Рядом с тобой.

Я проснулся как-то резко и сразу услышал болезненный стон Сынри. Свечи давно догорели, но света от луны и от не столь далёких вывесок центра Токио вполне хватало, чтобы увидеть его перекошенное мукой лицо и скрюченные пальцы, с силой сжимающие простынь. Хриплые выдохи вперемешку со стонами, редкие слезинки-капельки из-под с силой зажмуренных глаз — и мне самому становилось больно и страшно. Я понимал, что должен его разбудить. Но в таком случае он оттолкнёт меня, возможно, вычеркнет из своей жизни. Я не мог не бояться этого, ведь буквально пару часов назад мы не были вместе. Я знал только одно: я не уйду! Он сказал, что простил; Сынри — это человек, который, при всех его недостатках, практически никогда не врал. Приподнявшись, я поморщился от боли в пояснице и саднящего чувства ниже, но всё же сел на кровати. Дрожащими пальцами коснулся его лица и погладил по щеке. — Ри, малыш, проснись, — тихо попросил я, потрепав его по щеке. — Всё прошло. Пожалуйста, Сынри~а. Он не проснулся; более того, его кошмар набирал обороты, потому что по всему телу выступил холодный пот, к тому же он метался по кровати так, будто пытался отбиться от кого-то. Хотя почему от кого-то? Я-то уж точно знал, от кого именно. — Джиён, не надо. Я же люблю тебя, — застонал младший, и я больше не смог это терпеть. Я тряс его, пытаясь скорее разбудить, так сильно, что из-за слёз, застилающих глаза, пропустил тот момент, когда он открыл глаза, в ужасе уставившись на меня. Сынри вздрогнул всем телом и быстро отполз от меня. Я обречённо ждал, когда он скажет мне выметаться. Но он удивил меня тем, что придвинулся ближе и уткнулся мне лбом в грудь. Я не знал, имел ли право дотрагиваться до него сейчас, но мне так хотелось его утешить, что, наплевав на всё, я прижал его к себе так сильно, как только смог. — Маленький мой, это сон, больше с тобой такого никогда не случится. Прости, прости, — шептал я, прижимая его к себе и покачиваясь. — Мне так жаль, я ничего не могу исправить, не могу забрать твою боль себе. Через пару минут, казавшихся мне просто вечностью, его дыхание выровнялось и он заговорил: — Прости, это теперь случается не чаще раза в месяц. Жаль, что именно этой ночью. — Если кто и должен извиняться, то это я, — сказал я. — Не нужно извиняться. Меньшее, чего я хочу, так это отношения, построенные на вине и жалости. Просто привыкни, как и я. Я ведь предупреждал тебя о проблемах. Если ты не хочешь видеть это, у тебя всё ещё есть возможность уйти. Я пойму, Джиён, — спокойно сказал Сынри, но его тело просто окаменело в ожидании моего ответа. — Я не собираюсь уходить, но не из-за чувства вины или жалости. Ты такой сильный, даже несмотря на редкие слёзы. Мне ли не знать об этом. Я просто хочу быть с тобой. Ты мой! Я по-прежнему эгоист, Ри, но ты только мой, — сказал я, подняв его голову за подбородок и заставив смотреть себе в глаза. Сынри немного расслабился, но не полностью, и я понимал, что его гложет что-то ещё. — Я хотел убить тебя... — проговорил он наконец, не отрывая от меня взгляда. — Сынри... — Стой, ты не понимаешь. Я даже брал нож, чтобы убить тебя, а потом покончить с собой, но не смог. Ты должен знать об этом. — Я заслужил это. Это нормально ненавидеть кого-то, кто сделал тебе настолько больно. — Но дело не в боли, дело никогда не было только в боли, — сказал он едва слышно, и мне не нужно было объяснять, что он имел в виду веру — безоговорочное доверие — в меня. Он перевёл тему: — Бэ тоже говорит, что это нормально. — Вы с ним стали очень близки. — Да, я ему благодарен за всё, что он прошёл вместе со мной, хотя в первое время готов был провалиться сквозь землю от стыда, — ответил он, укладывая меня на кровать и ложась у меня под боком. Мне было так больно оттого, через что ему пришлось пройти по моей вине, но Ри удивил меня который раз за ночь, неожиданно спросив: — Ты переедешь ко мне? — Да, с радостью! — даже не задумываясь, ответил я. — Хорошо, — ответил он, наконец-то улыбнувшись. — Я бы переехал к тебе, но у тебя живёт сестра. — Я понимаю, малыш. Кто к кому переедет, абсолютно не важно. Чёрт, я не могу поверить, что ты будешь засыпать и просыпаться в моих