Роуз Лалонд и Её Безвременная Кончина

Ты нежишься, лёжа нагишом рядом с ней, крепко прижимая её к себе и наслаждаясь тем, насколько всё кажется упоительным. Тебе так тепло в её объятии, так приятно прижиматься к ней носом, так хорошо от того, что ваши взгляды сцеплены, словно... хмм, вставить сюда романтическую и красочную метафору. Тебе невероятно нравится то, насколько они зелёные. Всё кажется правильным во вселенной, за исключением одной вещи. - Канайя? - Да? - Почему, ради всего святого, у тебя чёрное постельное бельё? – Ты стягиваешь одеяло со своего бедра, отодвигаешься от неё на дистанцию для рационального разговора и проводишь рукой туда-сюда, подчёркивая свой вопрос. – По-моему, это ужасная идея, когда ты участвуешь в энергичных любовных действиях в постели. Она поджимает губы, на которых чёрная помада, смазанная самым привлекательным образом, известным человечеству, и говорит: - Ох, проклятье. Должна признать, об этом я не подумала. Полагаю, мне придётся заняться стиркой раньше, чем я ожидала. Ты смеёшься от её неожиданного смущения, потом заглаживаешь смех несколькими продуманными поцелуями в щёки. - Вижу, ты редко приводишь тайных любовников. - Уже очень долгое время, я весьма избирательна, когда дело касается романтических встреч. Ты качаешь бровями. - Полагаю, теперь у тебя нет плеяды пышных храмовых девушек на выбор, хмм? - Ох, нет, эм... Я никогда такого не делала. Я никогда не вступала в плотские связи со своими последователями. - До этого момента, - говоришь ты, ухмыляясь. Канайя снова густо краснеет и что-то бормочет. Ты просто обожаешь, обожаешь, обожаешь вызывать у неё этот розовый оттенок. Ты устраиваешься поудобнее, вытаскиваешь свою руку из-под талии Канайи и опираешься на чёрную подушку. Самая подходящая поза, предназначенная для задушевной беседы. - И теперь, когда мы разобрались с нашими плотскими связями, ты должна рассказать мне всё. - Всё? Это уж очень много. - Не волнуйся, красавица, я тебе подскажу где начать. – Она кивает, стараясь и проваливая попытку скрыть улыбку, появившуюся от твоего комплимента. – Давай начнём с так называемых "фактов". Ты сообщила мне, что ты какая-то божественная сущность, происходящая из древней и неизвестной религии Южной Америки. Под сферы твоих влияний попадают, и я цитирую, "новые пространства, ночь и восходящее и заходящее солнце", что по мне кажется довольно бессвязным набором... - Прошу прощения, но они очень даже связанны! -... но я отвлеклась. В общем, важно здесь то, что обнаружение звезды или подобного ранее неизвестного объекта и утверждение, что "открытие" произошло в твою честь, даёт тебе силу. Или поддерживает тебя в живых, я не уверена, что именно. Она улыбается. - Оба верно. - Ага, значит, мне стоит быть благодарной за то, что ты не требуешь человеческих жертвоприношений. Чего, честно говоря, ты ожидала бы, представляя себе ритуал умиротворения древнего языческого бога. Иметь набор первооткрывателей, которые чествуют своего бога, расширяя империю – ну, это просто гениально. Ты продолжаешь, озвучивая свои мысли вслух. - "Открытие" – интересный способ доказательства веры. Полагаю, оно чаще применялось во время расширения земель и завоеваний, верно? Когда мир был новым и неизведанным для твоей цивилизации. - Да, именно так я поддерживала себя на вершине силы. Я не хотела бы хвастаться, но... – она опускает глаза в фальшивой скромности. – Я была весьма популярна. Ты смеёшься, зачёсываешь прядь её волос ей за ухо. - С твоей красотой? Охотно верю этому. Она снова краснеет. Боже, как же весело подкалывать её. Ты не уверена, дело ли в подлинности того, как она преподносит себя, или в посторгастическом