класс ходил. В Первую Градскую больницу! — гордо сообщил Константин Германович, в ожидании, что начальство сменит гнев на милость и оценит его старания по профессиональному развитию.
— Это кто-нибудь может подтвердить? — столь же заунывным голосом спрашивает Ирина Алексеевна, вперившись взглядом в переносицу Константина Германовича.
— Что-о-о-о? — вытаращив глаза от неожиданного поворота беседы, интересуется юное дарование.
— Подтвердить может кто-нибудь? — как душевнобольному, притворно нежно повторяет Ирина Алексеевна вопрос.
— Александра Алексеевна может! — не теряется Константин Германович, — Покровская! — по наблюдениям Константина Германовича, фамилия «Покровский» и ее производные весьма благотворно влияют на Ирину Алексеевну. Ирина Алексеевна перестает орать и топать ногами и задумчиво устремляет взор в недопобеленный до конца фирмой ООО «ОТКАТ» потолок. А Константин Германович беззастенчиво пользуется этими своими наблюдениями.
— Так что, с алиби у меня полный порядок! — напоследок зловредно сообщает Константин Германович и так хлопает дверью, что у фикуса отваливается предпоследний лист. Ирина Алексеевна машинально приставляет лист обратно и размышляет, как лучше построить беседу с Олегом Михайловичем, чтобы фикус не облысел окончательно.
— Проходите, проходите, Олег Михайлович, — расплывается в любезной улыбке Ирина Алексеевна, — Я у Вас хотела спросить, где Вы вчера были с трех до пяти?
А поскольку Константин Германович уже доложил Олегу Михайловичу, что Ирина Алексеевна проводит допрос с пристрастием, Олег Михайлович зачем-то соврал, что был в ординаторской. Ровно с трех. Ровно до пяти. И ни шагу никуда не делал. Хотя, на самом деле, Олег Михайлович провел указанный промежуток времени с большой пользой. Пациентов не было, поэтому Олег Михайлович полчаса болтал с Ниной о Павлике и Неклюдове, потом сгонял в лабораторию и болтал с лаборантом о книжке «Охота на крокодила со спиннингом в низовьях Волги», потом в рентген-кабинете тряс какой-то бумажкой перед носом Марины Владимировны и скакал до потолка от радости, потом что-то по большому секрету рассказывал Нине и Сергею Анатольевичу, потом утомился и перекусил позапрошлой взяткой, завалявшейся в холодильнике, потом забрал Марину Владимировну из палаты циркового клоуна Мякина, у которого была аневризма, и поехал домой, потому что смена у него как раз в пять и закончилась. Но все эти подробности Олег Михайлович скромно пропустил. И, невзначай, поинтересовался откуда такой нездоровый интерес к его времяпровождению.
— Сказать правду? Или не говорить? — от напряжённых раздумий у Ирины Алексеевны интенсивно забегали глаза, — Ладно, скажу… Может войдет в положение, признается и вернет документы…. И Ирина Алексеевна рассказала все, как есть.
— А мне-то они зачем? — искренне изумился Олег Михайлович.
— Ну, мало ли…, — промямлила Ирина Алексеевна, — Отношения у нас с Вами не простые… И с Мариной Владимировной тоже…
— Н-да, — почесал лысину Олег Михайлович, — А в сумке Вы смотрели? Может там? — предположил он. Совместная с Мариной Владимировной жизнь приучила Олега Михайловича к тому, что искомое обычно обнаруживается в самом неожиданном месте. Зарядка от телефона Марины Владимировны как-то обнаружилась в кастрюле, а носок Олега Михайловича под крышкой пианино. Что они с Мариной Владимировной вытворяли на пианино Олег Михайлович предпочитал в рабочее время не вспоминать, чтобы не отвлекаться окончательно. Поэтому носок был вполне объясним. Пианино
от исполнения "Собачьего вальса" в четыре ноги тоже не пострадало.
— А может в мусорной корзине? — выдвинул следующую версию Олег Михайлович, когда Ирина Алексеевна при нем вывалила все содержимое своей сумки на стол. В мусорной корзине одиноко валялся огрызок от яблока, поэтому и эта версия оказалась ошибочной.
— Ума не приложу, куда они могли подеваться…, — хмуро поведала Ирина Алексеевна, щелкая кнопками рабочего телефона.
