Светлячок

Когда-то давно у Экстона была собака. Лунный доберман по имени Арчи. Большой и сильный, на высоких тонких лапах, с большими честными глазами цвета невероятной синевы и серебристой шерстью, что отливала на свету таким же невероятным блеском. Было это еще в те далекие времена, когда главными ценностями в жизни спецназовца были жена, служба и захудалая квартирка в центре орбитального общежития при военной части. Именно эти три вещи привели к… Жену Экстон когда-то любил, был ослеплен ее красотой, но она оказалась самовлюбленной дурой, что ценит только роскошь. Службу Экстон когда-то ценил. Работа одно время была для него смыслом жизни. Вот только потом он понял, что это такое и с чем его едят. И как иногда давятся, что поможет только первоклассный хирург, да и тот может только пропихнуть ее подальше, чтобы людям не видно было. Ну, или Пандора. Пандора, знаете ли, от всего лечит. Квартирка была когда-то для Экстона домом. У нее все стены были в плесени из протекающей рядом канализационной трубы, но это пустяк. Игровая приставка и диванчик с торчащей пружинкой. На эту пружинку мужчина всегда клал попкорн, сдавливал ее сильнее, а потом отпускал. Обычно, воздушное семечко приземлялось ему в глаз или вовсе на голый пол, который спецназовец каждый день пытался отмыть, но никогда не попадало в рот. За это Экстон нарек преждевременно себя неудачником. Только после ему сказали, что он ничтожество. В общем, эти три вещи заставили мужчину покинуть свою прошлую жизнь и — наконец-то! — стать человеком, а пса его они просто свели в могилу. В квартирке Арчи чах, не видя настоящего солнца, давясь искусственным кормом и постоянно сидя в тесной консервной банке с заплесневелыми стенками. Из-за службы Экстон не видел любимца сутками, не мог его покормить и даже банально потрепать по загривку. А Сара… а что Сара? Она псину терпеть не могла и именно по ее прихоти Арчи просто усыпили. Однако, Экстон жалел. Давал себе смачную оплеуху за то, что раскисал, но все равно признавал, что песика ему не хватает. Так вот, в сегодняшнюю ностальгическую ночь спецназовцу снится Арчи. Они гуляют по Виенскому парку — самому зеленому заповеднику Галактики. Экстон что-то говорит — пес с умным видом слушает, Экстон смеется своим словам — Арчи лает и, кажется, тоже улыбается. По глазам видно! Потом хозяин подбирает на дорожке небольшую веточку, машет ею, завлекая любимца в игру. Веточка летит далеко, а пес бежит быстро. Через полминуты несет игрушку, виляет хвостом и смешно поворачивает голову. Экстон пытается отобрать ветку, борется со смехом, но почему-то проигрывает — Арчи валит его на зеленую траву, начинает весело слюнявить лицо хозяина, отчего тот закрывается руками, смеется и просит прекратить. А потом пес кусает его за ухо… — Что за!.. — Экстон подпрыгивает в кровати, хватаясь за поврежденную часть тела. — Доброе утро, — мурлычет лукавый голос рядом. У все того же горящего болью уха. — Доброе… Бьянка! — разум решает посетить черепушку спецназовца и является весьма интересным выводом. А еще легким замешательством, разбавленным дикой сонливостью. — Ты… ты совсем уже… — а львиный зевок удержать слишком трудно. По их общей спальне раздается дикий ржачь, когда кое-кто розоволосый пихает палец в рот мужчине под предлогом: «Ну, не могу я удержаться!». Как вывод — злобный взгляд в сторону девушки, пара матерных слов и опять падение на мягкую подушку, объятия с одеялом… — Мне нужна твоя помощь, — голос у Бьянки спокойный, но Экстон подскакивает от неожиданности. Дело, правда, в том, что обладатель этого голоса решил весьма удобно его оседлать. — Что?.. — продолжает сонно мямлить