Рядом с тобой.

Я пытался выглядеть спокойным, делать вид, что ничего не произошло, а авария Ри — это всего лишь маленькое недоразумение, не стоящее внимания; но иногда в груди так сильно щемило, а ком в горле было просто не сглотнуть, тогда я срывался на слёзы, стараясь не показать их людям. Почему-то мне казалось, что мы прошли через много испытаний и теперь всё должно быть хорошо, но хорошо не было. Видеть его таким было выше моих сил. Бледный, резко потерявший, кажется, не меньше десяти килограмм, отчего на лице выделялись острые скулы и огромные тёмные круги под глазами. Я боялся прикоснуться к его хрупкой, странно желтоватой коже. Вокруг пищали и гудели какие-то аппараты, но я ничего не слышал, не понимая, как такое возможно. Меня обхватили руки, и кто-то выплеснул холодную воду прямо в лицо, заставляя резко прийти в себя. Оправдания менеджера, слова поддержки от других — всё прошло мимо, кроме плачущей мамы Ри. Она бросилась мне на шею, как только увидела, и я расплакался, как маленький, обнимая её. Мы успокаивали друг друга, как могли. — Господи, я не знал, как такое возможно, когда я уезжал, всё было хорошо. — Извини-извини, тебе решили не говорить, чтобы ты не переживал. Наверное, мы не имели такого права, прости. — Всё будет хорошо! Он у нас сильный, он выкарабкается, — говорил я, переплетя наши с ним пальцы, не в силах оторвать от него своего взгляда. — Он нас слышит! Я его звала позавчера ночью, он приоткрыл глаза и сжал мою руку! — улыбнувшись, сказала она и погладила наши руки. — Ты зови его тоже, он обязательно услышит. Он так любит тебя! Ему ведь всегда нравились девочки до тебя, но он счастлив с тобой, я не могу этого не видеть. Я так же, как и твои родители, могла наблюдать, как растёт мой мальчик, только со стороны. Спасибо, что вырастил его хорошим. — Я не всегда был хорошим по отношению к нему, — тихо проговорил я, опуская взгляд. — Мы все совершаем ошибки, Джиён~а. Если мой принц простил тебя, значит, ты того стоишь, — серьёзно сказала она, потрепав меня по волосам. — Надо позвонить твоей маме и сказать, чтобы не заменяла меня на ночь. — Мои родители были здесь? — спросил я, думая, что им о состоянии Сынри тоже ничего не известно. — Да, конечно, они приходят каждый день. Твоя мама заменяет меня, пока я езжу домой искупаться и поесть. — Езжайте сегодня домой и отдохните нормально. Я всё равно буду рядом с ним, пока он не очнётся. — Нет, что ты, ты же только с самолёта. — Я не смогу уйти. Идите отдохните, мама, — сказал я неожиданно для самого себя, но это показалось таким правильным, что я не почувствовал никакого отторжения или неудобства. — Я буду звать его всю ночь. — Хорошо, сынок, — сказала она, целуя в лоб сначала меня, а потом и Ри. И я сидел весь вечер, а потом и всю ночь, держа его за руку и рассказывая, как сильно я его люблю. А к утру, когда его ресницы задрожали, я встрепенулся, повторяя слова, как мантру, но он пролежал так не меньше часа, никак не реагируя на мои слова. Я уже почти потерял надежду, что он сейчас очнётся, когда вдруг раздался хрипящий приглушённый вздох, я неверяще смотрел на него, пока он не поморщился и не застонал, с трудом стягивая с себя кислородную маску. В этот момент я чувствовал себя счастливее, чем когда-либо. Вот оно — настоящее счастье, приправленное нереальным облегчением.