женском настроении, но ты веришь в её божественность всем сердцем. Это всё объясняет: странный акцент, истории, которые она рассказывает, её отношения с технологией, то, как она идеально ведёт себя, словно привыкла к постоянному вниманию людей. Это всё объясняет, потому что она богиня новых земель, пережившая пик своей популярности, лишившаяся сил в мире, который давным-давно полностью изучен. - Расскажи мне о своём месте в мифе, - говоришь ты. – Какую роль ты играла? Она задумывается над вопросом, пожевывая губу и закатывая глаза, вспоминая. - Ну, я управляла храмом, в котором было множество героев. Те, кто поклонялись мне, были исследователями и учёными, моими гениальными душками, которых я очень любила и уютно устроила в моей загробной жизни. Раньше я часто общалась с ними, но вот уже несколько столетий они не заглядывали домой. Полагаю, они заняты другими вещами. Последняя часть изрядно сбивает тебя с толку. Загробная жизнь? Не заглядывали домой? Ещё это потрясет твоё твёрдое атеистическое мировоззрение весьма неприятным образом. Ты решаешь не спрашивать об этом, поскольку Канайя в ударе, и ты не хочешь её перебивать. - Я была известна по двум деяниям в нашей мифологии. Первое: я расположила звёзды на небесах после того, как бог-творец – и тут я напрямую цитирую его – "выорал нас, дебилов, в существование". - И как именно располагают звёзды на небе? - О, это довольно просто, тебе нужно только что-нибудь блестящее и хороший замах. - Я... уверена, что всё куда сложнее этого, - ты некоторое время молчишь, борясь с желанием привнести свои атеистические взгляды в дискуссию. Может быть, это её расстроит? Ну, ты просто должна знать. – Канайя... Ты не можешь такое делать. Мы знаем, я знаю, что звёзды не были созданы в какой-то возвышенной истории о сотворении. Звёзды висели в небесах многие и многие века, они старше человечества и гораздо старше того, сколько, по твоим словам, ты существуешь. И они уж точно расположены гораздо дальше, чем ты можешь что-то бросить. Она отворачивается в сторону от тебя, её выражение неожиданно мрачнеет, она смотрит на свой попкорновый потолок. - Я знаю об этом. Некоторые вещи, которые мы делали, то, что, помню, я делала, сильно противоречит с современной наукой! Я склонна довериться знаниям, накопленным на протяжении столетий, а не своему прошлому, но всё равно это сбивает меня с толку. Раньше я приносила рассвет и закат, и я отчётливо помню, что должна была делать это, иначе ничего не произошло бы. Но когда я прекратила... Ничего не изменилось. Мир двинулся дальше без меня. Она медленно вздыхает. - Ох, Роуз, тебе бы так понравилось опускать солнце вместе со мной. Ты помнишь мою очень модную и, по всей видимости, вампирскую накидку? Я расправляла её и натягивала ночь на небо, а утром снимала её. Я поднималась прямо к звёздам, мои руки были длинными, они рассеивали частицы, которые тебе известны как млечный путь. Тебе бы очень понравилось это. Я... эм, наверно, сделала бы это на нашем первом свидании. Это весьма романтично, ха ха. Ты с удивлением обнаруживаешь, что веришь ей, что ты мгновенно готова отбросить научное доказательство, полностью попав под её чары. Да, тебе бы понравилось это, и делать это вместе с ней. Ты хватаешь её ладонь, крепко сжимаешь. Решимость, более сильная, чем когда либо за многие года твоей жизни, поднимается в твоей груди. - Канайя, я бы хотела, чтобы ты отвела меня на такое свидание. Мне очень хотелось бы лететь в небесах с тобой и заниматься любовью среди звёзд... – она очаровательно прищуривается на это. - ... и отныне я сделаю своей миссией твоё возвращение к этому могуществу. Она снова поворачивается к