Ирина Алексеевна стояла перед зеркалом и художественно наматывала шарф. Рабочий день Ирины Алексеевны должен был закончиться через пятнадцать минут, поэтому, чтобы не терять даром времени, Ирина Алексеевна уже сейчас собиралась домой. Но, так уж случилось, что в это самое время в приемное отделение церемонно ввезли каталку с возлежащим на ней Семеновым А.И. Который являлся счастливым обладателем таблички с тиснением в одном из коридоров Минздрава, а также любил играть в шахматы на интерес.
Пациент столь высокого класса требовал соответствующего уровня обслуживания, поэтому Нина тут же пригласила Ирину Алексеевну к важному гостю.
— Как отвратительно в России по утрам…, — выводил гость сильно нетрезвым голосом, — Когда закончилась вчерашняя забава, и что-то левое храпит в постели справа… Или слева? — надолго задумался вдруг Алексей Иванович, — Катька — справа, а Ирочка — слева! Или наоборот?! — запутался он в своих «вычислениях».
— Допился! — беспристрастно констатировала Ирина Алексеевна, бросив взгляд на каталку.
— Доигрался! — про себя подумал Алексей Иванович, обведя мутным взглядом помещение и пытаясь сфокусировать его (взгляд, а не помещение) на лице какой-то очередной,
в его нелегкой жизни, Прекрасной Незнакомки.
— Что вы замерли, олухи! — гаркнула Незнакомка своим
холопам санитарам, — Кровь на биохимию, УЗИ и в противошоковый, — разматывая дивной красоты шарф, скомандовала она.
— Девушка, Дев-у-у-у-шка…, — обратился скрюченный Алексей Иванович, пытаясь ухватить Незнакомку за руку и просить, нет, умолять о спасении его бренного
проспиртованного организма.
— Какая я Вам девушка?! — возмутилась Ирина Алексеевна, которая буквально двадцать минут назад сокрушенно рассматривала очередную порцию свежепоявившихся на лице морщин.
— …женщины делятся на — дам — не дам — дам не вам, — ни к селу, ни к городу вспомнил Алексей Иванович, уезжающий в сопровождении четырех санитаров и медсестры на УЗИ.
— Лежите молча! И не дышите,
а то у нас туго с противогазами — сурово посоветовала Ирина Алексеевна вдогонку, — Марина Владимировна! Как хорошо, что Вы еще здесь! Тут, вот, непонятно что…, — и Ирина Алексеевна, облегченно вздохнув, всунула Марине Владимировне анализы досточтимого, в узких министерских кругах, Семенова.
— Перитонит, скорее всего, — пролистав серые, тонкие бумажки и возвращая их Ирине Алексеевне, определила Марина Владимировна, — А УЗИ что?
— Делают… Возьмете? — с надеждой поинтересовалась Ирина Алексеевна, жаждавшая поскорее отбыть домой.
— У меня эндартерэктомия с Шейнманом, — отчиталась Марина Владимировна, — Если Брагин свободен, он поможет…
— Ясно! Опять все мне делать! Как всегда! — буркнула Ирина Алексеевна, стягивая пальто. Тучная пальтовая моль недовольно крякнула и вывалилась из воротника — Что Вы стоите, Нина?! Операционную заказывайте! — с энтузиазмом
потирая руки накинулась Ирина Алексеевна на администратора.
— Брагин, Павловой помоги, у нее перитонит! — отловив Олега Михайловича в реанимационной палате попросила Марина Владимировна.
— И что она делать будет? — поинтересовался Олег Михайлович, выходя из палаты, — Резать что ли?
— Я-то откуда знаю?! — пожала плечами Марина Владимировна и побежала в нейрохирургию, к истомившемуся в ожидании Юрию Михайловичу.
— Ой! — обрадовался Олег Михайлович и подмигнул Семенову, — Знакомые все лица! Ну, и как там дела на работе? Минздрав предупреждает: алкоголь — причина всех увлекательных приключений? — как мог разрядил обстановку Олег Михайлович. Алексей Иванович Олега Михайловича проигнорировал и процитировал Ирине Алексеевне Пушкина. Ну, или Алексею Ивановичу казалось, что это Пушкин:
— Я вас любил безмолвно, безнадежно,
Как жаркий крендель, робостью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
А вы желали с перцем быть другим.