спецназовец, не решаясь открыть второй глаз. — Слушай, который вообще час? — Пять утра… — вкрадчиво тянет девушка и резко закрывает руками лицо, словно ожидая мести. Но мужчина только слабо кивает, вытягивая из-под подружки одеяло: — Ок. Я спать. — Я. Сказала. Что мне. Нужна. Твоя. Помощь. Помощь! Опять Экстон разлепляет один глаз и тем же тоном отвечает: — А я. Сказал. Что я. Хочу. Спать. Спать! Малыш, слушай, у нас вчера была дохрена сложная миссия, мы устали… — голос превращается в храп. — Вставай-вставай-вставай! — а его берут за грудки футболки и начинают резко колотить башкой о подушку. Экстон помнит только два случая применения насилия к Бьянке: Зед однажды дал ей подзатыльник. Спецназовец не помнит, жив ли сейчас врач — давненько он к нему не заглядывал. Второй случай, когда Майя кинула в Бьянку подушку. Сам он никогда не поднимал руку на девушку в пестром костюмчике. Но сейчас побил все рекорды. Экстон просто так берет аккуратненько, своими нежными мужскими руками, приподнимает девочку, как пушинку, над кроватью… да… и швыряет ее о землю. Именно так! Если судить по звуку. Падает Бьянка громко. И лежит слишком тихо. У спецназовца даже второй глаз открывается. Правда, он видит не лежащее на полу скрюченное тельце, а ракету, что летит ему в лицо. — Вставай!!! — и некто настырный опять оккупирует его пресс. — Бьянка, будь тише, пожалуйста, — бормочет со своей кровати Сальвадор. И девушка вытягивает шею и начинает шептать, нарочито тихо, с такой хитрюжной-хитрюжной рожей: — Прости, дядя Сальвадор. Это все Экстон. Он не хочет вставать. Спустя долгие две секунды слышится вновь невнятное бормотание с соседней постели: — Главное, меня не заставляйте вставать. Слышишь, Экс? И Экстон даже кивает. Потому что лучше самому застрелиться, чем иметь дело с сонным Сальвадором. — Слышишь, Экс? — деловито вторит Бьянка, махая пальчиком у носа спецназовца. — Да слышу, слышу. Ладно, встаю… Всадник его живота резко куда-то исчезает. Мужчина садится на кровати, трет до яркой красноты глаза и… получает, наверное, половину своего шкафа на голову. Еще и сволочь рядом напевает: — Это одежный дождь, аллилуйя, дождь из одёжек. Хей, хей… Эта песня старая, как мир. — Все, я жду тебя в гостиной, — слышится уже где-то далеко от кровати. — И не подглядываю. Ну, почти… — звук закрывающейся двери. Экстон натягивает на голову штаны и опять валится на подушку. Нет, лучше поднять зад сейчас, чем потом получать наказание за «еще пять минуток». Они идут по пыльной улочке Убежища. К воздуху Экстон все еще не привык, поэтому дышит жадно и шумно, словно пытаясь вдохнуть как можно больше кислорода. Бьянка дышит тихо, шагает тихо и, что странно, молчит. «Все-таки ниндзя», — думает спецназовец. — Ну, и зачем тебе моя помощь? — спрашивает он строго, стараясь максимально сурово нахмурить брови и выразить все свое недовольство по поводу всей сложившейся ситуации. — Слушай, ты когда-нибудь думал, что город может летать? Нет, даже хуже: ты когда-нибудь думал, что одна худощавая девка может поднять чертов город… ладно, он не такой уж и большой, но все же… вот так вот взять — и поднять! Экстон, это какая-то второсортная фантастика. Спецназовец закатывает глаза. Его будут игнорировать. Он добьется ответа только через сотни тысяч десятков лет. — Бьянка, — тянет мужчина угрожающе. Разумеется, его не слышат: — Не, ну я, конечно, понимаю, что у нее эта фигня, эридий. Знаешь, страшная хрень. А зависимость вызывает еще более страшную. Вот психованные, например… не, ну их нахрен. Но эридий — страшная хрень. Роланд даже жаловался, что Лилитка свои хренолетовые камни любит больше, чем его. Экстон уже готовится