Удача

После болезненного удара о землю девушка на мгновение потеряла счет времени. Сколько она так пролежала? Пол часа? Час? По ощущениям было примерно так, однако наручные часы мирно отсчитывали уже как третью минуту с того момента, как её тело приземлилось буквально в метре того самого булыжника. Помедли она хоть секунду, и пропахала бы носом не только травку, но и твердый камень. И что-то подсказывает, это столкновение Лакшмана бы вряд ли пережила. Она дышит тихо, словно боясь пошевелиться, вспоминая чей-то выкрик (явно мужской). Чьи-то тяжелые шаги стремительно двигаются по направлению к ней. Бежать было не вариант, нападать первой тоже. Оставалось лишь притвориться безжизненной тушкой, в надежде что незваные гости не станут стрелять ей в спину. Ведь вот она, как на ладони, тиха и спокойна, как коровы в гребанных Альпах. Мужчины (как оказалось, их было двое), довольно грубо разворачивают её, а чужие пальцы тут же пускаются в поиски пульсирующей жилки на шее. Реакция девушки не заставляет себя ждать, шлепком она сбивает настырные руки подальше от себя, вызвав смешок у одного из незнакомцев. Нехотя американка открывает глаза в надежде разглядеть хоть что-то, но свет был настолько силён, что ей оставалось лишь жмуриться и поднимать руки перед собой, пытаясь укрыться от далекого неба и настырного солнца, бьющего в глаза так сильно, что кажется, ещё чуть-чуть и мозг начнет закипать. — Ну как, жива? — Произносит где-то высоко над ухом знакомый голос. — А то. — Вторит ему, словно брат-близнец, второй, выговаривая привычные Лакшмане английские слова с акцентом, свойственным лишь киратцам. Девушка тихо шипит, потирая место удара на лбу, попутно стряхивая с лица пыль и грязь, а потом, чуть погодя, открывает глаза, позволяя зрению через боль привыкнуть к солнечному свету. Этого недостаточно, чтобы разглядеть лица киратцев, нашедших её, поэтому она, неуклюже перекатившись на бок, пытается подняться с земли. Спутники без лишних слов помогают ей в этом нелегком деле, придерживая девушку под локти и отпускают лишь тогда, когда американка полностью встаёт на ноги. Темные волосы настырно лезут в глаза, заставляя понять, что их более ничего не сдерживает. — Моя резинка. — Руки её тянутся к волосам, чтобы проверить догадку, однако один из мужчин озвучивает её раньше, чем Лакки коснулась затылка. — Видимо лопнула. — Констатирует тот, пожимая плечами, на что второй, будто бы вспомнив что-то важное, беззвучно округляет глаза, а после тянет руку к одному из своих веревочных браслетов, в несколько рядов повязанных у самого сгиба кисти. — Вот, возьми. — Он протягивает веревочку Лакшмане, позволяя рассмотреть. Девушка тут же принимает её в свои руки, задерживая его на мгновение перед глазами, чтобы получше разглядеть маленькие деревянные, цветные бусинки, явно подобранные под цвет флажков лунгта. — Пускай это и не резинка, но он хотя бы крепкий, так легко не порвётся. — Спасибо. — Она с благодарностью кивает, наконец оторвав свой взгляд от браслета, чтобы затянуть им непослушные волосы. — Кстати, мы ведь толком и не познакомились там, в Банапуре. Меня Раджеш зовут, а это Чандан. — Мужчина, отдавший девушке свою вещь кивает, как только собрат называет его имя, а после обращается к Лакшмане, заставляя взглянуть ему в глаза: — Сабал просил привезти тебя обратно. Боялся, что с тобой приключится беда. — Глаза Чандана светло-карие, несмотря на юный возраст, в уголках его глаз уже залегли первые морщинки, возможно из-за того, что он частенько щурится, когда хочет что-то рассмотреть. Плохое зрение - заключает темноволосая, изучая киратца взглядом. Наличие легкой щетины на его лице должно было сделать его старше, однако на вид ему явно было меньше, чем Раджешу. У второго мужчины глаза были серыми, а тёмная, коротко стриженная бородка, отдаленно напоминающая бретту, делали его более серьезным в чужих глазах, несмотря на далеко несерьезный нрав. — Но не приключилась ведь? И вышка снова работает. — И слава Кире, иначе он бы с нас три шкуры спустил, а все из-за Амиты! Зачем ты вообще послушал её? Ей совсем нет дела до кого-то кроме себя. — Думай, что говоришь! — Раджеш в миг взрывается, повышая на младшего голос. Лакки внутренне напряглась, предчувствуя зарождающийся конфликт. Было прекрасно видно, что он искренне поддерживает женщину и уважает её как лидера, однако друг его мнения не разделял. — Мы лишь средства для достижения её целей. — уже более настойчиво уверяет Чандан, глядя собрату прямо в глаза, на что тот уводит их вверх, пренебрежительно закатывая. — О, узнаю слова Сабала! Это он тебе так