руках! Он полностью расслабился в моих руках, улыбаясь, но потом приподнял голову, с беспокойством смотря на меня. — Как ты себя чувствуешь? Тебе больно? — Сейчас немного больно, но мне понравилось, — ответил я, немного не договаривая. По правде говоря, я и предположить не мог, что такое можно чувствовать, что какая-то точка в твоём теле может подарить столько наслаждения. — Вообще-то, мне было действительно хорошо. — Я даже не могу обещать тебе, что когда-нибудь... — Не нужно ничего обещать, меня всё и так устраивает, Ри. Не думай об этом. Но он не мог не думать, я видел, как ему было тяжело. Видел, как он чувствовал себя виноватым за то, что мне якобы чего-то не хватило в постели с ним. Разумеется, я хотел его, хотел обладать им целиком, хотел полного доверия к себе, хотел показать ему, как ему могло быть хорошо. Потому что я сходил с ума, когда он входил в меня. Это было ни с чем не сравнимое чувство наполненности, натянутости, когда его горячий член заполнял меня так, что я, казалось, чувствовал каждую его венку, когда он тёрся бархатистой головкой, дразня меня так, что я подмахивал и подавался ему навстречу, совершенно не стесняясь. Но Сынри не желал спускать всё на тормозах и давать себе самому столько времени, сколько могло понадобиться. Он затихал, что-то обдумывал, и я уже заранее знал, что ночь закончится плохо, потому что во время секса он вдруг говорил, что хочет попробовать. И я ласкал его так, чтобы он и думать забыл о боли, но всё неизменно кончалось тем, что он зажимался и дрожал под моими пальцами и губами так, что я просто не мог позволить себе продолжать, а он, убитый очередным провалом, уходил в ванную, запирая за собой двери и не отзываясь на просьбы поговорить, пока окончательно не приходил в себя. Но, несмотря на все эти проблемы, нам было очень хорошо вместе. Конечно, не обходилось и без ссор, ревности и обид друг на друга, но это были мелочи по сравнению с тем, что мы уже оставили позади. По прошествии нескольких месяцев родные узнали о наших отношениях. Мы не обдумывали это заранее, просто всё как-то само собой вышло. О совместном ужине нам сообщили за неделю вперёд, поэтому мы перекроили свои графики и в один из воскресных вечеров поехали домой к моим родителям. В разгар вечера мама Сынри со вздохом сказала: — Вы уже взрослые парни, могли бы познакомить нас со своими девушками. Вы ведь встречаетесь с кем-то? — все уставились на нас с интересом, а она продолжила: — Ладно мой сын оболтус, но ты-то, Джиён~а, серьёзный парень. Мы с Сынри смущённо молчали, и тогда в разговор вмешалась моя мама: — С этими фанатками мы не скоро сможем нянчить внуков. Но вы могли бы и познакомить нас со своими вторыми половинками. Вон у Дэсона уже двое детей, а Тэян познакомил родителей с девушкой. Сынри явно хотел перевести всё в шутку, но я, опередив его, заговорил: — С моей второй половинкой вы прекрасно знакомы, мама. Вот она, сидит рядом со мной, — сказал я уверенно и накрыл своей ладонью руку Ри. Да, может быть, не стоило говорить об этом так, но рано или поздно нам пришлось бы это сделать, так зачем тянуть. Реакция за столом оказалась совершенно разной. Родители Сынри и Ханна засмеялись: они так привыкли к нашему фансервису, что приняли мои слова за шутку, в то время как мои родители внимательно смотрели на нас и на наши пальцы, которые Сынри переплёл, улыбнувшись мне. Довольный тем, что он не злился, я поднял наши руки и коснулся его ладони губами. Смех оборвался, и теперь все, кроме Дами, молча доедающей свой салат, смотрели на нас с неверием. После минуты молчания моя мама начала говорить: — Оу, это тот ещё сюрприз. Вообще-то, милый, мы с папой предполагали, что тебе нравятся парни, но Сынри... — Мало того, что ты худший в группе, так ты ещё и гей, — перебив мою маму, буквально выплюнула слова Ханна, презрительно смотря на Сынри. Лицо Ри застыло, словно маска, и он опустил взгляд на стол. Я всё ждал, когда он одёрнет её, но он молчал. — Ханна! Следи за своими словами, — повысил голос отец Сынри, в то время как Ри даже не шевелился. Да как эта пигалица смела так говорить с ним?! Мало того, что наговорила ему гадости, так ещё и в неуважительной