***
— Очень интересно, — хмыкнул Сатоши. — Получается, если ангелов раньше не было на Земле, то вы откуда-то пришли? — Получается, что так, — Люц пожал плечами. — Но я не знаю, откуда. Родился я уже на Земле, а старшие не слишком-то горели желанием нам рассказывать. — Но почему? — Макс включился в разговор. — Разве старшие не стремятся вызвать в младших гордость за родину, уважение к истории, нет? — Так принято здесь, на Земле. Не стоит сравнивать нас с вами. У нас другая культура. — Это потому что вы не люди? — спросил Тайсон. — Нет, — внезапно встряла Дранцер. Все вздрогнули. Духи слушали историю Юана молча, так что мальчишки как-то и забыли о них. Для духов все эти события были куда более живыми. Они сами были свидетелями многих происшествий. Люди быстро забывают такие истории, они постепенно стираются, становясь легендами, а потом и вовсе сказками, пока не исчезнут окончательно, а духи живут намного дольше людей, и поэтому им проще помнить. — Духи тоже с гордостью несут память предков и передают её следующим поколениям, — продолжила девушка. — Поэтому — нет. Не потому что они не люди, а потому что они не отсюда. — Так какие тогда ангелы на самом деле? — поинтересовался Рэй. Он уже привык к тому, что всё не так просто. — Вот вы всё говорите об ангелах, но у нас в голове это белые добрые создания с крылышками. А это, разумеется, неправда. Мы ничего не знаем о том, какие они по-настоящему. — Я не хочу вспоминать о том времени, — Люцифер покачал головой. — Как понимаете, разошлись мы со …кхм…скандалом. — И не расскажете важный кусок истории? — Кай поднял бровь. — А как же ваше желание обставить Юана? Рассказать всю историю, как она есть. Люцифер хмыкнул: мальчик нашел, за что его подцепить. Ну ладно уж, сказал «а» — теперь говори «б». История должна быть полной, иначе Юан так и будет водить мальчишек за нос, ради своих целей. Пусть для детей это ничем сильно уж плачевным не кончится, но вставить пару палок в колёса главы ордена очень уж хочется. — Хорошо, уговорили, — Люц вскинул руки, сдаваясь. — Мне сложно говорить о своём прошлом до так называемого «падения», но, вы правы, история должна быть полной.***
Четыре тысячи лет назад
На «Небесах» всегда было светло и ярко. Здесь никогда не падал ночной сумрак и тучи, даже в самую суровую грозу не могли забросить сюда ни одной дождевой капельки. Свет изливался, казалось бы, отовсюду, закрывая собой все цвета, кроме белого. Даже те оттенки, что отличались от правящего здесь цвета, всё равно терялись, тонули в этой совершенной белизне. И лишь иногда внутри некоторых зданий можно было встретить нечто иное, чем белое. Особенно это касалось центра города, где находился прекрасный белый замок. Тонкая, точёная фигура сидела на лавочке, среди кустов белых роз. Михаил заворожено наблюдал за искрящимися нитями, что складывались в немыслимые, витиеватые узоры у него под пальцами. Он ловко соединял линии в ещё более странные узоры, которые в ответ на движение тут же меняли яркость, вспыхивали и разрастались. Вдалеке раздался неясный звук. Ангел взял одну ниточку тончайшей энергии и потянул её к противоположному концу фигуры. Раздался ещё один звук, и фигура дёрнулась и рассыпалась ярким снопом искр, что опустошенно осыпались на белёсую траву. Михаил раздосадованно вздохнул и повернулся в сторону отвлёкшего его шума. Среди слепяще белых колонн беспорядочно металась такая же тонкая фигура. Тень от здания делала её серой, отличной от остального окружения. Михаил качнул головой и направился к фигуре. — Что-то случилось, Люсиэль? — спросил ангел у суетящейся фигуры. Знакомые не называли друг друга полным именем. Это было неудобно. Хотя и считалось фамильярностью. — Я нигде не могу найти отц,. — Люсиэль вздохнул и обернулся. — Ты его не видел? — Мирдина? Нет, не видел. — Ну, вот же! Скоро совет, а он… Молодым ангелам пришлось замолчать, так как мимо колонн шла важная процессия, состоящая из принца Кагераля Декхерваля и трёх высших ангелов из Совета Мудрейших. Совет Мудрейших — высший орган власти на «Небесах», также