сказал, да? — Знаете, мне, если честно, всё равно кто там у вас плохой, а кто нет… дело сделано. — Решает вставить слово американка, дабы прервать эту словесную перепалку и не позволить ей вылиться во что-то большее. — Вышка отключена, а я жива. — И солдаты тревоги не подняли. Прекрасно ведь? — дёрнув бровями отзывается старший, с долей нахальства глядя в глаза другу, но после переводя взор в сторону американки и одобрительно кивнув. — Очень чисто сработано, кстати. По одному их уложила? — Я не… Стойте, с чего вы взяли, что они мертвы? Вы видели трупы? — взгляд девушки тут же метнулся по открытой взору поляне и обогнув колокольню, вернулся обратно. — Ну да. — Кивает Чандан, указывая рукой за угол строения. — Вон там они лежат, с другой стороны. — Как по фен-шую разлеглись, сукины дети. Мы думали это ты их оттащила подальше от входа. — Тут же весело подхватывает второй киратец, но в одно мгновение всё веселье сходит на нет, а он, после недолгой паузы продолжает уже более осторожно. — Разве нет? — Это был леопард… я слышала выстрелы и видела, как он ускользнул в кустах, как только всё стихло. Думала, солдаты внизу спрятались от него. — Неуверенно произносит в ответ она, переводя взгляд с одного напарника на другого. — Тогда нам надо уходить. И немедленно. — взор старшего тут же становится серьезным и он, развернувшись в сторону тропы, призывает спутников следовать за ним. Бедро ныло от удара и при ходьбе боль короткими пульсациями отдавалась где-то в голове, однако девушка изо всех сил старалась отвлечься, стоически снося каждую её волну. Мужчины молчаливо шагали перед ней, нервно сжав в руках автоматы. Весть о леопарде заставляла вести себя осторожнее, оглядываться и подолгу всматриваться в кусты, надеясь вовремя заметить надвигающуюся, пускай и призрачную, опасность. Лакшмана же смотрела себе под ноги, надеясь не зацепиться за какой-нибудь внезапно подвернувшийся камень и не полететь кубарем с крутого склона. Чем ближе они подходили к дороге, тем ровнее становилась земля под ногами, что позволяло Лакшмане без страха смотреть по сторонам, и не зря, увиденное ей нечто, тут же заставляет сердце уйти в пятки. — Стой. — Полушепотом произносит американка, тут же цепляясь пальцами за потертую джинсовку Чандана. Тот встревоженно вздрагивает, но останавливается, оборачиваясь к ней лицом. Девушка сосредоточенно молчит, глядя в одну точку у подножия холма, где высокая густая трава смогла бы укрыть взрослого человека почти до пояса, и уж точно с легкостью могла бы послужить укрытием для хищника. От дорожки она уходила вглубь всего на несколько метров, не такое уж и большое расстояние для зверя, находящегося в засаде, однако одна единственная вещь, вводила в ступор — неподвижная пестрая лента хвоста, высунутая из-под куста. Подойдя чуть ближе, на листве и земле вокруг становятся видны тёмные капли крови, а в кустах лежит сам зверь. Его мертвую тушу мужчины вытаскивают, американка непонимающим взглядом наблюдает за всеми действиями, однако ответа не получает ровно до того момента, пока не видит в чужих руках нож. — Вы что творите? — Тут же срывается она, в попытках остановить мужчин, но те лишь вздыхают, а Раджеш, подняв глаза на Лакки, объясняет словно маленькому ребенку: — Шкура не особо повреждена, с неё можно хорошенько поиметь деньжат. А что? Что? Да ничего. Всего-то снять кожу с животного, пускай и мертвого, в полевых условиях, вот так посреди леса. Лакшмана, право, никогда не была сторонницей этих ребят-веганов, сраных защитников природы, что устраивают митинги и дежурят с ведром краски у дорогих магазинов с изделиями из настоящего меха. Более того, насмехалась над ними и их бесконтрольным гневом по отношению к «убийцам» диких зверюшек, потому что полное безумие - стоять день напролет у магазина, крича что-то про убийц братьев наших меньших, а потом облив с ног до головы какую-нибудь до неприличия богатую сучку, скрываться и надеяться что тебя никто не найдёт. Ведь ты был так осторожен! И камеры, под которыми ты крутился несколько часов подряд, не засняли твоей рожи. — Это… отвратительно. — американка для виду демонстративно отворачивается, однако данное замечание скорее наоборот веселит киратцев, нежели заставляет прекратить свои действия. — Не спорю, есть немного. — согласно кивает ей мужчина, однако останавливаться не спешит. — За то легкие деньги. Вдвоем работа идёт быстро, мужчины ещё и шутить умудряются, пока девушка, отойдя подальше старается не поворачивать голову в сторону трупа животного. Хороший повод проверить телефон на наличие новых смс, а то благодаря внезапному звонку Пэйгана, данная процедура совершенно вылетела из головы. Несколько диалогов с непрочитанными сообщениями она просто бегло просматривает, надеясь ответить как-нибудь потом, однако одно смс все-таки заставляет девушку набрать пару слов, при этом по-глупому улыбнувшись. — Все в порядке? Напиши мне сразу же как увидишь это сообщение. 11:02