форме. Меня просто переклинило. — Эй, какое ты имеешь право так говорить с ним?! Он худший?! Да что ты знаешь о нём? Звонишь только тогда, когда тебе что-то надо, и видишь по праздникам! Чтобы ты спокойно спала, пуская слюнки в подушку, он пахал днями напролёт. Спал по три часа в сутки и почти ничего не ел, — почти кричал на неё я, Сынри сжал мою руку и попытался остановить, но я собирался высказать ей всё, потому что это был не первый раз, когда она говорила что-то подобное в его адрес, и Ри это ужасно ранило, хоть он и молчал. — Чтобы ты жила в шикарной квартире, имела свою комнату и носила всю эту брендовую одежду, в которую ты одета! Ты заработала на это всё сама? Это он, твой бездарный братец-гей, трудился день и ночь, если ты забыла! Все смотрели на меня в шоке, а Ханна сидела, опустив голову, и молчала. Наверно, родителям Сынри было вовсе не приятно всё это, поэтому я сказал им: — Простите. — Тебе не за что извиняться, она это заслужила, — сказала миссис Ли и, улыбнувшись мне, продолжила: — Я не хочу тебя обидеть, Джиён~а, просто я должна знать, сколько времени продолжаются ваши отношения. Я понял, что она имела в виду: они отпустили Ри в Сеул в пятнадцать лет, и теперь, когда весь наш фансервис оказался не фансервисом вовсе, она хотела знать, когда начались наши отношения. Я не имел права винить её за это. Как и мои молчавшие родители, которые понимали её желание защитить своего ребёнка. — Я во многом виноват перед вашим сыном. Но нет, наши отношения начались гораздо позже его совершеннолетия. — Ну что ж, если мой принц счастлив, то мы счастливы тоже! — облегчённо улыбаясь, сказала она и посмотрела на своего мужа. — Мы должны либо принять это, либо вычеркнуть своего ребёнка из нашей жизни? По-моему, выбор очевиден. Если это действительно серьёзно и вы счастливы вместе, то я не имею ничего против. Я вздохнул с облегчением и улыбнулся им в ответ. Больше эта тема не поднималась, родители поначалу нервно, но потом уже более спокойно продолжили разговор о чём-то своём, ни о чём нас не спрашивая. Самое главное, что они приняли это, а Ханне рано или поздно придётся смириться с тем фактом, что Сынри и я встречаемся. Дами же потом объяснила своё нейтральное поведение тем, что всегда догадывалась, может, потому, что из всех присутствующих она единственная, кто видел нас очень часто. В целом остаток вечера прошёл очень тихо, потому что Ри так и не проронил ни слова до самого конца. Он уже не держал меня за руку, и я нервничал, думая, что виноват перед ним. Мне не стоило заявлять о наших отношениях вот так, не посоветовавшись с ним, не обговорив всё заранее. Наверно, я и в его отношения с Ханной лезть не должен был, но я об этом не жалел. Когда мы, вернувшись домой, вошли в свою комнату, мои нервы дошли до того состояния, когда я готов был извиниться за что угодно, лишь бы он заговорил со мной. — Прости меня, Ри, — сказал я, схватив его за руку. Помолчав с минуту, внимательно смотря на меня, он сказал: — Тебе не за что извиняться передо мной. Я должен был сам сказать всё это. Просто мы так редко видимся, и я всегда молчал, не желая портить отношения. Ты был прав, спасибо. Извини, что тебе пришлось сделать это за меня. — Хорошо, что ты не винишь меня, потому что я не чувствую своей вины за то, что сказал, — произнёс я, мягко, без языка целуя его, а он прижался ко мне, обхватив шею руками, с силой вжимаясь в моё тело. Впервые я был по-настоящему счастлив. Мы строили свои планы так, чтобы как можно дольше времени могли проводить вместе. Я не понимал людей, которые говорили, что можно устать от человека, которого любишь. Мы были знакомы уже восемь лет; думая об этом сейчас, я бы сказал, что любил его на самом деле все эти восемь лет, может быть, за исключением нескольких месяцев моей злости на весь мир, и не устал. У меня было много друзей, но мало кого из них можно было назвать настоящими, ни одному из них я не мог доверить столько, сколько доверял Сынри. Это только фанаты думали, что он выдавал наши тайны, но разве он хоть раз сказал что-нибудь, что могло бы кого-то скомпрометировать? Мой макнэ — это человек, которому можно было доверить всё. Именно поэтому он