тебе, держа твою ладонь близко к своей груди. - Роуз, я знаю, что ты сильная, но ты не можешь настолько напрягать себя. У меня были тысячи последователей, все они снабжали меня стабильным потоком энергии веры и новых открытий, и не осталось больше ничего крупного, что можно было бы открыть в мою честь. Человечество нашло всё, что оно могло бы найти на текущей стадии развития, и, скорее всего, мне придётся оставаться высохшей оболочкой моего былого величия, пока мы не начнём путешествовать меж звёзд. Ты не споришь с ней. Она говорит разумно, в конце концов, и это действительно беспочвенное предложение. Но твой внутренний ребёнок, иррациональная Роуз, которая, сколько бы ты не пыталась подавить её, всегда умудряется вырваться наверх и путаться у тебя под ногами, заявляет: "Нет, я сделаю это. Я снова сделаю Канайю богиней своими собственными руками". Ты качаешь головой, прогоняя эту мысль. - А что второе, о чём ты хотела упомянуть? Про свою легенду. - А, ну да, в общем, это довольно стыдно, но, - она чешет затылок, отводя взгляд в сторону. – У меня была довольно сложная любовная интрига с божеством удачи. Очень занимательная история. Её часто рассказывали вокруг костров. В это легко поверить. Тебе известны отражения в других мифах, история о ревности, самопожертвовании и любви... Увлекательно. - Божеством удачи? Это был мужчина? Канайя... Я в ужасе. Мне казалось, что ты рациональная женщина. - Ох, пффф, нет. Она была богиней удачи, богатства и похоти. Последняя часть представляла... большую проблему. Из-за неё она погибла, вообще-то, от руки другой богини. Такая драма тебе нравится, такие глубоко психологические истории, представляющие природу человечества. - Превосходная сплетня, прошу, продолжай. Расскажи мне о других богах. Она поднимает ладони перед твоим лицом и отсчитывает по пальцам. - Изначально нас было семеро. Двое были убиты на пике нашей цивилизации из-за трагических мифов. Моя бывшая была убита ближе к закату нашей эпохи. Ты моргаешь, понимая картину. - Значит, ты хочешь сказать, что ты и ещё трое всё ещё живы. Она морщится. - Не совсем. Бог ярости был убит во сне где-то в восемнадцатом столетии из мести. Но я точно могу сказать, что двое других наверняка живы до сих пор. Первый, очень громогласный бог-творец, покровитель тела и команды, настолько бестолков, что, скорее всего, понятия не имеет о том, что ему так долго удавалось прятаться от своих друзей. Его подношением, кстати, служит стереотипный ритуал человеческого кровопролития, либо другие физические предметы и действия. - Хмм, мне повезло, что я наткнулась на тебя вместо него, кажется, он очень неприятный тип. Он тоже, как и ты, не способен использовать свои божественные силы? - Полагаю, что нет, ты бы удивилась, насколько легче добыть человеческую плоть, чем убедить кого-нибудь сделать открытие для тебя. Именно он научил меня, как получать энергию из чужой крови, хотя у него этот процесс получался гораздо, гораздо лучше. Другое божество, его жену и богиню правосудия, я встретила за ланчем примерно двадцать лет назад. Похоже, она взяла на себя роль безумного выписывателя штрафных талонов за превышение скорости и собирается оставаться в ней до бесконечности. - На удивление уместно. Каков её трюк? - Она тоже научила меня ему, хотя я обычно им не пользуюсь из-за жестокости подношения, которое требуется от дарителя. Она, в некотором смысле, пожирает разумы. Когда человек соглашается на процесс, он попадает в её власть телом и душой. Как марионетка. Некоторое время ты молчишь. - Мне жаль глупца, который попадётся в этот капкан. Ты лежишь с ней, болтая о божественности и её историях, о природе её мира и о её