отчитывать девушку, но вдруг выпучивает глаза и давится разреженным воздухом. Они останавливаются и Бьянка хлопает его по спине, купая в своем бесконечно заботливом взгляде. — Стоп. Роланд жаловался… тебе? — мужчину немного перекашивает, он разглядывает лицо своей путницы недоверчиво и с подозрением. Пора давно уже привыкнуть. — Ну… — щурится Бьянка. — Он жаловался чистому пандорскому небу, покуривая на балкончике. Кстати, они с Мордекаем в прошлом пристрастились к одной хрени. Об этом, правда, никто не знает… — Бьянка, — опять с нажимом тянет Экстон, вовсе не желая узнавать подробности жизни своих нынешних работодателей. — Он стоял на балкончике, я гуляла по крышам, услышала плачи нашего солдатика, спустилась, подработала личным психологом, поняла, что Лилит изменяет ему с фиолетовыми, немного радиоактивными камушками. Фейспалм у спецназовца получается громким: — О, черт! Только не говори мне, что тебе нужна помощь в… — Что?! Не-е-ет! Все куда проще. Мне нужна твоя помощь на охоте, — девушка вновь начинает шагать. Теперь явственно видно, что направляется она к станции быстрого перемещения. Экстон послушно плетется за ней, чуть непонимающе спрашивая: — Какая нахрен охота, девочка? Я только ночью вернулся из… — Да, — продолжая пропускать слова мимо ушей, кивает Бьянка, — мы идем в Гиперионский заповедник. — Что?! — теперь мужчина останавливается в паре метров у станции, при этом с явственным желанием расхреначить чертову штуку, лишь бы опять отправиться в кровать. — Я только оттуда! Ты знаешь, каково это, бороться с огромной мутировавшей птицей, что резко меняет стихию атаки раз за разом. — Знаю, — простодушно кивает девушка, — мне Роланд рассказывал. А вот Экстон начинает откровенно беситься. В возмущении он хватается за волосы и теперь откровенно жалеет, что бросил сегодня утром девчонку на пол, а не о стену. — Да вы… черт, ты, небось, поддерживаешь с этой кучкой самые дружеские отношения. Может, вы еще и выпиваете по выходным? И неожиданно появившейся откровенности Бьянки нет предела: она пожимает плечами, открывая меню станции и отвечая весьма спокойно: — Только с Мордекаем. Он, когда напьется, по-моему, более трезвый, чем обычно. И пока спецназовец, придумывая наиболее страшную месть за испорченное утро, стоит, тяжело дыша и то сжимая, то разжимая кулаки, девушка бесцеремонно хватает его за шкирку (секретная силушка богатырская Бьянки — включить) и тащит к пункту перемещения. Две секунды всего лишь. И довольно интересный рассказ, который, похоже, девушка начала еще в Убежище: — … твое тело просто распадается на атомы, превращается в бесплотный газ, а ДНК копируется на основные носители памяти, потом преобразуется в атомарный код, отправляется на станцию прибытия и включается генерирующее устройство. Из элементарных частиц строятся атомы нужных химических элементов, создаются молекулы твоего ДНК, каждый ген, каждая хромосомка. На основе этого быстро генерируются клетки, ткани и органы. И всего за две секунды. Рядом уже виднеется знакомая скала. И Экстон закатывает глаза, механически проверяя наличие турели. Она, разумеется, рядом. И в мозгу вспыхивает гениальная идея: натравить Саблю на мелкую противную Бьянку, превратить ее к чертовой бабушке в худенькое кровавое решето, которое точно будет молчать и не станет больше будить его в пять утра. От этой мысли у спецназовца странно блестят глаза. — Но! Если внести изменения в программу копирования гена. Или, например, перенастроить систему преобразования информации в код, то можно достичь больших успехов в генной инженерии. Потому что станция всегда воссоздает внешний вид путника и дает его телу жизнь