знал столько тайн многих айдолов, способных вызвать огромные скандалы, но, несмотря на своё отношение к этим людям, об этом никто и никогда не узнает. Я не раз видел, как у него пытались что-то выведать; признаться, я бы уже сто раз рассказал всё, что знал, но он выворачивался так играючи, что это было достойно восхищения. Он был человеком, с которым можно было сойти с ума; человеком, с которым можно было поговорить о чём угодно; человеком, с которым можно было комфортно помолчать; и ещё много всего. Как можно было не хотеть быть с ним рядом? Возможно, этот период можно было назвать медовым месяцем, потому что всё было слишком сладко, но это было очень легко объяснимо. Мы просто устали быть не вместе. Когда наконец-то у нас появилась возможность говорить друг другу о любви, мы не смели прренебрегать этим даром. Между нами было столько потерянного времени, что восполнить это казалось просто жизненно важным. Отсюда была и некоторая приторность, которая со временем исчезнет, всё войдёт в свою колею. Но в начале лета всё в одно мгновение изменилось. В один из вечеров Ри просто не вернулся домой. Я весь извёлся, сотни раз набирая его номер, но телефон молчал. Я обзвонил наших общих друзей, и один из них сказал, что видел его пару часов назад с какой-то женщиной в ресторане. Я просто не понимал, что же было не так? Ещё несколько мгновений назад он страстно целовал меня, оставляя засосы и укусы по всей спине, и шептал о том, как сильно он меня любит. Что же могло произойти за пару часов? А ведь он просто выехал купить чего-нибудь поесть, поскольку мы с Тэяном были заняты работой над совместной песней «Good boy», которую хотели выпустить осенью. Тэ всячески успокаивал меня, но его обеспокоенный взгляд и зажатый в руках телефон только подливали масла в огонь. Ри появился только к утру. От него не пахло ни алкоголем, ни женскими духами, и он выглядел таким уставшим и измученным, что слова возмущения, которые мы хотели ему высказать, просто застряли в глотке. — Ри, что случилось? — первым подал голос Тэян. — Ничего, хён. Просто встретил друзей и задержался, — проговорил он, пытаясь улыбнуться. — Я пойду спать, у меня через четыре часа самолёт. — Что? Куда ты летишь? Ты ведь никуда не собирался, — непонимающе спросил я. — Возникли срочные дела в Токио, не волнуйся, я вернусь через пару дней, — ответил он, направляясь в спальню и оставив нас с Тэяном смотреть ему вслед. — Он врёт, — констатировал Тэян. — Я знаю, — проговорил я, но пошёл за ним следом. Когда я вошёл, Сынри уже лёг в постель и, очевидно, просто собирался уснуть, ничего мне не объясняя. Я разделся, зло разбрасывая свои вещи по комнате, хотя обычно всё клал сразу по своим местам, и лёг на свою сторону кровати, собираясь добиться от него объяснений, но Ри повернулся ко мне сам и обнял. — Не волнуйся, просто небольшие проблемы с делами в Токио. Это легко решить, я справлюсь за пару дней и вернусь к тебе. — Ты заставил нас переживать. Я звонил тебе, чёрт знает сколько раз. — Прости, телефон сел. Мне жаль, что заставил тебя переживать, — успокаивающе прошептал он, притянув меня за шею и нежно поцеловав. Я был зол, но на поцелуй ответил практически сразу. Когда Сынри спустился поцелуями к моей шее, я спросил: — Сынри~а, что-то серьёзное? Я могу помочь тебе. — Нет, пиши песни, пока меня нет. Это просто мелочи, я справлюсь с этим, — уверенно ответил он. Секс у нас вышел очень странным. Я бы назвал его — голодным. Обычно нежному Сынри просто сорвало тормоза: он был просто диким, вбиваясь в меня с такой силой, что было просто трудно дышать. Нет, он не делал мне больно, перед этим он меня растянул. Мне казалось, что спустя месяцы регулярного секса я не буду нуждаться в растяжке, но на деле всё было совсем не так. Больно, как в первый раз, конечно, не было, но я оставался всё таким же узким и потому нуждался в такой же длительной растяжке, чтобы его немаленький член вошёл безболезненно. Сынри ни разу не пренебрегал этим, как и в этот раз. Но, как только с этим было покончено, он вошёл в меня резко, целиком и под нужным углом. От смеси небольшой боли и острого наслаждения меня просто затрясло, а поясница сама прогнулась