Puella Magi Kawori Magica

      — Опять больница? — переспросила Мадока, когда кристалл души Мами, находящийся в её руках, начал волнообразно менять яркость своего свечения. Их импровизированный патруль — теперь в количестве целых четырёх человек — в этот момент вошел в слабоосвещённый больничный двор.       — Да, ведьмы концентрируются в тех местах, где они могут сильнее навредить людям: перекрёстки, на которых происходят аварии, заброшенные дома и промышленные зоны, где люди совершают самоубийства, метро и железные дороги, разные тёмные места и подворотни… И уж тем более больницы, где так легко завладеть душами ослабленных людей.       — Смотри! — перебила её Каори, указав на неясное тёмное пятнышко на одной из колонн. Пятнышко будто испускало свечение — но если спросить, какого цвета оно, то ответ был бы «чёрного». Свечение чёрного цвета? Несомненно, это было странно, и потому требовало внимания.       — Молодец, Момоэ-сан, — похвалила её Мами, и они в спешке подбежали к колонне. — Это семя горя. Из него уже готова вылупиться ведьма. В таком виде она ничего не сделает людям, но мы должны заставить её появиться — чтобы тут же уничтожить. Как мы окажемся там, не отходите от меня ни на шаг! Канаме-сан, в случае чего прикрывай меня, и смотри за девочками. Ну что, все готовы?       Девочки кивнули.       — Тогда начинаем, — Мами поднесла свой кристалл души к торчащему из стены семени горя. Кристалл засиял ярче, и маленькие чёрные капельки полетели из него в сторону семени.       — Я очищаю свой кристалл, а заодно переношу то, что скопилось в нём, в семя горя, чтобы ускорить появление ведьмы… — начала объяснять Мами, но тут яркая вспышка отбросила их назад.       — Что-то произош… — начала Хомура, но вдруг осеклась: — А? Где… где это мы?..       — Семя начало действовать и открылся барьер. Что же, теперь нам надо найти ведьму.       Мами и Мадока сменили свою одежду на «боевую» (Каори восхищённо вскрикнула), и они все вчетвером отправились к центру барьера.       Они шли по коридорам, что были заполнены совершенно сюрреалистической смесью вещей — начиная от медицинских шприцов и заканчивая упаковками печенья, и всё это в человеческий рост.       — Ого… — восхищалась Каори. — Это дом ведьмы?       — Нет, вовсе нет, — усмехнулась Мами. — До дома мы ещё не собрались. Это магический мир, в котором она живёт. Но здесь надо быть осторожным, так что держитесь ближе, — предупредила девочек она.       Мимо сновали странные полосатые хвостатые шарики на ножках, а из разных углов поглядывали создания, отдалённо напоминающие медсестёр.       — Шарлотта, — прочитала Мами на табличке двери, которой оканчивался коридор — и рывком открыла её.       Зал, пол которого был выстлан сливочным кремом, стены из бисквита и потолок, разукрашенный шоколадными узорами. Девочки будто оказались внутри огромного торта. Посередине этого кремового пола стоял высоченный столик, окружённый пятью такими же стульями, на одном из которых сидело нечто, напоминающее небольшую куклу. В тарелке перед куклой лежал кусок чизкейка, а руническая надпись, парящая над столом, гласила: «Добро пожаловать на чай».       Эта кукла, несмотря на её обаяние, и была та самая Шарлотта.       — Ну что же… Я прекращу эту твою идиллию! — воскликнула Мами и прыгнула вверх. Словно неведомая сила подхватила её — и умело орудуя ленточками и стреляя из появляющихся из ниоткуда и так же исчезающих мушкетов, она выкосила немногочисленные ряды фамильяров ведьмы, а затем, провозгласив свой «Тиро Финале», спеленала её. И уже была готова раздавить и начать праздновать победу — но всё чаще появляющееся в последнее время чувство жалости заставило её немного замешкаться. Этого хватило ведьме, чтобы покинув своё прежнее «кукольное» тело, превратиться в громадное змееподобное существо — и ринуться к Мами, раскрыв свою пасть, полную острых зубов.       Мами хотела уйти от атаки, но взглянув ведьме в глаза, оцепенела.       Вместо рывка в сторону она остановилась, опустила руки и закрыла глаза — словно ожидая, когда на её шее сомкнутся острые зубы, раздавив её голову — и с нею кристалл души, что находился в заколке на волосах. Точно так же, как только что она хотела поступить с Шарлоттой.       