— Да. Связь тут ужасная, прости, писать буду редко. 13:41

Сообщение остается непрочитанным, она смотрит в экран ещё несколько мгновений, пролистывая утреннюю переписку, однако стоило ей только углубиться в более старые сообщения, как оповещение заставляет её вновь вернуться в конец, а после недоуменно отпрянуть от экрана телефона. Сообщение отправленное ею только что как и прежде высвечивалось на экране непрочитанным. Новое же смс пришло с совершенно чужого номера. Лакшмана ещё долго думает перед тем как открыть окно диалога, взвешивая все «за» и «против», но все же любопытство, взыгравшее над ней, направляет подушечку пальца прямиком на неопознанный номер. Это была картинка, пока не понятно какая, ибо на её месте был черный экран загрузки с бегающей по кругу стрелкой посередине. Она нервно сглатывает, глядя на дисплей, внутренне надеясь, что это не фотка чьего-нибудь члена, ибо в её родной Америке такими приколами гнушался чуть ли не каждый второй её знакомый-парень. Хотя стоило вспомнить откуда она родом, как все тут же становилось на свои места. Чертов Южный Бронкс с его особенной атмосферой гетто. Да и если вспомнить, что на её родине сейчас эдак часа четыре ночи, то и смысл в скидывании фотографий подобного содержания тоже имелся. Приятным было лишь то, сколько денег сожрёт оператор у шутника за смс через пол света. Стрелка исчезла, а вместо неё через пару секунд появилось изображение, которое она уж точно не ожидала увидеть. Ещё и анимация набирающегося текста в довесок нарисовалась, прекрасно.  — Уж лучше это был чей-нибудь пенис… На фотографии был изображен никто иной как Пэйган, сидящий за сервированным столом, явно оторвавшийся от обеда, чтобы сделать селфи и видом вкусной пищи помучить девушку. В том, что она голодна, он был уверен на все сто процентов, особенно приняв во внимание её нежелание притрагиваться к крабовому рангуну, да и каким-либо другим угощениям, которыми был уставлен стол во время их позднего завтрака. Лакшмана почти сразу же ощутила это мерзкое ощущение пустоты в животе, а через мгновение его голодное состояние подтвердил и сам желудок, издав измученный вой.  — Зря ты так, ой зря. — Не дожидаясь пока мужчина закончит писать, девушка открывает приложение камеры и включив фронталку делает ответное селфи, скрыв пол лица рукой и для драматичности момента оттянув нижнее веко. На дальнем плане во всей красе орудовали Раджеш и Чандан, наполовину сняв со зверя шкуру. Звук сработавшей камеры тут же привлекает чужое внимание, однако американка успевает опустить руку чтобы не попасться на горячем: — Ты чего там фоткаешь? — Природу. Не отвлекайтесь. Следом высвечивается новое полученное сообщение, на которое она с победной ухмылкой отвечает, а после скидывает своё новое фото, всего на секунду задумавшись перед отправкой: а какого черта Пэйган Мин вообще интересуется как идут её дела? — Ты хорошо проводишь время? 13:44

— О, да. 13:45

***

Дела её и впрямь шли, вот только не в гору как у нормальных людей, наоборот, они катились с горы кубарем, напоминая собой снежный ком. Лакки впервые задумывается - а что же будет дальше? Не после того как они приедут обратно в Банапур, намного позже, после того, как последняя воля матери будет исполнена, а она улетит обратно в Штаты. Все вернётся на круги своя, и Лакшмане лишь останется и дальше вариться в своем котле, оставив надежду в таком маленьком мирке, как Кират. Ей нравилась эта страна, за исключением военного положения и диких зверей, само собой, но ведь остальные люди здесь тоже как-то живут, так почему бы и ей не попробовать? В этом даже есть какое-то очарование, тот самый зудящий трепет глубоко в груди, когда опасность дышит в спину и ты начинаешь понимать, что живёшь по-настоящему. За этим чувством она и пошла работать в полицию, словно заядлый курильщик в поиске пачки сигарет. Она бы хотела остаться здесь, и жить так же как жили её родители, однако это всего лишь мысли, наполненные несбыточными мечтами, ни коим образом не граничащие с реальностью. Лакки тихо вздыхает, оглядывая бескрайние просторы и величественные горы, а после опускает голову, пытаясь скрыть печаль, отпечатавшуюся черным пятном в глубине её карих глаз. — Что, уже за домом скучаешь? — Раджеш мельком