***

Спустя чуть больше недели Сынри настоял на выписке из-за предстоящего выступления на церемонии закрытия Семнадцатых Азиатских Игр. Он говорил, что чувствует себя уже гораздо лучше, но небольшая температура держалась постоянно. Из больницы его отпустили только в обмен на обещание строго следить за состоянием здоровья и при малейшем ухудшении вернуться, но мы не придали словам особого значения, ведь Ри был бодр и весел. После того как очнулся, он очень быстро пошёл на поправку и теперь разве что не бегал. Из больницы мы приехали ближе к вечеру, и в огромной квартире стало слишком мало места для нас двоих. Его друзья, родственники, куча народа из компании — все собрались здесь, чтобы встретиться с ним, и посещение больного как-то резко переросло в полномасштабную вечеринку. Выйдя на балкон и дрожащими пальцами вытащив сигарету, я наконец-то втянул в себя спасительный дым, надеясь, что он хоть немного поможет снять напряжение. Я прекрасно понимал, что они имеют право находиться здесь, но от этого лучше не становилось. Да, Сынри пытался выглядеть так, будто это не он находился между жизнью и смертью почти целую неделю, но я видел и подмечал малейшие детали, связанные с ним: легкое касание к боку, слегка наморщенный нос, переступание с ноги на ногу и снова прикосновение к боку. Однако он, как и в первый раз, быстро одернул себя, даже не стирая улыбку с лица и не переставая что-то рассказывать. Когда все отвлеклись от него на мгновение, нос вновь слегка сморщился, а глаза стали рыскать в поисках кого-то, но безрезультатно, потому что я следил за ним с балкона и, несмотря на полностью стеклянную стену, меня ему не было видно. Когда он в очередной раз переступил с ноги на ногу, моему терпению пришёл конец, и, выкинув сигарету, я стремительным шагом направился в его сторону, но меня перехватила его мама, выразительным взглядом показывая, что мне стоит взять себя в руки, а потом заразительно засмеялась и сказала что-то о том, что больному стоило бы прилечь, потому как сердце матери неспокойно. Она попросила меня, стоящего рядом с ней, проводить её сына в комнату, пока она распрощается с гостями. Как только я подошёл, Сынри тут же закинул руку мне на плечо, ощутимо опираясь. Я видел бисеринки пота на его лбу и шее, представляя, как ему было больно стоять вот так больше двух часов. Он попрощался со всеми, и я помог ему дойти до дверей в нашу спальню. Рядом с дверями стоял Сынхён. Завидев нас, он тут же приоткрыл двери и вошёл следом. Сынри ещё больше опустил вес на мои плечи, поскольку сдерживаться уже не было смысла. Но мне не было тяжело, ведь он для меня теперь почти ничего не весил. Под футболкой чётко чувствовались выпирающие рёбра, и он снова казался таким же тонким и хрупким, как во времена нашего дебюта. Сынхён подошёл к кровати немного раньше нас и откинул покрывало, а потом помог Ри закинуть ноги на кровать и устроиться поудобнее, подкладывая под спину подушки. — Спасибо, хён, — сказал Сынри и улыбнулся Топу, потрепавшему его по волосам. — Я волновался за тебя, малыш, мне так жаль, я навестил тебя только один раз. — Прекрати, хён, со мной всё в порядке. Мне прекрасно известно, что у тебя премьера фильма и ты не можешь сейчас перекраивать свой график, — ответил Ри, обхватывая пальцами ладонь севшего на край кровати Сынхёна и слегка пожимая, показывая, что всё действительно хорошо. Наверное, в любой другой ситуации я бы расценил это как посягательство на мою собственность, но сейчас мне было приятно смотреть на них. Приятно, что в нашей группе есть та сплочённость, какой нет ни в какой другой. Нам очень многое пришлось преодолеть всем вместе, и это сплотило сильнее всех лет, что мы жили вместе, по сути, знакомыми незнакомцами. Совершенно разные внутри и снаружи. Хоть я и не