так, что грудью я просто лёг на кровать, в то время как мои бёдра остались высоко приподнятыми. Меня не волновало, как развратно я выглядел в этот момент, потому что Сынри даже не думал двигаться медленно. Грубые, жёсткие толчки во всю длину. Член практически полностью выходил из меня. Я думал, что просто потеряю сознание, если сейчас же не кончу, но, когда я хотел просунуть под себя руку, Сынри её перехватил, прижав к кровати. — Без рук, — хрипло прошептал он. — Я... не... смогу... так, — простонал я, делая перерыв во время каждого толчка. Последние два слова прозвучали как-то совсем неуверенно, потому что пришло понимание того, что, похоже, всё-таки смогу. Низ живота просто стягивало узлом, когда сквозь меня пропускались разряды после каждого толчка. Казалось, ещё один толчок — и я кончу, так и не прикоснувшись к себе, но Ри просто остановился. Моему разочарованию не было предела. Я попытался двигаться самостоятельно, но он так впился пальцами в мои бёдра, что я, уверенный в том, что каждый его палец отпечатался на моей коже кровоподтёком, просто не мог пошевелиться. — Какого хрена?! Продолжай! — попросил я, поднимаясь на руках и оказываясь в коленно-локтевой позе, но Сынри вышел из меня и сел, облокотившись о спинку кровати. — Иди сюда, — попросил он, протянув ко мне руку, и, как только я вложил свою ладонь в его, посадил меня на себя верхом. Ри был совсем другим; в другое время он, будучи мягким, нежным и очень страстным, как бы то ни было оставался младшим, и при том, что он был в активной позиции, я всё равно чувствовал себя «старше», но сейчас я остро ощущал его силу и власть надо мной и моим телом. Но самое главное — этой силе не хотелось противиться, следовать за ней было дико необходимо до судорог в суставах, до сбитого дыхания и бешеного стука сердца. Я даже не смог полностью сформировать мысли в своей голове, потому что Сынри заставил меня приподняться и рывком опустил на свой член. Думаю, мой полустон-полукрик слышал не только Тэян, но и как минимум соседи с боку. — Сынри~ах... это слишком. Я сейчас умру. — Тебе больно? — спросил он, обхватив мою талию руками и смотря на меня снизу вверх. — Да... нет... просто это слишком. — Слишком глубоко? Слишком хорошо? — хрипло шептал он мне в губы, просто околдовывая. Считая его малышом, я и забыл, какой он на самом деле и за что его так любят девушки. — Ри... — Двигайся, — перебил он меня, хотя я и не пытался сказать что-то глубокомысленное. —Давай же, Ёни, двигайся. И я двигался, с трудом приподнимаясь с распирающего меня до предела члена и обессиленно опускаясь вниз, насаживаясь до упора под тяжестью собственного веса. Мозг просто плавился, а тело пронзало наслаждением так, что оно само выгибалось навстречу губам Сынри, ласкающим и кусающим мои соски, ключицу и шею. Похоже, завтра мне всё же будет стыдно перед Тэяном за все эти крики. До финала осталось не так уж и много; когда силы полностью иссякли, я опустил голову, упираясь лбом в лоб Ри. — Я больше не могу, — простонал чуть ли не плача. — Хорошо, сейчас. Потерпи, — сказал он, поцеловав меня, после чего сразу заставил откинуться назад и лечь на кровать. Сам он, так и не выйдя из меня, поднялся, садясь между моими разведёнными в стороны ногами, всё ещё лежащими на его бёдрах, и начал двигаться так, что стоны срывались на хрипы, а внизу живота всё просто скручивалось от ощущения подступающего оргазма. Я кончил буквально через пару толчков, чувствуя, как стенки сжимались вокруг члена Сынри ещё сильнее. Он сделал ещё один толчок, прежде чем излиться где-то глубоко внутри меня, доставляя больше удовольствия. Нас обоих била крупная дрожь, но Ри всё так же держался на вытянутых руках, не ложась, как обычно, сверху. Он хотел выйти из меня, но я обхватил его ногами, заставив остаться внутри. — Стой, ложись сверху, — попросил я, кусая его губы. Помедлив пару секунд, он всё же расслабился и лёг на меня, продолжая загнанно дышать. — Тебе тяжело, хён, — сказал Сынри, чем заставил меня рассмеяться. — Чёрт, ты серьёзно? Хён? Тебя обычно и не заставишь называть меня так, а тут ты говоришь это, находясь членом в моей заднице. Это заставляет меня чувствовать