иногда называемый Советом Двенадцать или Советом Чистейших белых ангелов. Его приказы истинны и неоспоримы, а действия благородны и не подвергались сомнению. Только принцу, единственному, кто самолично слышит глас божий, дозволено не повиноваться его приказам. И только принц выделялся среди всей этой белой, абсолютной белизны своими чёрными одеяниями. Помимо него цветные одеяния носили ангелы низших сословий, что жили на периферии города, подальше от идеального замка. Здесь же в белом саду жили наиболее благородные, белые ангелы. Молодые ангелы отбежали в сторону, чтобы не мешать проходу, и почтительно поклонились. Прошедшие мимо не обратили на них никакого внимания. — Вот, видишь, скоро совет, а отец всё где-то пропадает! — возмутился Люсиэль. — Попробуй посмотреть за городом у платформы, в последнее время он довольно часто там появляется. — Точно? — Люсиэль недоверчиво прищурил свои тёмные глаза. — Да говорю же, я не уверен, но так может быть. Люсиэль чуть отстранился от друга, а потом опрометью бросился в указанное место. Надо признать, он беспокоился за отца, который, по его мнению, вёл себя слишком безответственно, для архангела и одного из двенадцати. Он постоянно где-то пропадал, занимался не пойми чем, легко, даже слишком, находил общий язык с ангелами низших сословий и даже с существами планеты внизу. Это не одобрялось другими членами Совета. Они считали, что чистому, совершенному существу не следует марать себя о тех, кто не обладает подобающей чистотой. И Люсиэль переживал, что однажды такое своеволие может выйти отцу боком. Хотя Мирдин всегда говорил, что открытость и честность порой открывает запертые двери и вместо того, чтобы ставить себя выше других, напыщенно бросая в лицо волю господа в виде туманных пророчеств, лучше просто поговорить. И у Мирдина получалось добиваться того, что у других не получалось. Так что, возможно, местами он был и прав. Но это совсем не отменяло его глупого поведения. Люсиэль выбежал за ворота и на своё счастье увидел прямой белый силуэт отца. Мирдин стоял к нему спиной и с кем-то разговаривал. — Отец! — молодой ангел позвал архангела. Плечи Мирдина дрогнули, и он обернулся. Люсиэль добежал и, наконец, увидел того, с кем разговаривал архангел. И потерял дар речи. Он впервые увидел духа. В Совете Мудрейших говорили о них, да и по городу ходили слухи, что это существа, которым поклонялись смертные, уходя от учения господа. И встретить одного из них здесь, на «Небесах», у самых врат ангельского города. — Отец… это же… это… но как? Мирдин только рассмеялся. Его позабавило смущённое лицо сына, растерянно переводящего взгляд с отца на духа и обратно. — Сын мой, позволь представить тебе Огама. Я знаю, о чём ты думаешь, но не следует воспринимать его враждебно. Он — моё доверенное лицо на Земле и помогает узнавать обстановку среди других духов. Огам переложил посох, увенчанный драконьей головой с голубым камнем в пасти, в другую руку и слегка поклонился молодому ангелу. Люсиэль настороженно смерил седую голову крепкого старца, но не стал перечить отцу. — А это, — продолжил Мирдин, — мой сын, Люсиэль. — А-а, тот самый талантливый мальчик, о котором вы рассказывали. Очень приятно. — Спасибо, — Люсиэль смутился, но потом резко вспомнил, зачем он сюда так нёсся, и засуетился. — Отец! Собрание Совета Мудрейших вот-вот начнётся, опаздывать недопустимо! — Разумеется, ты совершенно прав, сын мой. Иди вперёд, а я попрощаюсь с Огамом и догоню. Люсиэль смерил отца пронзительным и недовольным взглядом и спустя пару секунд он уже вышагивал в сторону города. — Шустрый паренёк, — хмыкнул Огам. — Лучший ученик, первый кандидат в Совет Мудрейших. Он столь же талантлив, сколь и… глуп. Свято верит в правила, но совсем не замечает того, что происходит на самом деле. — Это свойство молодости, не переживайте Лорд Мирдин, вырастет — поймёт. — Да боюсь, что не в этом дело, — Мирдин нахмурился. — Ты понял, что нужно сделать? — Разумеется, Лорд Мирдин, всё будет сделано в лучшем виде. Мы благодарны вам за вашу помощь, ренегаты вам обязаны. Архангел кивнул и направился вслед за сыном.***