мог сказать, что все испытания, которые выпадали на нашу долю, стоили того, что мы имели сейчас. Я видел убитого горем и раскаянием Дэсона и ни на секунду не забывал того, что сделал сам, а о том, что случилось с Ри, сейчас и говорить не стоило. Я бы не жил без него. Просто не смог бы. Не потому, что я депрессивный и склонный к мыслям о суициде, а потому, что без него жизнь потеряла бы все краски, потеряла бы весь смысл. Зачем продлевать агонию? Нет, я не смог бы. Да, может, это слабость. Но зачем мне быть сильным без него? Я мог понять Сынхёна, испытывающего угрызения совести. Младший, находящийся в вечном движении, чёрт знает сколько раз вытаскивал этого сложного человека из его панциря. И хотя Сынхён мог кричать на него и злиться, но результат был всегда налицо. В комнату вошли Тэян и Дэсон, тут же развалившиеся на кровати в опасной близости от моего малыша, и я уже готов был забрать свои слова об отсутствии ревности обратно, потому что Тэян опустил голову на ноги младшего. Дэсон улёгся, закинув ноги на спину Тэяна, создавая своеобразную кучу-малу, и Сынри начал смеяться, когда Сынхён состроил умилительную мордашку прежде, чем вскочить на ноги, и, обежав кровать, опустился поверх этой развалившейся парочки. — Нельзя просто взять и валяться тут без меня, — прокричал он, елозя по ним, пытаясь устроиться поудобнее и, конечно, побольнее проехаться локтями по всему, до чего сумел дотянуться. В этом писке и визге, что могли создавать скорее дети, чем взрослые мужчины, Сынри чуть не прилетело в голову ногой, и я пересел на кровать рядом с ним, отбивая их случайные нападки. Одёргивать парней совершенно не хотелось, потому что Ри смеялся, уткнувшись мне в шею лицом, смешно при этом дрыгая ногами, а потом так счастливо вздохнул, что напряжение всех этих дней стало потихоньку отпускать, позволяя мне тоже присоединиться к веселью. Через минуту, когда Сынхён полностью подгрёб под себя уже не сопротивляющегося Дэсона и тянул загребущие лапки к заднице отбивающегося Тэяна, дверь приоткрылась, а в проёме показались две улыбающиеся девушки. И всё бы ничего, если бы не сказанное хором Тэяном и Дэсоном: — Дорогая, это не то, что ты подумала. После пары секунд гробового молчания мы все сорвались на настоящий ржач. Отсмеявшись, девушки уселись на пол, а Сынри уже почти плакал на моём плече, придерживая бок и пытаясь успокоиться. — Не виноватая я, они сами пришли! — выдал Топ, имитируя женский голос из какой-то старой зарубежной комедии, отчего мы снова начали смеяться. — Ладно, вы тут заканчивайте побыстрее, а мы пока приберёмся, — сказала Хёрин, смеясь и уворачиваясь от запущенной в неё Тэяном подушкой. Мы ещё с минуту тихонько хихикали, пытаясь выровнять дыхание, после чего Тэян всё же выполз из-под расслабившихся тел и сказал: — Пойдёмте выпьем кофе, оставим голубков наедине. — В самом деле, люди две недели не трахались, а мы тут заняли всю кровать, — сказал Сынхён, резко подскочив с Дэсона и отправляясь на выход. — Что?! Хён!!! — возмущённо выдохнули мы с Сынри, пока эти трое смеялись над нами. — Ой, Джиён-хён, а чего ты так краснеешь? Похоже, ты ошибся, хён, и они обновили больничную кроватку, — сказал Дэсон, когда я почувствовал, как мои щёки и уши стали гореть. Я спрятал пылающее лицо в волосах Сынри. — Эти могут, я даже не удивлён, — уже не стараясь сдержать смех, сказал Тэян и добавил: — Вы бы слышали их по ночам и утрам... Уф... Виагра — просто детские витамины по сравнению с их стонами. — Пошли вон отсюда! — кидаясь оставшимися подушками, закричал я, в то время как Сынри хохотал наравне с ними. От воспоминаний о наших вчерашних ласках в палате по коже пробежались мурашки. Ближе к утру, когда медсестра сделала Сынри необходимые уколы, я запер за ней двери и лёг рядом с ним, надеясь