себя старым извращенцем! — Видишь, какой я сегодня добрый? Радуйся. — Да уж, сама доброта. Похоже, я не смогу ходить нормально ещё пару дней. — Но оно того стоило, признай, — сказал Сынри, улыбаясь. — Сейчас я не могу не согласиться, но, думаю, завтра я и моя попа будем думать по-другому. Полежав так ещё с минуту, Ри вышел из меня и прилёг рядом, а я почувствовал, как сперма потекла по промежности на простыни, и хотел уже подняться, но Ри вытащил пачку влажных салфеток из прикроватной тумбочки и обтёр меня сам, пока я, сам того не понимая, проваливался в сон. — Разбуди меня утром, чтобы я тебя проводил, — попросил я, уже не пытаясь разлепить глаза. — Нет, милый, выспись. Я приеду очень скоро, — ответил он, оставив поцелуй на моей щеке. — Я люблю тебя, Ён. Очень сильно люблю и сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Когда я проснулся, Сынри уже не было, но рядом с кроватью я нашёл заживляющую мазь, обезболивающее и поднос с завтраком. Я улыбнулся, смотря на омлет и тосты, которые он делал для меня каждое утро, и почувствовал, как в груди растеклось тепло. Следующие месяцы он мелькал то там, то тут. Фотографировался, казалось, со всеми девушками, которых можно было встретить. На звонки Ри практически не отвечал, общаясь со мной смс-ками, а я просто места себе не находил от непонимания ситуации. Сколько бы я ни пытался выбить из него правду, он всегда отговаривался делами. В конце концов я устал и просто решил дать ему время. Но он терял вес, а круги под его глазами становились всё больше, поэтому я не мог не переживать. А когда он находился дома, то практически не спал, всё время обговаривая по телефону вопросы, связанные с бизнесом. Насколько я понял, он собирался куда-то вложиться в Сингапуре, в Японии и в Китае. Только зачем так много? Он всегда тяготел к бизнесу, но почему сейчас, да ещё и такими темпами? Я полностью перестал что-то понимать, но он успокаивал меня, говоря, что всегда этим хотел заниматься, а потом, во время камбэка, у него не будет такой возможности. И вроде бы всё было нормально, но я не мог не видеть то, как сильно он уставал, мотаясь туда-сюда. В июле, когда его менеджер слёг с переутомлением, я попросил своего менеджера Сунхо поехать с ним. Сунхо звонил мне каждый день и жаловался, что Сынри таскал его по каким-то переговорам и вечеринкам, не давая отдохнуть даже пару часов. Параллельно с работой и вечеринками, где можно было завязать необходимые знакомства, Ри умудрялся участвовать в семейных концертах, договариваться о рекламе для группы, вынести предложение о конференции YG, быть на фотосессиях для журналов и еще чёрт знает где. Я успокоился, зная, что Ри находился в надёжных руках, но ненадолго. Как я ни старался мириться, но в начале осени смотреть на него мне стало просто больно. Одиннадцатого сентября мы прилетели из Токио, чтобы отправиться на вечеринку NONA9ON. Туда нужно было идти вечером, поэтому у нас было время хоть немного отдохнуть. Я улёгся на кровать, даже не раздеваясь, и сразу уснул, пока Сынри был в душе. Проснулся я, когда он прижался к моей спине и начал поцеловал шею, с шумом втягивая в себя мой запах. — Я знаю, что ты устал, Джиён~а, но всё почти закончилось. Теперь я буду всегда рядом, — прошептал он, будто зная, что я уже не спал. — Тогда полетишь со мной в Париж на показ? Мы могли бы отдохнуть там немного только вдвоём, — тихо спросил я, разворачиваясь к нему лицом. — Нет, — как-то слишком быстро сказал он и сразу попытался смягчить свой ответ: — Ты всё время будешь работать, и я буду просто мешаться под ногами. Это всего несколько дней; когда ты вернёшься, я буду здесь. Давай слетаем куда-нибудь, где очень мало людей. Я не хочу никого видеть, кроме тебя. — И ты наконец-то скажешь мне, в чём дело? Я терпел долго, малыш, делая вид, что верю в то, что это действительно только из-за твоего желания заниматься бизнесом. — Да, расскажу, когда ты приедешь из Парижа, — потом он немного замялся и продолжил: — Там же вроде будет Кико? — Наверно, я не знаю. Тебе не к кому ревновать, ты же знаешь, что она ничего не значит для меня. Я увижу её только на показе. — Я знаю, но не будь так категоричен. Пригласи