бросает взгляд в зеркало заднего вида, украдкой рассматривая американку, пока та наслаждается лесными пейзажами, направив взор в окно. — В том то и дело, что нет. — Его взгляд перескакивает обратно на дорогу, наблюдая через лобовое стекло за сменяющимися друг за другом деревьями, словно прикидывая в уме, какой путь они уже успели проехать и сколько им ещё осталось до точки назначения. — А чего тогда такая хмурая? — Не важно, забей. Чандан казалось был единственным, кого не интересовало ничего кроме линз собственных очков, которые он протирал от пыли краем выцветшей футболки. До девушки только что дошло, что её маленькое предположение в кои то веке оказалось верным. Наверное, сегодня снег пойдёт… или что-то большое в лесу сдохнет. А может быть, и то, и то. — Лакшмана… — Раджеш в то время не сдаёт позиции и прёт буром напролом, наблюдая за туристкой через стекло заднего вида. Она ловит его взгляд поздно, буквально за долю секунды до того как он, закатив глаза, измученно вздохнёт. — Я просто не хочу донимать вас своими проблемами. — С долей извинений произносит она, продолжая наблюдать за руками младшего, аккуратно водящими кусочком ткани по стеклу. Очки весьма своевременно возвращаются на переносицу хозяина, как в следующий момент он, нахмурив брови подаётся вперёд, в попытке рассмотреть впереди что-то из ряда вон выходящее: — Это ещё что, черт возьми, такое? Грузовик, показавшийся из-за поворота заставляет водителя резко крутануть руль вбок, дабы не столкнуться на столь узком месте, однако это, как оказалось, было ещё пол беды, ровно до того момента как из открытого окна показался ствол автомата. — Лакшмана, пригнись сейчас же! Автоматная очередь прошлась аккурат по передним стеклам, засыпав мужчин крошкой битого стекла, а после машина, оставшаяся на мгновение без управления съехала в кювет, смачно врезавшись в толстый ствол дерева. Неприятель, не теряя ни секунды проезжает мимо, оставляя сопротивленцев на произвол судьбы. Лакки сидит неподвижно, вжавшись в спинку переднего сидения, которую её откинуло при столкновении. Такая встряска словно пробудила ото сна, в котором она пребывала с самого нахождения в Банапуре. Воздушные замки рассеялись, предоставляя место правде - здесь ей не рады. Здесь вообще никому не рады. Она буквально вываливается наземь, через самую ближнюю к ней дверь, дрожащими руками цепляясь за зелень, что словно вода протекает сквозь её пальцы, а после, воздвигнув глаза, к небу замирает. Здесь просто невозможно жить. Как бы она не хотела этого. — Блять… — Ты видел их? — Конечно, мать твою, я же не слепой! Напарники к тому моменту уже спорят снаружи, твёрдо стоя на киратской земле, словно случившееся несколько секунд назад было что-то само собой разумеющееся. Лакшмана даже немножко им завидует, у неё нет такой выдержки. Всё-таки две тяжёлые аварии за день — это уже слишком. В первый раз погиб человек, что вёз её. А что, если и в этот раз судьба забрала у неё из-под носа ещё одного киратца, что имел неосторожность быть с ней рядом? — Это был грузовик снабжения. А ты знаешь, что они здесь уже давненько не ездят. — Хочешь сказать, мы потеряли ещё один аванпост? — Чандан многозначительно молчит, позволяя напарнику додумать всё самому. Хотя, скорее всего и сам очкарик до последнего не хотел признавать случившегося. — Класс! Только-только все стало налаживаться… Поднявшийся словно из ниоткуда холодный ветер, заставил Гейл поежиться. Земля в один момент ставшая ледяной на ощупь заставляет её отпрянуть и подняться на ноги. Равновесие не удаётся удержать с первого раза (её все ещё вело после этих сумасшедших гонок), однако через некоторое время вестибулярный аппарат пришёл в норму, позволяя ей встать прямо. Пряди, выбившиеся из короткого хвоста упали на лицо, щекоча кончик носа. Девушка сдувает их, а после взвесив все «за» и «против», решает вмешаться в разговор: — Может, он сюда случайно заехал? — голос Лакки звучит неуверенно, впрочем, выглядит она, обхватив себя руками и переминаясь с ноги на ногу, тоже неуверенно. — Вряд ли. Наверняка везёт что-то из Города Боли. Тут дорога одна, потеряться невозможно. — Младший, перевесившись через закрытую дверь машины, влезает в окно, забирая автоматы с сидений и, тут же передавая оружие товарищам по несчастью. Сердце Лакшманы вновь уходит в пятки, когда ей в руки кладут пистолет и запасную обойму к нему. Даже не смотря на то, что у неё с недавнего времени есть оружие, девушка забирает пушку, засовывая её за пояс джинс к его «брату близнецу». Лишним не будет. Лакшмане ещё нельзя умирать, не так скоро. — А если теоретически, какой