Роза ветров

Звук фанфар оглушил Молли, и первые несколько секунд она просто стояла, ошеломленная, держа руку Шерлока и распахнув глаза, а затем двинулась за ним к авансцене, ослепительной улыбкой приветствуя огромный зал невидимых зрителей и от души надеясь, что это выглядит не слишком беспомощно. Легкое пожатие горячей ладони не так чтобы вселяет уверенность, но, по крайней мере, напоминает, что она здесь не одна и, в конце концов, она даже не главное действующее лицо этого номера. Да, она будет думать об этом именно в таком ключе. Она просто ассистентка. Никого не волнует, в кого там Шерлок собирается метать ножи. Все будут смотреть только на него. Боже. Похоже, думать о том, что ей предстоит сделать, было ошибкой. Стоило, как раньше, не обращать внимания на эту мысль, заботясь только о том, чтобы ненароком не испортить платье (Молли никогда не привлекали вечерние наряды и, кажется, в этом они отвечали ей взаимностью; насколько она помнила, все случаи, когда ей приходилось носить подобные туалеты, заканчивались плачевно – пролитым на них шампанским или порванным подолом) и не споткнуться на каблуках. Она тихонько вздохнула. Если бы это было так легко. Молли моргает и переводит взгляд на высокую панель, выкрашенную в светло-голубой цвет, с серебристым арабским рисунком, прихотливой аркой обводящим ее по краю. Она позволяет Шерлоку подвести себя к ней, а затем просто застывает на месте и ждет, что будет дальше. Шерлок останавливается и, прислонив Молли спиной к щиту, на несколько секунд замирает и остается неподвижным, ненадолго заслонив собой зрительный зал. Его лицо вдруг делается мягким, почти безмятежным, а глаза, светлые и спокойные, смотрят на нее с неожиданной теплотой. Только сейчас она замечает ширму, установленную перед панелью для метания и незначительно превышающую ее в размерах. Прежде чем Молли удается осознать ее предназначение, Шерлок одним движением задергивает белоснежное полотно, и она остается один на один с тем, чему до сих пор не знает названия. Молли смотрит прямо перед собой, чувствуя, как пол уходит из-под ног, и сейчас она была бы рада любой опоре, даже тонкой полоске, проведшей черту над Темзой три недели назад, – все-таки какой-никакой горизонт. Но у нее нет такой возможности, – она скрыта, спрятана, поднята над землей, и это совсем не так, как тогда, в доме Шерлока, потому что именно сейчас, во внезапной вспышке озарения, она понимает, чего он хочет от нее. Внезапно она видит Шерлока так ясно, как если бы светлая ткань перед ней вдруг сделалась прозрачной: видит напряженные скулы, волнистые волосы, сосредоточенные глаза. – Давай, – шепчет она ему, и вместе с ее выдохом в панель вонзается первый клинок. Шерлок чуть сдвигается, словно ища новый ракурс, и, найдя его, отправляет в полет второе лезвие. Третье. Четвертое. На пятом Молли перестает считать. Она знает, что Шерлок почти неподвижен, что ему не нужно целиться и нет необходимости останавливаться, делая паузы между бросками. Он словно балансирует на стыке вымысла и реальности, и из них двоих настоящий – не застывший в изумлении зал за его спиной, а он сам и женщина, скрытая покрывалом. И уже выходя с ним на авансцену под гром аплодисментов и восторженные крики публики, Молли понимает, что улыбается по-настоящему. *** Последовавшее за триумфальным выступлением в Театре Ее величества предложение отправиться в большой европейский тур Шерлок воспринял как должное. Привыкший принимать решения быстро и никогда не тративший на рассмотрение примитивных задач больше десяти минут – собственное определение Шерлока, услышав которое, Молли только плечами пожала, – он велел ей собрать чемодан и к вечеру того же дня быть готовой сесть в самолет до Рима. Сложности начались позже. Вернее, именно так Молли условилась сама с собой называть то, чему она стала свидетельницей и участницей. Соучастницей, так и хотелось добавить ей, но что-то каждый раз удерживало ее от этого – Молли надеялась, что Шерлок, при всей своей экстравагантности, все же не переступит эту черту. Впрочем, со стороны Шерлока происходившее выглядело, очевидно, совершенно иначе. Во всяком случае, судя по тому, как он вел себя и реагировал на осторожные попытки Молли если не урезонить его, то, по крайней мере, немного умерить свой пыл, сам он считал свое поведение абсолютно естественным. Шерлок считал, что найти в номере отеля в Италии шпильку для волос и на основании этой находки обратиться в полицию по поводу ограбления герцогини Мальтерино, – по его уверениям, предыдущей постоялицы, занимавшей апартаменты, – назвав точные приметы вора и обвинив администрацию гостиницы в сговоре с преступником, – это нормально. Шерлок думал, что потратить две ночи в Германии на то, чтобы выследить местного мафиози, заправлявшего несколькими бандами головорезов