2/36
Согласно Кодексам Мефалы, нет разницы между теоретиком и террористом. Даже самое желанное желание исчезает в их руках. Вот почему у Мефалы чёрные руки. Приведи обе свои в каждый аргумент… Бог не нуждается в теории и вооружён до зубов ужасом…11/36
— на первом листе, что лежит где-то там, внизу, сокрытым от глаз, летящим решительным почерком значится: «Трансмутация божественного» — – Вы помните то место из «Поучений благой Альмалексии», о раненом нетче и о его беспечных друзьях? – интересуется Вирия. Её собеседница кажется удивлённой. – Конечно, – кивает она. – «Поучения» — это одна из книг, по которым в храмовых школах учат читать. Но почему… – Несчастного нетча, – перебивает Вирия, – погубили не враги, что нанесли ему рану. Его погубили друзья, что съели все запасы. Он умер от голода. Бедный нетч умер, но не от ран, а от жадности и беспечности своих друзей, – цитирует она. – Очевидно, что от беспечных приятелей больше неприятностей, чем помощи. И, наклонившись к самому уху Мехры, Вирия шепчет вослед: – И хороши бы были мы с Каем, если бы без нужды подвергали вас лишней опасности! Вирия отстраняется, заправляет за ухо прядь, поправляет бумаги. – Быть может, интерес чужеземки к нашей вере и нашим традициям может казаться со стороны достаточно удивительным, – говорит она пусть и вкрадчиво, но при этом звучно и чётко, – однако где бы ни довелось родиться на свет мне самой, земля моих предков — Морровинд. Да и я — не просто какая-то чужеземка, – со значением изрекает она, поднимая свой окольцованный указательный палец. – Я — служитель Храма, осенённая всеми Семью Добродетелями! Мехра в ответ поджимает губы и хмурится. Её глаза, обычно спокойно-вдумчивые, полыхают точно багровые угли. – Для вас это шутка, сэра? – спрашивает она сердито. – И вам не стыдно осквернять «нашу веру и наши традиции» лицемерием? Железные пальцы сжали её запястье. – Вам следует успокоиться, сэра. Не стоит устраивать сцены в библиотеке. Мехра, пристыженная, притихла. Вирия, выпустив её руку, негромко и буднично — как ни в чём ни бывало — продолжает спокойно вести беседу. – Что до моих мотивов и устремлений, сэра… Люди определённого склада ума очень любят раскладывать всё по коробочкам. Причина, поступок и следствие выстраиваются у них друг за другом, как на параде; действию неизменно предшествует какой-либо главный мотив. А когда в коробочку жизнь помещается плохо, такие люди орудуют топором… Не надо рубить меня топором, сэра Мило, – с чувством, хоть и вполголоса, восклицает она, – давайте останемся друзьями! Корыстные интересы не делают мои чувства менее искренними, как и моя чувствительная сторона не заставляет меня забывать о корысти. Я прошла по пути Семи Добродетелей, я интересуюсь историей и доктриной Храма и, если получится, я с удовольствием помогу Ордену Дозора выследить «убийцу чужеземцев в кирасе из нетча» — чудесное описание, да… — и я с удовольствием получила бы за это награду. –…Я поняла вас, сэра, – негромко звучит в шуршащей, и шелестящей и шоркающей — библиотечной — тиши. – Простите, я не имела никакого права вас осуждать или поучать, – примирительно заключает Мехра. – Благодарю, сэра Мило, – Вирия улыбается ей в ответ. – Я рада, что мы достигли понимания. Простите и вы меня — я не хотела оскорблять ни вас, ни ваши убеждения. А что касается той книги, что вы посоветовали показать нашему общему другу, – роняет она как будто бы невзначай, – то я не думаю, что мне стоит заимствовать её из фондов библиотеки. У меня на примете уже есть подходящий книготорговец.