воспоминаниях, которые не совсем чётко выстраиваются. Ты нисколько не боишься её, и это почти тревожно. Ты должна быть напугана до дрожи от присутствия такого мифического существа, но она выглядит настолько человечной, настолько несовершенно совершенной, что в тебе нет ни капли страха. Она забавная и очаровательная, неуклюжая и умная, и, кажется, ты немного влюбляешься в неё. Или, может быть, это из-за того, что она забрала твою девственность, и ты просто сбита с толку? Забрала твою девственность в космосе, если быть точным. Возможно, если переспать с ней ещё несколько раз, то всё прояснится. Всем смеяться. Вы проводите остаток дня вместе, просто лениво обнимаясь в одном нижнем белье, смеясь и разговаривая, и будучи настолько счастливыми, что ты удивлена, что в розовой дымке твоей жизни не растут цветы на стенах. Вы проводите и ночь вместе, и ты обнаруживаешь, что она спит как убитая. Что хорошо, потому что ты спишь очень чутко, и если до тебя до сих пор не дошло, что тебе удалось сделать правильный выбор с подружкой, то эта маленькая деталь чётко подтверждает это. Утром вы повторяете определённые взрослые увеселения. На этот раз ощущение "ух ты, космос" куда слабее, и оно больше похоже на иллюзию маленьких звёзд, пролетающих через твою кожу в рассветных лучах солнца. Ты решаешь, что любой фотограф с Pinterest был бы готов убить, чтобы запечатлеть, насколько красиво выглядит ваш акт любви. Ты спрашиваешь Канайю о её способности, и, похоже, она не способна отключать её во время "сильного эмоционального удара". Чудесно. И это не сарказм. Вечером ты вынуждена вернуться в общежитие из-за накопившейся домашней работы, и ты одариваешь её очень длинным и звёздным прощальным поцелуем перед твоим домом. С языком. Никогда раньше ты не проходила позорный путь до своей комнаты во вчерашней одежде с такой гордостью. Слухи быстро разлетаются среди твоих друзей и знакомых по колледжу, слухи о твоей сногсшибательно красивой подружке, и все они просят тебя познакомить их. Ты затыкаешь их, говоря: - Может быть, на выходных, она старше меня, и у неё постоянная работа, - и полнейший восторг, расплывающийся на их лицах, вызывает ещё одну волну гордости в тебе. Как-то в марте ты обнаруживаешь, что Канайя плохо ладит с алкогольными вечеринками. Чего ты и ожидала, но предположила, что если ты проведёшь её через представления, то она не будет разыгрывать классическое поведение "подпирание стены". Однако, несмотря на твои благие намеренья, она чувствует себя очень неуютно, и вы бросаете братскую вечеринку, чтобы пойти хмельно целоваться в кладовке на втором этаже кафедры Английского. У Канайи совсем не так много друзей, как у тебя, но те, что у неё есть, очень близки с ней. Ты скорее подбираешь временных знакомых, со склонностью чаще распугивать людей, чем привязывать их к себе, из-за твоего характера "придирчивого психоаналитика". Обычно ты не формируешь крепких связей из-за своей язвительности, но с Канаей всё совсем наоборот. Группа её друзей эклектична, некоторые из них старые, некоторые молодые, они собирается в небольшом клубе садоводства дважды в неделю. Надо сказать, ты превосходно ладишь со старыми девами-кошатницами, которые подозрительно сильно любят петуньи. Они считают, что у тебя очаровательное имя. Ты знакомишь Канайю с тремя своими друзьями, оставшимися со старшей школы, через Скайп ещё до окончания второго года. Дейв реагирует ожидаемо, он спрашивает у Канайи "как дела в тако-баре ешь-сколько-влезет?", на что она отвечает "что?", а ты отвечаешь тем, что выбрасываешь его из чата без дальнейших комментариев. Джон оживляется, задаёт ей миллион вопросов о её жизни и даже Рикроллит