Сплетения никак не желали собираться в узор, золотистые ниточки всё время соскальзывали, а то и вовсе рассыпались снопом сияющих искорок. — Всё в порядке, Люсиэль? — поинтерисовался Михаил, подсаживаясь рядом. — Раньше у тебя легко получалось это сплетение. — Не лезь под руку! — фыркнул Люсиэль и всё-таки удачно завершил сплетение. Витиеватый узор погас, и на его месте возник полупрозрачный экран с бегущими по нему символами. Программа работала правильно. Михаил несколько раз хлопнул в ладоши, показывая, что ему нравится результат. Совет Мудрейших, изредка, но всё же менял свой состав, поэтому архангелы всегда держали рядом с собой нескольких учеников, на случай необходимой замены. Ведь, согласно указаниям господа, членов совета всегда должно быть двенадцать, не больше и не меньше. Учеников обучали ремеслу архангелов — сплетениям: силе, способной менять реальность на «Небесах» и создавать новые сложные предметы из простых веществ. А тем, кто хорошо справлялся, доверяли более сложные задания, которые потом шли в работу и в дальнейшем использовались Советом Мудрейших. И Люсиэль старался. Он мечтал однажды стать одним из двенадцати белых ангелов, стать таким же, как отец, которым он, несмотря ни на что, восхищался. Люсиэль свернул программу в маленький огонёк и передал его подбежавшей тени. Эти существа создавались для служения ангелам, они были слабыми и быстро погибали, но зато их было много. Достаточно, чтобы одержать победу в войне с духами и направить человечество на путь истинный, к богу.***
Мирдин нашел сына в саду. Он как всегда сосредоточенно занимался сплетениями и не обратил на отца никакого внимания. С минуту архангел изучал его, любуясь тем, как ловко пальцы соединяют линии, а потом громко позвал: — Сын мой, отвлекись ненадолго. У меня к тебе серьёзный разговор. Но Люсиэль не двинулся, он сначала закончил сплетение и лишь потом повернулся к отцу. — О чём ты хотел поговорить со мной, отец? — О твоих успехах, как ученика. В Совете говорят о твоих достижениях. Люсиэль сразу оживился и восторженно посмотрел на Мирдина, а тот только улыбнулся в ответ. — Было принято решение, что теперь ты будешь выполнять другие, более сложные задания. Вскоре ты отправишься со мной и будешь помогать нести свет и слово божие. — Я рад этому, отец! — Люсиэль опустился на одно колено рядом с Мирдином, как представителем Совета Мудрейших, и начал зачитывать слова клятвы, как это требовалось от ученика, переходящего на новый уровень. — Клянусь господом нашим, Ватосом, клянусь нести слово его, клянусь нести свет его, клянусь нести волю его, во имя совершенной чистоты, совершенного мира. Мирдин с трудом удержался, чтобы не поморщиться. Ему не нравилась вся эта напыщенность и высокомерие в каждом из обрядов его народа, но так было принято. И никто не задавал вопросов, почему так. Точнее, задавать такие вопросы было опасно. Здесь не позволялось думать своей головой и искать свои ответы.***
Обозначенный поход состоялся спустя несколько дней, когда все условности были учтены, а позволения получены. Мирдин собирался скорректировать работу культа, восхваляющего господа и несущего слово его грешным людям. Люсиэль робко вышагивал рядом с отцом, для него это было первое путешествие на планету внизу, и он очень волновался, хотя и старался не подавать виду. Медленной, неспешной походкой они подошли к самому краю «Небес», на платформу. Мирдин бросил взгляд на сына и взял его за руку. Ангелы умели принимать любой облик, какой им только захочется, но всё же старались пользоваться этой способностью нечасто. Многие ни разу не меняли своих чистых светлых обликов на что-то иное. Считалось, что частая их смена может привести к тому, что они забудут свой первоначальный вид и тем самым запятнают себя безобразным ликом. Так что архангелу пришлось проконтролировать то, как молодой ангел впервые в жизни расправляет свои крылья.***