поспать еще пару часов, но Ри повернулся ко мне и обнял, тяжело дыша. Он водил кончиком носа и губами по моей шее, заставляя меня возбуждаться. — Я больше не могу, — шептал он мне в ухо, прикусывая и оттягивая мочку. Я судорожно втягивал в себя воздух сквозь зубы и вынужден был признать, что тоже на пределе. Кто бы мог подумать, что за полгода я так привыкну к регулярному сексу, привыкну к его члену в себе и теперь, когда он в больнице, я, стоя под душем, вместо того чтобы просто подрочить, запускаю в себя смазанные пальцы и пытаюсь нащупать простату, что совсем не просто для меня и дело пары секунд для Ри. — Я хочу тебя, Ён! Сейчас! — продолжал шептать он, уже в открытую целуя шею и щеки. Во мне боролись боязнь как-то навредить и сумасшедшее желание, поэтому я спросил: — Ты уверен, маленький? Еще слишком рано. — Уверен. Ты будешь сверху, я не буду напрягаться. Зная, как он инстинктивно подбрасывает бёдра, даже когда я сверху, и ему достаточно просто лежать и получать удовольствие, я сразу отказался. — Нет. Лучше я просто поласкаю тебя, — сказал я, сползая вниз и пытаясь стянуть с него пижамные штаны, но Ри перехватил мои руки. — Джи, завтра меня выпишут. Я в порядке, я не буду двигаться, если ты поможешь мне. Хорошо? Хочу быть в тебе, — сказал он, смотря мне прямо в глаза. Помедлив немного, я всё же расслабился и спросил: — Что мне делать? — конечно, опыта у меня было достаточно, но обычно сам себя во время секса я никогда не растягивал. — Растянуть себя? — Нет, я хочу сам. Разденься и иди сюда. Когда я разделся и переполз выше по широкой кровати в ВИП-палате, Сынри заставил меня встать на колени и перекинуть одну ногу через его голову. Немного приподнявшись, он подложил подушки под свою голову так, что его губы уперлись в мой пах. Зрелище было поистине возбуждающее, и я уже в нетерпении подался бедрами вперед, проезжаясь членом по его щеке, но Ри не спешил доставить мне такое удовольствие. — Упрись ладонями о спинку кровати или стену. Теперь мои ноги были широко раздвинуты, а попа отставлена полностью, открывая меня для его пальцев. Мы очень многое попробовали за прошедшие полгода, но эта поза была какой-то грязной и безумно возбуждающей одновременно. Ри поднёс пальцы к моим губам, и я сразу вобрал их в рот, понимая, чего он хочет. Когда он завёл их мне за спину, я даже повёл попой от нетерпения, что от него не укрылось. Сынри улыбнулся мне, наконец дотрагиваясь горячим язычком до моей уже сочащейся смазкой головки и одновременно вводя в меня указательный палец. Мне пришлось оторвать одну из рук от стены и закусить её, чтобы не стонать. Я чувствовал, как он согнул во мне палец и, двигая им, безошибочно нашёл сгусток нервов. Дальше все его действия мной уже воспринимались просто и примитивно, всё слилось в одно сплошное удовольствие, и я не мог различить, что было лучше. Откуда эти нереальные ощущения? Это из-за члена, до основания вбираемого Ри так, что он упирался носом мне в пах, или они рождались сзади, когда он буквально трахал меня уже тремя пальцами, всё время задевая простату? Я и сам не понял, что произошло, но обычно зарождающееся в паху тянущее чувство, возникающее в преддверии оргазма, образовалось теперь где-то глубоко внутри меня, там, где его пальцы с силой массировали сгусток нервов. Но в следующую секунду колечко входа начало ритмично сокращаться — по телу разлилось такое странное, но потрясающее чувство, что я едва смог удержаться, не упав на Сынри сверху. Меня била крупная дрожь, и я непонимающе смотрел на как-то восхищённо улыбающегося Ри. Он закусил красную от оральных ласк губу и поцеловал подрагивающий от возбуждения член. — Сухой оргазм, — хрипло ответил он на мой вопросительный взгляд и тут же пообещал: — А сейчас будет и обычный. Он вновь вобрал мой