аванпост это мог бы быть? — Её голос звучит более уверенно, Чандану это нравится, судя по мимолетной улыбке, которую он тут же попытался скрыть, залезая обратно по пояс в машину. — Базар Кхилана. Выход в большую землю. — Недовольно цокает Раджеш вдогонку своим словам. Упёршись бедром в заднюю дверцу машины, словно ища у неё опоры, он достает пачку сигарет, протягивает спутникам, угощая. Киратские сигареты жутко горчат, табак явно был старым как говно мамонта, Лакшмана морщится, сплевывая наземь, зарубив себе на носу больше никогда не курить это киратское дерьмо. — Лакомый кусочек для армии короля — иначе им приходилось наворачивать круг близ Тиртхи, дорога там ужасная, но для облав самое то. Наши ребята ни один грузовик там умудрились перехватить. — продолжает за напарника мысль младший, Раджеш же немигающим взглядом глядит на дорогу, уходящую за поворот, ведущий к аванпосту. Ему предстояло принять важное решение, как старшему. Оставлять это дело без внимания было нельзя, и если уж аванпост и впрямь был захвачен, Золотому пути нужны были неопровержимые факты. — Лохани говорил, что у него там мать живёт. — подаёт голос Чандан, исподлобья оглядывая друга тяжелым взглядом. Завязавшаяся пауза рассеялась, а киратец, недовольно шикнув, оглядел присутствующих, удостоив каждого отдельным взглядом. — Вот дерьмо… ладно, предлагаю сначала сходить посмотреть, что да как, а уже потом связаться с Сабалом. Не будем мутить воду почём зря.

***

— Маленькая… сучка. Лицо короля Кирата кривится в отвращении, разглядывая задний план присланного девушкой в ответ, изображения. Пламя свечи ходит ходуном, искривляя тенями очертания его лица. Минус жизни в королевском дворце, в отличии от крепости Де Плёра, — окон здесь раз-два и обчелся, не говоря уж о такой роскоши, как открытая терраса. Порой Пэйган завидовал Хармону черной завистью. — Что там? — Беззаботно кидает Де Плёр, отрезая кусок от добротного стейка и погружая его в рот. — Дай посмотреть. Губы Пэйгана, сжатые в узкую полоску, наконец размыкаются и после тихого вздоха мужчина кладет на стол телефон, пододвигая его кончиками пальцев к тарелке друга так, словно гаджет был заразный. — У меня ещё долго это будет стоять перед глазами… — В довесок своим словам он небрежно опускает столовые приборы на стол, звякая ими о тарелку, словно показывая этим жестом своё недовольство. — Чёрт… убери, я не буду доедать, меня вырвет. Один из стоящих поблизости солдат мигом забирает тарелку со стола, пока Мин с жадностью осушает свой бокал. Изо рта Пола вырывается тихий смешок. — Яблоко от яблони. — Стой. Принеси ещё бренди, мне нужно это залить. — Вдогонку пареньку бросает король, а после переводит вопросительный взгляд на друга, явно не расслышав его последнюю реплику. — Что, прости? — Говорю, яблоко от яблони недалеко ябнулось. — Ишвари была не такой. — Тут же хмурится блондин, поднимая с колен салфетку и аккуратно вытирая ей уголок рта. Де Плёру неоткуда знать, какой была мать Лакшманы на самом деле, да он и не особо стремился. Другое дело сама Лакшмана. С каждым часом интерес к её персоне повышался всё выше и выше, и не только у него. Женская половина их маленького дружного коллектива держала нос по ветру с самого утра. Об этом Полу уже успели доложить его засланцы, что следили изнутри за их девчачьими игрищами. Волновались ли они о том, какую опасность она из себя представляет? Не особо. Волновались ли они о том, как ею додумается воспользоваться Мохан? Очень даже. Мохан был проблемой насущной вот уже несколько лет после своего побега из Дургеша. Умный засранец пришёл на пепелище и смог восстановить чертов Золотой путь, отбить клочок земли и умело защищать его на протяжении многих месяцев. Кто знает, какие планы у него на американскую туристку, однако одно было ясно как день — просто так он о её существовании не забудет, нет. Она будет скакать у него на первых ролях, прямо перед носом Пэйгана, и Мин ни черта не сможет сделать. Для Пола вся эта ситуация была, словно глоток свежего воздуха, пробравшийся в покрытую толстым слоем пыли, затхлую страну третьего мира под названием Кират. Долгие годы жизни в Америке дают девушке возможность смотреть на ситуацию под разными углами, видеть одни и те же вещи с двух сторон. Этим они с Полом были очень похожи. Интересно, как быстро она разберется что к чему в этой стране? Даст ли она Мохану вертеть собой? И самое главное… — Насколько сильно она похожа на своего отца? — А кто сказал, что я имел в виду Ишвари? Многозначительный немигающий взгляд карих глаз американца заставляет короля наконец улыбнуться.