Пара ангелов в яркой вспышке появилась в одном из маленьких храмов, построенных людьми во славу господа. Только тогда Мирдин опустил руку сына и отошел, чтобы посмотреть, как Люсиэль морщится от непривычного тусклого освещения, придирчиво рассматривая стены храма. — Это и есть Земля? — разочаровавшись, спросил молодой ангел. — Нет, это храм, который по нашим описаниям построили люди в честь нашего бога. — У них плохо получилось. — Пойдём. Сама Земля намного интереснее, чем мрачный храм. Мирдин снова взял сына за руку и повёл к выходу. В лицо ударил яростный порыв морозного воздуха. Всё вокруг было белоснежным, почти как на «небесах». Лишь местами чернели стволы деревьев, да ветер трепал одеяния. — Это уже лучше, — кивнул Люсиэль. Эта зимняя, сияющая белизной пустошь нравилась ему куда больше, чем тесный мрачный храм. Молодой ангел зачерпнул рукой свежие искрящиеся хлопья и потёр их в руке. Они тут же растаяли и упали вниз, прозрачными каплями. — Это снег, — пояснил Мирдин. — Совет Мудрейших считает его лучшим проявлением земной погоды. Он, чистый и белый, скрывает всю грязь и несовершенство. Но мне больше нравятся цветы весной. — Цветы? А я их увижу? — Возможно, когда-нибудь, сын мой. Терраформация планеты идёт полным ходом, и пока всё проходит удачно, но… это не то, что я хотел бы тебе показать. Следуй за мной. И, спустя какое-то время, архангел привёл сына к огромной горной гряде. Здесь, закрываемая горами, снежная вьюга почти утихла, и пусть холод и не тревожил ангелов, но передвигаться стало легче. Там Мирдин указал на огромное природное отверстие в скале и первым вошел внутрь, а Люсиэль снова сморщился, привыкая к темноте. Туннель уходил далеко вглубь горы, а своды постепенно сужались. Молодой ангел брезгливо сморщил нос, когда смог разглядеть трупы людей в дальнем конце пещеры. Ангелам мороз был не страшен, а вот людишки сбились в кучку и сдохли от холода. — Что за бесполезные создания? — молодой ангел отшатнулся от окоченевших останков, что крепко держались друг за друга на полу пещеры. — Такие слабые, несовершенные. — Ты так думаешь? — а вот Мирдин смотрел на тела с сожалением. — Не зря господь послал нас на Землю. Удивительно, что этот вид вообще выживал всё это время. — Если они слабы сейчас, это не значит, что они не станут сильны потом. Тебе нужно научиться видеть то, что есть на самом деле, а не только то, в чём ты убеждён, иначе ты можешь пропустить много важного. Эта длинная, затяжная, неестественная зима пришла по велению ангелов. Иггдрасиль — дух, защищающий эти земли — погиб, а с ним ушли и другие духи. Деревни людей оказались погребены стихией, но даже так они не сдались, не приняли судьбу, а укрылись здесь. Смотри, — Мирдин указал на кучу тел. — Они не просто так сидят в куче: мужчины, сильные воины племени, обнялись друг с другом, за ними слабые, мужчины и старики, потом женщины и в самом центре дети. Так можно сохранять тепло очень долго, позволяя выжить тем, кто находится в центре. — Какой в этом смысл, если они всё равно погибли? — Ты уверен, сын мой? Посмотри внимательно. Люсиэль медленно повернулся и, повинуясь просьбе отца, всмотрелся в тела. Поначалу куча тел оставалась просто кучей. Мертвым, холодным сцеплением посиневших рук, изуродованных безжалостным морозом. Однако, стоило всмотреться сильнее, в самый центр, подойти чуть ближе, как молодой ангел, наконец, увидел его. Лёгкое полупрозрачное облачко пара выходило откуда-то из глубины, оно появлялось и за считанные доли секунд бледнело и растворялось в холоде пещеры, а спустя ещё секунду появлялось снова и снова растворялось. Ведомый любопытством, молодой ангел бросился к телам и принялся раскидывать их, это было нелегко: тела окоченели, пальцы мёртвых мужчин крепко вцепились в одежды товарищей, и для того, чтобы расцепить их, приходилось рвать одежду и ломать заиндевевшие кости. В середине нашлась маленькая девочка, не больше десяти лет от роду. Совсем кроха. Она была слабая, замёрзшая, но живая. — Возьми её! — чуть более приказным тоном сказал Мирдин. — Зачем она тебе? — Люсиэль сморщился, когда грязная, изодранная одежда девочки изморала его белоснежные