— Ну, не знаю тогда, — пожал плечами Олег Михайлович и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
— Ольга, я договор на хирургические лампы Вам не приносила? — донеслось до Олега Михайловича, — Нет? Ну, ладно…
И мрачная Ирина Алексеевна, испытывающая весьма дурные предчувствия в связи с завтрашним судебным заседанием засобиралась домой.
II
Доехав до дома, Ирина Алексеевна, не разуваясь и не раздеваясь, промаршировала на кухню, подзатыльником выгнала из-за стола Артема, жевавшего макароны, тяжело опустилась на стул, обхватила голову руками и задумалась, как же так получилось с пропажей документов…
***
… А дело было так.
В три часа ночи, в костюмах куклуксклановцев, небрежно накинутых поверх зеленых медицинских пижам, с напяленными на голову капюшонами, неслышно ступая по коридорному полу, в сторону кабинета Ирины Алексеевны двигались две тени. Тени принадлежали Марине Владимировне и Олегу Михайловичу.
— Ну, давай! Вскрывай! — с воодушевлением потерла руки
кровожадная Марина Владимировна.
— Что я тебе, патологоанатом, что ли?! — возмутился Олег Михайлович, проворно ковыряясь в заднем кармане хирургических штанов.
— Что ты возишься, сейчас выйдет кто-нибудь! — поторопила Марина Владимировна.
— Нашел! — прошипел Олег Михайлович и выудил из штанов одноразовый скальпель. В лунном свете блеснуло лезвие (нержавейка была не шибко качественная, поэтому лезвие блестело так себе… неярко). Олег Михайлович, сверкая трусами в ромашку, проглядывающими сквозь дырку в штанах, оставленную скальпелем, принялся с энтузиазмом ковыряться в замке кабинета Ирины Алексеевны.
— Ну же, ну…, — подпрыгивала от нетерпения Марина Владимировна, толкая Олега Михайловича в плечо и тревожно вглядываясь и вслушиваясь в обманчивую тишину коридора — не идет ли
ненужный свидетель кражи со взломом кто непрошенный?
— Что я тебе, медвежатник что ли? — огрызнулся Олег Михайлович. Замок, наконец, поддался, дверь тихонько скрипнула, и
воры — домушники со стажем Лысый и Блондинка Марина Владимировна с Олегом Михайловичем проникли в помещение.
— Чем воняет? — принюхался Олег Михайлович, подергивая носом на манер морской свинки.
— Скандалом и увольнением грымзы этой! — просипела Марина Владимировна, — Ищи бумаги, и уходим отсюда!
Две тени подошли к рабочему месту Ирины Алексеевны и, при лунном свете, стали разглядывать документы, ровными стопками возвышающиеся над столом. Ненужные бросали на пол — чтобы не запутаться. Свет не включали — боялись привлечь внимание охраны.
— Нашел! — громко вскрикнул Олег Михайлович и помахал бумажками у себя над головой.
— Тише ты! — испугалась Марина Владимировна, — Дай посмотреть… Да! То, что нужно! — с радостью сообщила она, — Теперь никуда от нас
Гюрза Ирина Алексеевна не денется… Попляшет еще в суде…, — и, довольные удачно провернутым дельцем, Марина Владимировна с Олегом Михайловичем на цыпочках покинули кабинет, притворив за собой дверь…
***
… А может, дело было так…
Теща Юрия Михайловича Шейнмана уже третий месяц твердила ему, что в квартире необходимо сделать ремонт. Поскольку все заработанное честным трудом Юрий Михайлович честно тратил на дивной красоты букеты (по дивным же ценам) для хорошеньких, молоденьких медсестер, никаких лишних средств на удовлетворение тещиных желаний у Юрия Михайловича решительно не оставалось. А теща не желала войти в положение и понять, что Юрий Михайлович не Дед Мороз, исполняющий желания вздорных
старушек детишек, а, всего-навсего, обыкновенный врач.
И, тогда, Юрий Михайлович решил
просто похулиганить коварно подставить Ирину Алексеевну и занять ее место. Хотя бы временно — месяца на три. За три месяца Юрий Михайлович как раз бы заработал на косметический ремонт своей двушки, не лишая себя при этом маленьких радостей.
План созрел в голове Юрия Михайловича мгновенно… Юрий Михайлович посвятил в него тещу,
предусмотрительно опустив подробности про маленькие радости, которая план всячески одобрила и согласилась поассистировать зятю в его благом деле.
