Puella Magi Kawori Magica

      — Нагиса, вставай! — день вновь начинался как обычно. Та, кто была источником этого звука, только что распахнула занавески в спальне и принялась тормошить свою сестру, уютно свернувшуюся калачиком в постели.       — А, что такое… Каори, ну отстань… Давай еще минут десять…       — Вставай, я скоро ухожу! Знаю, если тебя не разбудишь, то ты и школу свою проспишь!       — Ну… — Нагиса рывком скинула с себя одеяло и села на кровати. Потянувшись и прогнав остатки сна, она глубоко вздохнула и пошла умываться.       После завтрака Каори поставила перед ней коробку, обвязанную красивыми ленточками и начала инструктировать:       — Маму выписывают через неделю с небольшим, а завтра ты из школы возвращаешься достаточно рано, поэтому ты можешь, думаю, к ней сходить, правда?       — Конечно! — Нагиса радостно зажмурилась и кивнула, всколыхнув свои длинные серебристые волосы. — А это что?       — А это я вчера чизкейк сделала, не ахти что, конечно, но всё-таки хоть какой-то презент. Можете там чаю с ним попить, думаю, доктора разрешат. Жалко, я не успеваю до окончания времени посещения, но ты ведь передашь ей привет от меня?       — Ура-ура-ура! Конечно, передам! — обрадовалась Нагиса.       — Ты только смотри, донеси его в целости и сохранности, а то я знаю, ты его сама съешь, пока донесёшь! — посмотрев на реакцию сестры и усмехнувшись, погрозила пальцем Каори.       — Не волнуйся, онее-тян, всё будет в лучшем виде! — Нагиса уже предвкушала счастливые моменты. Она не видела маму уже неделю, и вот, наконец, выдалась очередная возможность. А там уже и недалеко до выписки…       — Ну смотри мне. Я ушла! — крикнула Каори уже из прихожей. Через секунду послышался звук захлопывающейся двери, и Нагиса вновь осталась дома одна — но теперь уже от обычной утренней грусти у неё не оставалось и следа.       …После школы Нагиса чуть ли не бегом побежала в сторону больницы. Девочка была в прекрасном настроении, и казалось, ничто не могло омрачить чудесный вечер. Она пела себе под нос отчего-то пришедшую в голову считалочку: «Keeki, keeki, maarui keeki, maarui keeki wa daare?..» Около больницы толпились люди в белых халатах и синих комбинезонах, стояло несколько машин, но Нагиса, не обращая на них внимания, проскользнула мимо, и бегом рванула вверх по лестнице и налево — в 206-ю палату. Она дёрнула ручку…       Ручка не поддалась. Нагиса дёрнула ещё раз — тщетно. Дверь была заперта.       Нагиса задумчиво отошла от двери. Подойдя вновь, она попыталась докричаться сквозь тонкую дверь:       — Мама!       Тишина была ей ответом.       Нагиса в недоумении отошла и облокотившись на стену, огляделась по сторонам. По коридору шла чем-то озадаченная медсестра. Подойдя к девочке, она поинтересовалась:       — Девочка, ты к кому?       — Мама… У меня мама тут лежит, вот, — она указала пальцем на дверь с табличкой «206», — но что-то там закрыто, скажите, пожалуйста, её перевели в другую палату, да? Что с ней?       — Эээ… Ой… Девочка, подожди здесь, сейчас узнаю, — медсестра, не скрывая своего волнения, ушла вниз по лестнице. Нагиса проводила её встревоженным взглядом, но через пару минут медсестра вернулась.       — Слушай, девочка… Как тебя зовут, кстати?       — Нагиса…       — Ты же дочь Акари Момоэ, верно?       — Да, это моя мама…       — Слушай, так получилось… Ты не волнуйся, но наверное, сегодня тебе с мамой не получится увидеться. Ты можешь сказать папе, чтобы он…       — Но у меня нет папы!       — Ой… Прости, пожалуйста. А у тебя есть кто-нибудь из родственников, кроме мамы?       — Ну сестра ещё… Каори…       — А сколько ей лет?       — Скоро четырнадцать исполнится…       — Мда… не пойдёт. Ладно…       Медсестра взяла девочку за руку и пошла с ней вниз. Подойдя к большому стеклянному окну, за которым сидели какие-то люди, медсестра попросила Нагису посидеть на кресле у стенки, а сама начала говорить с мужчиной по ту сторону стекла. Но Нагиса была слишком взволнована, чтобы сидеть. В надежде понять, что же происходит, она начала тихонько подходить к медсестре так, чтобы слышать, о чём разговор.       — …да, так им и скажи: второй район Митакихары. Клиническая больница. Ага. Родственников, судя по всему, нет, но пусть они проверят по своей базе ещё. Да. Ну а что, её взаперти что ли держать? Они полиция, не мы, вот пусть её тогда и ищут. Ну а что нам остаётся делать, если родитель умирает, а к нам вдруг заявляется её ребенок…       Дальше Нагиса уже не слушала. Коробка выпала из её рук на пол, раскрывшись и рассыпав содержимое, а через секунду и сама девочка, разрыдавшись, опустилась на колени там же, где стояла.       — Эй! Я кому сказала сидеть? Стой! Эй, хватайте её!       Нагиса в слезах выбежала из больницы и кинулась, не разбирая дороги, прямо через кусты, газон, дорогу, ещё кусты, какие-то деревья, тротуары, газоны, пока не рухнула от отчаяния где-то посреди незнакомой ей лужайки. Как судьба могла так жестоко с ней поступить? Ведь маме оставалось несколько дней до возвращения из больницы, всё должно было быть хорошо — и вот… Почему?!       Нагиса в отчаянии хотела поднять голову к небу, но остановила своё движение на полпути.       Перед ней на лужайке сидело белое хвостатое существо, чем-то напоминающее кота, но из ушей его торчали длинные кисточки, на которых, ничем не удерживаемые, болтались два золотистых кольца. Он взглянул своими розовыми глазами прямо на Нагису и у неё в голове зазвучали слова:       — У тебя есть желание?       — Кто ты? — оправившись от первоначального изумления, постаралась мысленно ответить ему Нагиса, и судя по всему, этот вопрос до него дошёл.       — Я? Можешь меня звать просто Кьюбей. Заключи со мной контракт, и я сделаю тебя девочкой-волшебницей! А заодно исполню любое твоё желание.       — Девочкой-волшебницей? — Нагисе было непривычно говорить мысленно, но отчего-то интуитивно она уже начинала понимать, как надо это делать.       — Да, ты сможешь творить чудеса!       — Вот прямо так и смогу?       — Ну, не совсем. Тебе придётся сражаться с ведьмами. Это страшные создания, одно из которых, к примеру, привело твою маму к смерти…       — Я согласна! — Нагиса не дослушала Кьюбея. Жёлто-оранжевые её глаза вспыхнули жаждой мести, и сейчас она готова была, пожалуй, на что угодно, лишь чтобы восстановить, как ей казалось, справедливость.       — Что ж, тогда подумай над своим желанием… — усмехнулся Кьюбей.       Нагиса начала размышлять. Желание… Какое может быть желание? Всего лишь час назад она хотела всего лишь съесть этот чизкейк со своей мамой…       — Отлично! — размышления девочки прервал голос Кьюбея, и к ней протянулись его кисточки с кольцами.       Нагиса слишком поздно поняла, что Кьюбей умеет слышать чужие мысли… И внезапно проснулась.       Она сидела рядом со своей мамой в больничной палате. Нагиса настороженно огляделась по сторонам.       — Что такое? — ласково спросила мама, запивая кусок принесённого дочерью чизкейка чаем.       — Мам… Я сейчас заснула ненадолго, да?       — А, ну быть может. Не переживай.       — Прости, пожалуйста! Не высыпаюсь я, устаю, вот и вырубает меня посреди дня.       — Ну, это не страшно. Спать всегда полезно. Хорошо, что не в автобусе или не на остановке.       — Но мне приснился страшный сон… Очень страшный сон!       — Какой?       — Нет, я не буду его рассказывать. Он слишком страшный, чтобы вспоминать его ещё раз…       — Ну тогда и не надо, — мама положила себе на грудь голову Нагисы и погладила её по волосам. Что бы тебе не приснилось — это всё ерунда, реальный мир гораздо более реален, и лишь эмоции и чувства, что ты испытываешь в нём — правдивы. Будь то радость и счастье, или злость и ненависть, гордость или жажда мести — лишь в реальном мире они составляют тебя. А всё, что было во сне — исчезает ровно в тот момент, как ты просыпаешься. Все твои страхи, тревоги, переживания не значат ничего, если они — часть сна. Ты понимаешь, о чём я, Наги-тян?       — Конечно, мама, — Нагиса удовлетворённо закрыла глаза, а её мама потянулась к столу, чтобы поставить уже пустую чашку из-под чая рядом с коробкой из-под чизкейка.       И как только чашка стукнула о стол…       …Нагиса проснулась снова.       Она всё ещё лежала на лужайке. Невозмутимыми розовыми глазами на неё смотрел Кьюбей, а перед ним лежал белый светящийся предмет в золотистой оправе.       — Теперь ты — волшебница, — раздался в голове Нагисы знакомый голос. — Это твой кристалл души. И да, — повернувшись к Нагисе спиной, на которой был нарисован красный кружок, и взглянув на неё через плечо, он подытожил: — Я выполнил твоё желание.       Что ж, чудеса и магия — существуют, теперь Нагиса поняла это. Она, только вновь «проснувшись» на лужайке, обратила внимание на то, что пока она разговаривала с мамой, по больничному коридору ходили неясные тени вместо людей, все этикетки склянок в стоящем рядом шкафчике были пусты, у чая, что они пили, не было совершенно никакого вкуса, медицинский монитор вместо кардиограммы показывал странные линии и точки, а за окном, кроме неба, ничего не было — никакой Митакихары. Действительно, всё, что было во сне, весь этот странный и нелогичный мир — он исчез, лишь только она проснулась.       Но тем не менее, получается, Кьюбей всё-таки выполнил её желание.