сложным запуском нервных связей. То есть, мы получим жизнеспособную особь с кардинальными изменениями в генотипе. Итак, из генератора вылезает Экстон, воссозданный по образу и подобию оригинала, но с какими-то уникальными свойствами. Например, он сможет метать молниями из глаз. Или после преобразования превратится в огромную слизкую массу, что имеет рассудок. Нейронные связи в деле, значит у этого нечто обязательно будет какая-то разновидность мозга! Или он просто сдохнет после телепортации, потому что даже великий генератор не способен противостоять еще более великой силе генетики. — Вот именно на этом отрывке рассказа Экстон начал слушать. Сейчас он смотрит на Бьянку страшными глазами, а она с назидательным видом грозит ему длинным пальцем: — Мораль такова: если у тебя в голове маниакальные мысли, помни: Бьянка — не четырнадцатилетняя девочка. Мужчина демонстративно открывает и закрывает рот. И вдруг начинает еще более театрально тереть подбородок и испытующе разглядывать девушку, заговорщицки прибавляя: — Хм… вот это да… однако, я в недоумении… — Что? — вздергивает бровь она. — Это же надо, — сложенные аристократично пальцы Экстона делают какой-то даже слишком аристократичный круг в воздухе и вновь возвращаются к подбородку: — Черт возьми, милая, я думал, что от тебя я видел уже все… но теперь… да, этот день надо занести в историю… — Да в чем дело-то? А спецназовец наслаждается этим неведением, этим непониманием, замешательством на лице девушки, продолжает строить серьезные рожи, качать головой, но он не умеет играть долго и почти сразу раскрывает все карты: — Где любимый костюмчик? А? Да, сегодня Бьянка не в любимой цветастой-расцветастой кофточке, не с тысячей браслетиков на руках и ее сапоги, весьма высокие и на массивных крепких подошвах, имеют одну длину и идентичный цвет. Волосы, правда, как и раньше, — розовые. А вот радужные очки заменились на обычные, похожие на летные, но цвета какого-то нейтрального, зато с любимым сильным затенением. — Тьфу, черт возьми, на тебя, — отмахивается от него девушка и сталкивает в пропасть ящик возле быстрого перемещения. Под ним оказывается еще один. Его Бьянка деловито открывает и выуживает… очень большую для своего роста снайперскую винтовку. На ней подсвечены голубые сегменты, что свидетельствует о принадлежности к стихийному оружию. — Только не говори мне, что стащила ее у… — недоверчиво поворачивает голову Экстон. Девушка опять флегматично отмахивается, отвечая на недозаданный вопрос: — Нет, она не принадлежит Зер0. — Мужчина в это время опять открывает рот. — И Мордекаю тоже. — Экстон кивает, но продолжает вопросительно смотреть на подругу. — Она моя. Лично купленная на честно заработанные деньги у жадины-Маркуса. И… немного доработанная, так сказать. Да, сегодня Бьянка выглядит совсем уж непохоже на себя обычную. А спецназовец только сейчас заметил… Сегодня на ней обычный пандорский костюм без каких-либо отличительных черт той яркой личности: коричневая кожаная куртка, застегнутая наглухо до самого подбородка, черные брюки с большими такими карманами под патроны и сапоги… волкодава какого-то. Ах да, еще перчатки. Тоже кожа. Черные. Шипованные. Видимо, они не входят в комплект, но выглядят весьма солидно. И вот теперь девушка тащит из все того же чудо-ящика еще и патроны крупного калибра, и раскладывает деловито их по карманам, рассказывая: — Как я уже говорила ранее, сегодня у нас охота, — красивая такая театральная пауза. — Охота на живоглота. А Экстона опять захлестывает от своего же возмущения. Его и без того громкий и сильный голос становится еще громче и сильнее: — Чего?! Какие живоглоты? Я