В три часа ночи в меру упитанный Юрий Михайлович, с не менее упитанной тещей, в черных шапках с прорезями для глаз и рта, и с веревкой в руках, подкрались к корпусу больницы и встали под окном Ирины Алексеевны. Шерстяная шапка кусала лицо Юрия Михайловича, привыкшего к нежной ткани стерильных медицинских масок, поэтому он все время порывался ее стянуть.
— Не елозь! — велела теща, — Полезай по водосточной трубе — долезешь до середины, я тебе брошу веревку. Привяжешь ее к трубе и пройдешь до нужного окна по карнизу... А там - по ситуации...
— Хорошо! — согласился Юрий Михайлович и, неумело обхватив трубу руками, попытался вскарабкаться наверх. Ничего не получалось! Продвинувшись на тридцать сантиметров вперед, Юрий Михайлович неизменно скатывался на землю
к тещиным ногам. Все дело в том, что в школе Юрий Михайлович постоянно был освобожден от физкультуры, поэтому навыков ползать по канатам и трубам у него отродясь не было. Зато, он побеждал в школьных олимпиадах по физике и биологии.
— У всех зятья, как зятья, а у меня недоразумение какое-то! — бубнила теща, пытаясь пропихнуть Юрия Михайловича вверх по трубе, изо всех сил подталкивая его под зад.
— Бесполезно! — безнадежно отерев лоб снятой с лица маской, констатировала теща, — Дай-ка, я! — и, по-мужицки поплевав себе на руки, теща Юрия Михайловича залихватски ухнула, обхватила трубу и в три секунды оказалась у нужного окна.
— А чего искать-то? — лихо выдавив стекло внутрь кабинета, на весь район громко поинтересовалась теща.
— Договор! На поставку ламп! — проорал Юрий Михайлович, сложив руки рупором.
— Тьфу! — разочаровано сплюнула из окна на кудри Юрия Михайловича теща, — Стоило из-за каких-то лампочек огород городить…
— Ну, нашли? — через каждые пять минут спрашивал Юрий Михайлович, воровато оглядываясь по сторонам и шумно вдыхая свежий, ночной, морозный воздух.
— Нет! — раз за разом гулко раздавалось с четвертого этажа.
В конце концов, терпению тещи пришел конец, она подтащила рабочий стол Ирины Алексеевны поближе к окну и вышвырнула его вместе со всеми бумагами, едва не попав в ошалевшего Юрия Михайловича и посоветовав ему, Юрию Михайловичу, искать нужные документы самому.
Юрий Михайлович быстренько обнаружил искомое, теща тут же отобрала у него бумаги, спрятала себе за пазуху и, преступно хохоча, Юрий Михайлович и его боевая подруга - теща мгновенно растворились в ближайшем темном переулке, оставив лежать растерзанный стол Ирины Алексеевны в тусклом свете уличного фонаря...
***
...Не исключено, также, что дело было так.
Бывший муж Ирины Алексеевны — Николай во чтобы-то ни стало решил примириться с Ириной Алексеевной. И жить как раньше. То есть, в мире и согласии и с ней, и с молоденькой любовницей. Но, так как Ирина Алексеевна на уговоры и прямые угрозы не поддавалась, Николай решил шантажировать. Чем можно шантажировать он толком не представлял, поэтому решил разобраться на месте. Прямо в рабочем кабинете Ирины Алексеевны.
Так как посторонних в здание больницы не пускали, а за пациента Николай, со своим цветущим видом, все равно бы не сошел, он решил действовать по-другому. Николай тщательно изучил все подземные и наземные коммуникационно — хозяйственные ходы и тоннели и выбрал для проникновения в кабинет Ирины Алексеевны дымоходную трубу.
Под видом трубочиста, приехавшего из Европы в Москву на экскурсию, бывший муж Ирины Алексеевны где-то в четыре часа дня проник в дымоход и, натужно пыхтя, полез по нему в сторону вентиляционной трубы, ведущей к кабинету дражайшей половины. Хоть и бывшей.
Николай подсвечивал себе фонариком на схему труб и с энтузиазмом полз вперед. В какой-то момент, правда, он понял, что напрасно перебирает руками и ногами, потому что никуда по трубе не пробирается, а "гребет" на месте. Ни на сантиметр не продвигается.
