Puella Magi Kawori Magica

      Утро начиналось как обычно. Недолгий сон после сражения, затем — проснуться по будильнику, привести себя в порядок, чем-нибудь быстро позавтракать и бегом на остановку. Темпы роста Митакихары не поспевали за количеством учебных мест в школах, поэтому Мами приходилось каждое утро проделывать неблизкий путь на автобусе до своей школы.       На улице лил дождь. Подходя к остановке, Мами увидела цветастый зонтик, а под ним — знакомую фигуру. Фигура стояла, уткнув взгляд в землю, и казалось, была в таком же угрюмом настроении, что и погода.       — Доброе утро, Момоэ-сан, — Мами, заметив, что сегодня её привычная попутчица не спешит здороваться, решила проявить вежливость первой.       Каори подняла глаза.       — Доброе и тебе, Томоэ… сан, — рассеянным голосом ответила она и вновь уткнулась взглядом в асфальт тротуара.       Что-то было не так.       Мами намётанным взглядом оглядела Каори, насколько было возможно — «ведьминых поцелуев» на ней не было. На всякий случай волшебница отвернулась и постаралась, не привлекая внимания своей попутчицы, проверить своим кристаллом души наличие магии рядом. Сняв кольцо с пальца, Мами дала кристаллу обрести нормальную форму и вгляделась в него — он слегка светился ровным светом. Магии не было.       Превратив кристалл обратно в кольцо и вернув его на палец, Мами поинтересовалась:       — Что-то ты сегодня какая-то сама не своя. Не выспалась?       Каори подняла на неё рассеянный взгляд.       — Если бы… Всё гораздо хуже, но… — Каори отвела взгляд. — Я не хочу ещё и тебя впутывать в это всё…       — Хм… Почему ты так говоришь?       — Неужели тебе внезапно стала интересна моя жизнь?       Мами слегка улыбнулась.       — Ну, почему бы и не послушать тебя? В конце концов, сегодня я не против…       — Хорошо, тогда как тебе такое — когда за одну неделю привычная жизнь превращается в ад? — Каори вскинула полный негодования взгляд на Мами.       — Ну-ка? Объясни!       — Несколько дней назад мне сообщили, что моя мать внезапно скончалась в больнице, а вчера вечером ещё и сестра не вернулась домой. Я, конечно, позвонила в полицию, но пока они будут искать…       — Всё будет… — перебила её Мами, хоть и прекрасно понимала, что её попытки успокоить Каори будут тщетны, — хорошо… Надеюсь. Это… Твоя сестра, думаю, скоро вернётся — ну, может, у друзей задержалась, или ещё где. Не беспокойся. Знаешь, бывает и хуже, у меня в жизни тоже всё не так хорошо, как на первый взгляд может показаться…       — Но у Нагисы не было привычки…       — Что? У кого?! — Мами застыла, как вкопанная, услышав знакомое имя.       — Ну, у моей сестры, Нагисы… Это… Её имя тебе о чём-то говорит?       — Слушай… Мне кажется, я могу её знать… Как она выглядела?       — Ну… Пониже меня, ходит в младшую школу, волосы серебристого цвета, где-то по пояс…       — Глаза?..       — Что глаза?       Мами только сейчас поняла, что у Каори были те же самые глаза — янтарного цвета с жёлтым ободком по краю зрачка.       — У неё глаза… Такие же, как у тебя!       — Эээ… ну да, мы же сёстры! Что с ней? Ты знаешь, где она, что могло с ней случиться? Когда ты её видела? — Каори не заметила, как вцепилась в воротник школьной формы Мами.       — Успокойся, Момоэ-сан! Когда она пропала?       — Вчера утром она ушла в школу… С тех пор я её не видела.       До Мами начало доходить: похоже, к пропаже Нагисы именно она, как её «сэмпай», имеет самое прямое отношение.       — Хорошо, если я что-то узнаю, то я тут же тебе расскажу. Какой у тебя номер?       Каори продиктовала Мами свой телефон, пока они садились в подъехавший к остановке автобус.       — Это домашний, да? А мобильный?       — Ну у меня нет мобильного… К шестнадцати часам я буду дома, а до того ты можешь меня найти в школе… Сможешь мне сообщить, если вдруг что-нибудь узнаешь? Пожалуйста!       Пока они ехали, Каори рассказала Мами, в каком классе её найти, а Мами, в свою очередь, пообещала рассказать Каори всё, что она сможет выяснить, как только что-нибудь станет ясно.       Днём Мами выбралась вместе с Кьюбеем на крышу школы. Если бы кто-нибудь в этот момент за ними наблюдал — он бы заметил всего лишь Мами, сидящую в раздумьях, уставившись в одну точку перед собой. На самом же деле между ней и Кьюбеем, что как раз и сидел в этой точке, незаметный для чьих-либо ещё глаз, шла оживлённая телепатическая беседа.       — Кьюбей, где Нагиса? Мы идём с ней сегодня патрулировать город?       — Могу с уверенностью сказать, что не идёте.       — В смысле?       — Нагиса была слишком самонадеянной. Конечно, ты тоже подлила масла в огонь, но тут я вынужден признать — была ошибка делать ставку на неё.       — В смысле?       — Она была слишком слабой волшебницей. Её желание не смогло дать много магической силы её кристаллу души — ты же видела, как она вымоталась в первой же битве? Она впала в отчаяние… А для волшебниц, что несут надежду, это равносильно смерти.       — Ты хочешь сказать…       — Да.       Мами в ужасе замолчала. Самые худшие догадки оказались реальностью.       — И что же за желание…       — Сожалею, но условия контракта не позволяют мне разглашать личную информацию о других волшебницах, — Кьюбей, будто бы издеваясь, наклонил вечно улыбающуюся голову и почесал ногой за ухом.       — Но сейчас не тот случай! Кьюбей, ты понимаешь, если она… если она погибла… Тут не должно идти речи о каких-то-там условиях!       — Ты думаешь, что это настолько редкое событие? Отнюдь. Средний срок жизни волшебницы после заключения контракта — примерно полтора года. Тебе повезло — твой «стаж» скоро перевалит за два года. Впрочем, больше пяти лет очень редко кто-то выживает. За это время…       Пока Кьюбей втолковывал Мами статистические данные о жизни волшебниц, Мами пыталась собраться с мыслями: она только в этот момент поняла, что большая часть её жизни — уже позади.       Попасть в автомобильную аварию, остаться единственной выжившей в груде искорёженного металла, попросить вовремя появившегося Кьюбея спасти её из этого ада — всего лишь для того, чтобы прожить ещё два года, если повезёт — чуточку больше, и это время будет наполнено непрекращающимися битвами с ведьмами. Битвы всего лишь ради того, чтобы отыскать побольше семян горя, и с их помощью очищать, когда понадобится, свой кристалл души. И это всё — лишь чтобы иметь возможность продолжать сражаться с ведьмами. Замкнутый круг.       Так не должно быть!       До этого дня Мами казалось, что её новая жизнь после контракта с Кьюбеем — это пусть опасное, но безумно интересное приключение. И хоть она знала, что если не рассчитать свои силы — то череда событий внутри барьера ведьмы может окончиться трагически, эту опасность она никогда всерьёз в расчёт не принимала.       Сейчас же, когда погибла её только-только взятая ученица — Мами поняла всю жестокость своей судьбы.       Судьбы девочки-волшебницы.       Всё для Мами было предельно ясно: наверняка Нагиса, не послушав её, ринулась в схватку один-на-один с какой-либо ведьмой и потерпела закономерное поражение. Что ж, теперь Мами вновь одна — и надо искать себе новую ученицу.       Но как объяснить Каори про Нагису? Рассказать про то, что Нагиса была, как и Мами, волшебницей, показать свой кристалл души, объяснить, что по недосмотру Мами с Нагисой случилась такая трагедия?       Нет, это исключено.       Эх, если бы только можно было отмотать время назад… Да, это желание, достойное волшебницы, но вот беда — Мами уже загадала своё желание.       Позже, когда Каори, собираясь идти домой, встретила Мами в коридоре, и уставившись на неё умоляющим взглядом, спросила «Ну что?», та слегка замялась, но вдохнув побольше воздуха, выговорила на одном дыхании:       — Прости, я попробовала разузнать, но ничего не получилось. Я не смогла найти никаких зацепок, так что, к сожалению, не смогу тебе ничем помочь в поисках твоей сестры. Надеюсь… — Мами запнулась, — Надеюсь, она найдётся, — закончила Мами, прекрасно осознавая, что этого не случится. — Прости, мне надо бежать, — добавила она и пошла по коридору прочь, отвернувшись.       Отвернувшись, чтобы Каори не заметила её слёз.       Мами, ещё не договорив, мысленно прокляла себя за эту ложь, и поняла, что теперь она будет не в силах посмотреть в глаза Каори — не потому, что они ей будут напоминать о её ученице, а потому, что виновата в трагедии по большей части именно она, Мами.       По крайней мере, до тех пор, пока она не сможет искупить эту вину.       Пусть даже это будет её собственная смерть…       Вечером, придя домой, Мами села в кресло у окна и долго сидела, сжимая в руке телефон, на котором набрала номер Каори, и никак не решалась нажать кнопку вызова, терзаясь сомнениями: может быть, рассказать всю правду?       Но вместо кнопки вызова в конце концов она нажала «отмену».       А дома у Каори раздался другой телефонный звонок: позвонили из полиции. Оказывается, утром тело Нагисы было обнаружено без признаков жизни в больничном дворе; подозревали несчастный случай — но повреждений не нашли и диагностировали смерть от «острого инфаркта миокарда» (так и записали), даже не задумавшись над тем, как такое могло случиться у совершенно здорового ребёнка.       Нагисы больше не было.       Вернее — но об этом знал только Кьюбей — она уже не была Нагисой.