её (хотя Канайя не поняла смысла). Джейд, с которой ты не общалась с февраля, кажется, несколько часов подряд болтает с Канайей на жаргоне садоводов, пока ты читаешь книгу. Ты чувствуешь, что теряешь связь с Джейд. Это так досадно, становиться старше. Интересно, потеряешь ли ты Джона вслед за ней. Как раз перед экзаменами в мае ты получаешь сообщение от Дейва о том, что его отец погиб в аварии. Тебе приходится методично собирать эту крупицу информации из трёх параграфов запутанных и лишённых пунктуации метафор в сообщении на Facebook, но это коренным образом меняет твои планы на летние каникулы. Ты сообщаешь Канайе о том, что не будешь оставаться во Флориде, что ты едешь к Дейву, чтобы составить ему компанию на пару следующих одиноких месяцев. Она спокойно реагирует на это и просит передать свои соболезнования. Когда ты сообщаешь об этом Дейву (уже после приезда), он просто говорит, что всё в порядке. Ты знаешь, что он лжёт, но ты просто поднимаешь бровь, выражая это, смотришь, как он нервничает, и идёшь устраиваться в гостевую спальню на лето. Ты проводишь дни без подружки и без работы (большое тебе спасибо, непомерно богатая мама), занимая себя написанием коротких историй о богах и чудовищах, сидя на диване рядом с Дейвом. В свои столь же свободные ночи ты уезжаешь из Остина в обсерваторию. Раз в месяц ты тащишь Дейва вместе с собой на звёздные вечеринки только для сотрудников, чтобы немного встряхнуть его, и он не сопротивляется. Вообще-то, ты готова поклясться, что ему нравится стучать бокалами с белыми техасцами среднего возраста и флиртовать с их жёнами. Ну что же, чем бы дитя ни тешилось. Канайя один раз навещает тебя на три дня, поскольку ей было тяжело вырваться с работы, и едите из громадного ушата спагетти, которые наготовил Дейв на троих. Ты уверена, что она нравится Дейву, он не готовит "сногсшибательные мамины спагетти " для кого попало. Джейд приезжает не чаще обычного (ты полагаешь, что она приняла Дейвово "я в порядке" за чистую монету, поскольку эта девочка на удивление бестолкова, когда дело касается нюансов того, что люди озвучивают), и всякий раз не к тебе. Но однажды ночью она едет в обсерваторию вместе с тобой и Дейвом и помогает тебе настраивать один из телескопов, который ты используешь для захвата изображения. На этом изображении обнаруживается ещё одна неизвестная цефеида. Надо сказать, ты немного завидуешь Джейд и её наследственным способностям учёного. До конца своих летних каникул тебе удаётся поймать ещё две штуки, и они добавляются в каталог. Ты смотришь на то, как Канайя, через Скайп, перестаёт выглядеть так, словно она на пороге смерти, и приближается к фигуре "слегка отощавшая модель", и тебе от этого хорошо. Не так хорошо, как чувство открытия, но всё равно хорошо. Ты возвращаешься во Флориду на осенний семестр, снова загружаешь себя курсами, связанными с Астрономией. Они становятся труднее, в них полно тяжёлой математики и тяжёлой работы, и чувствуешь облегчение, когда разбираешься с домашней работой по физике и принимаешься за английский. Но это давит на тебя не так сильно, как в прошлом году, теперь, когда ты знаешь и понимаешь, чего ты добиваешься своим вторым высшим. Когда в январе ты возвращаешься из учебной поездки за рубеж в отдалённые и звёздные регионы Ирландии с охапкой миниатюрных открытий, ты бросаешь жизнь в общежитии в пользу жизни с Канайей в её квартире. Весенний семестр пролетает в счастливом обустройстве повседневной жизни. Ты наконец-то говоришь Канайе, что любишь её, будучи постыдно трезвой и спустя год после того, как вы начали встречаться, и выясняется, что она тоже любит тебя. Взаимное чувство оказывает