член в рот сразу и целиком, продолжая ласкать мягкие стеночки, всё еще ритмично сжимающиеся вокруг его пальцев. Достаточно было всего пары движений, чтобы я кончил, раскрывая рот в беззвучном крике. Руки уже не держали, поэтому я упёрся лбом в стену и опустился немного ниже, пытаясь выйти изо рта Ри, но он не отпустил, уже довольно мягко обсасывая опадающий член. — Сынри~а. — Тебе понравилось? — спросил он, с громким чмоканьем выпуская изо рта мой член. — Это было просто нереально, — ответил я, пытаясь перекинуть ногу через него, чтобы наконец завалиться на кровать рядом с ним. Он придержал меня, помогая сделать это, и я опустился на прохладные простыни, едва ли не вырубаясь. — Солнце, прости, я уже не смогу подняться, — жалобно простонал я, смотря на его большой член, явственно проступающий сквозь тонкую маечную ткань пижамы. — Просто повернись на бок, — понимающе улыбнулся он. — Я буду двигаться очень медленно. Тяжело кряхтя, я повернулся спиной к нему, сгибая одну ногу в колене и прижимая её к животу, как можно больше открывая себя для него. Он руками раскрыл ягодицы еще больше и, потеревшись о покрасневший расслабленный вход, вогнал себя сразу целиком и до основания. Я, всё еще загнанно дышащий после двух предыдущих оргазмов, тонко простонал и почувствовал, как возбуждение вновь начало приливать к паху. Меня и так вырубало, а после еще одного раза я, казалось, просто мог потерять сознание. Сынри тяжело дышал, целуя открывшуюся для поцелуев шею, а я млел от непередаваемых ощущений. По правде говоря, с девушками мне хватало одного раза, и только спустя получасовой перерыв можно было идти на второй заход, но Ри уже давно показал мне, что это не особенность моего организма, а недостаток желания, потому что одного раза с ним мне катастрофически не хватало. Его движения, как он и обещал, были мягкими, плавными, не срывающимися, как обычно, на скачки, и от этого внутри всё переворачивалось. Он сдерживал себя, шумно вдыхая и выдыхая сквозь с силой сжатые зубы, но и для меня это стало своеобразной пыткой, потому как внутри что-то горело, заставляя подставляться под его толчки. Ри сжимал и разжимал пальцы на моём бедре с такой силой, что я был уверен в том, что останутся синяки. — Чёрт! — выругался Ри чуть слышно, и я всё же решил ему помочь, отстраняясь и поднимаясь на колени. — Ложись прямо, малыш! — скомандовал я и устроился на его бёдрах, слегка приподнимаясь и направляя его в себя. Мы не очень часто прибегали к этой позе, потому что я чаще всего двигался для Сынри не достаточно быстро и глубоко, но сейчас выбирать было не из чего. После двух оргазмов тело было так сильно расслабленно, что член с лёгкостью проскользнул сквозь колечко ануса, мягко раздвигая стеночки. Мы одновременно низко простонали, пытаясь сделать это как можно тише, после чего я начал двигаться. Ри пытался руководить мной, но я, переплетя наши пальцы, прижал их кровати и замер. Наверное, это было эгоистично, но меня так завёл его стон, при том что я весьма грубо удерживал его, не позволяя ни приподнять бёдра, ни двигать руками, но Сынри это только сильнее заводило. Вся его самоуверенность ушла в никуда: он лежал, мотая головой из стороны в сторону и хныкая, а потом прекратил вырываться и открыл глаза, смотря на меня так преданно, так просяще, что я не мог не дать ему того, чего он так желал. Медленно приподнявшись на его члене так, что внутри остался лишь кончик головки, я резко опустился сверху, отчего он протяжно и высоко простонал, пытаясь приподнять бёдра и вырвать руки из моей цепкой хватки. — Хватит! — строго прикрикнул я, упиваясь своей властью над ним. Я думал, Сынри обидится, но он задышал ещё резче и, облизав губы, сказал: — Как скажешь, мой лидер, — вышло как-то очень хрипло и низко, что ещё больше