что, по-твоему, вчера на них не насмотрелся?! Да я их столько перебил… Кстати, да, не хочу разочаровывать, но мы как бы вчера их всех перебили, — много, много яда в его словах. А еще саркастичные кивки. — Вот. Фиг тебе! Изогнутая в величайшем равнодушии бровь Бьянки говорит о том, что ее не трогают громкие речи искателя Хранилища. Девушка показательно, с чертовски заметной сноровкой и даже изяществом, передергивает затвор и издает странный звук, что-то вроде горлового «чек-чек». Экстон сразу занимает боевую стойку, когда рядом слышится до тошноты знакомый звук, а боковым зрением удается заметить характерную вспышку при исчезновении живоглота. Револьвер ложится в руку на автомате, и палец на спусковой крючок жмет совершенно рефлекторно, и Экстон совсем не виноват в том, что бедная зверушка падает дохленькой к ногам Бьянки, которая почему-то еще в недовольстве дует губы, с видом крутого человека держа снайперку на плече. — Охота. На живоглота, — с давящей расстановкой говорит девушка. Мужчина невинно пожимает плечами, в душе хохоча с видом очень злобного гения, который точно нашел сегодня способ отомстить за все, ВСЕ издевательства в прошлом. Еще он по-пижонски раскручивает револьвер за скобу, отправляя его в кобуру. Бьянка надевает маску спокойствия и легкости: — Ладно. Я знала, что так будет. Но впредь прошу не действовать безрассудно без моего ведома. Сегодня главная я. И девушка на правах настоящего руководителя отправляется вперед. И спецназовец за ней. Потому что ему банально интересно. Потому что с Бьянкой не бывает скучно. А сонливость прошла. И он уже сто раз простил ей ранее пробуждение. Просто… просто хочется быть большим вредным… Экстоном. — Понял тебя, босс, — доверительно говорит мужчина, следуя за девушкой. Однако, как одежда меняет человека, отмечает он. Только сейчас спецназовец заметил, что Бьянка, как и все девушки, покачивает бедрами при ходьбе. И шаги у нее такие… женские. Только вот… этот удобный костюм делает ее еще более щуплой. Удивительно, что такие тоненькие ножки не ломаются при ходьбе. Как такие слабенькие ручки могут нести огроменную десяти- или пятнадцатикилограммовую винтовку — вопрос на миллион. Через буквально минуту ходьбы, Бьянка весьма уверенным жестом военного показывает, чтобы ее подопечный укрылся. Они занимают позицию за одной из скал, прижавшись к холодному камню. Одними глазами Экстон задает вопрос. Девушка кивает на винтовку у себя в руках. Тот хмурится и в жесте величайшей обиды складывает на груди руки, мол, тебе можно, а мне нельзя, значит. Тут же слышится объясняющий шепот: — Явление, с помощью которого перемещаются живоглоты, мы называем фазовым сдвигом. — И тут мужчина понимает, что сейчас получит качественную лекцию с кучей непонятных слов. Но, стоит признать, что, если вслушиваться, можно узнать довольно много интересной информации. — Это такая хрень, которой пользуется Лилит, чтобы скрываться от врагов. Только не так глубоко и долго. Хотя, говорят, что учетом строения мозга живоглотов, они в другом измерении могут находиться сколько угодно долго. Просто они этого не понимают, и от этого… — С чего ты взяла, что мне это интересно? — ну надо же повредничать! Остервенелый удар прикладом в живот. Вот после целого дня крушилова, месилова, кровавой резни и анархии у Экстона никогда не оставалось следов. Зато синяки от Бьянки оставались надолго. Ну, разумеется, до применения чудо-лекарства Зеда. — Слушать и запоминать! — после этого командного тона спецназовец уже подумывает: а не признать ли Бьянку действительно главной. — Так вот, фазовый сдвиг, так? Он отправляет зверушек в ближайшее к нам измерение, поэтому мы