***

Идут они долго. Снова поднимаясь в гору, идут по протоптанным тропинкам мимо большого озера, на другом берегу которого, лениво переставляя тяжелые лапы, жадно пьют воду носороги. Вот так просто. Носороги на берегу. Без клеток и кучи людей с ружьями наперевес, без толпы туристов у ограды и вспышек фотоаппаратов, словно весь остальной мир — чей-то очень жестокий кошмар, не имеющий никакого отношения к месту под названием Кират. — Это… носорог? Вот так на воле? — Девушка останавливается на секунду, однако после оклика, все же продолжает движение, ещё долго не отрывая взгляда от животного. От Кирата шла кругом голова, насыщенность действительности будоражила кровь, заставляя девушку балансировать меж страхом и интересом, кидаясь от одного к другому словно корабль прыгающий на волнах. Тёплый воздух, переливаясь в листве деревьев, зазывающе шепчет: позволь Кирату поглотить тебя, утянуть на дно подобно Кракену, разорвать на части, ты ведь прекрасно знаешь, что хочешь этого. Лакшмана боялась признаться самой себе, что испытывает какое-никакое удовольствие носясь по горам и прячась в кустах, стоит на горизонте показаться очередной машине. Это интереснее, чем выписывать штрафы за парковку или пытаться безрезультатно опрашивать свидетелей очередном вызове, потому что, например, в гетто тебе никто ни слова не скажет. Американка знала это, ибо сама выросла на тех же законах. — Стойте. — Чандан идущий впереди неё замирает, отчего девушка едва не впечатавшись носом в его спину, тормозит. Дальше они перебегают от дерева к дереву на корточках, пока не добираются до хорошей точки обзора на пригорке, с которой весь лагерь как на ладони. Ветер приносит еле заметную вонь разложения, Лакки осторожно принюхивается, надеясь, что ей всего лишь показалось. Аванпост буквально горел жизнью, солдаты разгружали коробки с оружием и патронами, прибывшие в грузовике. В сух. пайках по-видимому не было нужды, на базаре было, чем поживиться. Куча оставленных вещей, и ни одного намека на заложников. Раджеш, чертыхаясь, глядит сквозь линзы бинокля, выглядывая из-за огромного камня, за которым они в легкую укрылись втроём, а после передает его Лакки, позволяя оглядеться. Первым делом она считает людей, не сразу заметив снайпера на крыше одного из двухэтажных домов, насчитывает одиннадцать человек. Плохо дело, очень плохо. Далее её взгляд скользит по поросли по другую сторону прямой дороги, ведущей за дом, замечая мертвую тушу слона. Она уже собирается опуститься вниз, как тут до её ушей долетел обессиленный рев живого слона, и Лакки, вернувшись в исходное положение, замечая внизу за воротами животное, двигается дальше, припав животом к холодному камню. — Лучше всего будет сообщить в Банапур, что базар захвачен. Если повезет, Сабал соберёт людей, и тогда можно будет попробовать отбить его… — Предлагает Чандан, однако прерывается на полу слове, когда напарник округляет глаза, а после хватает туристку за шкирку словно маленького котенка. — Лакшмана, ты чё вылезла, сядь сейчас же! — Раджеш рывком затягивает её обратно за камень, отчаянно молясь Кире, чтобы эту маленькую глупую американку никто не заметил. — Да стой ты, чёрт… Скажи, я правильно думаю, в красных бочках горючее? — Девушка протягивает мужчине его вещь обратно. Он поверхностно оглядывает лагерь, замечая за ограждением, где с ноги на ногу переминался слон, одинокую красную бочку, стоящую близ старого сарая. Слишком далеко от животного, а от людей так ещё дальше. — Какая разница? Они стоят на самом отшибе, взрывная волна даже слона зацепить не сможет. — Но сможет испугать. — И что? — Он озвереет и нападет. А если кто-то полезет к щитку, ты сможешь его снять со своей винтовки. — Гейл кивает на СВД, покоящуюся на коленях киратца, словно в довершение своих слов. Он хмурится в ответ, отводит взгляд рассуждая и взвешивая все «за» и «против». Затея была интересная, но было слишком много «но». Что-то обязательно могло пойти не так, да даже не могло - должно было, словно по закону подлости. — Она громкая. — предупреждает очкарик, на что девушка вопросительно вскидывает бровь. — Да какая разница, думаешь им будет до этого дело? — Хорошо. Что на счёт грузовика? Нам нельзя его упускать, однако стоя на месте он нам тоже мешает. — Раджеш пока не соглашается с планом, всего лишь пытается просчитать на несколько шагов вперед. Лакки понимает и одобряет это, понимая, что чем