Lone Tiger

Пот стёк солёной каплей по виску. Себастьян слабо верил в его возвращение, особенно сейчас, после всего этого кошмара... Он бежит. Полицейские сирены звенят в ушах, преследуя его. Усталость разливается по всему телу, и с ней невозможно бороться, просто нет сил. Каждый вдох сопровождается хрипом. Ноги уже ломит от бега, а правый бок нестерпимо колет, хоть и физическая подготовка его ещё никогда не подводила. Останавливается, забежав в тёмный проулок. Раздались выстрелы пулемётов, но Моран оттеснил их на задний план, вслушиваясь в тягуче-сладкий голос. Интонации, как всегда, скачут: — Тигр, иди ко мне. Он замирает, бледнея. Очередной выстрел, и он делает шаг к нему. Джим растягивает губы в улыбке. — Иди сюда, я скучал. Хрипло вдохнув, Себастьян подходит к любовнику и морщится от сильнейшей боли в сердце. Рана начинает изливаться кровью, а он оседает на колени, смотря в лицо Смерти, снявшей маску. Сипло вздохнув, полковник лёг на мокрую от пота простынь и зажмурился, проводя обеими руками по лицу. Так устал... Устал задавать себе вопросы, быть на постоянной зыбкой грани между решительностью на свою смерть и надеждой на то, что босс соизволит вернуться. Сколько времени уже утекло сквозь его пропитанные мраком и кровью мысли? Невообразимо много. Он исхудал: мышцы да кости, на него такого смотреть жалко. И Джим бы, завидев подчинённого в нынешнем состоянии, выгнал его. Но Мориарти нет, а значит и жизни, и воли к ней тоже нет. Зачем стараться, если не для кого? А себя Себастьян никогда не уважал. Сутки сменялись бессонницей или беспробудным сном, в зависимости от того, чем то или иное сопровождалось: если он не спал, голос и сам призрак Мориарти преследовал его. Ехидный смешок то и дело раздавался над ухом, портя настрой выпить и зажечь очередную сигарету, чтобы выкурить. Сквозившее в надменности тона "без меня тигр не проживёт" выбешивали Себастьяна. Может, он просто боится признать это, но ему было все равно. Если же Моран спал, кошмары, страшнее с каждым разом, мучили его сознание, изматывая душу ещё сильней, выжимая последние капли надежды и чего-то, чему мужчина так и не дал названия. Джим. Бастиан готов был все отдать, лишь бы босс снова стоял перед ним, прикалывался над фамилией или просто мурлыкал какую-то ирландскую песенку, когда Бас засыпал. А теперь... Моран начал отходить от мира, отказываться от потребностей, все сильнее запираться в себе. Он боялся. Но Мориарти уже не мог его успокоить криком "угомонись, идиот".