одеяния. — И что теперь? Она всё равно умрёт от холода. Но Мирдин не ответил, вместо этого он собрал с пола несколько сухих палочек, сложил их домиком и положил в центр маленький белый кубик. — Эй, что ты делаешь, отец? Отец?! — Люсиэль вскочил на ноги, возмущённо сжав руки. Он прекрасно понимал что то, что только что сделал Мирдин — преступление. Архангел нарушил один из самых строгих запретов. Он доверил низшему существу божественную силу. Зажёг божественный огонь. В этот момент сердце молодого ангела упало куда-то в пятки. Он смотрел на языки белого пламени, что не погаснет от ветра или влаги, а внутри будто всё сжималось. Что случится, если Совет Мудрейших узнает об этом? Нет. Они узнают. Точно. Господу ведомо всё, что происходит в этом мире. А это значит… Внезапно раздавшийся хруст снега у входа в пещеру выдернул Люсиэля из оков панического ужаса. Заставил обернуться. У входа стоял Огам. Дух-дракон скинул капюшон своего ярко-синего плаща и вошел внутрь. — У тебя всё готово? — вместо приветствия спросил Мирдин. — Обижаешь! Всё в лучшем виде, — Огам улыбнулся и сразу перешел на серьёзный тон. — А ты? — Это в моих интересах. Мирдин достал связь сплетений и передал их духу. Огам кивнул и спрятал сплетения, а на его глаза попалась маленькая человеческая девочка, сидящая у костра и будто не замечающая, стоящих рядом мужчин. Должно быть, она была очень напугана. Мирдин вдруг вздрогнул и подскочил на ноги. — Хорошо, сын, — архангел схватил Люсиэля за плечи, — а теперь послушай меня. Всё очень сложно объяснить, но сейчас ты должен пойти с Огамом. — З…зачем? — это ошарашило молодого ангела ещё сильнее. Он растерялся и уже не понимал, что происходит. — Пожалуйста, не спорь со мной. Так нужно. Похоже, у нас мало времени. Что бы ни случилось, я должен сохранить тебя, но и стоять в стороне пока, Совет Мудрейших творит настоящий геноцид, я тоже не могу. Пока Мирдин уговаривал сына бежать с духом, Огам поднял с земли девочку и укутал в свой плащ. Архангел резко потянул на себя Люсиэля и крепко обнял. Он схватил его за руку и потащил из пещеры, а молодой ангел был слишком шокирован, чтобы сопротивляться отцу. Но они опоздали. Их нашли. Стоило только выйти на открытую местность, как с неба в яркой вспышке обрушился отряд перехвата. Имея золотистый свет, они, казалось, излучали саму мощь, щетинясь сотнями заранее приготовленных боевых сплетений. Снежное поле вздыбилось вьюгой, снег раскидало поднятым ветром, оставляя лишь голые камни. Мирдин расправил крылья и попытался швырнуть сына в сторону Огама, но молодого ангела в полёте схватил один из ангелов группы захвата и оттащил в сторону, поставив на колени подальше от сражения. Чтобы боевые заклинания и сплетения, швыряемые Мирдином, в пленника не попали. Огам, оказавшийся отброшенным, посадил девочку на землю и попытался ввязаться в бой и помочь архангелу, но упёрся в барьер, выставленный группой захвата. Он понял, что сейчас у него нет сил сломать преграду, и, когда их с Мирдином взгляды пресеклись, он одними губами прошептал слово «обещаю» и скрылся вместе с девочкой. Врагов было много, а потому архангел был быстро схвачен и поставлен на колени с руками за спиной. — Говорят, скверна поражает внезапно, и часто достойнейших среди нас, — ангелы из группы захвата расступились, пропуская вперёд белого ангела. Он мало чем отличался от остальных членов Совета Мудрейших, лишь улыбка на его прекрасной морде сияла нетипично для архангелов — надменно. — Лестар, ну конечно, кто же ещё это мог быть, — злобно выплюнул Мирдин, а Люсиэль замер: он никогда не видел своего чудаковато-добрейшего отца таким… обезображенным гримасой гнева. Лестар был самым молодым из Совета Мудрейших, а потому он стремился занять более выгодное положение, услужить и совету, и принцу, и Господу. Он легко ввязывался во все планы совета, был на передовой противостояния с духами и, казалось, не упускали из виду вообще ничего. Вот и дела Мирдина не упустил. — Нет, я, правда, не ожидал такого! — Лестар картинно развёл руками. — Уважаемый член совета начал вести себя странно после успешной победы над ересью в этих землях. Мы смогли уничтожить Иггдрасиль, а ты как с цепи сорвался. Хотя ты и раньше был странным, но всё же. Тогда-то я и начал за тобой наблюдать, и тут я вижу через «Глаза Господа» вспышку сплетения, думаю, ну, что-то случилось с тобой и твоим сыном на Земле, дай, думаю, посмотрю, а тут вот что! Один из двенадцати якшается с духом. Как ты это объяснишь? — Тебе я ничего объяснять не стану! — Как скажешь, — отчего-то довольная улыбка Лестара стала ещё шире. — Уведите. Эй, мальчишку тоже под замок! — обратился к отряду захвата.