больше исходов этого нападения они просчитают, тем сильнее возрастут шансы на счастливый финал. — Закрывает обзор, точно. — Подхватывает Чандан, отрывая взгляд от местности и смотря в глаза старшему, продолжает, — Что если дождаться пока они погрузят все? Как только грузовик сдвинется с места, мы рванём бочку, и ты в этот момент сможешь подстрелить ему колесо. Так мы замаскируем звук выстрела винтовки. — Слон вырвется и передавит большую часть засранцев, а оставшихся мы перестреляем, как кроликов. — Продолжает американка, доставая из-за пояса пистолет и снимая его с предохранителя. — Похоже на план. Лакшмана сиди здесь, Чандан на тебе бочка. — Да чёрта с-два, я буду сидеть! — Не забывайся, туристка! Сиди и не высовывайся, нам нельзя рисковать твоей задницей! — Взрывной характер Раджеша никогда не делал ему чести, таких как раз и коллекционировала вокруг себя Амита, Чандану стоило догадаться раньше и вытянуть друга из этого змеиного клубка, пока он не стал говорить ее фразочками. Увы, поздно спохватился. — Это еще почему? Потому что я дочь какого-то Мохана или потому что Сабал сказал, что открутит вам яйца? — Всего понемногу. — Честно соглашается младший, просовывая меж двух огней руки в примирительном жесте. Теперь настала его очередь успокаивать зарождающийся конфликт. — Если мы тебя по-хорошему попросим, ты останешься здесь? — Нет. — Туристка непреклонна в своих решениях и вновь пытается проявить стойкость характера, потихоньку сбрасывая с себя панцирь неуверенности и страха. Младший вновь не может сдержаться от улыбки, и лишь отводит взгляд куда-то вперёд, ухмыляясь каким-то своим мыслям. — Хорошо. Сможешь по сигналу вынуть чеку из гранаты, кинуть её поближе к бочке и спрятаться? Я думаю, это не так сложно для полицейской. — Ты чего удумал? — Раджеш же наоборот остаётся на стороже, все ещё не готовым принять решение напарника так легко отпустить девчонку делать вещи, подвергающие её жизнь опасности. — Хочет помогать? Пусть помогает. — Протянутую ей в руки гранату девица принимает с некоторым задором, а после ободряюще ткнув старшего в плечо, уверяет: — Я не стеклянная, не разобьюсь. Перемахнув за камни, она на мгновение останавливается, припав животом к траве и мелким камушкам, неприятно впивающимся в кожу предплечий, где закатанные до локтей рукава не укрывали её тканью. Вслушивается в гул чужих голосов на аванпосту, не рискуя поднять головы — перестраховаться никогда не помешает, тем более когда на кону прежде всего твоя жизнь. Полицейская ждёт мгновение, а после услыхав чьё-то тихое «давай», двигается дальше. Сначала ползком, а после перейдя на корточки, она медленно идёт вдоль больших валунов, закрывающих её от чужих глаз. Поросль кустов в опасной близости к ней колышется при каждом неловком движении, однако на аванпосту оказываются слишком заняты, чтобы заметить это подозрительное шелестение. Пустое пространство меж кустами и дырой в заборе хорошо просматривалось со стороны, заставляя Лакшману остановиться и оценить ситуацию, осторожно выглянув из-за угла: никого. Приятный зуд в груди вернулся, сменяя собой страх. Девушка была рада этой перемене, ибо когда она уверена в себе, она знала, что может свернуть горы. В короткой перебежке она преодолевает оставшееся расстояние, почти что влипая в решетку, поздно спохватившись: железная сеть еле слышно пошла ходуном, однако солдат, что стоял у ворот клетки и ухом не повел, лишь продолжил пререкаться с товарищем, грузившим что-то хрупкое и стеклянное в грузовик (при каждом его шаге перезвон бьющегося друг о друга стекла был слышен во всех уголках аванпоста). — Блять! Я отдавил себе палец! — Какой, сука, палец?! Если ты хоть что-нибудь разбил, генерал отдавит тебе как минимум хер с яйцами! Лакки в три коротких шага преодолевает расстояние между решеткой и одинокой бочкой с горючим, и облетев её сбоку занимает своё место, вжавшись в деревянные доски старого сарая. — Вот только генерал между пальцем и хером особо разницы не почувствует! — Тут же подхватывает инициативу чей-то третий голос, самый дальний (ему пришлось прикрикнуть, чтобы все его слова были чётко расслышаны). — Фу, блять, это сейчас прозвучало очень по-гейски… — Пемба, мать твою, перестань уже шутить про геев, твои тупые шутки никто не понимает! Лакшмана даёт отмашку своим, не прекращая улыбаться — уж больно эти солдаты забавные, если бы обстоятельства сложились