В воцарившейся тишине было слышно, как капает вода из крана.
Олегу Михайловичу, как и Ирине Алексеевне тоже смертельно хотелось домой, но, так как Марина Владимировна сбежала к Юрию Михайловичу, а домой без нее Олег Михайлович ехать не возжелал, пришлось помогать Ирине Алексеевне.
— Командуйте! — великодушно разрешил Олег Михайлович заведующей, когда Семенова «нагрузили», наконец, промедолом, и он перестал бесперебойно читать стихи сомнительного свойства и посвящать их все Ирине Алексеевне, раскрасневшейся от такого внимания к своей персоне.
— Торакотомия! — брякнула Ирина Алексеевна, окончательно потеряв разум от любовной лирики
Серебряного века в исполнении министерского начальника.
— Зачем? — не понял Олег Михайлович, — У него же перитонит вроде был полчаса назад?
— Да?! — искренне изумилась Ирина Алексеевна, — Тогда лапароскопия! — быстренько исправилась она.
— При перерастянутом кишечнике и отечной кишечной стенке? — всерьез усомнился Олег Михайлович, догадавшийся, что просто повисеть на крючках не получится. Романтический настрой
и долгое вдыхание алкогольных паров Ирины Алексеевны пагубно сказывался на работе, а рисковать служащим аж самого Минздрава Олег Михайлович никак не мог. И, чтобы Ирина Алексеевна не раскромсала невзначай вдоль и поперек тело государственного мужа, Олег Михайлович взял бразды правления в свои руки. И скальпель с ранорасширителем тоже взял. Благодаря чему, поэтический Алексей Иванович через два часа вполне живым и относительно здоровым был переведен в реанимационную палату.
— Россияне, Минздрав офигевает от вашего здоровья! — подвел итог операции, обессиленный от спасения цвета нации, Олег Михайлович и продефилировал мимо Ирины Алексеевны в предоперационную.
— Теперь можно смело настаивать на увеличении средств на закупку оборудования, — мысленно потирая руки, решила Ирина Алексеевна, — Холодильники у нас уже старые… Аспираторы тоже можно поменять… Удачно у этого Семенова перитонит-то развился…, — стягивая маску и фартук отметила Ирина Алексеевна.
***
На выходе из корпуса ее притормозила медсестра Татьяна. Мало того, что притормозила, так еще и вернула в палату Алексея Ивановича. Который отходил от наркоза и настойчиво звал в бреду, можно сказать, требовал к своему одру, Прекрасную Незнакомку. Не имея ни малейшего представления о том, кого хочет лицезреть пациент — мать, жену, тещу или любовницу, медсестра Татьяна здраво рассудила, что на роль Незнакомки, хоть и не шибко Прекрасной, вполне сгодится Ирина Алексеевна, которая хлопотала над пациентом Семеновым как курица-наседка, велев Татьяне не спускать с него глаз.
— Заявление мне на стол! Оба! — раздавались команды из палаты Алексея Ивановича. Поскольку отдельных палат для высокопоставленных гостей не было, пришлось его укладывать с обычными пациентами. Которыми Алексей Иванович, не приходя в сознание, напропалую пытался поруководить (Ибо ничего другого он делать все равно не умел. Разве что еще в шахматы играть. Но играть в шахматы с двумя коматозниками Алексею Ивановичу показалось верхом идиотизма даже в посленаркозном бреду).
— Наконец-то Вы пришли! — обнаружив над собой нависающее встревоженное лицо Ирины Алексеевны, сообщил Алексей Иванович, — Я Вас так ждал… Всю жизнь ждал…, — чуть не заплакал от счастья он. Медсестра Татьяна, с округлившимися от удивления глазами, боком выползла из палаты. Чтобы не нарушать идиллию и не стать, ненароком, свидетелем чего-нибудь, за что потом могут уволить.
