Роуз Лалонд и Её Безвременная Кончина

Лишь неделю спустя тебе удаётся набраться достаточно смелости, чтобы сказать Канайе, потому что ты не уверена, что тебе хватит духу открыть факт того, что у тебя есть доказательство своего "открытия" в полу-публичном месте. Ты не хочешь, чтобы кто-нибудь вмешался в неловкое фантастическое откровение, которое может представить тебе Канайя. Если ты и научилась чему-то в колледже к этому моменту, так это тому, что общежития – ужасные места, если ты хочешь избежать неожиданных гостей. Ты предлагаешь навестить её квартиру в первые выходные февраля, и она соглашается на твоё предложение. Она даже забирает тебя на своей странной машине и везёт в свою опочивальню... Эм, ты хотела сказать, жилплощадь. Вы проводите всю поездку за разговором о мономифовом стиле повествования – ты большая поклонница отклонения от типичной истории "героического путешествия", ну а Канайе нравятся классические стереотипы роста протагониста. Когда вы приезжаете к её дому, ты немного удивлена тем, насколько скучным он выглядит снаружи. Но её собственная квартира обставлена безукоризненно, с любовью и мастерством, на которые способен только дизайнер с небольшим бюджетом. Её гостиная состоит из мягкого красного вельветового дивана, расположенного на идеальном расстоянии от плоского телевизора. Два самодельных чёрных столика, занятые растениями в горшках, расположены по обе стороны от подлокотников. У неё есть ещё несколько комнатных растений, расставленных по углам комнаты, за исключением правой стороны, где за барной стойкой виднеется безупречно чистая кухня. На стенах висят чёрно-белые фотографии людей, которых ты, скорее всего, никогда не встретишь, в рамках, расположенных в подобающих по фен-шую местах. Вся обстановка выполнена в духе Канайи. Ты устраиваешься на диване, пока Канайя наливает вам два стакана воды со льдом. Ты загружаешь базу данных со своей цефеидой на телефон. Твоё сердце по какой-то странной причине громко стучит. Наверно, ты боишься, что ничего не произойдёт, когда ты покажешь ей доказательство, что это был просто какой-то фарс, который она запланировала, чтобы... заманить тебя к себе домой и распилить надвое цепной пилой, видимо. Хотя это было бы весьма чудным окончанием для твоей жизни, и ты была бы невероятно разочарована, если бы стереотипное убийство в стиле лесбийского фильма ужасов оказалось причиной твоей безвременной кончины. Она ставит стакан на столик у твоего конца, потом садится нелепо близко к тебе на диван. Когда на диване три подушки, Канайя, ты не должна плюхаться своим миленьким задом на среднюю. Ты подумываешь о том, чтобы подколоть её на этот счёт, но решаешь, что причина, по которой ты пришла сюда, гораздо важнее. - Итак, - ты машешь своим телефоном перед ней, повернув его так, чтобы она не могла видеть экран. – Это цифровое устройство, на нём у меня есть доказательство того, что я, действительно, исследователь, и что я открыла нечто новое. - Канайя тянется к твоему телефону, но ты отводишь его назад. – А-а-а, нет, Канайя. Эта звезда не просто фотография, которую я могу показать тебе на ровном месте, это не что-то, что можно запросто представить... – ты замолкаешь и издевательски содрогаешься. - ... правополушарным невеждам. Не без разбиения сложной математики на примитивные объяснения. Канайя к этому времени уже освоилась с твоей манерой дразниться, и она застенчиво, необычайно привлекательно улыбается. Как вообще возможно, чтобы её губы быль настолько притягательными? Они похожи на сочную чёрную дыру, которая только и ждёт, чтобы затянуть тебя, поглотить тебя... - Ну что же, обрушь на меня свои метафоры, и я приготовлю мою правую головную сферу на перегрузку математикой и прочими схожими дисциплинами. Ты держишь свой телефон так, чтобы вы обе могли видеть экран, и Канайя нежно прижимается своим плечом к твоему, смотря на веб-страницу. Она тёплая, очаровательная и... трясётся. Совсем