***
Люсиэль сидел в саду, пытаясь собрать сплетение, но оно не получалось. Молодой ангел с потемневшими от печали глазами совершенно не мог сосредоточиться. Во всём обвинили Мирдина, он стал предателем и богохульником. Сотворил то, что ни в коем случае нельзя было делать — передал одни из самых важных сведений духам и показал божественный огонь человеку. Теперь его ждала кара. Однако сам Люсиэль остался не при делах. Его не стали обвинять в преступлениях отца, он про них ничего не знал. Из-за стен центрального сада донёсся глубокий, гулкий звук труб. Это означало, что казнь скоро начнётся. В этот момент сердце молодого ангела сжалось. Это был его отец. И пусть он хоть десять раз преступник и предатель. Пусть жалость к таким как он недопустима, но всё же…. Кроме отца у него никого нет. Сплетение сорвалось с дрожащих пальцев, упало на белёсую траву, треснуло и, разлетевшись на сотни мерцающих осколков, угасло. Люсиэль, не выдержав, вскочил на ноги и побежал к выходу на площадь. Зачем? Он не знал. Он не знал, что он будет делать, потом, когда доберётся туда, но он должен был быть там. С отцом. Совсем немного оставалось до выхода, когда на пути появился Михаэль. Он, не говоря ни слова, обхватил друга, не давая ему пройти дальше. — Нет, не смей! — Михаэль крепко сомкнул руки за спиной Люсиэля. — Пойдёшь туда — сочтут сообщником. Хватит нам одной жертвы. А Люсиэль всё тянулся к выходу. Его дрожащие пальцы едва-едва дотягивались до решетки из белоснежной стали. Площадь озарила яркая вспышка, донёсся высокий, протяжный звук. И всё затихло. Казнь закончилась. Сердце сжалось ещё сильнее от осознания случившегося, колени подогнулись, и молодой ангел рухнул на пол, повалив за собой и своего друга. Но Михаэль лишь сильнее обнял его, позволяя вдоволь наплакаться на своём плече. Излишняя эмоциональность считалась пороком, особенно среди белых ангелов. Эмоции делают существ слабее, лишают разума, ослепляют и не дают увидеть путь, проложенный господом. Пусть они и белые ангелы, но они были всё ещё недостаточно совершенны. Вот почему эмоции следовало держать под контролем. Ни в чём не сомневаться и следовать лишь одному пути. Тому, что нарёк господь. Михаэль помог своему другу встать и буквально дотащил его обратно до лавочки в саду. Люсиэль больше не плакал, он лишь слепо брёл за другом, опустив голову. — Всё хорошо. Так надо, — успокаивающе шептал Михаэль. — Не позволяй своим эмоциям сбить тебя с пути. Вот. Он усадил друга на лавочку и положил в его руки незаконченное сплетение. — Лучше вложи сюда все свои чувства. Покажи мне, как сделать этот узор, а то я всё не могу понять. И Люсиэль показывал, медленно и неуклюже перебирая пальцами. Иногда у него не получалось, его мысли были где-то не здесь. Тогда они начинали заново. А если сплетение получалось, то Михаэль говорил, что не понял, и они приступали к следующему. Так они сидели до тех пор, пока в сад не вошел белый ангел, состоящий в Совете мудрейших. Заметив визитёра, молодые ангелы тут же встали и поклонились. — Вижу ты и правда очень упорен и усерден, Люсиэль Лавзравраэль, — ангел из совета сделал жест рукой, показывая, что голову можно поднять. — Несмотря на то, что ты был очернён мерзким поступком твоего отца, ты продолжаешь усердно учиться. Достойное поведение. Ты и правда, один из лучших учеников. Люсиэль смотрел на одного из двенадцати, не решаясь издать ни звука. Куча чувств бурлила в нём в тот момент, от обиды