— Вы…, — еле прохрипел Алексей Иванович, — Вы изумительны… Вы прекрасны… Я… я… я приглашаю Вас в ресторан! Через неделю! — что-то прикинув в уме, предложил Алексей Иванович, — На романтический ужин при свечах… А потом… Потом мы с Вами будем кататься по Москве-реке на катерочке (ноябрь — самый подходящий месяц для речных прогулок, если кто, вдруг, не знает), и я буду читать Вам стихи… Да… Стихи…, — закончил свою пламенную речь Алексей Иванович и отрубился, уткнувшись носом в край одеяла.
— Ничего себе! — уставившись на храпящего главу департамента, подумала Ирина Алексеевна, — Что там аспираторы с холодильниками! При таком раскладе можно и новый аппарат МРТ выклянчить…
***
Через две недели Ирина Алексеевна, приглашенная на свидание, заявилась на работу при полном параде. И даже губы ярко-красной помадой накрасила (хотя, никогда раньше себе таких вольностей не позволяла). Алексея Ивановича сегодня выписывали, и Ирина Алексеевна рассчитывала на ресторан
и ледокол в его приятном, во всех смыслах слова, обществе.
— У Вас день рождения сегодня? — обойдя Ирину Алексеевну кругом, как статую Венеры
Безрукой Милосской в музее, с сарказмом вопросил Константин Германович.
— Нет! — с вызовом ответила Ирина Алексеевна и, выпрямив спину, с достоинством Клеопатры прошествовала в свой кабинет.
— Чего это с ней? — пристал с привычным вопросом Сергей Анатольевич.
— Влюбилась, может? — выдвинул версию, подскочивший к Сергею Анатольевичу с кипой снимков, Салам Магомедович, пациенту которого нужна была консультация травматолога.
— В кого?! — заржал Константин Германович, — В колоноскоп, что ли?!
— Не смешно, Костя! — оговорил друга Салам Магомедович, — Она красивая, эффектная женщина…
— Ага! — согласился Константин Германович, — Эффектная! Эффект от ее деятельности просто умопомрачительный!
Вечером намарафеченная Ирина Алексеевна заглянула в палату Алексея Ивановича — узнать, все ли в силе.
— Как у Вас дела? — с ободряющей улыбкой
крокодила спросила Ирина Алексеевна, облокотившись на косяк.
— Нормально! — сквозь зубы буркнул Алексей Иванович, даже не взглянув на Ирину Алексеевну. В палате хозяйничала какая-то девица лет двадцати семи. Ирочка. Собирала вещи Алексея Ивановича и причитала, что он совершенно не вовремя загремел в больницу, и что это не ее,
любовницы, дело его, Алексея Ивановича из больницы забирать. Для этого у него законная жена имеется, между прочим!
— Я…, Я пойду, наверное…, — предложила опешившая Ирина Алексеевна,
догадавшаяся, что не видать ей ресторана, как собственных ушей, махнув в сторону открытых дверей палаты.
— Идите! — разрешила ей девица, — Нечего тут околачиваться!
Ирина Алексеевна, ссутулившись, медленно побрела по коридору в сторону своего кабинета
— смывать помаду.
— У Вас праздник какой сегодня, Ирина Алексеевна? — догнал ее с вопросом «выруливший» из-за угла Алексей Абрамович.
— Нет! — рявкнула Ирина Алексеевна, которой уже надоело отвечать на один и тот же вопрос, — Сговорились они, что ли?! — со злостью и отчаянием подумала Прекрасная Незнакомка.
— Пойдемте в буфет? — устало предложил Алексей Абрамович, — Я Вас кофе угощу… С пирожными…, — соблазнял, он, как мог расстроенную чем-то Ирину Алексеевну.
— А, пойдем! — браво махнула рукой Ирина Алексеевна, —
Толстеть, так толстеть! У меня все равно уже рабочий день закончился!
И Ирина Алексеевна с Алексеем Абрамовичем под ручку по полутемному, поздневечернему больничному коридору побрели в буфет
трескать пирожные.