чуть-чуть, словно дрожит от невидимого электрического тока. - Хорошо, вот она, - говоришь ты, постукивая большим пальцем по заголовку каталога. Твоё сердце стучит, как молот, и ты глупо задумываешься о том, чувствует ли она это. – Это название моей звезды, это координаты её расположения во вселенной. Какую часть мне нужно объяснить тебе? Что именно засчитывается за "исследование"? Часть этой информации будет невероятно скучной для не специалиста. Ты скашиваешь глаза на Канайю, которая сидит гораздо ближе, чем ты осознавала. Очевидно, что она старается дышать ровно, ткань её платья легко трётся о твою руку. Она закусывает губу, усиленно концентрируясь на телефоне. - Мне нужно от тебя... две вещи, но только если ты согласна дать мне их. Да, мне потребуется полное объяснение для всего, что расположено по этому адресу Интернета, достаточно подробное, чтобы я могла всё отчётливо представить. И ещё мне потребуется... твоё объяснение, почему именно ты решила открыть эту звезду. Зачем ей нужен мотив? - На последний вопрос есть правильный ответ? Канайя встречается с тобой взглядом, по всей видимости, замечает, насколько близко вы сидите, и густо краснеет. Ха, а ты-то думала, что это ты по-детски стыдлива. Тем не менее, от этого твоё сердце всё равно трепещет, словно ты глупая влюбившаяся школьница. - Я... да, на него есть правильный ответ. Но я не могу подсказывать тебе. Некоторое время вы сидите в неуютной тишине, ты мысленно проклинаешь свою неспособность провернуть классический ход "потянуться и зевнуть", пока Канайя не говорит: - Эм, прошу, начинай. И ты начинаешь. Ты сразу же переходишь к объяснению того, что выведено на экран, пытаясь помочь Канайе представить, где в космосе существует твоя звезда, насколько далеко она расположена, её уровень яркости и другие подобные мелочи. К счастью, это довольно легко сделать благодаря твоему наследственному таланту писателя, и ты вводишь Канайю в курс дела гораздо быстрее, чем ожидала. Но со второй частью, почему ты начала всю эту астрономическую дребедень... Это будет непросто. Ты делаешь глубокий вдох, усиленно концентрируешься на телевизоре, потом замечаешь тёмное отражение того, как вы двое сидите неуютно близко друг от друга, одновременно глядя в упомянутый выключенный телевизор, и вместо этого концентрируешься на полу. И что ты должна сказать? Какую байку ты должна для неё выдумать? Ну, ты начнёшь с того, чем уже потчевала её, похоже, это самый простой вариант. - Я осталась на курсе астрономии по собственной воле, по правде говоря, потому что хочу вытесать своё имя среди бессмертных и внести вклад в науку, который останется навсегда. Что до того, что из этого получится в долгосрочной перспективе, я не до конца уверена, но обнаружение этой звезды, по всей видимости, вызвало во мне какую-то зависимость, и я не планирую останавливаться. Это не ответ на вопрос "почему". Это совсем не причина, по которой ты начала. Это причина, по которой ты продолжала идти дальше, но не искра, которая зажгла твоё путешествие. Канайя ничего не произносит, так что, наверно, это не тот ответ, которого она хотела. Ты усиленно сверлишь взглядом пол, не решаясь поднять глаза на неё. Тебе стыдно сказать правду, стыдно, что... Нет, Роуз. Соберись. Ты можешь сделать это. - Нет, это не... Совсем не то, почему я начала это путешествие, это открытие. Я хочу сказать, Канайя... – Ты вздрагиваешь, резко поднимаешь свою голову, чтобы оказать лицом к лицу с Канайей, и она сидит перед тобой, её глаза широко раскрыты и великолепны, и её кожа исписана уникальным и прекрасным узором, и это вынуждает правду выйти на свет. - ... Я сделала это для тебя. Зрачки Канайи сжимаются до точек. Она глубоко вдыхает и говорит: - Вот оно. Она начинает сиять. Первая твоя мысль: "О нет, вампиры из Сумерек настоящие. Поверить в это не могу. Лучше потерять сознание сразу же, как только она возьмёт меня в свои холодные, мёртвые руки снова". Но на самом деле