А перед глазами Николая уже маячила заветная пластиковая решетка, покрытая пылью, и стол, на котором лежали кипы бумаг. То, что Николаю и было нужно. В руках у Николая, откуда ни возьмись, появилась труба от пылесоса «Ракета», которой он вышиб хлипкую решетку и, изо всех сил вытягивая руку, протянул трубу к документам. Другой рукой Николай нажал на кнопку, пылесос, издавая нечеловеческий вой, стал затягивать бумажки через трубку в пылесосный мусорный мешок. В этот самый момент в кабинет и вернулась Ирина Алексеевна.
— Что?! Что здесь происходит?! — бросилась отнимать документы у пылесосной трубы Ирина Алексеевна. Но было поздно. Нужные документы уже были в руках Николая. Он махал ими в узкое отверстие и приговаривал: — Вернись ко мне, я все прощу!
— Нет! — отрезала Ирина Алексеевна, — Нет! И еще раз нет! — потянулась она, чтобы выдрать нужные бумаги из рук зловредного супруга. Бывшего.
— Ах, нет! — разъярился Николай, — Ну, тогда и документов не получишь! — И Николай с аппетитом сжевал первый лист договора. А за ним второй и третий. И так бы Николай и трапезничал, тщательно пережевывая хорошую финскую бумагу, на которой был напечатан договор, если бы Николая за пятку не цапнул паук, который и так долго терпел присутствие непрошенного гостя.
— Ира-а-а-а! А-а! А-а! — заорал укушенный Николай, с грохотом проваливаясь вниз по дымоходу…
***
— Ира! — в который раз рявкнул муж Ирины Алексеевны. Бывший. И грубо потряс Ирину Алексеевну за плечо, — Что ты спишь прямо на кухне и в верхней одежде?! Ужинать будешь? Или хочешь, я тебе чаю заварю?
Ирина Алексеевна подскочила на стуле и обвела кухню затуманенным взглядом, не сразу сообразив, где находится и что это сейчас с ней было.
— Документы! — зло прошептала Ирина Алексеевна, — Документы где?! Ты же их взял?!
— Какие документы?! — не понял муж Ирины Алексеевны, — Совсем ты, мать, сбрендила на своей работе! — приободрил Ирину Алексеевну чуткий бывший муж Николай, хлопнул кухонной дверью и, что-то невразумительно ворча себе под нос, ушел в свою комнату. И дверь закрыл поплотнее,
кто их знает, этих сумасшедших.
Ирина Алексеевна не спала практически всю ночь. В те редкие минуты, когда Ирине Алексеевне удавалось задремать, ей снились: то куклуксклановцы в колпаках, то паук, потирающий передние ноги, то теща Шейнмана, которую Ирина Алексеевна ни разу в жизни не видела, то Алексей Абрамович, уминающий пирожки с малиной, то бывший муж уминающий бумагу. И все это под непрекращающийся рев пылесоса.
Утром Ирина Алексеевна чувствовала себя совершенно разбитой. А предстоящее судебное заседание, на котором Ирине Алексеевне решительно нечего было предъявить, омрачало ее и без того тяжкое существование. На работу Ирина Алексеевна сильно опоздала. И сразу нарвалась на хмурого Алексея Абрамовича.
— Что это такое?! — помахал перед носом Ирины Алексеевны какой-то замасленной и слегка обжеванной по краю бумажкой Алексей Абрамович, — Как Вы работаете?!
Ирина Алексеевна забрала бумажку и увидела знакомое название фирмы и печать, расплывшуюся под воздействием масла.
— Ой! — сказала Ирина Алексеевна и прикрыла рот рукой, — А я его везде…
— Это уму непостижимо! — закипал Алексей Абрамович, — В договор заворачивать пирожки! Да, еще меня ими угощать! Чтобы больше такого не повторялось! А в суде с этим сами разбирайтесь! — и Алексей Абрамович гордо прошествовал мимо растеряной Ирины Алексеевны, разглядывающей пятно на бумаге. Алексей Абрамович величественно нес свой орлиный нос к собственному, главврачебному кабинету и даже не оглядывался.
— Ирина Алексеевна, Ирина Алексеевна! — тараторила в трубку Ольга, — У нас есть электронная версия договора с электронной подписью поставщика… Сейчас я все распечатаю и Вам принесу…
— Хорошо! — бесцветным голосом бросила в трубку Ирина Алексеевна и устало прикрыла глаза. Ирине Алексеевне еще предстояло сражаться в суде за честь отделения.