Но три ярких розовых линии прочертили пространство — и гигантская змея оказалась отброшена и впечатана в бисквитную «стену».       — Мами, в сторону! — Мадока уже летела к ней, на ходу натягивая тетиву своего лука, вложив туда еще порцию светящихся розовых стрел.       …Через несколько секунд всё закончилось. Барьер рассеялся, где-то невдалеке медленно, будто нехотя, упало на асфальт дорожки больничного двора семя горя Шарлотты, а девочки пытались успокоить Мами.       — Мне показалось… Мне показалось, что я уже где-то видела эти глаза… — Мами сейчас сидела, обхватив голову руками, а Мадока гладила её по волосам и шептала: «Не волнуйся». Хомура и Каори просто стояли в сторонке, не решаясь подойти.       — Правильно, ты их видела, и не так давно, — внезапно сообщил Кьюбей.       — Да? — обернулась залитая слезами Мами. — Где? Когда?       — Ты вместе с ней уничтожила Эллу Бринн.       Мами запнулась и широко раскрыла глаза.       — Что?.. Ты хочешь сказать…       Это странное чувство, когда перед тобой ворох непонятных деталей вдруг складывается в предельно ясную и чёткую картину… Жестокую и беспощадную, но бесспорную.       — Нагиса… — прошептала она и вновь зайдясь рыданиями, рухнула на руки Мадоке.       — Нагиса?.. — встрепенулась Каори.       — Именно, — повернулся к ней Кьюбей. — У вас, людей, будущих женщин называют девочками. По этой логике будущих ведьм стоит называть…       Все оглянулись на Кьюбея, и он, ни капли не смутившись, безжалостно закончил:       — …девочками-волшебницами.       Именно тогда Кьюбей и поведал им обо всём: и о своей задаче — отдалять момент тепловой смерти Вселенной, используя чувства и переживания девочек, как источник энергии, не подчиняющийся законам сохранения; и о роли, что волшебницы играют в мировой истории; и о пути превращения девочки в волшебницу, а волшебницы — в ведьму. Скрывать это уже не было смысла, более того, он, очевидно, надеялся, что это доведёт Мами до крайней степени отчаяния — и явится ещё одна ведьма.       Канделоро.       Но Мами, несмотря на всё это, сдержала своё отчаяние.       Зато она не могла больше сдерживаться перед Каори, и рассказала её всё — как Кьюбей привёл к ней Нагису, как та рвалась в бой, как Мами обнаружила потемнение её кристалла души, как пообещала поделиться с ней следующим добытым семенем горя, и как она, зная нрав Нагисы, подумала, что та бросилась в безнадёжную схватку с какой-нибудь ведьмой и погибла.       И наконец Мами поняла, почему перед «Тиро Финале» она колеблется, нажимая на курок.       Она убивает свою бывшую коллегу.       После этого случая Каори больше не ходила участвовать в охоте на ведьм.       Чувство, что ты должен убить того, кто ещё когда-то был такой же, как ты, невинной девочкой, вставшей на путь защиты людей — и поплатившейся за это своей судьбой, просто не могло уложиться в её картину мира.       Сердилась ли она на Мами и Мадоку? На убийц её сестры?       Пожалуй, нет. Они делали то, что должны были, а вернуть Нагису уже было невозможно.       Да и смириться со смертью иногда проще, чем пытаться что-то сделать тогда, когда надежды уже нет.       За оставшийся месяц Хомура так и не определилась с желанием. А роковой день был всё ближе…       Ветер завывал, огибая мосты и дома, несясь по переулкам и гремя водосточными трубами. Сумасшедший поток нёс листья, оборванные с деревьев, какие-то куски фанеры, обёртки и прочий мусор из, вероятно, распотрошённого где-то поблизости находящегося мусорного бака. Деревья гнулись, не в силах противостоять жуткой погоде. Грозовые облака летели над землей с ужасающей скоростью, то и дело сверкая разрядами, но гром тонул в общем гуле, что издавал покинутый город под натиском стихии. Река под мостом кипела волнами, а на самом мосту, качающемся от ураганного ветра, стояли, отчаянно вцепившись в перила, две девочки. Все остальные люди давно были в убежище.       — Идёт, — бросила одна из них другой, вглядываясь в небо. — Северо-запад, тридцать два градуса, со стороны Окиномии. Через пятнадцать минут будет здесь, — она протянула руку в указанном направлении. Там уже начинали ломаться, разваливаться и падать вниз, теряясь в клубах пыли, верхушки небоскрёбов, а над ними в воздухе парила гигантская сюрреалистическая фигура, напоминающая верхнюю половинку песочных часов. Если вглядеться, то можно было увидеть, что верх её представлял собой сложную систему шестерёнок, а низом была перевёрнутая женская фигура в синем платье, чей дьявольский смех был всё более и более заметен в ужасном гуле и грохоте. Сзади неё разворачивался диковинный магический узор — словно тарелка рефлектора, готовая направить всю магическую мощь этого создания на уничтожение её цели.       Настоящая ведьма — ничего не скажешь.       — Мадока… — одна из девочек взяла руки другой в свои.       — Мами-сан… Ты впервые назвала меня по имени… — заметила Мадока.       — Да. Я хочу сказать: теперь у меня нет никаких сомнений: это самая сильная ведьма за всю мою жизнь в качестве волшебницы. Чтобы её победить, нам надо очень постараться. И я боюсь… — Мами на секунду зажмурилась, — я боюсь, что эта битва может стать для кого-нибудь из нас последней.       — Мами-сан…       — Победить её будет очень сложно, но мы обязаны это сделать. Провал — недопустимый итог этой битвы. Я даже скажу так: эта ведьма — последнее, против чего нам необходимо выстоять. Я пойду вперёд…       — Мами-сан…       — Я пойду вперёд, а ты поддерживай меня с земли. И вступай в борьбу только тогда, когда почувствуешь, что я без тебя не справляюсь. Береги себя, не трать силы раньше времени. Я постараюсь вымотать ведьму, и если я не смогу нанести последний удар…       — Мами-сан…       — То пообещай мне, что его нанесёшь ты — что бы ни случилось. Спаси Митакихару. Ладно?       Мами, заключив в свои ладони лицо Мадоки, наклонилась к ней, и улыбнувшись, сказала:       — Быть может, от тебя будет зависеть судьба мира…       Выпрямившись и отвернувшись, она закончила:       — А может — и от меня, если повезёт. Правда, странное чувство?       Мами попыталась расхохотаться, но Мадока мгновенно поняла, что таким горьким смехом впору смеяться лишь обречённому, когда палач ведёт его на казнь.       …Даже в убежище было не очень уютно, когда порывы жуткого ветра заставляли пугающе дребезжать стёкла, а ветки и всякий мусор, летевший снаружи, так и норовил разбить их.       Каори и Хомура сидели в убежище и обсуждали, как там Мами с Мадокой. Если Мами, что жила одна, спокойно смогла уйти на битву, то Мадоке пришлось проворачивать настоящую многоходовку со своей матерью, чтобы та отпустила её «спасти подругу» в такое время.       — Если это всё — дело рук ведьмы, то я не могу представить, насколько ужасна может быть битва с таким порождением зла…       — Мами-сан… Она же говорила, что эта ведьма сильнее всех, и если ей даже не приходится прятаться в барьере, и при этом обычные люди её не видят… То разрушения могут быть поистине чудовищными!       — Смотри, началось! — Каори указала рукой туда, где среди вспышек молний то и дело металась крошечная фигурка вокруг неясного гигантского силуэта.       Котёнок, что сидел на руках у Хомуры, внезапно открыл глаза и, обманув бдительность девочки, вырвался у неё из рук, бросившись к выходу из убежища.       — Эйми! Стой! Куда же ты? — вскрикнула Хомура и рванулась за ним. Каори, выбежав за Хомурой следом, поняла, что уже поздно: котёнок и преследовавшая его девочка уже успели исчезнуть в вакханалии, творившейся за окнами убежища.       А охранник, дежуривший у входа, даже не сделал никаких попыток остановить девочек — несмотря на то, что ураган, в который они бросились вслед за котёнком, вполне мог угрожать их жизни.       …Когда Эйми привёл Хомуру к Мадоке, та стояла, опустив лук и смотрела на бездыханную Мами.       — Хомура-тян?       — Канаме-сан!..       — Ты что? Зачем ты сюда пришла?       — Меня привёл Эйми… Когда он побежал на улицу, я сразу поняла, что он ведёт меня к тебе… Он знает, что тебе понадобится помощь!       — Помощь?       — Да… А что с Томоэ-сан? — ужаснувшись, посмотрела на лежащую рядом девочку Хомура.       Мадока тяжело вздохнула.       — Она знала, на что идёт — и всё равно пошла…       Они присели рядом с Мами.       — Она рванулась в битву, оставив меня поддерживать её. Она остановила ведьму, и даже была готова нанести последний удар и уничтожить её — но почему-то остановилась. Как тогда…       …Мами и правда сумела точным огнём из мушкетов и виртуозным владением лентами добиться момента, когда ведьма открылась для «Тиро Финале»…       Но за время более чем получасового сражения волшебница поняла, что одиночная ведьма не может обладать такими возможностями. Следовательно, эта ведьма — ворох других, слепленных в одну, ведьм из многих других миров, времён и мест. И основа её…       «Хомулилли»?       Пожалуй, она не удивилась бы даже имени «Канделоро». Зная, что стань Мами ведьмой в каком-нибудь другом мире и присоединись к этой ведьме здесь и сейчас — она, здешняя Мами, без сомнения, смогла бы нажать на курок.       Убить себя — просто. Но кто такая Хомулилли? Что за смутные воспоминания?       «Нельзя!»       Почему-то Мами не посчитала себя вправе решать её судьбу.       И опустила оружие.       А секундой позже неимоверный удар обломка небоскрёба снёс Мами с того места, где она только что была, и вниз, кувыркаясь, полетело её бездыханное тело и осколки разбитого кристалла души…       — Всё. Надо идти, — вставая, прошептала Мадока.       — Но ведь… Томоэ-сан погибла!       — Потому и надо. Только я могу теперь остановить Вальпургиеву ночь.       — Это невозможно! Ты в одиночку не справишься и тоже погибнешь, Канаме-сан!       — Я всё-таки волшебница, — улыбнулась Мадока. И я поклялась защитить этот город.       — Но может… лучше всё же убежать? Тут ничем не помочь… В этом нет ничего стыдного!       Мадока будто не обратила внимания на её слова.       — Хомура-тян, я рада, что мы подружились. До сих пор я рада, что оказалась там, где на тебя напала ведьма. И теперь я нисколечко не жалею, что стала волшебницей.       — Канаме-сан…       — Прощай, Хомура. Береги себя, — с этими словами Мадока прыгнула в небо — точно так же, как полчаса назад Мами.       — Канаме-сан! — настиг, но не остановил её душераздирающий крик Хомуры.       Облететь ведьму с этой стороны, пять стрел в руку, натянуть тетиву — выстрел… Нет, это не остановит ведьму. Сгустки огня, молнии, куски зданий, обломки — казалось, весь мир взбунтовался против Мадоки. Ещё одна попытка, ещё и ещё одна… Вот, несколько десятков раз — и магическая энергия подходит к концу… Может, и правда, верным решением было бы сбежать, как предлагала Хомура?       — Нет. Я поклялась защитить Митакихару.       Где-то там, в убежище — мама, папа и братик. Одноклассники и одноклассницы — Саяка-тян, Хитоми-тян, Камидзё-кун, Каори-тян и остальные… Саотоме-сенсей — если город погибнет, она так и не найдёт свою любовь, верно? Многие люди, жизнь которых окажется под угрозой, если не уничтожить ведьму.       Мадока стиснула зубы и сорвала у себя с груди кристалл души.       — Простите, мама, папа. Прости, Тацуя. Прости, Хомура-тян.       Мадока размахнулась и швырнула кристалл в сторону ведьмы. Взяв одну стрелу, она натянула тетиву, прицелилась и, зажмурившись, отпустила. Отбросив уже ненужный лук, волшебница с облегчением улыбнулась.       Яркая розовая линия, сорвавшись с тетивы, пронзила воздух и разнесла на мелкие осколки кристалл души Мадоки, который тут же окутал стрелу ярко-розовым сиянием. Она, будто в сияющем облаке, поразила ведьму прямо в одну из шестерёнок — и тотчас же прогремел мощный взрыв. От того, что раньше было ведьмой, в стороны полетели зелёные, золотистые, красные, серые, голубые, оранжевые — всех цветов радуги облачка, пока не осталось одно гигантское облако фиолетового цвета. Розовое свечение с острия стрелы Мадоки смешалось с ним в гигантский вихрь и, превратившись в точку, породило ещё один мощный взрыв, который даже частично разогнал облака над тем, что осталось от Митакихары.       Вальпургиева ночь закончилась.       Потревоженные облака разразились сильным ливнем. С неба падали обломки того, что подняла в воздух поверженная ныне ведьма.       Хомура с трудом отыскала Мадоку — но как выяснилось, помочь ей было уже невозможно. Митакихара была спасена, но Хомуре из всех его жителей нужна была именно та, ценой чьей жизни этот город был спасён.       — …Лучше бы я умерла, а ты… ты — выжила!       — Ты действительно этого хочешь, Акеми Хомура? — Кьюбей был тут как тут.