Осознанная необходимость

Вирии не присуща одна, неизменная манера письма: из-под её пера с одинаковой лёгкостью выходят произведения каллиграфии и чудовищные каракули, знак цеховой принадлежности для целителей и алхимиков. Она меняет свой почерк с таким же размеренным постоянством, что и манеру речи — в зависимости от цели, и собеседника, и множества прочих условий и обстоятельств. Постоянство другого рода — однообразное, цепенелое — внушает ей ужас. «А в Балморе, представьте-ка, выпал снег!» – делилась она с чародеями из альд'рунской Гильдии. Слово за слово Вирия вовлекала их в оживлённый, но весьма беспорядочный разговор: капризы погоды, мгновенные путешествия, колебания цен на невольничьих рынках, наследники Уриэля Септима — и прочее, прочее, прочее. Никто из её собеседников, однако, не замечал, что временами она находила безлюдные уголки, доставала свиток и писчие принадлежности и покрывала своей неразборчивой птичьей вязью листок за листком. Примерно в два часа пополудни она перечитывает эти заметки, а затем разжигает печь и дотошно орудует кочергой, не оставляя бумаге ни единого шанса. Альд'рун, разукрашенный солнцем и ветром, предстал перед Вирией только к полудню. Шагнув за порог, она с рассеянной улыбкой поглядела куда-то вдаль, сквозь пыльную площадь, приземистые дома, бойких торговцев и уличных попрошаек, — и лишь потом отправилась в путь. Ничто не выделяло Вирию среди всех других горожан, что неспешно шли по своим делам (или слонялись безо всякого дела) и по дороге подолгу болтали со встреченными знакомыми. И стоит ли удивляться, что добраться до дома волшебницы Гилдан ей удалось так нескоро? Хозяйки на месте не оказалось, и дверь была заперта... но, впрочем, подобные мелочи Вирию редко когда останавливали. Перед уходом она оставляет записку:

«Здравствуй! – размашисто, с залихватским наклоном влево. –

Извини за вторжение... но мне дозарезу нужны были печь и тихая норка (а К. не единожды говорил, что наше ремесло всегда не в ладу с щепетильностью!..). За дверь (ну, и всё остальное) ты не волнуйся — я, как хорошая девочка, как всегда за собой прибралась. И вообще, все неудобства я как-нибудь обязательно возмещу, будь спокойна! Ещё раз прости, и удачного дня (а то вдруг не увидимся?),

В/и/А

Услышав нужный щелчок дверного замка, она убрала инструменты, обернула лицо шарфом и отправилась в форт Пёстрой Бабочки. Рыцарь-протектор Имсин Видящая и её исключительно дальновидные поручения занимали Вирию до самого вечера. Позже, в нервном свете свечей, она строка за строкой выводила своё донесение: буквы, ровные и строгие, как солдатики на плацу, с готовностью рапортовали о том, как данмер/мужчина Дринар Варион был уличён в контрабанде двемерскими артефактами. Во время обыска Вирия просто не может не думать о неприкрытой иронии*, что сегодня сквозит почти во всяком её решении и поступке. На излёте дня она вернулась к началу: пыльные улицы, Гильдия, оживлённая болтовня. Но были отличия: напоследок ей наконец удалось повидаться с Эдвинной Эльберт. – О, так вы собираетесь в Садрит Мору, милочка? Хм, а ведь это весьма и весьма... а ведь, может быть... хм... – забормотала госпожа управляющая, — но вскоре, видно, собравшись с мыслями, отчеканила: – Тогда отправляйтесь-ка в Волверин Холл. Напомните Сцинку-в-Тени-Дерева, что я уже сотню лет не могу дождаться своего зелья Обнаружения существ!.. И захватите его на обратном пути, запомнили? И хоть у Вирии и не спросили согласия, она не таит обиду: в конце концов, необременительная услуга для госпожи Эльберт прекрасно вписалась в планы. На Садрит Мору планы у неё воистину грандиозные.