ты не делаешь ничего настолько романтического. Ты начинаешь кричать. Канайя не просто светится, не просто сияет обжигающе белым через более светлые участки своего витилиго, она ещё и начинает расти. Она сразу же округляется, её рост балансируется крепкими мускулами, щёки приобретают здоровую полноту, а пропорции становятся достойными мастеров скульптуры эпохи Возрождения, нанятых Ватиканом. Сама невозможность этого ужасает, даже если игнорировать красивое световое шоу, которое исходит от её кожи. Её глаза горят нефритово-зелёным и слегка дымятся. Мир округ её лица темнеет. Два громадных оранжевых рога, извиваясь, поднимаются из её головы, соединяясь друг с другом в угловатые заострённые формы. Она улыбается, чёрные губы грубо подчёркнуты белым фоном. Ты в ужасе. Ещё ты, как ни странно, возбуждена. Ох, бля, ты всё-таки блондинистая бестолковая лесбиянка из фильма ужасов. Бля, бля, бля. Ты кое-как отползаешь назад, дико размахивая руками, горшок с растением на столике опрокидывается на пол и разбивается. Ты глупо и инстинктивно сжимаешься у подлокотника дивана, пытаясь спрятаться, скрыться от того ужаса, который разворачивается перед тобой. Ты с упоением читала тёмные истории о неизвестных существах, когда была моложе, и ты ни за что, ни в коем случае не станешь трагической героиней одной из историй Лавкравта, ставшей явью. У Канайи, по всей видимости, на уме совсем другое, и она следует за твоим телом, когда оно падает на диван, и шепчет голосом, который звучит так, словно его эхо потребовалось пройти миллионы световых лет, чтобы достигнуть твоих ушей. - О, Роуз, Роуз, прошло уже так, так много времени! А потом она целует тебя, и твой мир расширяется дальше всяких пределов. Вселенные выстраиваются в ряды, планеты сталкиваются друг с другом, и страх, который был в тебе, засасывает за горизонт событий. Звёзды пролетают мимо твоей головы, сверхновые пульсируют в твоих органах чувств яркими, фальшивыми цветами в стиле NASA, проносятся мимо твоих закрытых глаз, словно высокобюджетная отсылка к Космической Одиссее 2001 Года. Твоя душа прорывается через кластеры астероидов и газовых гигантов, пролетает через солнца, звёзды и свет, и это умопомрачительно. Хорошо, что у тебя нет морской болезни, иначе бы ты заблевала этот шторм. И вместе с тобой на этом неожиданном межзвёздном путешествии – Канайя. Ты чувствуешь её рядом с собой, всё ещё ощущаешь, как она сжимает тебя, давит своим телом на твоё, ласкает твою спину, мягко целует, пока ты полностью оставляешь контроль и, наверно, превращаешь свою физическую, не-космическую часть в стонущий пакет эротического жара. Это лучший поцелуй в твоей жизни. С огромным энтузиазмом твой разум решает снова и снова повторять две мысли: "Ни хрена себе, космос!" и "Ни хрена себе, Канайя!" Ты не уверена, сколько времени длится это невозможно быстро путешествие через всю длину млечного пути, но именно Канайя прерывает его. Реальность медленно возвращается назад, и её смутный голос прорывается через тьму еле слышным шёпотом: - Ох, мне стоит это выключить. В прошлый раз именно из-за этого я и попала в неприятности. От резкого освещения Флоридской квартиры у тебя режет глаза, ты моргаешь и обнаруживаешь, что Канайя осаживается от тебя. Ты неохотно позволяешь ей выскользнуть из объятия, позволяешь ей сесть прямо в её нормальной одежде с её нормальной кожей и нормальными глазами, а так же нормальной и колоссальной краснотой на щеках. Она выглядит... немного здоровее. Уже не на краю голодной смерти. Ну, ты определённо что-то сделала, но ты не совсем уверена, что именно. Помимо того, что изрядно возбудилась. Просто невероятно, насколько ты пульсируешь от желания к ней. Кто бы мог подумать, что таинственные женственные сверхъестественные чудовища так тебя заведут? Стоп, ты это и так знала, вообще-то. Хотя было бы легче, будь у неё щупальца вместо оранжевых рогов. - Ладно, - выдыхаешь ты, пытаясь сесть прямо. – Ладно, я