их практически не видим. Есть только легкий дымок, такой фиолетовый туманчик. Это мы зовем фазовым следом. Людям, у которых есть в крови эридий, легко их засечь. — У тебя он есть? — Нет! Так, дальше. Смотри, примерно по этой же системе действует фазовый захват Майи. — Хочешь сказать, что живоглоты — немного сирены? — Экстон спрашивает с насмешкой, но получает вполне серьезный ответ: — Можно и так сказать. Разница только в том, что сирены рождаются со своим даром, а вот живоглотам их дала эволюция и немного Гиперион. Газы эридия и шлак, который постоянно действует на живоглотов, вызывают мутацию одного гена. Этот ген, название которого не помню даже я, открывает очень важный участок мозга, который позволяет с помощью мощного конкретно направленного импульса от нервной системы животного, скажем так, проломать пространство и сместится в другое измерение. Живоглоты тупые, поэтому они могут только на пару секунд исчезать в случае опасности. Лилит с Майей — умные, поэтому они умеют использовать этот участок мозга в своих целях. Но суть одна. И если настроить правильно частоту импульса, который создается при заряде пули электричеством в вот этой вот красавице, — винтовку гладят очень нежно, даже слишком, — то можно лишить живоглота не только щита, но и блокировать на время тот самый участок мозга. И его будет легко поймать. Твоя цель — отвлечь стаю, пока я отлавливаю одного. Просто уведи их всех подальше. Один будет очень заторможенным, я его быстренько поймаю. Спецназовец, мозги которого превратились в большой крепко затянутый узел, чешет затылок и выдает голосом ребенка, которому только что объяснили механизм действия гипердвигателя: — А как тогда их тело создает щит? Бьянка закатывает глаза с диким раздражением, словно это должен знать любой взрослый человек: — А как ты думаешь, если ты будешь на протяжении тысяч лет жить на планете, которая выпускает в атмосферу сильнейший мутаген, то у тебя мутирует всего один единственный ген из 68 тысяч других? Экстон чешет затылок еще более ожесточенно: — Это-то ясно. Но… это тоже какой-то участок мозга? Или это мутация кожи? Или у них, знаешь, как у планет, в голове и хвосте по магниту, между которыми… Весело становится, когда Бьянка ожесточенно залепляет кожаной перчаткой мужчине по губам. Быстро, резко и хлестко. Тот сразу прикрывает ладонью рот и злобно сверкает глазами. Девушка поворачивается к снующим живоглотам: — Все, хватит болтать. Так, сейчас я… А Экстон в этот момент выдает самое гениальное, что находит у себя в голове: — Я обиделся. К беснующимся ящерицам выезжает Сабля и под оглушительный безумный хохот маньяка-психопата от спецназовца превращает животных в мелкие кровавые кучки. Экстон помогает из автомата. Бьянка стоически сдерживается, чтобы не сделать того же с зачинщиком бойни. Через мгновение в живых остаются только одна розоволосая девушка, один искатель Хранилища и его большое довольное самомнение. Бьянка встает и твердо двигается вперед: — К другому гнезду. Быстро. И Экстон, все еще злобно смеясь, плетется следом. Странная у них, однако, охота, но веселая, признает спецназовец. У каждого из гнезд он занимался одним и тем же: разносил к чертям всех живоглотов под сокрушительный скрип зубов Бьянки, которая к зверушкам тянулась исключительно из научных побуждений, но эти самые побуждения были для нее чем-то важным, поэтому она злилась. Как злился когда-то Экстон, когда над ним издевались. Месть? Что вы! Он самый добрый и отзывчивый человек. Странным было как раз то, что прошла всего ночь, а живоглотов наплодилось неимоверное количество. Меньше, чем вчера, но все же… — Как они размножаются? — спросил