и шантажировавшего высокопоставленных особ в правительстве, – это обычное дело. Шерлок полагал, что явиться на представление в изодранном в клочья костюме, будучи преследуемым по пятам одновременно полицией и убийцей, за которым гонялся в течение трех дней кряду в Испании, – это простое развлечение. Молли, которая с трудом поспевала за его приключениями, к концу второй недели путешествия призналась себе, что, пожалуй, поторопилась с выводами, когда сочла Шерлока хоть и слегка странноватым, но, в целом, вполне здравомыслящим человеком. И то, что он спас ее от самоубийства, теперь вовсе не казалось ей аргументом в его пользу. Вероятнее всего, он просто посчитал выбранный ею способ крайне банальным, мрачно думала она. Что ее там пугало, когда они познакомились, спрашивала она себя, ожидая в полицейском участке в Чехии, пока сотрудники органов правопорядка заполнят все необходимые документы, – что он проткнет ее одним из своих ножей? Молли застонала. Надо было бояться, что ему станет скучно. Две недели в Варшаве, отведенные для отдыха, после того, как Молли решительно заявила, что ей нужен перерыв, иначе Шерлок может начинать метать ножи в самого себя, поскольку прямо сейчас ему нипочем не отыскать сумасшедшую, которая решится занять ее место, прошли на удивление спокойно. Молли проводила целые дни, гуляя по городу, вечерами запиралась у себя в номере отеля с книгой или валялась в теплой ванной, и с почти садистским удовольствием игнорировала смс-ки от Шерлока. Учитывая, что в первой из них он сетовал на поразительную пассивность местного преступного мира, это было правильным решением. День, когда они выехали в Брюссель, порадовал Молли двумя вещами: ощущением открывшегося второго дыхания и угрюмым видом Шерлока. Ранним утром в Бельгии, едва они приехали в отель и успели распаковать вещи, в номер к Молли пришел человек, заявивший, что он – брат Шерлока Майкрофт, в результате чего разразился безобразный скандал, из которого Молли узнала, что Шерлок, в 2010 году признанный одним из лучших мастеров метания ножей в Европе и обладавший всеми мыслимыми и немыслимыми титулами в своей области в Великобритании, три года назад сломал руку, после чего долго не выступал и почти не появлялся на публике. Ходили слухи, что не желавший мириться с возможностью ухода со сцены из-за травмы Шерлок в попытке доказать себе, что он здоров и даже не потерял формы, поранил свою партнершу – Майкрофт утверждал, что не знает точно, насколько это правда, хотя Шерлок все отрицал; затем совместным вердиктом семьи, который, по словам Шерлока, сводился к вердикту его брата, его было решено отправить за границу в «специальную клинику» на лечение. Так Шерлок оказался в Швейцарии среди идиллических пейзажей и психиатрических больных. Спустя еще год, убедившись, что Шерлок научился добывать наркотики не выходя из клиники и в поисках подходящего занятия не собирается церемониться ни с другими пациентами, ни с персоналом, его вернули домой и наконец оставили в покое. Имевший возможность свободно распоряжаться доставшимся ему от одного из дальних родственников наследством, Шерлок устремился в Лондон, намереваясь там без помех заниматься химическими экспериментами, в одиночестве бродить по улицам и скучать. Так он оказался на Бейкер-стрит. Еще несколько месяцев назад, услышав эту историю, Молли за полчаса собрала бы чемодан и первым же рейсом вылетела в Лондон, чтобы закрыться в своей маленькой квартирке, где она не появлялась полгода, и забыть Шерлока навсегда. Так, без сомнения, поступила бы прежняя Молли Хупер. Нынешняя Молли Хупер едва ли могла позволить себе подобную роскошь: ей нужно было срочно выяснить, куда делись их вещи, которые должны были прибыть в отель еще до их приезда из аэропорта, созвониться с их агентом, желавшим уточнить некоторые условия контракта и согласовать время отъезда из Брюсселя, да еще Шерлок заказал специальное оборудование для пятничного выступления, и его нужно было опробовать, – последний пункт вызывал у Молли смутное желание лишний раз проверить их медицинскую страховку. К тому времени, как она прибыла в театр на репетицию, она чувствовала себя совершенно вымотанной. Еще в фойе услышав низкий голос Шерлока, самозабвенно объясняющий работникам сцены, чего именно он хочет от них и чего категорически не желает, а также, – что он думает об их умственных способностях, Молли поняла, что утреннему инциденту далеко до завершения, и ближайшие несколько дней им всем придется несладко. Она мысленно посочувствовала директору театра, их агенту, персоналу отеля и заодно – зрителям, после чего глубоко вздохнула и вошла в зал. В пустом помещении – осознав, что вести с Шерлоком осмысленный разговор в данный момент невозможно, сотрудники театра быстро ретировались, сухо кивнув Молли и покинув ее на