требую, чтобы ты сказала мне, сказала, что это было. Это было... невероятно, фантастично, потрясающе... - Прошу прощения за то, что поцеловала тебя, когда ты была уязвима! – выпаливает она, её ладони сжимают ткань её брюк. – Я не хотела злоупотреблять... - Когда я использовала все эти положительные прилагательные, я говорила не только о космосе, Канайя! – говоришь ты, и твои губы изгибаются в улыбке. - Я... эм... Да? Ты не злишься, что... - Да, прошу тебя, я... я так... – твоё сердце гудит у тебя в ушах, волнение и возбуждение, и удовольствие, и жар, и малая толика страха смешиваются в превосходную и ошеломительную эмоцию. - ... и я бы с удовольствием продолжила торжества в ближайшее время и подробно обсудила бы их, но сейчас ты очень нужна мне... Прошу прощения, я хотела сказать, мне нужно знать, что ты такое, и что ты только что сделала со мной. Тебе удаётся поднять себя в нормальное сидячее положение у подлокотника. Канайя сидит, скрестив ноги, гораздо дальше от тебя, не касается тебя, даже не смотрит в твою сторону. Ты позволяешь себе сделать несколько глубоких вдохов и пытаешься уловить что-то похожее на спокойствие, и гудение твоей крови медленно стихает. После как минимум тридцати секунд Канайя поднимает взгляд на тебя, и её плечи выпрямляются с напускной уверенностью. - Ты только что сделала мне подношение в моей любимой форме, и я получила из него силу. Силу, которую я только что использовала. Видишь ли, - она моргает и наклоняет голову в твою сторону. – Я богиня. "Так давай скорее, переходи к моему долбаному посланию", - говорит твой внутренний голос, который сейчас звучит совсем как Дейв Страйдер, пытающийся сделать отсылку к поп-культуре, при этом будучи напуганным до дрожи и еле слышно бормочущим. Богиня? Если это правда, то реальные эффекты всего этого как минимум катастрофически. - Богиня... чего? Какой религии? - Я богиня новых пространств, ночи и восходящего и заходящего солнца, - отвечает она. –Что, по сути, просто красивая фраза, означающая, что у меня очень хорошо получается управлять героическими историями. И я не помню, откуда именно я произошла, откуда-то из Центральной Америки. Прошло уже... очень много времени с тех пор, как я имела значение. - Сколько времени? - Тысячелетие. Ты сужаешь глаза в тонкие щёлки. Может быть, ты напугана, восхищена и невероятно возбуждена, но это не остановит фирменный логический поток мыслей Лалонд от его течения. - Тысячелетие. Серьёзно? - Да, я существовала на протяжении десятков тысячелетий, - говорит она, словно ей нужно было уточнить. – Хотя я часто засыпала на целые столетия, так что мой психический возраст гораздо меньше. Я очень крепко сплю. Хмм. Если это правда, а это не может правдой, потому что эффекты от 100% истинности некоторых языческих религий могут подорвать сами законы физики, по всей видимости, ты соблазнила какую-то древнюю месоамериканскую форму жизни с помощью одних только силы воли и шарма. Пожалуй, это заслуживает фразы: срань господня. Она замечает твою задумчивость, и её улыбка становится только шире. - Я знала, что ты мне не поверишь, поэтому ждала с объяснением до тех пор, пока у меня не появится доказательство. Которое, к счастью, ты мне предоставила. Ты хочешь задать ей тысячу разных вопросов, углубиться в её историю, тыкать и подначивать её, пока она не даст больше устных доказательств. Но твои физические нужды берут верх над твоим разумом, и общий румянец между вами подавляет рациональное мышление. Ты встаёшь на колени, медленно, и придвигаешься к ней. Выражение её лица, когда ты исполняешь свою "походку маленькой соблазнительницы Роуз Лалонд" – настоящее искусство. - Я всё ещё не... – ты закусываешь губу, заводишь пальцы за её затылок и, боже... боги, как же она прекрасна. Божественна или нет, лжёт тебе или нет, ты хочешь разгладить её волосы и делать с ней невыразимые вещи. Ты хочешь кричать её имя в грехе, поминать её имя всуе. – Я всё ещё не