однажды мужчина, когда они выносили грузчиков у входа в заповедник. — Почкованием? Или делением? Или мечут икру, которая дозревает за одну ночь? — Маленький ты еще такие вопросы задавать, — отвечала злобно Бьянка, мощно снося из снайперки руку грузчику. Экстон забросил грузчикам коррозийную гранату тогда: — А если серьезно? — А если серьезно, то ты сам находишь себе проблемы. Вот поймали бы одного, уже давно были бы дома и жрали у Мокс ее долбанную пиццу. Спецназовец только с чистой невинностью в глазах надувал глупо губы и сюсюкал перед девушкой, выбешивая ее еще больше: — Ну я же такой вредненький. Та что-то рычала себе под нос и шла вперед, подбирая по пути патроны. Странным было еще то, что Бьянка удивительно хорошо ориентировалась на местности. Она знала, где ящики с патронами, при том такие, о которых Экстон не догадывался. Она в два счета нашла предохранитель от лазерной клетки с трофеями, поэтому теперь мужчина шел еще более довольный, обнимая новенькую ракетницу, боезапас которой он растратил на третьем грузчике-бульдозере. — Зачем ты вообще взяла меня с собой? — спросил Экстон, на сей раз, когда они добрались к дороге к тому, что Бьянка назвала «питомником». Девушка тогда отстреливала с расстояния скагов, что норовили сожрать щит спецназовца, но так и не успевали наброситься — падали от большой заряженной пули, еще с полминуты дергаясь в электрических конвульсиях. Скаги тогда закончились. Бьянка подошла к Экстону и потрепала его за щеку, очень-очень натянуто улыбаясь: — Просто ты милый. Болезненное было это трепание. Зато искатель Хранилища, кажется, понял. Да, его спутница, и командирша заодно, играла роль матерого снайпера: умело занимала позиции, держалась вдали, сообщала о перезарядке. Но ни разу, НИ РАЗУ к ней по подлез ни один живоглот, ни один скаг ее не укусил. И это наводило на подозрения. Но Экстон развеселился. Ему чертовски нравилось крушить и взрывать все подряд, особенно на зло одному маленькому человечку. А сейчас спецназовец понимает, наконец, что именно Бьянка назвала «питомником». Это та комната с клетками, где много зашлакованных, коррозийных и электрических животных. Было. — Мне все это надоело, — остервенело выдает девушка, шагая к пульту управления клетками. Мужчина пренебрежительно отмахивается, идя следом: — Брось, мы вчера их всех кокнули, пусть земля им будет пухом, или они тоже почкованием размножаются? Или как это?.. Ну, короч, когда от мертвого тела отпадает лапа и из нее вырастает новый… Тут его лицом впечатывают в стену. Немного так неожиданно. — Эй, девочка, ты только руки не распускай… — говорит Экстон провокационно, протирая щекой холодный камень. — Это же я хотела посоветовать тебе, — и миролюбивый тон Бьянки ничего хорошего не сулит. Вырваться мужчине удается. Но он обнаруживает свои руки крепко связанными за спиной. — Что за?.. — распахивает глаза спецназовец, наблюдая, как маленькая ладошка ложится на большую красную кнопку. — Ты смерти моей хочешь? — Отвлекать, малыш, — говорит Бьянка, кивая в сторону большого огненного скага, что уже желает раскромсать одну искательскую тушку. Не остается ничего, кроме как бежать. Щит у Экстона хороший, но нагрузку в тысячу градусов по Цельсию он вряд ли выдержит. Со связанными руками еще очень трудно бежать. Поэтому мужчина бросается не вперед, а к выходу, откуда они зашли. И скагу, стоит признать, в узких коридорах неуютно. Правда, бежать приходится недолго. На ступеньках спецназовец спотыкается и, поминая все матерные слова из лексикона, катится вниз, на зеленую травку, не в состоянии быстро подняться. И уже готовится к смерти. Вот только скаг где-то там в проходе