за смерть отца до страха и ужаса за собственное будущее. Ангел тем временем продолжил: — А посему ты достоин занять место своего отца и войти в Совет Мудрейших как один из двенадцати белых ангелов. Мы ожидаем тебя в зале совета. Явись к нам на заходе солнца. Михаил едва дождался, когда белый ангел уйдёт, и, как только тот скрылся за поворотом, радостно напрыгнул на друга, тряся его за плечи. — Вот! Вот оно, Люсиэль! Вот то признание, что даровал тебе господь за все твои старания! Я так рад за тебя! — Да, я тоже рад… — но голос Люсиэля звучал слабо и неуверенно. Он всё ещё не верил в то, что его отец мог так поступить, предать Совет Мудрейших. Должно же быть что-то ещё, что-то, что Мирдин хотел показать ему в той пещере.***
В указанное время молодой ангел вошел в сени зала совета. У него немного подрагивали руки от волнения. Подумать только! Сегодня он на самом деле станет одним из двенадцати. Это то, о чём он мечтал всю свою жизнь, и то, к чему стремился долгие годы. И вот сейчас он войдёт в Совет Мудрейших. Но сегодня случилось столько много событий, что он уже не верил в то, что это происходит на самом деле. В голове была каша из чувств и эмоций. И всё же он здесь. Он вышел в центр высоченного белоснежного зала. Другие члены совета были высоко наверху, скрытые за белым стеклом, через которое лишь слегка были видны очертания их фигур. Одно место пустовало. И это место предназначалось для него. Но сначала нужно было принести клятву. Люсиэль опустился на одно колено и склонил голову. Громоподобный голос прозвучал будто отовсюду, заставляя молодого ангела вздрогнуть. Звук отражался от стен зала, метался, словно в ловушке, путаясь с собственным эхом, и сложно было разобрать, что он говорит. Что-то вроде: «Создание уч…ой записи» или «Ре…ст…ация поль…ова…». Большего Люсиэль разобрать не смог. А глава совета вмешался в какофонию гула и произнёс: — Мирдин натворил много бед. Из-за него нам придётся кое-что исправить в наших планах, а тебе придётся заменить его на посту и помочь вернуть всё на круги своя. — Да, — молодой ангел ещё сильнее опустил голову. — Теперь, когда ты стал одним из двенадцати белых ангелов, поклянись перед господом, что будешь служить верой и правдой. — Я клянусь перед господом нашим Ватосом, что буду служить ему, во имя идеального мира… во имя совершенного мира, — Люсиэль поднялся на ноги и, раскинув руки, читал заученный ранее текст. Он говорил эти слова кому-то, кого он не видел, но чей трубный глас заставлял сжиматься всё его естество, а сверху ему вторил хор голосов других членов совета: — Бог наш Ватос, даруй нам чистый мир, совершенный мир, белый мир.***
Современность
В спальне владыки Некрополиса повисла тишина. В который раз за этот вечер. Этой ночью она стала постоянным гостем всех тяжелых и мрачных рассказов о прошлом. Вскрывались всё новые и новые закоулки этого странного мира. — Так, значит, вот как ты стал одним из сильнейших ангелов, — робко подал свой голос Тайсон. Люцифер оторвался от тяжелых воспоминаний и помято улыбнулся: — Это несколько отличается от того, что насочиняли про меня белозадые, да? — Я бы даже сказал, что это совсем другая история, — хмыкнул Дракон. — И уж тем более эти легенды о великом восстании отличаются от того, что знаем мы, духи. — Разумеется! Эти россказни созданы только для того, чтобы выставить меня в глазах людей конченым ублюдком. Ничего правдивого в них нет. Хотя, пожалуй, кроме самого факта восстания. Но об этом потом. До него ещё далеко, ведь это было только начало истории. Но вот, что я вам скажу. Я ни разу не пожалел о том, что выбрал именно этот путь. И единственное, что бы я изменил, будь у меня такая возможность, так это то, что тогда я бы послушался отца и ушёл вместе с Огамом. — А что случилось дальше? — А дальше… война. Великая война, что медленно, но верно начинала закипать над миром. И, как обычно, её исход начинал складываться ещё до её начала, из мельчайших случайностей, возникших из-за того, что не смогли предсказать ангелы, изменяя свои планы, нарушенные Мирдином.