иначе, полицейская обязательно попыталась бы сохранить им жизни, однако неутешительный факт — взамен на доброту её с вероятностью в 99,9% наградят пулей в спину. Это, пожалуй, единственная мысль, с которой она выдергивает чеку из гранаты и только ей стоит коснуться крышки, туристка срывается на бег, пересекая всё расстояние вдоль ветхой стены строения, а после, перемахнув через валун, замирает, чуть не забыв пригнуть голову. Кровавая бойня вспыхивает на аванпосте, словно подожженный фитиль во тьме рутинной работы, разрушая гармонию счастливой вселенной, в один момент сменяя беззаботный гогот солдат на крик. Душераздирающий, предсмертный. Последний, ровно перед тем, как тяжелая лапа животного выжмет из попавшегося ему под ноги человека, душу, словно зубную пасту из тюбика. Зрелище омерзительное. Гейл отворачивает взор, стараясь не смотреть в кровавое месиво, бывшее когда-то человеком. Вокруг лежат люди, отброшенные, словно надоевшие игрушки, раздавленные в кровавую кашу. Это произошло быстро: Раджеш умело снял снайпера, а после разворотил одним точным выстрелом щиток сигнализации, животное же завершило начатое, передавив всех, кто оказался по близости. Все ради победы, всё ради Золотого пути. Лакшмана уже со счету сбилась, повторяя это где-то внутри, заучивая словно мантру. Будто бы после этого откровения, снизошедшего на неё, все те, кто умер по её вине сегодня, будто по велению волшебной палочки исчезнут из её памяти, а заодно и жизни. Осталось двое. Слон ревёт от боли, находясь уже буквально на последнем издыхании, перед тем как упасть, он сшибает с ног стрелявшего в его мужчину. Солдат добрый десяток в него всадил, не иначе, однако сейчас подобно слону заходится в предсмертном хрипе, придавленный его тяжелой тушей к земле. Девушка наконец позволяет себе выйти из укрытия, не спеша подходит ближе к киратцу, наблюдая за тщетными попытками дотянуться до автомата, что он выронил из своих скользких окровавленных рук. — Сука… Он все понял. Это сделала она - маленькая глупая девчонка, над которой они буквально час назад пересмеивались, мол настолько тупа, что не может и шагу без чужого наставления ступить. Она без труда читает это во взгляде его затравленных глаз: презрение смешанное в коктейле со страхом, под общим названием - бессилие, с щепоткой ненависти сверху. Так смотрят лишь те, кому нечего терять. Пистолет в её хрупких руках приятно холодит кожу, Лакшмана сжимает его в кулаке, до боли впиваясь пальцами в метал, словно пытаясь за счёт этого леденящего душу холода остудить свой разгоряченный разум. Противоречия раздирают её изнутри острыми когтями, словно запертые в клетке звери, что изо всех сил пытаются сломать тяжелый замок и выбраться на свободу. Она убьет его, разница лишь в том - по собственной воле или по воле Золотого пути. Прикрыться кем-то легче всего, девушка знает это, а так же знает, что так поступают лишь трусы. По другую сторону баррикады годы, проведенные в другой стране, словно в другом мире, падают ей на плечи тяжелым грузом, не позволяя пошевелить и пальцем, убив беззащитного, лежащего перед ней в луже крови. Будто бы после этого поступка в ней что-то сломается и из стоящего на страже правопорядка, морали и закона, она переметнется к тем, которых сама же и засадила за решетку. — Король хочет твоей смерти… — Мужчина произносит это на одном дыхании, позволяя розовым кровавым пузырькам сорваться с разбитых губ на пару с первыми дорожками крови. Она тонкими струйками стекает по его щекам, пока он смеется, лежа у самых её ног. Американка знает, что он не прав, но руки почему-то предательски дрожат. Такое оскорбление обходится ей больнее сотни пощёчин. Она и опомниться не успевает, как её рука вздымается вверх, направляя дуло прямо промеж его глаз. Выстрел словно набат, звучит в ее голове подобно эхо, даже когда звуки вокруг стихают и остается лишь всепоглощающая тишина. На мгновение кажется, что она тонет в ней, увязнув по уши в крови и грязи. Железные пальцы в тяжелой хватке впиваются в плечо, вытаскивая ее из воды, за шкирку как котенка. Киратцы задают глупые вопросы вроде «цела ли ты?», «в порядке ли?» - на все девушка лишь послушно кивает, лишь бы мужчины поскорее отцепились да побежали искать оставшегося ублюдка-водилу. Потому что нихрена она не в порядке, и как бы она в будущем не отнекивалась - где-то там, глубоко внутри, в её душе, что-то важное все-таки переломилось.