останавливается, судорожно дергается и превращается в мелкие горячие угольки. А к Экстону шагает Бьянка, с крайне довольным видом, держа наперевес свое оружие. Мужчине кое-как удается подняться до того, как к нему подходит маленький изверг. — Знаешь что? — с наигранной легкостью спрашивает спецназовец, хмурясь. — Я тебя немножко так очень сильно ненавижу. — Мои словечки, — ухмыляется девушка, тыча его кулачком в живот. — Ты меня будешь убивать? — Медленно и мучительно, — заверяет ее Экстон. — Отлично. Походишь так. — Ладно, не буду. Только развяжи. Бьянка тихо смеется и развязывает. От злобы нет и следа. И пока мужчина разминает надавленные запястья, его обнимают за шею и смачно целуют в щеку. И Экстону почему-то тоже не хочется злиться. Но для вида он выпутывается и строит обиженную рожу: — Ты просто маленькая сволочь. — Да, — покорно соглашается девушка. Потом тот странный «чек-чек» — из «питомника» медленно и коряво выползает большой зашлакованный живоглот. И спецназовец саркастично хлопает в ладоши. — Как мы его назовем? — спрашивает Бьянка. — Сволочь. — Идет, — она пожимает плечами и отправляется по старому пути. — Давай вернемся. Так быстрее будет. — Но я хотел тебе показать, где мы сражались с этим… птицей… Кровокрылом, вот! — А что значит этот звук? — да, у Экстона сегодня даже проснулся интерес. Бьянка тащила за собой Сволочь именно этими призывами. Они уходили метров на десять, пока тварь сидела на месте, туповато оглядываясь по сторонам, а потом — «чек-чек», и эта хрень летит за ними с совершенно неоправданным желанием. — Честно? — спецназовец давно не помнит девушку такой доброй и отзывчивой. — Это призыв к спариванию. И самца, и самки. Экстон ржет: — Что, Сволочь, у тебя только одно на уме? — Потом появляется еще один крайне важный вопрос, который мужчина задает даже на пониженных тонах: — А это он или она? Бьянка улыбается одной стороной губ: — Прости, из-за шлака проверить не могу. Хотя у них и пол практически не выражен. Там только… Но, знаешь, судя по стремлению, с каким он прет за нами даже с учетом наполовину вырубленного мозга, это пацан. При том озабоченный. Спецназовец опять ржет: — Мой пацан. Еще и сволочь настоящая. Проходит еще минуты две. К станции уже считанные метры. Экстон решает утолить свой интерес до прибытия в Убежище: — Зачем он тебе? — Опыты ставить. Хочу выделить ген смещения и вживить Спарки. Выпучивание глаз тут вполне уместно: — Стой, ты разве не жаловалась, что оставила Спарки на земле, когда Убежище взлетело? — Так он прилетел ко мне, — улыбается Бьянка мило. Экстон дико фейспалмит. — Я вживила ему пару важных генов ракков. У него выросли крылышки! — еще фейспалм: — Я, откровенно говоря, боюсь тебя все больше и больше с каждым днем. Еще один вопрос, ладно? — Давай. — Почему тебя никто не трогал? Это не связано ли с эридием в крови? Или его отсутствием? — Может, и связано, — загадочно улыбаясь, отвечает девушка. Экстон качает головой, понимая, что большего ему не скажут. И вновь приподымает руку: — И еще один. Последний. Бьянка хмурится строго: — Не многовато ли? — Это научный интерес! — Ладно, черт с тобой, спрашивай. — Слушай, вот это генерирующее устройство копирует нашу ДНК, так? И воссоздает тело. Только по ней. Но почему мы тогда появляемся в одежде? Она что, тоже прикреплена к нашей ДНК? Или даже у одежды есть ДНК? Или машина преобразует информацию о каждом атоме в атомарный код, а потом воссоздает копию? Девушка по-простецки улыбается, выбрав место назначения в меню и в самый последний момент отвечает: — Я понятия не имею, как работает эта штука. Просто я люблю тебя выводить из себя. Всеми способами.