заводило. Мой собственный член уже болезненно ныл, прижимаясь к животу, но эта игра нам обоим явно была по вкусу. — Тебе нравится, когда я командую, малыш? — спросил я вкрадчиво, на что Сынри помедлил, но всё же ответил: —Да, мой лидер, — при этом он не выглядел униженным или сломанным, в его глазах были предвкушение и заинтересованность, на что я улыбнулся и решил его не разочаровывать. — А что ещё тебе нравится и ты скрыл это от меня? — спросил я, вспоминая, что его любимым моментом из дорамы было то, как учительница шлёпала ученика. Ри ещё раз облизал губы и отрицательно покачал головой. — Может, мне стоит тебя наказать за враньё? Как ты думаешь? — спросил я, специально делая свой голос хрипловатым и насмешливым. На коже малыша выступили мурашки, и по телу прошлась дрожь, отзываясь подёргиванием члена, всё еще находящегося во мне. Так вот чего он хочет! Ну что же, пара ударов по заднице его печени никак не повредят. Я поднялся с его бёдер и сказал: — Повернись опять на бок! — Джи, — простонал он, на удивление сгибая ногу так же, как я делал это десять минут назад. Мне хотелось проверить, как он отреагирует, если я начну массировать плотно сжатое колечко ануса, но я пока сдерживал себя. — Джи? Ты так хочешь, чтобы я наказал тебя еще и за это? Как ты должен меня называть? — спросил я, легонько шлёпая его по ягодице. — М-м-м, может быть, Джиён? — спросил он с вызовом в горящих нетерпением глазах. — Это неправильный ответ, думай лучше! — стараясь придать лицу грозный вид, сказал я, на этот раз с громким шлепком опуская ладонь на его попу. — А-а-а, может быть, Квон Джиён? — прикрыв глаза и откинув голову, спросил он, улыбаясь уголками губ. Он был такой сексуальный в этот момент. Бисеринки пота по стройному красивому телу, впалый живот и прижимающийся к нему член, на кончике которого блестела капелька смазки, резко поднимающаяся и опускающаяся грудь, раскрытые ягодицы, открывающие вид на аккуратную маленькую дырочку. Я нагнулся над ним и коротко лизнул его, отчего он подался вперёд, пытаясь уйти от моих прикосновений. Он был такой чистый, аккуратный даже там, что противно не было ни капельки. Ри попытался подняться, но я хлёстко и довольно сильно ударил его по ягодицам. — А-а-а-а, Джиён, что ты делаешь?! — стонал он, кусая губы, но уже не пытаясь вырваться. — Ты принадлежишь мне! Весь! Целиком и полностью! Я хочу целовать тебя всего, и не смей мне перечить, — жёстко сказал я, сжав его челюсть и заставив смотреть мне в глаза. — Тебе ясно? — спросил я ещё раз, громко и весомо опуская ладонь на его покрасневшие ягодицы. — Да, мой лидер, — выстонал он, и мне достаточно было лишь прикоснуться к его члену, чтобы он тут же кончил, не сдерживая стонов и дрожи. — Потрясающе! — прошептал я, наслаждаясь выражением его лица. Я успокаивающе его поглаживал, пока его скручивали судороги оргазма, но, как только он открыл затуманенные глаза, подобрался повыше и вогнал член ему в горло, заставляя взять сразу глубоко. Ри закашлялся, задыхаясь, но через пару толчков расслабил горло и начал интенсивно сосать, ещё пара толчков — и я кончил, а Ри проглотил всё до последней капли и откинул голову на подушку, как только я расцепил пальцы, сжимающие его волосы. Свалившись рядом с ним на кровать, я закинул ногу на его бёдра и запоздало вспомнил про его бок, который мы могли растревожить, хотя он практически всё время лежал либо на спине, либо на боку. — Как ты? Нигде не болит? — спросил я, проводя рукой по его щеке и прикасаясь губами к прикрытым векам. — Я как мороженное под палящим солнцем. Что у меня может болеть? Я вроде ещё есть, но ещё чуть-чуть и растекусь лужицей, — хрипло и лениво отозвался Сынри, заставив меня рассмеяться. Мы помолчали пару минут, а потом он сонно прошептал: — Это как сумасшествие. — Разве