её, скажем, на ужин. Как старого друга, — якобы спокойно сказал он, но я прекрасно видел ревность в его глазах. — Сынри~а? В чём, чёрт побери, дело? Какого хрена я должен её приглашать? Ты и так притащил её на мой день рождения. Мы давно расстались. — Я виделся с ней пару дней назад, она встретится с тобой. Тебе просто нужно сказать ей когда и во сколько. — Что?! Ты с ума сошёл?! — я был достаточно терпим с ним, но это уже чересчур! Так это всё из-за секса? Он хотел, чтобы у меня был кто-то, кого я мог бы трахать или что? — Ты зациклен на том, что я хочу кому-то вставить, как сумасшедший. Мне не нужен никто! Меня всё не просто устраивает — я получаю огромное наслаждение. Конечно, я хочу тебя, это глупо отрицать, но я просто хочу подождать, когда ты будешь готов! Из нас двоих только ты уделяешь этому столько внимания. Хватит! — я и сам не заметил, как перешёл на крик. Но Сынри при этом не выглядел ни капельки оскорбленным. Наоборот, мне казалось, что он сейчас начнёт смеяться. — Во-первых, если ты изменишь мне, будь то парень или девушка, без разницы, я оторву тебе яйца, Квон Джиён. Во-вторых, я сказал встретиться, а не переспать. Мы совершенно забыли, что есть журналисты, которые гонятся за сенсацией, а вокруг нас и так ходит масса слухов. — Ты что-то знаешь? — испуганно спросил я, представляя, что нас ждёт, если о наших отношениях станет известно. Сынри улыбнулся как-то покровительственно, что ли, и сказал: — Успокойся, всё хорошо. Просто надо мелькать побольше с девушками. — Поэтому ты фотографируешься со всеми подряд? — мне не удалось скрыть ревность в голосе. — Так и есть, Ён, меня и так считают бабником, но с тобой всё по-другому, ты же знаешь. Пусть все гадают, друзья вы или любовники, — шептал он, гладя меня по лицу. — Хорошо, у тебя есть почти две недели; когда я приеду с показа, ты расскажешь всё без утайки. — Конечно, Джиён~а. Вечеринка прошла так же, как и все подобные ей. Тысячи вспышек камер, снимающих каждый твой шаг и жест. Нужно было жёстко следить за тем, как ты выглядел и что делал. Но это не было чем-то сложным для нас, это была просто привычка, выработанная за много лет репетиций перед зеркалом. Всё было доведено до автоматизма. Улыбка и наклон головы, лёгкое смущение, смех — и ты уже не вздыхаешь, с облегчением покидая шумное мероприятие, как раньше. Теперь было просто наплевать. Вернувшись в третьем часу ночи, я не лёг спать, дожидаясь Сынри. Он настоял на том, что мы должны уйти в разное время, поэтому я уехал домой с Ёнбэ. Ри сказал, что последует за нами через минут пятнадцать, надо было наплевать на всё и заставить его сесть в мою машину. Я сидел и щёлкал каналы в ожидании, когда наткнулся на специальный выпуск. Я просто сидел и неверяще смотрел в экран телевизора, когда в гостиной появился заспанный Тэян, сжимающий трубку телефона. Очевидно, ему позвонили и сообщили об аварии. Мне казалось, что я замёрз. От чувства, схожего с холодом, у меня зуб на зуб не попадал, но если от холода можно было согреться, то избавиться от дрожи было просто невозможно, поэтому Тэ быстро сбегал за аптечкой в поисках какого-нибудь успокоительного, сказав мне перед этим: — Джиён, с ним всё хорошо, успокойся. Я сидел на диване, не в силах подняться, потому что мои колени просто подкидывало от этой дрожи, а всё тело словно налилось свинцом. Быстро проглотив какой-то мерзкий сироп, я не отрываясь смотрел на Ёнбэ в ожидании того, что же он ещё скажет. — Его менеджер сказал, что его сейчас привезут домой. Не волнуйся, они просто делают тесты на содержание алкоголя в крови, — успокаивающе говорил он, приобняв меня за плечи. Через полчаса приехали Сынхён и Дэсон, но Сынри всё ещё не было. Я немного успокоился за это время; уж не знаю, что этому поспособствовало: сироп или бледное, по понятным причинам, лицо Дэ. — Дэсон~а, всё обошлось. Он в порядке. Скоро он будет дома. Его менеджер сказал, что на нём только пара синяков, волноваться не о чём. И он не пил, ты же знаешь. — Да, я знаю, — сказал Дэ, смотря в пол. — Это я должен тебя успокаивать, а не наоборот. Извини. — Да это г... — я не договорил, потому что входная дверь открылась и по гостиной прошёлся