куда большее влияние, чем ты предполагала, на твоё ледяное сердце, и чистая эмоция разрывает твою душу надвое, когда ты стереотипно начинаешь реветь у неё на руках. Она даже не осуждает тебя за это, потому что, конечно же, она не станет этого делать, и, боги, как же сильно ты её любишь. Ты не задумываешься о её бессмертном аспекте. У тебя есть время с ней, пока ты живёшь, и этого более чем достаточно. Тебе удаётся урвать летнюю интернатуру в Розмариновой обсерватории, за которую шла крайне острая борьба. Хотя по большей части это канцелярские обязанности, это даёт тебе время на то, чтобы наблюдать, исследовать и писать, и тебе удаётся отыскать ещё несколько питательных звёздочек для тебя и Канайи. Когда ты говоришь об этом Дейву, он говорит: - Блин, я тут в третий блядский раз отчисляюсь из колледжа, а ты в это время готовишься стать Галилеем. Я завидую, как никогда. Ты знаешь, что он говорит это в шутку, но ты всё равно чувствуешь укол совести от того, что не съездила к нему в Техас в этом году. Ему нужно утешение, поэтому ты в первый раз за много месяцев пишешь Джейд и просишь её навещать Дейва почаще, на что она соглашается. Когда начинается выпускной год, ты уверенно идёшь к тому, чтобы закончить его с отличием и всеми почестями. Ты рано начинаешь искать работу, где-то в январе, отправляя заявки всюду, что хоть как-то будет полезно для NASA. Копирайтинг, наблюдение, канцелярская работа, что угодно. Ты не настолько "ценный" кандидат, как математические монстры с кафедры астрономии, но ты надеешься, что твои превосходные навыки коммуникабельности смогут вытянуть тебя там, где провалятся ботаники. Не вытягивают, и тебе не удаётся получить ни одной должности в NASA. Ты не можешь сдержать подавленность, пока твой научник не советует тебе пойти в магистратуру по астрономии. Не то чтобы тебе не хватало ресурсов, денег или запала для открытий, поэтому ты проходишь тест GRE, запасаешься уверенными рекомендациями от твоих профессоров и отсылаешь результаты по всей стране. В апреле тебе приходит положительный ответ. Беркли. Бинго. Ты говоришь об этом с Канайей, и оказывается, что она всегда хотела попробовать пожить в Калифорнии, поскольку "в 70-ых это стало модно". Ты не сомневаешься в этом, и у тебя кружится голова от понимания того, что она собирает все свои пожитки и переезжает ради тебя. Ты любишь её ничуть не меньше, чем в тот день, когда открыла ей свои чувства, и твоё измотанное мировоззрение потрясает то, насколько слащавые романтические сказки на самом деле, по всей видимости, могут стать явью. Твоя мать приезжает на твою выпускную церемонию, в ресторане целый час обнимает тебя и говорит, насколько она тобой гордится, и сразу же радуешься, что нанесла водостойкую тушь из-за нежелательных слёз, порождённых дочерним блаженством. Канайя ей тоже очень нравится, она трясёт её руку добрых пять минут и говорит: - Лучше держи мою малышку счастливой, или я тебе задам трёпку! Подмыг-подмыг. Канайя воспринимает это всерьёз. Ты не можешь сдержать смеха. Лето проходит за сбором вещей и обустройством, поиском дешёвой квартиры на Крейглисте, помощи Канайе с составлением резюме, и в августе вы собираете оставшиеся вещи и отправляетесь в дорожное путешествие до Калифорнии. Канайя никогда раньше не бывала в дорожных путешествиях, поэтому ты специально заманиваешь её в каждую злачную ловушку для туристов по пути, что всегда заканчивается примерно так: - Канайя, смотри, самый большой в мире орех пекан. О, я просто обязана его увидеть, остановись, или я закачу истерику. - Роуз, нет, тебе ведь даже не нравятся пеканы. Я знаю это, потому что пробовала сделать пирог, и ты весьма неподобающе