плохо быть сумасшедшим? Никаких проблем, только ты и я, — спросил я, касаясь его губ своими. — Рядом с тобой я готов сходить с ума хоть каждый день,— ответил он, на секунду открывая глаза, чтобы тут же их закрыть и забыться глубоким сном. «Так и не скажешь сразу, кто кого поимел», — подумал я тогда, прибирая всё за нами и открывая окно, но не сдвигая жалюзи. Кто знает, где можно встретить этих папарацци, если они нас даже в пансионате родителей умудрились сфотографировать. Из воспоминаний меня выдернул вибрирующий в кармане телефон, оказалось, что я просидел так довольно долго и Ри уснул у меня на груди. Аккуратно переложив его голову на подушки, я вышел в гардеробную и ответил на звонок, скидывая с себя одежду. — Алло, Джиён~а, здравствуй, — поздоровался президент. — Не смог приехать, всё равно увижу его завтра. Как он? — Здравствуй, хён. Вроде неплохо, но собралось столько народу, что он только пару минут назад как уснул. — Хорошо. Как думаешь, стоило позволять ему выписаться? Он временами слишком самоуверен, а повреждения ведь нешуточные. Мне звонил врач, ему не даёт покоя его до сих пор не спадающая температура. После такой операции больные встают через пару дней, а через десять уже выписываются, вполне неплохо себя чувствуя, тем более ему сделали совсем небольшой разрез. Это заставляет меня волноваться. — Но врачи сказали, что операция прошла успешно, даже несмотря на его состояние после. — Я не знаю, Джи. Просто очень внимательно следи. Утром менеджер привезёт медсестру, не забудь. И сделай так, чтоб вас не застали спящими вместе, пожалуйста. — Я помню, хён. Всё будет хорошо. Если ему станет хуже, я тут же заставлю его вернуться. — Хорошо. Конечно, я поддержал Сынри в этом решении, ведь появиться сейчас на таком значимом событии будет хорошей возможностью поставить окончательную точку в этом, но понапрасну рисковать не вижу смысла. Мы сделали кучу работы, чтобы замять скандал, кому, если не тебе, знать об этом. — Я знаю. И я благодарен вам за то, что вы не стали упрекать его в чём-то или расторгать контракт. Президент внезапно засмеялся. — Не говори ерунды, я всегда знал, что из него вырастет. Именно поэтому обрезал ненужные ветви, заставляя расти только вверх. Если дерево вовремя не обрезать, оно раскидает свои ветви вокруг и не вырастет таким высоким, как могло бы. Но если вовремя отсечь всё ненужное, то оно вырастет таким большим, что его не смогут задевать ветвями маленькие деревца, оставшиеся где-то внизу. Тогда оно может тратить все свои силы и время на крону. Они смогут только смотреть на него и завидовать, потому что им так уже никогда не вырасти. Я хотел, чтобы вы все стали именно такими деревьями, и у меня получилось. В моём саду растут абсолютно разные, но самые прекрасные из деревьев. И если на него забралась тля или ещё какая зараза, то это не повод вырубать дерево, достаточно использовать необходимые средства для устранения всего, что мешает ему расти и приносить урожай. — Вы мудрый человек. Вам только трактаты по философии писать, хён, — улыбаясь, сказал я, чувствуя себя немного растроганным... Хотя эти сравнения с деревьями я слышал уже очень много раз, но такая трактовка была даже для меня в новинку. — После пары бутылок соджу я ещё не то могу придумать, — посмеялся он и добавил: — Ты ведь работаешь над альбомом, правда? Я, конечно, ценитель красоты, но и урожай собрать хотелось бы хороший. — Да-да, об интересах садовода мы не забываем, не волнуйтесь, — ответил я, наигранно тяжело вздыхая. — Спокойной ночи, Джиён~а. — Спокойной ночи, хён. Вернувшись в спальню, я раздел Сынри, стараясь не разбудить, хотя он пару раз приоткрыл глаза и улыбнулся мне, но всё же окончательно не проснулся. Забравшись под одеяло, я прижался к его горячему телу и уснул.