лёгкий сквозняк из-за открытых окон. Слетели листы с журнального столика, и все сразу же подскочили со своих мест. Через пару секунд в гостиной появился менеджер, а за ним и сам Ри. Я шумно выдохнул, понимая, что задержал дыхание в ожидании его. Я думал, что увижу его всего в царапинах и порезах, но на нём не было ни единой отметины. На лице всё так же, как и пару часов назад, был макияж, сделанный нуной-стилисткой. Только больные, уставшие глаза выдавали, что что-то произошло. Как только вошёл в комнату, он тут же поймал мой взгляд, но подходить не спешил так же, как и я к нему. Не потому, что не хотелось, а потому, что мы оба знали, что уже друг друга не отпустим. Все подошли по очереди и обняли его, спрашивая о том, что произошло. Как я и думал, он просто уснул за рулём. Он надолго задержался, обнимая Дэсона. — Всё хорошо, хён. Видишь, я в порядке. Ты должен поехать к жене и детям! Ничего ужасного не произошло. Все живы и здоровы, — успокаивал он Дэсона, не отрывая от меня взгляда. Когда наконец очередь дошла до меня, я и не заметил, как комната опустела. В носу защипало, и в горле встал такой огромный ком, что от него просто сглотнув не избавиться. — Я должен был увидеть тебя, чтобы сказать, как сильно я люблю, — сказал он, взяв моё лицо в ладони. — Я боялся, что умру, так и не увидев тебя хотя бы ещё один раз. — Замолчи, — прошептал я, мотая головой и смотря на него сквозь пелену слёз, застилающую глаза. — Боялся, что не смогу коснуться тебя ещё хотя бы на мгновение, почувствовать твоё тепло. — Хватит, Ри. С тобой всё хорошо, и я не хочу ничего слышать! — повысил я голос и, оторвав руки от своего лица, прижал его к себе. Сынри как-то странно застонал и продолжил, будто и не слышал меня вовсе: — В тот момент, когда я понял, что сейчас произойдёт, я подумал, что последним моим желанием было бы не выжить, а увидеть тебя ещё хотя бы раз, и все мои страхи показались мне такой глупостью. Всё плохое, что было между нами, было такой мелочью по сравнению с тем, что я мог потерять тебя. — Ри! — воскликнул я, пытаясь прижать его к себе ещё сильнее, отчего на этот раз он очень болезненно и громко застонал. Разорвав объятия, я отодвинулся, смотря в его бледное лицо. — Ри? — уже испуганно и громко сказал я. Отойдя на шаг, я приподнял его футболку и в ужасе замер, смотря на припухшую кожу, налившуюся всем спектром красного, синего и жёлтого цветов, покрывающим всю левую сторону его груди и живота. — Что это? Почему ты не в больнице?! — Успокойся, это всего лишь синяк. — Чёрт, всего лишь синяк? — я дрожащими пальцами дотронулся до его живота, а Сынри сжал челюсть, пытаясь показать мне, что ему не так уж и больно. — Малыш, тебя должен осмотреть врач, пожалуйста! — Но меня уже осмотрели, успокойся, — попросил он, погладив меня по щеке тыльной стороной ладони. В прихожей слышались голоса, а потом хлопнула входная дверь. В гостиную вошёл Тэян и застыл у двери, смотря на торс Сынри; я всё ещё не выпускал край его футболки из рук. — Что за?.. Менеджер сказал, что ты в полном порядке! — Так и есть, хён. Одна из боковых подушек безопасности не раскрылась. Это просто сильный ушиб. Мне прописали какую-то хрень, и я уехал домой. Скоро вылет, ты же знаешь. — С тобой точно всё в порядке? — Да, всё отлично. Иди спать. Извини, что заставил переживать. — Если что, разбудите меня. И ещё, Сунхо сказал, что президент будет здесь утром. Ты же понимаешь, сколько дерьма на тебя выльется? — Да, хён, прекрасно понимаю. По правде говоря, мне плевать, что будут говорить обо мне, лишь бы на группе и компании это не отразилось. Всё это время, пока они говорили, я не мог оторвать от него взгляд. Неужели просто ушиб мог выглядеть так ужасно? Что, если бы он умер? Смог бы я жить дальше? При одной мысли, что его могло не стать, мои внутренности просто скрутило узлом. Я бы предпочёл, чтобы он жил, презирая меня всю жизнь, чем умер. Пусть бы он больше никогда не позволял касаться себя, не говорил со мной, не смотрел в мою сторону, пусть засыпал бы в чьих-то объятиях, признавался кому-то в любви, но только был бы жив. Тогда бы я смог просто смотреть на него со стороны и знать, что он в полном порядке.