для леди выплюнула его. - Но я хочу посмотреть своему врагу в глаза. Это Искусство Войны, Канайя, я обязана знать моего врага, если иду на битву с ним. - Ладно, хорошо, но только потому, что ты заставила меня поперхнуться своим комментарием. Ни одна живая душа не должна узнать о том, что делают мои ноздри, когда я смеюсь. - Я буду держать рот закрытым, красавица. Пока не придётся выплёвывать самый большой орех в Техасе, конечно. Вы переезжаете в небольшую, слегка грязноватую квартиру, которая втрое дороже того, сколько Канайя платила за свою во Флориде. Но она достаточно близко, чтобы ездить до университета на велосипеде, и в хорошем районе, и из неё открывается замечательный вид на залив (если скосить глаза). Канайя находит работу чуть за пределами Сан-Франциско в компании, занимающийся графическим дизайном, с куда более солидной зарплатой, чем в её флоридском стартапе. Жизнь прекрасна. Жизнь забавна и прекрасна, и когда ты приходишь на первое занятие магистратуры, ты решаешь, что это твоё самое счастливое время с тех пор, как ты была ребёнком и играла в видеоигры со своей мамой. - Ты уверена, что ты не богиня удачи и похоти, Канайя? – спрашиваешь ты как-то ночью, лёжа в постели с ней и пробегая пальцами по её ключице. – Потому что мне кажется, что я выиграла в каждой существующей лотерее. А ещё, ты такая сексуальная, господи. Канайя на минуту задумывается. - Нет, богиня удачи совершенно точно мертва. Но я сочту это за комплимент. Твои пары исследования оказываются куда интереснее, чем ты ожидала, наблюдение за определённым кластером галактик для выявления изменений в температуре и составе. Маленькие открытия накапливаются одно за другим, давая Канайе здоровое сияние и более полные щёчки, которые ты обязательно щиплешь при каждом удобном случае. Каждый день ты ездишь на велосипеде, становясь невероятно подтянутой из-за выбора своего транспорта и количества холмов на твоём пути, и водишь Канайю в перспективные ресторанчики после занятий, чтобы выпить вина и поесть еды из многокультурных кухонь. Ты заводишь несколько новых друзей в исследовательской группе, и по пятницам вы вместе напиваетесь и смотрите авангардные фильмы. Однажды в декабре ты совершаешь открытие. И не просто какое-то маленькое, не просто с изображения или изменения температуры, это настоящий прорыв. Поздняя ночь, ты сидишь одна и усердно работаешь в лаборатории, и вдруг обнаруживаешь, что часть твоих расчётов не сходится. Ты выполняешь кое-какую космо-детективную работу и обработку данных, чтобы обнаружить, что в последние пару месяцев ты смотрела не на только один кластер галактик. Там есть второй, скрытый, если представить их на двухмерной плоскости, то он расположен прямо "позади" первого, и у тебя есть куча данных для того, чтобы доказать это, равно как и указать, какие планеты и звёзды в нём расположены. Ты знаешь, что этого никто не видел раньше. Ты знаешь, что ты права. Ты откидываешься назад на своём неудобном офисном стуле, ручка выпадает из твоих пальцев на пол, и трясущейся рукой ты вытаскиваешь телефон и набираешь номер другой девушки из твоей исследовательской группы. Новый кластер галактик? Новый кластер галактик, для которого ты уже собрала данные? Если это подтвердится, ты как минимум увековечишь своё имя на первой странице сайта грёбаного Беркли. О чём ещё может мечтать девушка? Ты улыбаешься на протяжении всего разговора со своим со-исследователем, и когда она начинает кричать в телефон от радости, ты еле сдерживаешься, чтобы тоже не закричать. У тебя уходит неделя на то, чтобы набросать статью. Твой научник одобряет её, профессора аплодируют тебе, и тебя выбирают, чтобы произнести