___
и, мало-помалу, сплошной мрак рассеялся, — и перед тобой зияет бездонная пропасть, в недрах которой танцует багровое пламя. Где-то внизу, из-за плотного облака дыма, восходит чёрное, но ослепительно яркое солнце. Воздух дышит свинцом. – Видишь его? – спрашивает первая тень. – Нет, не видит, – отвечает вторая. – Единственной из реальностей для них здесь становится смерть. Ты всматриваешься в бездну, но видишь лишь умирающие огни и чёрный дым, похожий на штормовое море. Волны катятся с оглушительным грохотом и лижут солнце и островерхие скалы. И вдруг из глубин поднимается исполинский хвост, чешуйчатый и аспидно-чёрный. Он исчезает так же внезапно, как появляется, не оставляя даже кругов на воде. – Ах, это? – откликается первая тень. – Нет, это всего лишь Сеп*. Он вечно голоден, потому что лишился сердца. – Времени мало, – перебивает вторая. – Запомни... – и пока она говорит, солнце медленно тонет в чернильном мраке. С заходом солнца твоё одиночество___
прерывается только восходом луны, расцветающей в вышине, — и белые мотыльки легко притворяются звёздами. Луна, источая дурманящий аромат, обливает тебя холодным, текучим светом. И под ногами скрипит деревянное днище лодки. Луна безуспешно пытается говорить: язык тебе незнаком, и вместо слов различаются только мелодии арфы. Лодка скользит по зеркальной поверхности вод, и плаванье без руля и ветрил уводит всё дальше и дальше. Ты безуспешно пытаешься взором объять горизонт, но зреешь лишь бесконечное жидкое серебро и текущие в небо утёсы. А водная гладь хранит все твои бессчётные отражения — старых и юных, мужчин и женщин. Ты ищешь единственно правильное лицо, но нужное, как и всегда, таится от глаз, никак не даётся в руки. И что же? Сходишь, и под ногами вода обращается в горный хрусталь. Ты не отбрасываешь теней, не оставляешь следов. Времени мало, а воздух хрустит, как яичная скорлупа. Но ты наклоняешься, вытянув руки, — оно наконец отыскалось. Твоё заветное отражение___
притягивает тебя стремительным, резким движением, — и мир окажется красным, и ты окрасишься в красный: волосы, и глаза, и руки, и сердце. Под водой тебя ждут они: мертвецы, которым снится, что лишь они по-настоящему живы. С тобой проводник, и он — высокая фигура в золотой маске, и он же — солнце в зените, могучий лев, застывшее пламя. Он ведёт тебя мимо мертвецов, словно это какая-то брачная церемония. Ты слышишь множество голосов, но ни у кого не шевелятся губы. Ты пытаешься дышать, но грудная клетка не двигается. И спутник твой заговаривает с каждым, мимо кого вы проходите, смеясь и шутя, словно они ещё живы. Но никто не ответит. И ты знаешь, что сердце — его, но его собственное — давно не бьётся. И ты видишь, что ваш вечный удел — быть меж любовью и отвращением. Ты попытаешься закричать, но в воде невозможно дышать, и язык твой старается понапрасну. «Спящие да проснутся,___
пора, мы приехали, сэра», – мерно звучит караванщик, откуда-то сверху и сбоку. Тает твой сон, отпечатавшись красным на веках. Ты открываешься миру, встречая его постепенно. Запах силт-страйдера, влажный, слегка сладковатый. Голос затёкшего тела — всё сон, неудобная поза. Лик караванщика напоминает засохшую сливу. Время — закат, небеса наливаются кровью.Балмора