произвол судьбы, – было темно, свет горел только на сцене, освещая долговязую фигуру Шерлока, возившегося с только что прибывшей новой игрушкой. Долгожданная машина, выписанная из Англии, оказалась внушительной величины деревянным колесом с причудливыми узорами, нанесенными яркой краской, на вкус Молли, выглядевшими излишне просто. – Не знала, что тебя привлекает цирковая эстетика, – сказала она, обходя приспособление кругом и разглядывая металлические клапаны, в которые, по замыслу его создателя, очевидно, должны были вонзаться ножи. – Меня – нет, – не оборачиваясь, ответил Шерлок, – но публика такое любит. Здесь скучнейший европейский курорт, – подняв голову и оторвавшись от созерцания монстрообразного устройства, добавил он, – аудитория шоу состоит, в основном, из туповатых местных жителей и донельзя пресыщенных туристов. Я хочу их расшевелить. Молли скептически посмотрела сначала на Шерлока, потом снова – на двухметровую махину, установленную в центре сцены, и, вздохнув, решила не спорить. В конце концов, это далеко не первый безумный эксперимент Шерлока. И не последний. Она подошла ближе и принялась изучать устройство, затем мягко провела рукой по лакированной деревянной панели. – Идеальный инструмент для того, кто не боится двигаться за пределы собственных возможностей, – задумчиво пробормотал Шерлок, поднимаясь и глядя на приспособление с таким выражением лица, словно он не может решить, перед ним восьмое чудо света или рождественский подарок. – Забирайся наверх, – решительно сказал он, хлопнув в ладоши, – Надо попробовать «Колесо смерти» в действии. – «Колесо»?.. – Молли обернулась и изумленно уставилась на него. – Эффектно, правда? Я решил, что нам не помешает новый… м-м-м… брендинг, – Шерлок театрально сверкнул глазами и, подойдя, взял ее за руку, помогая взобраться на узкий постамент, на котором держалась опора «Колеса». – Но Шерлок… – Молли бросила на него укоризненный взгляд, машинально продевая ноги и руки в прочные захваты ремней и позволяя Шерлоку застегнуть их на себе, – тебе не кажется, что это слишком… слишком… – она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово. – Молли, это просто название, – отмахнулся Шерлок и, еще раз проверив крепления ремней, отошел назад, чтобы оценить получившуюся картину. – Как я выгляжу? – Молли опустила голову и посмотрела вниз, на свое тело, одетое в легкую белую тунику. – Кретински, – признал Шерлок. Молли выпрямилась и, поерзав, сказала: – Будем надеяться, из зала это выглядит лучше. Шерлок скептически поднял бровь, но ничего не сказал и отошел к столу с реквизитом. – Джерри… – Молли наморщила лоб, вспоминая имя поставщика, продавшего им «Колесо смерти», – сказал, что оно вращается. – Вращается, – равнодушно кивнул Шерлок, – но для этого понадобится еще один ассистент. Напомни мне, чтобы я дал объявление. Молли согласно качнула головой и громко чихнула: инстинктивно двинув рукой, желая прикрыть нос, она дернулась и, столкнувшись с сопротивлением ремней, страдальчески закатила глаза. – Будь здорова, – спокойно сказал Шерлок и взял со стола нож. Отойдя чуть дальше и встав так, чтобы быть строго напротив «Колеса…» и раскинувшейся на нем Молли, он некоторое время стоял в задумчивости, рассеянно вертя клинок в руках. – Опусти подбородок, – попросил он. – И расправь плечи. Да, вот так. Некоторое время он молча стоит и оценивающе смотрит на нее, словно пытаясь определить расстояние до мишени. – Дыши глубже, – Шерлок чуть отворачивается, и Молли видит, как свет единственной включенной на сцене лампы неспешно скользит по его щеке. Молли закрывает глаза, позволяя своему телу принять наиболее удобное и естественное положение – насколько это возможно в связанном и обездвиженном состоянии, – после чего открывает их и находит взглядом острые светлые зрачки. Шерлок швыряет ножи быстро, отрывисто. Его движения скупы и коротки, будто росчерки невидимого пера, яростного и нахального, решительно расставляющего знаки препинания по краю деревянного круга, и сегодня – никаких многоточий. Когда последний нож вонзается поблизости от ее бедра, Молли вздрагивает и с укоризной глядя на Шерлока произносит: – Нечего срывать на мне свое плохое настроение. Шерлок ничего не отвечает. Неторопливым шагом он подходит к «Колесу смерти» и, расстегнув ремни, освобождает запястья Молли. Присев рядом со щитом, он склоняется, чтобы проделать то же самое со щиколотками, и ровно две секунды его рука задерживается, прослеживая красный оттиск на коже, оставленный полоской жесткой ткани, а затем Шерлок резко встает и, отойдя в сторону, чтобы дать ей возможность сойти со щита, говорит: – Начало представления завтра в девять. Молли кивает и, ничего не ответив, уходит. Шерлок оставляет ножи торчащими в деревянной обшивке «Колеса». Он решает, что уберет их позже.