речь об открытии перед небольшой группой крупных астрономов. Важный чин из NASA поздравляет тебя после этого, даёт тебе свою визитку, и даже твой невероятный уровень контроля над собой не позволяет тебе сдержать дурацкую ухмылку, которая расплывается по твоему лицу, когда он пожимает тебе руку. Ты не хочешь говорить Канайе, пока всё это не будет представлено публике, пока статья не будет готова для обзора. Ты хотела удостовериться, что ты права, прежде чем сообщать ей, и хотя она ещё не прошла через множество месяцев процесса научного согласования, ты считаешь, что этого достаточно. Ты печатаешь множество страниц в лаборатории, на титульном листе пишешь "Для моей дорогой Канайи, как и всегда, открытие от меня в твою честь. Счастливого Рождества". И в постыдно неироничном сентиментальном проявлении, которое предупреждает тебя о надвигающейся фазе "Проклятье, я становлюсь своей матерью", ты заворачиваешь её в норвежскую бумагу со свитерным узором. Ты задаёшься вопросом, насколько большим для неё будет это открытие. Новый кластер галактик – это отнюдь не мелочь в мире астрономии. Ты сможешь открыть для неё новые силы? Ты чувствуешь себя так, словно получаешь уровень в видеоигре, и находишь это забавным. Надо будет рассказать ей эту шутку. Статья настолько толстая, что ты вынуждена пристегнуть её к своей корзине собственным поясом, и ты стараешься ехать домой на своём велосипеде как можно медленнее, чтобы твой подарок для Канайи не улетел. У тебя ушло целых десять долларов на то, чтобы напечатать это. Твой путь пересекает одну улицу, с весьма загруженной левоповоротной полосой движения, где водители постоянно торопятся свернуть. Это невероятно глупо, машины постоянно бьются там из-за чьей-нибудь спешки, поэтому тебе приходится быть особенно осторожной, когда ты её пересекаешь. Ты быстро смотришь налево, направо, и начинаешь проходить перекрёсток, когда загораются гендерно-нейтральные сигналы пешеходного перехода. Ты понимаешь, будучи уже на середине дороги и слыша скрежет колёс об асфальт, что ты забыла посмотреть на водителя, поворачивающего на твою улицу. Скорее всего, он тоже не обращал внимание на то, что кто-то переходит дорогу, слишком сфокусировавшись на том, чтобы протиснуться через узкий участок траффика. А ты слишком беспокоилась за свою статью, чтобы поднять голову на больший промежуток времени. "Ох, чёрт", - проносится в твоей голове со скоростью света, когда ты смотришь в фары внедорожника, со скрежетом шин приближающегося к тебе. – "А ведь всё шло так хорошо". Он невероятно быстро ударяет тебя. Ты чувствуешь, словно каждый твой орган ударяется о стену слева от тебя, пытаясь вырваться в кровавой массой из твоего тела. Это больнее всего на свете, и ты не уверена, кричишь ли ты, или твой мозг решил отключить доступ к твоим голосовым связкам из-за неожиданной травмы. Чувства отключаются в тот момент, когда тебя бросает в воздух, твой велосипед валится кучей металлолома на тебя, и когда ты ударяешься об асфальт, пролетев изрядное расстояние, тебе даже не нужно быть в сознании, чтобы понимать, что для тебя всё кончено. У тебя нет времени на то, чтобы грустить, у тебя нет даже времени на то, чтобы события твоей жизни пронеслись перед твоими глазами. Всё, на что у тебя есть время, прежде чем в глазах темнеет, это на то, чтобы попытаться застонать в жалком проявлении того, насколько тебе не нравится, что вселенная бросает тебе этот дерьмовый сюжетный поворот. И, о, ты только посмотри, ещё один сюжетный поворот! У тебя нет возможности застонать, поскольку ты теперь мёртвая куча Роуз, смятая и перепутанная на асфальте. Ну, блядь. Это определённо было безвременно.