уверена, что верю тебе, но ты можешь объяснить всё позже, когда... Эм... Прямо сейчас я хотела бы собрать больше... доказательств... для анализа. Отлично сказано, спору нет. Господи. Канайя одаряет тебя, наверно, самой неуверенной улыбкой, какую ты когда-либо видела. Очевидно, она потрясена мастерством твоего выбора выражений. - Оу, значит, это... это ничего? Я хотела этого, но не хотела давить на тебя, если ты хочешь... - Канайя, дорогая моя, - ты притягиваешь её к своему лицу за воротник, и она давит нервный смех, когда ты облизываешь свои губы. – Позволь мне поклоняться тебе. Ты почти смеёшься над собственной шуткой, потому что ты полная идиотка, и единственное, что тебя останавливает, это Канайя, которая воспринимает твою фразу на полном серьёзе. Она прищуривается, на самом деле прищуривается, и её лицо темнеет от краски. Ты притягиваешь её чуть ближе, и твои губы прижимаются к её губам в сладкой священной какофонии эротизма. Она немедленно подстраивается, её ладони скользят вверх по твоим рёбрам, большие пальцы гладят под кривыми грудей, заставляя твоё сердце трепетать и кровь бурлить во многих местах. Вселенная снова качается, с шумом проносится вокруг твоей головы, ты и Канайя в самом сердце многих галактик. Звёзды рождаются и взрываются внутри тебя, и ты не уверена, дело ли в спецэффектах или эмоциональном фоне, который взлетает по твоим конечностям. Теперь она трёт тебя поверх твоего бюстгальтера, и ты чувствуешь себя нежной и тёплой и настолько, блин, пьяной, что сейчас, наверно, самое время прояснить, что ты нетронутый единорог, прежде чем ты потеряешь сознание от ощущений. - Канайя, - говоришь ты, прерывая поцелуй и морщась от холодной вспышки реальности, накатившейся на тебя. Она удивлённо моргает. Стоп, ты не продумала всё до конца. Что тебе сказать? "Я никогда раньше не занималась сексом?" "Мне двадцать лет, и я никогда раньше не заходила дальше петтинга?" "Я один раз потрогала две пары сисек, и теперь хочу добавить твои третьим пунктом в свой список потроганных грудей?" - Я никогда... – говоришь ты. - ... раньше не занималась лесбийским сексом в космосе. - А, - отвечает она, явно удивлённая. – Ну, это единственное место, в котором я всегда занималась сексом, и я его очень рекомендую. А ещё, этот диван ужасно неудобен, и я была бы очень оценила, если бы ты согласилась позволить мне перенести тебя в место получше. - Погоди, нет, извини, я не это хотела сказать. Ха ха, нервничаю. – Ты делаешь глубокий вдох, пытаясь собраться с чувствами. – В смысле, я никогда раньше ни с кем не занималась любовью. Если... когда мы двинемся дальше, я... ну, это будет мой первый раз. Лицо Канайи расплывается в сладкой улыбке, как и твоё сердце. - О, в этом нет ничего страшного. У меня было мало любовников, и я тоже относительно неопытна, но всё равно я буду двигаться медленно и подсказывать тебе. Потом она закусывает губу, свои роскошные пухлые губы, которые скоро измажут тебя чёрной помадой, её глаза пробегают вверх и вниз по твоему телу. - Ты... ох, у меня это невероятно плохо получается, но... ты так красива, Роуз. Не то чтобы я хотела, ну, знаешь, просто потому что ты красива, но это определённо важная часть. Я хотела бы... эм... я очень хотела бы, чтобы ты позволила доставить тебе удовольствие. Ты не можешь сдержать весьма недостойный хохот, поднимающийся в твоём горле, поэтому ты пытаешься задушить его, целуя Канайю настолько крепко и страстно, насколько можешь. Поцелуй достойный страсти фильмов нуар, достойный финала мьюзикла, достойный только лучших любовных романов. Настолько он хорош. И твои колени падают с дивана, метеоры проносятся мимо твоей головы, и мир обращается в искры и галактики, и всё так правильно и хорошо. Ты стаскиваешь её футболку, она просовывает ладонь под твою юбку, и ты превращаешься в стонущую гормональную размазню, когда Канайя в буквальном смысле потрясает твой мир. Неплохо для потери девственности, надо сказать.